Здесь выложена электронная книга Шутиха автора по имени Олди Генри Лайон. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Олди Генри Лайон - Шутиха.
Размер архива с книгой Шутиха равняется 183.62 KB
Шутиха - Олди Генри Лайон => скачать бесплатную электронную книгу
Шутиха
Генри Лайон Олди
Вам никогда не хотелось завести шута? Обратиться в ЧП “Шутиха”, что на ул. Гороховой, 13, пройти странные тесты, подписать удивительный контракт – и привести домой не клоуна, не комика эстрадного, не записного балагура, а самого настоящего шута? Странного, взбалмошного, непредсказуемого – и отнюдь не смешного для ваших друзей и родственников? Глупости, говорите… Шутовство… Нелепица… А увидеть гладиаторские бои адвокатов, познакомиться с джинном из пожарной инспекции, присутствовать при налете стрельцов на типографию, встретить у подъезда тощую старуху Кварензиму – тоже не хотелось бы? Как всегда, внезапный, как обычно, парадоксальный роман Г. Л. Олди “Шутиха” – гротеск, балаган, потешно расписанная ширма, из-за которой выглядывают внимательные Третьи Лица, ведущие это повествование.
Генри Лайон Олди
ШУТИХА
Безмятежен, безнадежен,
Безответен, наг и сир,
Рыжий клоун на манеже
Молит: “Господи, спаси!”
Тот не хочет. Зал хохочет...
Ниру Бобовай
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
В ПРЕДЧУВСТВИИ ШУТА
Глава первая
“МАМ, ТЫ, ОПЛАТИШЬ ПОБОИ?..”
Лето топтало город босыми пятками, приплясывая и хохоча.
Жаркое, как разврат в сауне, влажное, как рукопожатие склочника, противное на ощупь, словно пирожок с повидлом, купленный на углу у ведьмастой карги в сарафане, лето гуляло напропалую. Без зазрения совести щупало голых девок, чьи бесстыжие пупки и коленки в эдакое пекло оставляли равнодушными даже выпускников кулинарного лицея “Фондю”, одуревших от буйства гормонов, подсаживалось в машины к пожизненно умученным предпринимателям, выжигая салон насквозь и с размаху ударяя по лысинам чугунной сковородой, целовало собак в косматые морды, иссушая вываленную мякоть языков; и вид рекламы “Спрайта” с дзенским слоганом “Не дай себе засохнуть!” приводил окружающих в неистовство, сравнимое лишь с малайским амоком.
Ах, лето красное, убил бы я тебя, когда б не связь времен да Уголовный кодекс! Пришепетывание тугих шин на плавящемся от страсти асфальте! Пятна пота на футболках и блузках, подобные карте Вышнего Волочка! Венчики спутниковых антенн на крышах жадно открылись навстречу раскаленному добела небу, где шалун-Вседержитель, сменив ориентацию, с вилами наперевес кочегарит адскую топку солнца: ужо вам, сапиенсы! ужо-о-о!.. “Жо-о-о!” – эхом отзываются пенсионеры, бессмертные, словно французские академики, костеря климат, инфляцию ледников и происки международных олигархов. Голые по пояс черти-ремонтники счастливо ныряют в разверстый зев канализации: там тень, там прохлада, и если рай не под землей, то где? И с завистью следит за чертями окрестная пацанва.
Впрочем, мы собирались начинать наш рассказ совсем иначе.
Кто первый спросил: “мы”? Какие такие “мы”?! Ну, братцы... Стыдно. Честное слово, стыдно. Все-таки не со вчера знакомы. “Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918-й, от начала же революции второй” читали? Это мы. А это: “Лонгрен, матрос “Ориона”, крепкого трехсоттонного брига, на котором он прослужил десять лет и к которому был привязан сильнее, чем иной сын к родной матери...”? Тоже наше. И еще это: “Давным-давно в городке на берегу Средиземного моря жил старый столяр Джузеппе, по прозванию Сизый Нос...” Вспомнили?
Нет?!
Ясно. Босяцкое детство, академий не кончали, училка по лит-ре – дура дурой, с морским узлом на затылке. Пробуем еще раз. Значит, так: “Я ехал на перекладных из Тифлиса” – это не мы. “Первое дело я имел с Беней Криком, второе – с Любкой Шнейвейс” – тоже не мы. И на закуску: “Уже не оглядываясь, ты с усилием потащил колотушку к сияющему на солнце кругу меди” – опять не мы. Зато “Жил-был у бабушки серенький козлик...”
Ну?!
Ладно. Семафорим открытым текстом. “Повествование в данном романе ведется от третьего лица...” Слава Союзу писателей! Аллилуйя! Раскумекали! Мы – это они и есть. Третьи Лица. Те самые Третьи Лица, от которых ведется. И раньше велось, и сейчас, и в будущем, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить; живой классик, патриарх местоимений. В смысле, тут наше место, здесь наше имение, а кому в падлу, пусть идет к Первому Лицу и ябедничает. Про нас даже в Книге пророка Иезекииля черным по арамейскому: “...первое лице – лице херувимово, второе лице – лице человеческое, третье лице – львиное и четвертое лице – орлиное”. Конец цитаты. Так что львиная доля здесь – наша, и вести сие повествование мы намерены, не стесняясь в выражениях, прикинувшись перволицыми херувимами и выбрав объект поспособней для социального обобщения, а также морали.
Знакомьтесь: Галина Борисовна Шаповал.
Объект.
Действия объекта: едет из банка в типографию, одну из трех, владелицей коих является. На машине с личным шофером. В машинах мы не разбираемся, поэтому заметим лишь, что это жирная иномарка, в профиль напоминающая морского котика, на носу у нее серебряное колечко с “пацификом” внутри, а на корме написано: “Turbo”. Остальное додумайте сами. Разумеется, было бы много увлекательней, едь милейшая гражданочка с корабля на бал. С пиратского брига, где на реях живописно болтаются опухшие от рома флибустьеры; на бал, где гусарский поручик (возможно, сам Ржевский, бретер, фанфарон и герой одноименной пьесы Гладкова “Давным-давно”) пригласит ее на вальс. В карете, запряженной цугом. Или шестерней. Ребристой такой шестерней, сплошь в машинном масле. И чтоб дуэль. “На тридцати шагах промаха в карту не дам!” И чтоб страсти-мордасти, а рыжие и зеленоглазые стервы пусть травят соперницу ядом кураре. Но не до смерти. И еще эльфы. Да, эльфы обязательно. Куда без них...
– Потом заедешь в “Эльф”. – Мобильный бонвиван “Siemens” сладко затоковал близ розового ушка, соглашаясь. – Возьмешь упаковку сока. Мультивитамин. И мюсли. Мюсли, говорю! Банановые. Остальное на твое усмотрение. Кто придет? Кантор? Какой кантор?! А, Зямочка Кантор, твой однокурсник... Ладно, возьми коньяка. Все. Люблю-целую. Пока.
Последнему – заканчивать разговор по телефону равнодушно-скоростным, как спуск пятиклассника по перилам, “люблю-целую” – гражданка Шаповал научилась у своей дочери Анастасии Игоревны, в просторечье Настьки, студентки консерватории по классу виолончели, сейчас пребывающей в академотпуске.
Мы, конечно, понимаем: никакой романтики. Офис, академка. Банановые мюсли. Проза буден, чирьем на носу раздражающая истинного ценителя беллетристики. Вот, например, бомж у гастронома “Павловский”, мимо которого только что проехал наш экипаж, очень неприлично выражался. Ему, бомжу, вдруг подумалось, что никогда он, бомж, не увидит неба в алмазах, вот он и выразился. Такими словами, которые вы знаете, но не любите читать в приличных книжках. Мы эти слова тоже знаем. И поручик Ржевский, который не из пьесы Гладкова, а из народного творчества, знает. Поэтому, вздумай водитель притормозить на углу, волей-неволей нам пришлось бы повторить слова бомжа вслух, ибо Шаповал их обязательно услышала бы в открытое окно, а против правды жизни не попрешь. И что дальше? Вы бы захлопнули книгу, разражаясь жалобами в адрес Комендатуры Изящной Словесности, а мы бы из Третьих Лиц стали Тридцать Третьими, сгинув во мраке букинистики, не к ночи будь помянута. Хорошо все-таки, что водитель не притормозил. А романтику мы организуем позже. Чтоб вы не обижались. Бал, корабль и яд кураре. Блеск шпаг на берегу залива. И эльфы. Мелкие такие, с крылышками. Порхающие над гречихой. Честное слово, с романтикой мы что-нибудь придумаем. Верите?
– Мирон, – сказала Галина Борисовна. – Мирон, я спешу.
– Скоро будем, – вежливо ответил Мирон, похожий на вьетнамца характером, покладистым, но непобедимым. Внешностью же Мирон был чистый, “як сльоза”, хохол, с густыми пшеничными усами, свисающими ниже бритого подбородка, и, согласитесь, это было странно. Особенно при фамилии Майсурадзе. – Тютелька в тютельку. Не беспокойтесь.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Знаешь ли ты, любезнейший брат наш во чтении, что, открыв эту книгу, кобылицу необъезженную и жемчужину несверленую, а также дочитав вглубь до первых звездочек, ты теперь, как честный человек, обязан дочитать книгу да конца? Не знаешь? И хорошо, что не знаешь. От многого знания много печали.
Знаешь ли ты, о вождь гордого племени буквоедов, что больше всего на свете не любит твой коллега-читатель? А не любит он лирические отступления, подробные пейзажи, детальные портреты, полифонию сюжета, вставные эссе о судьбах мира, описание сбруи и пр. Вот эти-то “пр.” он ненавидит больше всего. А еще читатель не любит читать, но тщательно это маскирует.
Уж поверь нам на слово.
Искренне твои, Третьи Лица.
– Миссис Твистер приехали!
Верхнее “ля” референточки Ангелины Чортыло рассыпалось хрусталем из окна третьего этажа, где, подобно отраде в высоком терему, тосковал офис полиграф-фирмы “Фефела КПК” (чуете это зябкое ф-ф-ф? фея, фонтаны, форшмак...), – и хозяйка позволила себе улыбку, тонкую, как талия Плисецкой, и мудрую, как башмачник Саркисян на углу Бабеля и Блюхера. Данное сотрудниками прозвище было лестью лишь отчасти, а значит, всем дозволены маленькие слабости.
– До часу свободен, Мирон. Если что, я позвоню.
– Вольному воля, – философически согласился Мирон, дождался, пока хозяйка покинет салон, и со значением, достойным вдохновенного пророка Варуха, переиначил классический финал: – А пасомым – сарай!
Мы только хотели спросить, что он имел в виду, но Мирон уже уехал.
Первый зам, Владлен Зеленый, приплясывал на крылечке. Он лоснился и сиял. Катался сыром в масле. Потирал жирненькие ладошки, блистая обаянием лысины. Лю-ббй принял бы первого зама за подхалима и мелкого комплиментария, готового ноги мыть и воду пить, лишь бы не работать, – о да, любой, но только не прозорливица Шаповал. Знала Галина Борисовна, доподлинно знала, что за лев рыкающий скрывается под обманчивой личиной Зеленого, рыцаря честного и сурового. Не раз стояли они плечом к плечу против алчных орд санэпидемстанции, не единожды, спиной к спине у мачты, отбивали абордаж пьяных мытарей, джентльменов государственной удачи; ухарей-брандмейстеров, норовивших заклеймить пожароопасную типографию каиновой печатью, сдерживали они вместе, трубя в рог, и часто, обессилевшую, уносил Владлен госпожу на мощных руках своих, не забывая при отступлении пинать лиходеев-конкурентов коваными подошвами сапог. Чего стоит лишь история штурма Черного Исполкома, когда ради вызволения взятого под арест тиража шла Шаповал на приступ, закована в броню встречных исков и ощетинясь жалами указов, а верный Владлен прикрывал тыл червлеными щитами “крыши” и джипами лесной братвы-вольницы! Пять юристов, как пять полков копейных, бились против “Фефелы КПК”! Пять ответственных секретарей, словно пять эскадронов гусар, прикрывали фланги Владыки Черного Исполкома; звезды падали с неба на погоны ярыжек прокуратуры, звезды рушились с погон оземь, рассыпаясь прахом компромата, а вдали маячил, копя чародейскую силу, сам Призрак Губернатора! Но пал Черный, пал, уязвленный в пяту, и взгремели на павшем доспехи!
Вот каков ты был, зам Зеленый, и потомки воспоют тебя в гимнах: .
“Се зам!”
– Галиночка Борисовна! Рад, душевно рад... Идемте за мной, обхохочетесь!
Дробно топоча по отзывчивой лестнице, Владлен провел Шаповал на третий этаж, но вместо кабинета распахнул пред ней дверь отдела заказов. Там, в окружении тихо млеющих верстунов-макетчиков, закипал гневом матерый дедуган в кунтуше, сапогах и при сабле. Шаровары деда уже щупала украдкой референточка Ангелина, дивясь гладкости шелка. К счастью, щупала она в правильном месте, где хоть и с трудом, но получается украдкой. Иначе быть беде. Рядом с гостем топтался квадратно-гнездовой мальчик, стриженный под “миргородского ирокеза”, супился, молчал, сверкая глазками, похожими на вишни, если случается в наших садах ядовитое вишенье.
Экраны мониторов мерцали, впитывая облик визитеров.
– Это, смею заметить, заказчик. Кошевой Лопанского казачьего полка. С сыном. Говорит, станет только с главным дело вести. Иначе, говорит, никак. С семи утра ждет, не уходит. Вы очень кстати приехали...
Дед со скрипом повернулся вокруг оси, прищемив ангелине шаловливую pучку.
– Отаман, – буркнул он. – Я. А ты, значитца, в этой бусурменской первопечатне...
Увидел дед. Сдвинул кудлатые брови. Осекся.
И не заметила Галина Борисовна, как распалась связь времен. Лишь огляделась с грозным весельем во взоре. А мы, Лица Третьи, от которых ведется, чуток пособили.
Самую малость.
Полыхнуло солнце в стеклопакетах венецейских, раскатилось льдинками хрусталя. Вздрогнули на столах химеры-всезнайки, хитрющие твари с тех островов, где желтые, как гречишный мед, нехристи едят вареники с устрицами и пузо натощак шаблей порют; Ивановой звонницей откликнулась свора телефончиков: трень-брень, всяк-звяк! Оправили мышастые сюртучки замы-завы, менеджеры-маркетологи, хитрая немчура, на всякие вытребеньки гораздая. А перед Шаповал, уперев руки в бока, стоял кошевой отаман Бовдюг Закрутыгуба, козак битый, тертый и в семи щелоках навыворот кипяченный.
– Баба, – со странной интонацией сообщил кошевой, дожевывая левый ус. В карем глазу его, как в испорченном телевизоре, начала было оформляться ясная мысль, но, потеряв сигнал, угасла на корню. – От же ш чортовы бабы нынче родятся!
Скосившись на Галину, отаман вдруг подмигнул ей, словно вознамерясь увлечь в лихую пляску, да передумал. Оборвал морганье на середине, вызвав оторопь у окружающих, и внятно продолжил басом:
– Кругом бабы козакуют! У Туреччину за хабаром кто челноками бегает? Бабы. На ярмарках кто три шкуры с нашего брата-сечевика дерет? Жиды? Куда там! Жидова у Святой земле с сарацинами славно бьется! лыцари! есть порох в пороховницах! А по ярмаркам да шинкам – опять бабы, да арапские китайчата на побегушках. Менты, парламенты, апартаменты!., документы! тугаменты! – Куренного понесло, но дед справился. Кремень, не дед. – Цыгарки с ментолом! Всюду они, бабы! От же ш жизнь пошла! Не жизнь, чистое золото! Моя-то старая сносилась, скрипит, так я себе новую присмотрю: складную, поворотливую! Бизнес-бабу! Буду как у Христа за пазухой!
– Ты, отаман, брось языком плескать, – шевельнула соболиной бровью хозяйка, наступая на кошевого, разговорившегося сверх всякой меры. – Ишь, бабу ему! Ты прямо говори: зачем пришел?
Кошевой приосанился. Сбил на затылок смушковую шапку с длинным, как Днепр при тихой погоде, шлыком:
– Грамоты нужны. Ох, добрые грамоты! Сечевой пачпорт козакам требуется. Чтоб ясно было: я, Мосий Шило или там куренной Кукубенко... Нынче козак без пачпорта – тьфу! Пустое место. Шаблю пропей, люльку отдай вражьим ляхам, свитку в шинке заложи, а грамоту сохрани!
– Первый офсет кладем? Полукартон?
– Шоб ребром сало резало!
– Полноцветка?
– Ага! Ой, луг, цветет луг, червонеют маки...
– Ламинация?
– Отож!
– Тираж?
– Га?
– Сколько штук делаем?
– Сорок две...
– Ты куда, сучий дед, явился? На паперть?
– Сорок две тыщи, говорю! С гаком!
– Ох, кошевой! Ох, пекельная душа! Предоплата?
– Мы заплатим! Мы уж вам за это заплатим так, как еще никогда и не видели: мы дадим вам горсть червонцев!
– Эге, горсть червонцев! Горсть червонцев мне нипочем: я цирюльнику даю горсть червонцев за то, чтобы мне только половину вечерней прически уложил. Черным налом плати, кошевой!
– И на что бы так сразу? Цур вам! Ну да куда денешься... Даю! Могу зеленым золотом, могу всякой всячиной, по козацкому бартеру: кожухи дубленые из султанского Стамбула, возы-бенцы, галушки-скороварки, черевички Саламандры – добрые черевички, царице впору...
Сверкнула очами Галина. Очки суконкой протерла и еще раз сверкнула. В изразцах пестрых, что по стенам устроены, искры-дьяволята гопака ударили. Затряслись крючкотворы, шелупонь бритая, под взглядом хозяйки:
– Кофия отаману! С сахаром! Чтоб плясал в чашке!
– От, сынку, – строго кивнул куренной мрачному ребенку, за все время не проронившему ни слова. – Никогда б не сказал тебе: будь бабой! а сейчас скажу. С шаблей по нашим дням много не накозакуешь. Никак не можно с шаблей. А с шоблой, да с крышей черкесской, да с первичным накоплением капитала, трясця ейной матери, важно развернешься. Уразумел?
– С шаблей у буцыгарню волокут, – отозвалось рассудительное дцтя, прикусывая лошадиным зубом кончик оселедца. – Я у буцыгарню не хочу. Я мытарем хочу. Или в бурсу ментовскую. Батька, идем до хаты, а то мамо нам обоим хвоста накрутит...
– Зачем до хаты! Куда до хаты! Прошу ясновельможного пана до конторы! – вмешался опытный бес Зеленый, грозя братии верстунов злым кулаком. – А вы чего прохлаждаетесь, голодранцы! Кто за вас работать станет, Александр Сергеевич?!
По причине энциклопедической эрудиции Зеленый имел в виду всех сразу: поэта Пушкина, композитора Даргомыжского, актера Демьяненко и юриста Комарова, автора эпохальной “Ответственности в коммерческом обороте”.
Шутиха - Олди Генри Лайон => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Шутиха автора Олди Генри Лайон дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Шутиха у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Шутиха своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Олди Генри Лайон - Шутиха.
Если после завершения чтения книги Шутиха вы захотите почитать и другие книги Олди Генри Лайон, тогда зайдите на страницу писателя Олди Генри Лайон - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Шутиха, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Олди Генри Лайон, написавшего книгу Шутиха, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Шутиха; Олди Генри Лайон, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн