И страх
ушел. Я сделаю это. Я и мой лей. Мы сделаем все, что возможно. И еще
чуть-чуть.
Как странно - в эту минуту я почти не думал о Клейрис... простить
себе не могу...
Свечи ярко вспыхнули, с потолка посыпались благоухающие лепестки
лоренны, главная жрица запела гимн во славу Сиаллы-Несущей Счастье, - и
праздник начался.
Я плохо помнил, что было дальше. Я видел красные, потные лица солдат,
их безумные, алчущие глаза, устремленные на танцующих жриц Сиаллы; из
общего гомона прорывались отдельные, пахнущие перегаром реплики... И тогда
я ступил на ковер из цветов и вновь доверился своим пальцам, и музыка,
звучавшая во мне, перетекла в дрожащие от предчувствия струны лея, и
дальше, дальше...
Я видел, как звериный блеск в глазах солдат постепенно сменяется
огнем искреннего восхищения, и руки, привыкшие к мечу и копью, тянутся к
обнаженным жрицам уже не с грубой похотью, а с мольбой о снисхождении; как
хмельные морды становятся человеческими лицами, и нестройные, осипшие
голоса присоединяются к голосу главной жрицы, вознося хвалу...
И когда в центре освещенного круга возникла Клейрис - на мгновенье
все, даже я, застыли в потрясенной немоте! Спустя секунду я вновь заиграл,
и так я играл в первый и последний раз в своей раздерганной, промозглой
жизни!.. Тело Клейрис покорно окунулось в поток звуков и поплыло в их
струях; оно словно менялось вместе с музыкой - и девушка то выгибалась
сладострастной кошкой, то гордым лебедем плыла по цветочной воде, то
застывала безмолвным изваяньем, то превращалась в неистовое, сжигающее
пламя - и из пламени рождалась Богиня, сама Сиалла-Лучница, рассыпающая
цветы и поражающая стрелами своего чудесного лука; а когда она, наконец,
выстрелила - сотни сияющих лучей пронзили сердца сидящих в зале, и стон
восторга отразился от древних стен, а жрицы и вместе с ними девушки
окрестных деревень, решившиеся развязать свой пояс в честь Богини - все
они скользнули в ждущие объятия, и больше не было пьяной солдатни и голых
тел, а было великое таинство единения и потаенное, известное только
двоим...
А я все играл и не видел крови на сбитых пальцах... играл и не видел,
играл и...
14
...Ночь. Мать-Ночь Ахайри стоит за окном, подрагивая светляками
звезд, отголоски Празднества бродят во мне терпким, клокочущим хмелем, и
горячее тело Лайны-Предстоящей рядом...
- Ты молодец, Сарт...
Я лежу в смятых простынях, вольно закинув руки за голову. Я молчу. Я
и сам знаю, что я - молодец.
- Ты хорошо поработал, Сарт...
Я молчу. Я не просто хорошо - я прекрасно поработал. Праздник удался
как нельзя лучше, у Варны-Предстоящей есть два отличных Мифотворца... Я не
хочу думать, что теперь их - нас! - ждет изменчивый Дом-на-Перекрестке; не
хочу думать о том, что будет завтра; не хочу думать о слепом Эйнаре, о
теле, зарытом не заднем дворе, о своих догадках - о многом, об очень
многом я совершенно не хочу думать...
Я хочу думать о любви, лежащей в основе большинства мифов, о Грольне
и Клейрис, о пальцах, касающихся струн, и о ногах, переступающих по
усыпанному цветами полу; о Сиалле-Лучнице и ее сияющих стрелах...
- Скажи мне, Сарт, что ты создал сегодня?
Ночь. Темная Мать улыбается и дышит в окно прохладой.
- Я создал миф, Лайна... Я создал целый венок легенд: легенду о
солдатах, которых Сиалла свела с ума и привела в свой храм вопреки воле их
командиров; легенду о пьяной солдатне, протрезвевшей и преобразившейся
перед таинством Богини, и взамен получившей иное, неземное опьянение...
Легенду о появлении в Фольнарке самой Сиаллы-Страстной в сопровождении
небесных музыкантов... и, наконец, легенду о тех командирах, которые
запретили своим воинам идти на праздник и были наказаны за святотатство -
в столице уже наверняка судачат о четырех офицерах, утративших мужскую
силу в самый разгар празднества... Достаточно?
- Достаточно! - смеется в темноте Лайна, и мне кажется, что звездный
хрусталь ночи тихонько позванивает в бархатной бесконечности...
- Ты знаешь, Лайна, - задумчиво шепчу я, и темнота затихает,
вслушиваясь, - пожалуй, и мне хотелось бы уважить Сиаллу-Страстную и
заняться тем, чем и положено заниматься в эту ночь.
- Тогда, о хитроумный Сарт, мне придется к тебе присоединиться - не
заниматься же тебе этим в одиночестве? - и ночь снова заливается смехом,
но на этот раз таким пьянящим и зовущим...
...Через некоторое время, расслабленно раскинувшись на постели, я
услышал, как Лайна прошептала:
- Воистину, благословение Сиаллы снизошло на тебя! Раньше я не
замечала за тобой такого усердия...
- Понятное дело, - бормочу я сквозь сон, - еще как снизошло... ведь я
пил это вино вместе со всеми...
ВОЗЛЕСЛОВИЕ. ЭЙНАР БИЧ БОЖИЙ
...Он проснулся от какого-то смутного предчувствия.
Одна из жриц Сиаллы добровольно вызвалась ублажать убогого - и,
похоже, не прогадала, покинув его ложе только перед рассветом в полном
изнеможении; но, тем не менее, спал он чутко и мгновенно сел на кровати,
еще не понимая причины внезапного пробуждения.
Темнота окружала его. Он все никак не мог привыкнуть к ней, она
давила, морочила; в ней ворочались чужие, неуютные шорохи, запахи...
Плохая темнота... лживая, как вечность...
Он встал, расплескав окружающий мрак, и подошел к двери. Открыл ее,
постоял на пороге, вслушиваясь в неизвестное, тяжело поворачивая
всклокоченную голову - и присел на корточки, обернувшись к проему спиной и
нашаривая в углу тюк со своей звенящей поклажей.
- Тихо! - прошипел у него над ухом знакомый голос, и умелые пальцы
захлестнули горло слепого шелковым шнурком. - Молчи, калека!..
Коридор ожил тихими, вкрадчивыми шагами множества людей; вот они
ближе, вот они совсем рядом, у двери в соседнюю комнату, и уже слышен
тихий скрип железа, вставляемого в замок...
Эйнар медленно прижал подбородок к груди и выпрямился.
- Это ты, Ратан? - спокойно спросил отставной Мифотворец, не выпуская
свой тюк. - Можешь не отвечать... Тебя хватка выдает. Ну что ж, держи
крепче...
Тело слепого словно стало распухать, заполняя собой всю широкую
рубаху, ворот затрещал от напора шейных мышц, и свободно свисавший пояс
натянулся, плотно обхватив раздавшуюся талию.
Сзади послышались сдавленные проклятия, пальцы Ратана тщетно пытались
удержать концы удавки, колено уперлось в затвердевшую спину Эйнара - и
сокрушительный удар обрушился на многострадальную голову слепца,
опрокидывая его в безмолвие...
Он не слышал нетерпеливых возгласов в коридоре. Два удара слились для
него в один - первый, ввергнувший его в бессмысленную незрячесть, и
второй, сегодняшний, вычеркивающий все время, что прошло между ними, и
возвративший Эйнара Безумного в горнило той битвы, откуда его с трудом
вынесли взмыленные кони...
Стены вздрогнули от хриплого рева, огромный тюк взлетел в воздух и
рухнул на потрясенного Ратана с его лопнувшим шнурком - и в распахнутое
окно ворвался визжащий Ужас вместе со сгустком ярости по имени Роа...
15
...Когда я выскочил в коридор, судорожно натягивая одежду, все было
кончено. Эйнар бродил между исковерканными телами людей в темно-лиловых
накидках, а возбужденные птицы хлопали крыльями, и клювы их были измазаны
свежей кровью.
Эйнар повернулся и долго смотрел на меня, словно не понимая, кого
видит перед собой...
...Видит...
ВИДИТ!!!
- ...Расскажи сказку, Сарт, - наконец прошептал он. - Расскажи сказку
о вечном мальчике, которого выучили убивать... а вот как жить - не
выучили... Да и зачем - жить?.. Расскажи сказку, Сарт, ведь ты умеешь...
или выколи мне глаза...
На полу возле комнаты Эйнара лежал раздавленный Ратан - я узнал его
не сразу, и то лишь по связке ключей на поясе - а поверх него валялся
рваный тюк с торчащими из прорех пластинами доспехов.
Я помнил эти доспехи. Я видел их на человеке, стоявшем напротив меня.
На Мифотворце Эйнаре Безумном, по прозвищу Бич Божий.
Я только не знал раньше, что человек, носивший эти латы, способен
плакать.
- Расскажи мне сказку, Сарт, - повторил Эйнар, глядя мимо меня, и я
услышал шаги у себя за спиной. - Сказку о другом мальчике, которого злые
люди состарили за один миг... Только конец пусть будет другой...
счастливый... пожалуйста, Сарт, пусть - счастливый...
Я обернулся. По коридору, спотыкаясь, шел Грольн, неся на руках
обмякшее тело Клейрис. Он подошел к нам, положил девушку на пол и принялся
бессмысленно укрывать ее какими-то остатками одежды.
Потом Грольн поднял голову и посмотрел на нас сухими блестящими
глазами.
- Ты знаешь, Сарт, - хрипло сказал Грольн Льняной Голос, - я сегодня
умер. Научи меня, как жить дальше вот таким... мертвым...
Я опустился на колени возле Клейрис и откинул ткань с ее груди. К
сердцу вчерашней богини была приколота записка. Приколота тонким-тонким
стилетом, больше похожим на шило. Крови почти не было.
Я вырвал лезвие и выпрямился, глядя на обрывок пергамента.
"Ты - неглупый человек, Сарт, и мне было приятно побеседовать с
тобой.
Полагаю, что мы еще встретимся. Извини за неудачного посланца, но
другого у меня не было. Сам знаешь - Мифотворцы нынче в цене, мало
осталось...
Искренне твой Таргил,
Предстоятель Хаалана-Сокровенного."
- Я шел к ней, - прошептал Грольн, - но он успел раньше... и запер
дверь... там, внизу, где книги хранятся... маленький такой, старый уже...
толстый...
- Библиотекарь?!! - одними губами выдохнул я.
- Кто? - слабо удивился Грольн. - Я третий год при храме... Здесь нет
никакого библиотекаря. И никогда не было...
16
...Мы уезжали. Зрячий Эйнар, в глазах которого запеклась вчерашняя
кровь, страшный в своем бессловесном горе Гро и я. Я понимал, что Грольн
Льняной Голос доиграл ту мелодию, которую творил для Нее, первой и
единственной; и я боялся новой музыки, что рождалась в нем сейчас. Да и
Эйнар был уже не тот.
И я.
Что-то выгорело в нас. В нас и во всем этом проклятом мире. Потому
что мы были частью мира. Не самой лучшей - но частью. И пепел хрустел на
зубах.
Нас ждал Дом. Дом-на-Перекрестке.
В Фольнарке нас никто не провожал. Ни местные, ни Предстоятели. Ни
один из них не приехал. Даже Лайна.
17
...Все-таки мы немного подождали, прежде чем войти, давая Грольну
время привыкнуть. Потому что перед ним впервые был - Дом.
Дом-на-Перекрестке.
Здесь и сейчас он действительно выглядел, как заброшенный дом на
забытом богами и людьми перекрестке - дряхлый, замшелый, с высокими узкими
окнами, мутные стекла которых были затянуты паутиной и покрыты
многолетним, если не многовековым, слоем пыли.
Тяжелые двери Дома, возвышавшиеся над тремя полуобвалившимися
ступеньками, были наглухо заколочены. И вообще, Дом производил на всех,
кому доводилось видеть Его реальное воплощение, настолько мрачное и
угнетающее впечатление, что всякая охота не только входить в него, но и
просто находиться поблизости, пропадала мгновенно.
В данный момент поблизости находились мы. И если я и Эйнар равнодушно
глядели на очередную ипостась Дома, то Грольн, похоже, испытывал все те
традиционные чувства, которые положены людям, впервые увидевшим Дом:
постепенно усиливающееся беспокойство, беспричинный страх, ощущение
присутствия чего-то недоброго и огромное желание побыстрее унести отсюда
ноги.
Так Дом ограждал себя от незваных посетителей...
- ...И вы собираетесь здесь жить? - наконец выговорил Гро, запнулся и
поправился: - То есть, я хотел сказать: мы собираемся?
По интонациям было понятно, что лично Гро здесь жить не собирается. Я
кивнул.
- Собираемся, Гро... Собственно, мы с Эйнаром уже давно здесь живем.
И ничего, как видишь... Это Он снаружи такой - неприветливый. А внутри...
В общем, сам разберешься. Хотя Дом и снаружи бывает разный - смотря где
его обнаружишь и с какой стороны подойдешь...
Эйнар решительно поднялся по ветхим ступенькам и легко распахнул
"намертво заколоченную" дверь.
- Ладно, пошли! Что зря любоваться - было бы чем...
И двери Дома тихо закрылись за нашими спинами.
Слишком тихо.
Дома... Мы - дома. Но почему нас никто не встречает? Ведь
Предстоятели должны увидеть нового Мифотворца и участвовать в церемонии
его посвящения... Уж Варна-то с Лайной наверняка бы вышли нас встретить! И
Махише, я полагаю, отнюдь не безразличен прозревший Эйнар...
Куда же они все подевались?!.
- Не нравится мне это, - мрачно нарушает молчание Эйнар.
- И мне, - немедленно подхватывает Гро, которому все не нравится с
самого начала.
- Подождем, - не вполне уверенно предлагаю я. - Глядишь, кто-нибудь и
появится...
Эйнар лишь молча хмурит брови...
Через час мы уже не сомневались - Дом пуст. Куда ушли Предстоятели?
Зачем? Когда вернутся?..
Вопросы без ответов.
- Они не придут, Сарт, - гудит Эйнар у меня над ухом. - Ну и Дом с
ними... Начинай Церемонию Выбора.
Я встаю. Придется нам самим посвящать Грольна. Вряд ли он согласится
в дальнейшем работать на Варну, но ему теперь больше негде жить, кроме как
в Доме - а непосвященного Дом отторгнет или, хуже того...
Я загнал Грольна в наливающийся холодным зеленым светом круг посреди
нижнего зала и вместе с Эйнаром побрел на возвышение Предстоящих, куда
вели четыре - нет, теперь уже две миниатюрные ступеньки.
Вообще-то Церемонию Выбора полагалось проводить торжественно, с
ароматическими свечами в тройных шандалах, с мечущимися по залу
призрачными тенями, когда все присутствующие облачены в тоги... Ерунда все
это. Главное - выбор посвящаемого. Главное - его противостояние Дому, один
на один, и никакие свечи не помогут, если...
- Слушай внимательно, неофит по имени Грольн, - голос мой звучал
непривычно глухо и раскатисто, - слушай и не говори потом, что не слышал.
Сейчас ты покинешь этот зал и пойдешь по Дому, Дому-на-Перекрестке - и Дом
откроет тебе свою бесконечность и изменчивость. Верь Ему - Он
действительно таков - и не верь Ему. Потому что, пока ты будешь идти, Дом
будет идти в тебе, затуманивая мысли, лишая разума и растворяя тебя в
Себе. Не поддавайся этому. Помни - ты должен найти комнату, единственную
комнату во всем Доме, которая будет принадлежать тебе. Как только ты
отыщешь ее - Дом отпустит тебя и примет, как равного. Тогда ты вернешься
сюда, в зал Нашедших. Мы будем ждать. Когда ты станешь своим, Дом
пропустит тебя беспрепятственно.
- А как я узнаю, что эта комната - моя? - напряженный голос Гро
зазвенел, грозя сорваться.
- Узнаешь. Если пройдешь через Дом. А теперь - иди!
И Гро вышел. В узорчатую белую - нет, теперь уже бледно-розовую
дверь. Вышел и не вернулся.
...Я никогда точно не знал, как течет время в Доме по отношению к
окружающему миру (или мирам?), но когда за окнами стемнело, мы с Эйнаром
забеспокоились.
- Что-то случилось, Сарт, - бросил Эйнар, вставая. Это не было
предположение. Это была уверенность. - Пошли, мы должны отыскать парня.
И мы тоже вышли из зала Нашедших в бледно-розовую - нет, теперь уже
пурпурную дверь, за которой много часов назад исчез Грольн Льняной Голос.
На пороге я обернулся и увидел: тройные бронзовые шандалы, горящие
ароматические свечи и сброшенные тоги на наших пустых креслах...
Шутки шутишь, Дом, Дом-на-Перекрестке?..
...Мы уже долго брели по привычным знакомо-незнакомым комнатам,
коридорам и лестницам Дома и удивлялись, почему Дом все не выводит нас на
Гро или хотя бы к его телу.
А потом совсем рядом послышались спотыкающиеся шаги, и я ринулся в
боковой переход с криком "Грольн!", а Эйнар отстал... и когда я, никого не
найдя, попытался вернуться, то понял, что остался один.
И услышал Голос.
Голос Дома.
Это было, как на Испытании - моем давнем Испытании - только гораздо
страшнее, и я пошел прочь, а потом побежал, сжимая гудящую от Голоса
голову руками - потому что знал, что лишь в одном месте я могу спастись от
того, чего хочет от меня Дом... Я должен был успеть, добежать, дойти,
доползти...
ИНТЕРМЕДИЯ
Человек идет по Дому. Невидимые сквозняки колышут занавеси вдоль
стен, прозрачные языки тюля хлопают, извиваются, перекручиваются
жгутами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
ушел. Я сделаю это. Я и мой лей. Мы сделаем все, что возможно. И еще
чуть-чуть.
Как странно - в эту минуту я почти не думал о Клейрис... простить
себе не могу...
Свечи ярко вспыхнули, с потолка посыпались благоухающие лепестки
лоренны, главная жрица запела гимн во славу Сиаллы-Несущей Счастье, - и
праздник начался.
Я плохо помнил, что было дальше. Я видел красные, потные лица солдат,
их безумные, алчущие глаза, устремленные на танцующих жриц Сиаллы; из
общего гомона прорывались отдельные, пахнущие перегаром реплики... И тогда
я ступил на ковер из цветов и вновь доверился своим пальцам, и музыка,
звучавшая во мне, перетекла в дрожащие от предчувствия струны лея, и
дальше, дальше...
Я видел, как звериный блеск в глазах солдат постепенно сменяется
огнем искреннего восхищения, и руки, привыкшие к мечу и копью, тянутся к
обнаженным жрицам уже не с грубой похотью, а с мольбой о снисхождении; как
хмельные морды становятся человеческими лицами, и нестройные, осипшие
голоса присоединяются к голосу главной жрицы, вознося хвалу...
И когда в центре освещенного круга возникла Клейрис - на мгновенье
все, даже я, застыли в потрясенной немоте! Спустя секунду я вновь заиграл,
и так я играл в первый и последний раз в своей раздерганной, промозглой
жизни!.. Тело Клейрис покорно окунулось в поток звуков и поплыло в их
струях; оно словно менялось вместе с музыкой - и девушка то выгибалась
сладострастной кошкой, то гордым лебедем плыла по цветочной воде, то
застывала безмолвным изваяньем, то превращалась в неистовое, сжигающее
пламя - и из пламени рождалась Богиня, сама Сиалла-Лучница, рассыпающая
цветы и поражающая стрелами своего чудесного лука; а когда она, наконец,
выстрелила - сотни сияющих лучей пронзили сердца сидящих в зале, и стон
восторга отразился от древних стен, а жрицы и вместе с ними девушки
окрестных деревень, решившиеся развязать свой пояс в честь Богини - все
они скользнули в ждущие объятия, и больше не было пьяной солдатни и голых
тел, а было великое таинство единения и потаенное, известное только
двоим...
А я все играл и не видел крови на сбитых пальцах... играл и не видел,
играл и...
14
...Ночь. Мать-Ночь Ахайри стоит за окном, подрагивая светляками
звезд, отголоски Празднества бродят во мне терпким, клокочущим хмелем, и
горячее тело Лайны-Предстоящей рядом...
- Ты молодец, Сарт...
Я лежу в смятых простынях, вольно закинув руки за голову. Я молчу. Я
и сам знаю, что я - молодец.
- Ты хорошо поработал, Сарт...
Я молчу. Я не просто хорошо - я прекрасно поработал. Праздник удался
как нельзя лучше, у Варны-Предстоящей есть два отличных Мифотворца... Я не
хочу думать, что теперь их - нас! - ждет изменчивый Дом-на-Перекрестке; не
хочу думать о том, что будет завтра; не хочу думать о слепом Эйнаре, о
теле, зарытом не заднем дворе, о своих догадках - о многом, об очень
многом я совершенно не хочу думать...
Я хочу думать о любви, лежащей в основе большинства мифов, о Грольне
и Клейрис, о пальцах, касающихся струн, и о ногах, переступающих по
усыпанному цветами полу; о Сиалле-Лучнице и ее сияющих стрелах...
- Скажи мне, Сарт, что ты создал сегодня?
Ночь. Темная Мать улыбается и дышит в окно прохладой.
- Я создал миф, Лайна... Я создал целый венок легенд: легенду о
солдатах, которых Сиалла свела с ума и привела в свой храм вопреки воле их
командиров; легенду о пьяной солдатне, протрезвевшей и преобразившейся
перед таинством Богини, и взамен получившей иное, неземное опьянение...
Легенду о появлении в Фольнарке самой Сиаллы-Страстной в сопровождении
небесных музыкантов... и, наконец, легенду о тех командирах, которые
запретили своим воинам идти на праздник и были наказаны за святотатство -
в столице уже наверняка судачат о четырех офицерах, утративших мужскую
силу в самый разгар празднества... Достаточно?
- Достаточно! - смеется в темноте Лайна, и мне кажется, что звездный
хрусталь ночи тихонько позванивает в бархатной бесконечности...
- Ты знаешь, Лайна, - задумчиво шепчу я, и темнота затихает,
вслушиваясь, - пожалуй, и мне хотелось бы уважить Сиаллу-Страстную и
заняться тем, чем и положено заниматься в эту ночь.
- Тогда, о хитроумный Сарт, мне придется к тебе присоединиться - не
заниматься же тебе этим в одиночестве? - и ночь снова заливается смехом,
но на этот раз таким пьянящим и зовущим...
...Через некоторое время, расслабленно раскинувшись на постели, я
услышал, как Лайна прошептала:
- Воистину, благословение Сиаллы снизошло на тебя! Раньше я не
замечала за тобой такого усердия...
- Понятное дело, - бормочу я сквозь сон, - еще как снизошло... ведь я
пил это вино вместе со всеми...
ВОЗЛЕСЛОВИЕ. ЭЙНАР БИЧ БОЖИЙ
...Он проснулся от какого-то смутного предчувствия.
Одна из жриц Сиаллы добровольно вызвалась ублажать убогого - и,
похоже, не прогадала, покинув его ложе только перед рассветом в полном
изнеможении; но, тем не менее, спал он чутко и мгновенно сел на кровати,
еще не понимая причины внезапного пробуждения.
Темнота окружала его. Он все никак не мог привыкнуть к ней, она
давила, морочила; в ней ворочались чужие, неуютные шорохи, запахи...
Плохая темнота... лживая, как вечность...
Он встал, расплескав окружающий мрак, и подошел к двери. Открыл ее,
постоял на пороге, вслушиваясь в неизвестное, тяжело поворачивая
всклокоченную голову - и присел на корточки, обернувшись к проему спиной и
нашаривая в углу тюк со своей звенящей поклажей.
- Тихо! - прошипел у него над ухом знакомый голос, и умелые пальцы
захлестнули горло слепого шелковым шнурком. - Молчи, калека!..
Коридор ожил тихими, вкрадчивыми шагами множества людей; вот они
ближе, вот они совсем рядом, у двери в соседнюю комнату, и уже слышен
тихий скрип железа, вставляемого в замок...
Эйнар медленно прижал подбородок к груди и выпрямился.
- Это ты, Ратан? - спокойно спросил отставной Мифотворец, не выпуская
свой тюк. - Можешь не отвечать... Тебя хватка выдает. Ну что ж, держи
крепче...
Тело слепого словно стало распухать, заполняя собой всю широкую
рубаху, ворот затрещал от напора шейных мышц, и свободно свисавший пояс
натянулся, плотно обхватив раздавшуюся талию.
Сзади послышались сдавленные проклятия, пальцы Ратана тщетно пытались
удержать концы удавки, колено уперлось в затвердевшую спину Эйнара - и
сокрушительный удар обрушился на многострадальную голову слепца,
опрокидывая его в безмолвие...
Он не слышал нетерпеливых возгласов в коридоре. Два удара слились для
него в один - первый, ввергнувший его в бессмысленную незрячесть, и
второй, сегодняшний, вычеркивающий все время, что прошло между ними, и
возвративший Эйнара Безумного в горнило той битвы, откуда его с трудом
вынесли взмыленные кони...
Стены вздрогнули от хриплого рева, огромный тюк взлетел в воздух и
рухнул на потрясенного Ратана с его лопнувшим шнурком - и в распахнутое
окно ворвался визжащий Ужас вместе со сгустком ярости по имени Роа...
15
...Когда я выскочил в коридор, судорожно натягивая одежду, все было
кончено. Эйнар бродил между исковерканными телами людей в темно-лиловых
накидках, а возбужденные птицы хлопали крыльями, и клювы их были измазаны
свежей кровью.
Эйнар повернулся и долго смотрел на меня, словно не понимая, кого
видит перед собой...
...Видит...
ВИДИТ!!!
- ...Расскажи сказку, Сарт, - наконец прошептал он. - Расскажи сказку
о вечном мальчике, которого выучили убивать... а вот как жить - не
выучили... Да и зачем - жить?.. Расскажи сказку, Сарт, ведь ты умеешь...
или выколи мне глаза...
На полу возле комнаты Эйнара лежал раздавленный Ратан - я узнал его
не сразу, и то лишь по связке ключей на поясе - а поверх него валялся
рваный тюк с торчащими из прорех пластинами доспехов.
Я помнил эти доспехи. Я видел их на человеке, стоявшем напротив меня.
На Мифотворце Эйнаре Безумном, по прозвищу Бич Божий.
Я только не знал раньше, что человек, носивший эти латы, способен
плакать.
- Расскажи мне сказку, Сарт, - повторил Эйнар, глядя мимо меня, и я
услышал шаги у себя за спиной. - Сказку о другом мальчике, которого злые
люди состарили за один миг... Только конец пусть будет другой...
счастливый... пожалуйста, Сарт, пусть - счастливый...
Я обернулся. По коридору, спотыкаясь, шел Грольн, неся на руках
обмякшее тело Клейрис. Он подошел к нам, положил девушку на пол и принялся
бессмысленно укрывать ее какими-то остатками одежды.
Потом Грольн поднял голову и посмотрел на нас сухими блестящими
глазами.
- Ты знаешь, Сарт, - хрипло сказал Грольн Льняной Голос, - я сегодня
умер. Научи меня, как жить дальше вот таким... мертвым...
Я опустился на колени возле Клейрис и откинул ткань с ее груди. К
сердцу вчерашней богини была приколота записка. Приколота тонким-тонким
стилетом, больше похожим на шило. Крови почти не было.
Я вырвал лезвие и выпрямился, глядя на обрывок пергамента.
"Ты - неглупый человек, Сарт, и мне было приятно побеседовать с
тобой.
Полагаю, что мы еще встретимся. Извини за неудачного посланца, но
другого у меня не было. Сам знаешь - Мифотворцы нынче в цене, мало
осталось...
Искренне твой Таргил,
Предстоятель Хаалана-Сокровенного."
- Я шел к ней, - прошептал Грольн, - но он успел раньше... и запер
дверь... там, внизу, где книги хранятся... маленький такой, старый уже...
толстый...
- Библиотекарь?!! - одними губами выдохнул я.
- Кто? - слабо удивился Грольн. - Я третий год при храме... Здесь нет
никакого библиотекаря. И никогда не было...
16
...Мы уезжали. Зрячий Эйнар, в глазах которого запеклась вчерашняя
кровь, страшный в своем бессловесном горе Гро и я. Я понимал, что Грольн
Льняной Голос доиграл ту мелодию, которую творил для Нее, первой и
единственной; и я боялся новой музыки, что рождалась в нем сейчас. Да и
Эйнар был уже не тот.
И я.
Что-то выгорело в нас. В нас и во всем этом проклятом мире. Потому
что мы были частью мира. Не самой лучшей - но частью. И пепел хрустел на
зубах.
Нас ждал Дом. Дом-на-Перекрестке.
В Фольнарке нас никто не провожал. Ни местные, ни Предстоятели. Ни
один из них не приехал. Даже Лайна.
17
...Все-таки мы немного подождали, прежде чем войти, давая Грольну
время привыкнуть. Потому что перед ним впервые был - Дом.
Дом-на-Перекрестке.
Здесь и сейчас он действительно выглядел, как заброшенный дом на
забытом богами и людьми перекрестке - дряхлый, замшелый, с высокими узкими
окнами, мутные стекла которых были затянуты паутиной и покрыты
многолетним, если не многовековым, слоем пыли.
Тяжелые двери Дома, возвышавшиеся над тремя полуобвалившимися
ступеньками, были наглухо заколочены. И вообще, Дом производил на всех,
кому доводилось видеть Его реальное воплощение, настолько мрачное и
угнетающее впечатление, что всякая охота не только входить в него, но и
просто находиться поблизости, пропадала мгновенно.
В данный момент поблизости находились мы. И если я и Эйнар равнодушно
глядели на очередную ипостась Дома, то Грольн, похоже, испытывал все те
традиционные чувства, которые положены людям, впервые увидевшим Дом:
постепенно усиливающееся беспокойство, беспричинный страх, ощущение
присутствия чего-то недоброго и огромное желание побыстрее унести отсюда
ноги.
Так Дом ограждал себя от незваных посетителей...
- ...И вы собираетесь здесь жить? - наконец выговорил Гро, запнулся и
поправился: - То есть, я хотел сказать: мы собираемся?
По интонациям было понятно, что лично Гро здесь жить не собирается. Я
кивнул.
- Собираемся, Гро... Собственно, мы с Эйнаром уже давно здесь живем.
И ничего, как видишь... Это Он снаружи такой - неприветливый. А внутри...
В общем, сам разберешься. Хотя Дом и снаружи бывает разный - смотря где
его обнаружишь и с какой стороны подойдешь...
Эйнар решительно поднялся по ветхим ступенькам и легко распахнул
"намертво заколоченную" дверь.
- Ладно, пошли! Что зря любоваться - было бы чем...
И двери Дома тихо закрылись за нашими спинами.
Слишком тихо.
Дома... Мы - дома. Но почему нас никто не встречает? Ведь
Предстоятели должны увидеть нового Мифотворца и участвовать в церемонии
его посвящения... Уж Варна-то с Лайной наверняка бы вышли нас встретить! И
Махише, я полагаю, отнюдь не безразличен прозревший Эйнар...
Куда же они все подевались?!.
- Не нравится мне это, - мрачно нарушает молчание Эйнар.
- И мне, - немедленно подхватывает Гро, которому все не нравится с
самого начала.
- Подождем, - не вполне уверенно предлагаю я. - Глядишь, кто-нибудь и
появится...
Эйнар лишь молча хмурит брови...
Через час мы уже не сомневались - Дом пуст. Куда ушли Предстоятели?
Зачем? Когда вернутся?..
Вопросы без ответов.
- Они не придут, Сарт, - гудит Эйнар у меня над ухом. - Ну и Дом с
ними... Начинай Церемонию Выбора.
Я встаю. Придется нам самим посвящать Грольна. Вряд ли он согласится
в дальнейшем работать на Варну, но ему теперь больше негде жить, кроме как
в Доме - а непосвященного Дом отторгнет или, хуже того...
Я загнал Грольна в наливающийся холодным зеленым светом круг посреди
нижнего зала и вместе с Эйнаром побрел на возвышение Предстоящих, куда
вели четыре - нет, теперь уже две миниатюрные ступеньки.
Вообще-то Церемонию Выбора полагалось проводить торжественно, с
ароматическими свечами в тройных шандалах, с мечущимися по залу
призрачными тенями, когда все присутствующие облачены в тоги... Ерунда все
это. Главное - выбор посвящаемого. Главное - его противостояние Дому, один
на один, и никакие свечи не помогут, если...
- Слушай внимательно, неофит по имени Грольн, - голос мой звучал
непривычно глухо и раскатисто, - слушай и не говори потом, что не слышал.
Сейчас ты покинешь этот зал и пойдешь по Дому, Дому-на-Перекрестке - и Дом
откроет тебе свою бесконечность и изменчивость. Верь Ему - Он
действительно таков - и не верь Ему. Потому что, пока ты будешь идти, Дом
будет идти в тебе, затуманивая мысли, лишая разума и растворяя тебя в
Себе. Не поддавайся этому. Помни - ты должен найти комнату, единственную
комнату во всем Доме, которая будет принадлежать тебе. Как только ты
отыщешь ее - Дом отпустит тебя и примет, как равного. Тогда ты вернешься
сюда, в зал Нашедших. Мы будем ждать. Когда ты станешь своим, Дом
пропустит тебя беспрепятственно.
- А как я узнаю, что эта комната - моя? - напряженный голос Гро
зазвенел, грозя сорваться.
- Узнаешь. Если пройдешь через Дом. А теперь - иди!
И Гро вышел. В узорчатую белую - нет, теперь уже бледно-розовую
дверь. Вышел и не вернулся.
...Я никогда точно не знал, как течет время в Доме по отношению к
окружающему миру (или мирам?), но когда за окнами стемнело, мы с Эйнаром
забеспокоились.
- Что-то случилось, Сарт, - бросил Эйнар, вставая. Это не было
предположение. Это была уверенность. - Пошли, мы должны отыскать парня.
И мы тоже вышли из зала Нашедших в бледно-розовую - нет, теперь уже
пурпурную дверь, за которой много часов назад исчез Грольн Льняной Голос.
На пороге я обернулся и увидел: тройные бронзовые шандалы, горящие
ароматические свечи и сброшенные тоги на наших пустых креслах...
Шутки шутишь, Дом, Дом-на-Перекрестке?..
...Мы уже долго брели по привычным знакомо-незнакомым комнатам,
коридорам и лестницам Дома и удивлялись, почему Дом все не выводит нас на
Гро или хотя бы к его телу.
А потом совсем рядом послышались спотыкающиеся шаги, и я ринулся в
боковой переход с криком "Грольн!", а Эйнар отстал... и когда я, никого не
найдя, попытался вернуться, то понял, что остался один.
И услышал Голос.
Голос Дома.
Это было, как на Испытании - моем давнем Испытании - только гораздо
страшнее, и я пошел прочь, а потом побежал, сжимая гудящую от Голоса
голову руками - потому что знал, что лишь в одном месте я могу спастись от
того, чего хочет от меня Дом... Я должен был успеть, добежать, дойти,
доползти...
ИНТЕРМЕДИЯ
Человек идет по Дому. Невидимые сквозняки колышут занавеси вдоль
стен, прозрачные языки тюля хлопают, извиваются, перекручиваются
жгутами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16