А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Плугарж Зденек

В шесть вечера в Астории. Возвращения


 

Здесь выложена электронная книга В шесть вечера в Астории. Возвращения автора по имени Плугарж Зденек. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Плугарж Зденек - В шесть вечера в Астории. Возвращения.

Размер архива с книгой В шесть вечера в Астории. Возвращения равняется 112.8 KB

В шесть вечера в Астории. Возвращения - Плугарж Зденек => скачать бесплатную электронную книгу


— Итак, Руженка, схлынула волна восторгов класса по поводу возвращения блудной дочери, и начались суровые будни, — говорила Ивонна, усевшись в кресло перед рабочим столом Руженки. — Надо мне найти работу и какое-то жилье. В гостинице долго не проживешь: та горстка долларов, что я привезла с собой, испарится, не успеешь и оглянуться.
— А дома, у родителей?
Почему же удивил меня этот вопрос Руженки? Ведь вчера, на банкете, у нее просто не было случая расспросить меня о житейских делах!
— Никакого дома, Руженка, у меня уже нет. Папа умер — и меня немножко грызет совесть, нет ли в этом доли моей вины; говорят, он гораздо тяжелее переживал мой отъезд, чем я могла вообразить... А мама, оставшись одна, не в силах была видеть мою опустевшую спальню и переселилась к сестре в провинцию. Монику мама пока взяла к себе, но я не хочу оставлять девочку у бабушки, хочу, чтоб она училась в пражской школе.
Руженка, с трудом подавив зевоту, машинально поправила прическу.
— Прости — после вчерашнего никак не очухаюсь..,
— Да и не удивительно!
Руженка и всегда-то не очень понимала иронию. Правда, за эти десять лет она, по крайней мере внешне, стала прямо-таки светской дамой: даже на работе прическа — словно только что от парикмахера Антуана, экстерьер— будто от Елены Рубинштейн, хотя и в отечественном варианте; только вот голова тяжелая после каких-то там двух бокалов — да, милая моя, не скоро еще преодолеешь ты в себе прежнюю Руженку...
— Выпьешь капельку? — Руженка открыла низенький шкафчик: стопка папок с рукописями, и там же—-три бутылки.— Писатели повиднее преподносят мне свои средства производства; провинциальные простачки притаскивают коробку конфет и три розочки. Ты не поверишь, до чего подобострастны чешские Бальзаки, когда им нужно, чтоб я дотянула их рукописи до издания!
Хорошо бы удалось тебе дотянуть кого-нибудь из них до алтаря... Но вслух Ивонна сказала:
— Теперь, может, и Камиллу наконец-то выпадет шанс, когда ты заняла, как я полагаю, прямо-таки ключевое положение в издательском царстве.
— Не переоценивай положение, Ивонна. — По лбу Руженки пробежала тень.— Камилл родился под несчастливой звездой и все еще живет в каком-то нереальном мире. При всем том издание книги для него — вопрос престижа.
— Одним словом, чем больше хочется, тем меньше мо-жется, как говорил не только Гёте, но и наши хоккеисты.
— Ну, а как ты? Уже раскинула сети?
— В жилотделе меня, правда, не погнали взашей, но их обещания явно рассчитаны на долгожителей. По двум адресам, где сдают комнаты, я уже ходила. Но странное дело—-едва хозяева узнают, что у меня шестилетняя дочь, сразу охладевают, а выяснив, что я вернулась из Западной Германии, вдруг вспоминают, что вообще-то они уже обещали комнату зятю.
— Что за ерунда: была ведь объявлена амнистия!
— Поди объясни людям, что я даже не послефевраль-ская беженка... Наше поколение одержимо страхом; лучше подальше от всяких там возвращенцев, вдруг они — агенты империализма!
— Надо что-то предпринять, Ивонна, причем раньше, чем что-то предпримет Роберт Давид! Намерения у него добрые, но иногда меня просто бесит, что он обращается с нами, будто мы навеки зависимы от него!
Well!1 Ее слова звучат обнадеживающе; Руженка — давно уже не та жалкая краснеющая курочка, которую где оставишь, там и найдешь...
Небрежный стук, в кабинет ворвался здоровенный мужчина с толстыми губами и целым гнездом волос на голове, похожих на проволоку, припорошенную снегом. Руженка представила Тайцнеру Ивонну:
— Моя школьная подруга. Теперь навсегда вернулась из-за границы и ищет работу. А ты что хотел, товарищ главный редактор?
Что это он так благостно меня разглядывает, точно я икона?
— Конечно, Руженка, я что-то хотел, да, как увидел
1 Хорошо! (англ.)
твою подругу, все разом вылетело из головы, — загрохотал Тайцнер, и звук «р» перекатывался у него в горле. — Знаю я один надежный источник дохода, да это, пожалуй, не устроит молодую пани: рекламные фотографии для салона красоты!
— Спасибо за комплимент, но с некоторых пор я не люблю сниматься.
Руженка нервным движением передвинула с места на место стопку корректур.
— Салонов красоты теперь нет, товарищ главный редактор. Теперь это называется Институт косметики, а там реклама не нужна, — сказала она, приятно улыбнувшись.
Ого! Но, Руженка, я не виновата, я и не собираюсь его соблазнять! Впрочем, кажись, как ни старайся, это не удается и тебе... В противном случае он выражался бы осторожнее...
— А если секретаршей у руководства издательством? Насколько я понимаю, вы справитесь с этим одной левой!
Руженка как-то деревянно выпрямилась за своим столом.
— Это было бы замечательно, товарищ главный редактор. Но товарищ директор уже наверняка обещал это место пани Мразковой.
Как все меняется с годами, и люди тоже! Когда-то, девочка, ты краснела, теперь бледнеешь...
— Ты права, черт возьми, — заклокотало в горле Тайц-нера. — Ах, что бы вам вернуться месяцем раньше! Как вспомню, зачем я к тебе заходил, — звякну, — это он обращался уже к Руженке. — А вы, если я смогу быть вам полезен, заходите ко мне в кабинет!
Казалось, он намеревался поцеловать Ивонне руку, да все же раздумал.
— Немного чокнутый, но работать с ним можно, — сказала Руженка, когда топот Тайцнера стих в коридоре.
А этот беспечный тон, девушка, стоит тебе немалых усилий! Но будь спокойна, я не взяла бы этого места, даже если б оно было свободно. Не в моих привычках лезть к подругам в огород, себе же на беду!
— Я уже думала о том, что первые дни ты могла бы пожить у нас. Да только мама моя к старости становится все раздражительнее, а у папы прогрессирующая глаукома, он почти ничего не видит — недавно уронил со стола тарелку с рулетом, да еще наступил на него, у мамы не выдержали нервы, накричала на папу, а потом жалела, плакала— так вот все у нас и идет.,, Скажу тебе, не хотела бы я дожить до такой старости. Теперь сама видишь — это не для тебя...
— Спасибо за доброе намерение, Руженка; если узнаешь о чем-нибудь подходящем — дай знать...
— Положись на меня, дорогая, теперь я только об этом и буду думать.
На улицах оживленное движение, машины совсем не такие, как раньше, на трамвайной табличке, слава богу, уже не немецкая надпись — «Hohlwegbahn», а чешская: «Глоубетин»; ничего, все как-нибудь образуется. У каждого из нашей Семерки есть шестеро, к кому можно обратиться в случае нужды, потому как все за одного и так далее. Посмотрим по порядку: к кому теперь? Рассудок голосует за Мишь — но именно потому, что она единственно надежна, порой даже тягостно самоотверженна (это у нее вроде рыцарского или, вернее, какого-то монашеского обета),— именно поэтому оставлю ее напоследок. К Пирку!
— К сожалению, сегодня и завтра муж в служебной командировке...
К голосу женщины в телефонной трубке примешался прерывистый, такой знакомый, крик младенца. Ага, стало быть, наш Пирк наконец-то бросил якорь в гавани супружества, и даже потомство налицо... Идти к Камиллу не совсем удобно (да и кто бы захотел признаваться в тотальном поражении именно отвергнутому влюбленному!), а Роберт Давид, Проповедник, который так предостерегал меня от тогдашней авантюры, — вообще уж самая последняя инстанция; что ж, обратимся к другому, еще более давно отвергнутому воздыхателю...
— Мне особенно приятно, Ивонна, что ты пришла ко мне, — говорил Гейниц, с гордостью показывая ей новую квартиру — он получил ее от Строительного треста, то ли в награду за участие в строительстве плотины, то ли в компенсацию за годы, прожитые в жалком бараке. — Я сейчас же наведу справки в нашем тресте, не найдется ли там что-нибудь достойное тебя и приемлемое в материальном отношении...
А все же к радости польщенного Гейница примешивается и некоторое чувство удовлетворения: видишь, гордая принцесса, тогда, в Татрах, я был для тебя «слабак», нуль,— и вот бывшее ничтожество, быть может, станет твоим спасителем... Однако униженные и оскорбленные, попав на роли спасителей, нередко слишком уж размахиваются в своем стремлении благодетельствовать.
— А насчет жилья, пока ты что-нибудь подыщешь, — смело и все же не совсем уверенно начал Гейниц, озирая свою квартиру, но тут щелкнул ключ в замке, послышались голоса — женский и детский.
— Привет! Моя супруга, Якоубек, — а это моя одноклассница. Ивонна только что вернулась из Германии, и пока ей с ребенком негде жить. Вот я и говорю, на пару дней, пока она получит ответ на объявления, они могли Он у нас...
— Славный парнишка, — Ивонна погладила мальчика по голове. — По виду настоящий озорник. Якоубек? Кажется, теперь в Чехословакии это модное имя — у Камилла сын тоже Якоубек, насколько я помню...
Почему жена Гейница как-то смешалась? А Гонза? Да так краснеть не умела даже Руженка десять лет назад!
— Беги делать уроки, — хозяйка подтолкнула мальчика к двери в соседнюю комнату.
Гейниц потрогал свой шрам, вспухший, как красный шнурок.
— Это, видишь ли, и есть тот Якоубек, — глухо выдавил он из себя, когда за мальчиком закрылась дверь,— Тот самый.
— Вот это гол! — весело вскричала Ивонна. — А вы вчера никто ни слова! Скрыть от меня такую новость...
— Как-то не заходила об этом речь, — пискнул Гейниц, Ивонна с любопытством разглядывала чопорно застывшее лицо бывшей жены Камилла. Припомнила давнее письмо, в котором Мишь красочно описывала свадьбу Камилла: по ее беспощадному портрету выходило, что Павла, скорее, курица.
— Сколько лет вашей дочурке? — без улыбки осведомилась Павла.
— Шесть.
— Боюсь, будут некоторые сложности насчет того, чтобы вы пожили у нас, хотя бы и временно. Вашей девочке шесть, Якоубеку девять, а дети нынче куда развитее в сексуальном отношении, чем были мы...
Ну, здесь уже нечего терять.
— Думаете, станут играть в папочку и мамочку? Что ж, исключить этого нельзя — вдруг Моника пошла в маму? Да она вашего Якоубека в два счета совратит! Так что спасибо вам —и до свиданья.
Отчего это, с тех пор как я вернулась на родину, мне с таким блеском удается, мягко выражаясь, попадать впросак? Неужто это следствие того, что у меня на столько лет прервался контакт со своими? Впрочем, стоит ли удивляться что у Павлы так безрадостно на душе: бросив Гейница, она рассчитывала, поди, на нечто большее, нежели чем на покаянное возвращение к нему же... В сущности, девушка, тебе бы радоваться, что у обеих нас кое-что не получилось, — а ты на меня хмуришься!
Ну, кто теперь? На очереди Мишь (она не простит мне, если узнает, что я ходила к другим...); но тут закопошился червячок любопытства, да все настойчивей...
В это время его, конечно, нет дома. Баррандовская киностудия, правда, настоящий лабиринт, но все же не стог сена, а звукооператор Карел Патек не иголка, чтоб нельзя было его отыскать!
Вопреки напускному безразличию Ивонна нервничала тем сильнее, чем выше карабкался автобус по баррандов-ским серпантинам. Как-то он выглядит, этот человек с чувствительной душой и пером поэта? Кто из нас смутится больше? Что, если он дерзко свяжет мое возвращение с тем, что писал мне, и сделает из этого неверные выводы? Надо быть вдвойне осторожной, как бы не увеличить галерею отвергнутых влюбленных, причем на сей раз я обидела бы необычайно чувствительного и порядочного человека. Скорее всего, это будет для него большим разочарованием, но мне ничего не остается, кроме как сразу объяснить ему, что в моем возвращении нет никакой, ни такусенькой его заслуги, просто мне самой опротивела тамошняя жизнь.
В Баррандовской киностудии Ивонна в конце концов доспрашивалась до Карела Патека, и кто-то его привел, долговязый тип с вялой походкой, в полутьме коридора не разглядишь как следует лица.
— Патек, — назвался он. — Мне сказали, вы хотели меня видеть.
Ивонна выждала, чтобы ушел тот, кто его проводил к ней.
— Мне пришло в голову познакомиться с вами, и вот я здесь,
Патек смотрел недоуменно:
— Да, но я не припомню...
— Я — Ивонна,
Патек обошел ее так, чтобы свет падал ей на лицо.
— Как ни стараюсь, не могу...
— Ивонна из Франкфурта!
Он открыл было рот и тотчас захлопнул его. У него не хватало переднего зуба.
— А, черт! — Он вскинул свою длинную руку на затылок и не сразу убрал ее.
Черное подозрение зародилось у Ивошш где-то в области желудка — похоже на сладковатый спазм.
— Я так и знал, это плохо кончится! А тот господии казался таким порядочным...
— Какой господин?
— Да тому уже два года! Такой с усами, немолодой, и он еще так хмурил брови на нас...
— На кого на нас?— Ивонне трудно было говорить, она задыхалась от унижения и ярости.
— На меня и на Шмерду — режиссер Шмерда сидел с ним как-то в буфете, они подозвали меня и стали уговаривать, чтобы я согласился дать свой адрес для ответа на какое-то письмо...
— И вы... вы читали этот ответ?
— Я сунул его в конверт и отослал тому профессору. Сказал себе, если тут что-то не чисто, лучше не совать туда нос. Ответов пришло потом еще несколько... Впрочем, чего это я вам рассказываю, ведь вы, полагаю, сами их писали?
Теперь только б не разреветься при нем от стыда и злости!
— И вам не совестно было согласиться на такое безобразие?
— Да я так и сказал тому профессору, а он рявкнул, мол, не моя это забота. Говорил еще в том смысле, что я радоваться должен, если могу принять участие в благородном деле. Что-то в этом роде. Но вот смотрю я на вас — пожалуй, действительно хорошо, что вы вернулись, жалко было б, если бы такая красивая ба... пани пропала. А, теперь вспомнил — вы тогда читали стишки перед микрофоном, в них еще повторялось «Жду, не дождусь... освобожденья»...
Последние слова Патек произносил уже в спину Ивонны — слезы все-таки брызнули у нее из глаз, и она пошла прочь, не попрощавшись.
— Постойте, пани! — Патек догнал ее, попытался ухватить за локоть. — Раз уж мы с вами так славно переписывались... Я сейчас жалею, зачем, дурак, не читал ваши ответы... Так, может, вы свободны вечерком? Я бы за вами заехал, у меня, правда, всего лишь «популяр», но классный... Знаю, вы привыкли к роскошным драндулетам, но я покупаю «Спартак» кофейного цвета, а крыша черная...
Ивонна спиной чувствовала, как стоит там этот человек, со своей маловатой, не по росту, хотя и вполне честной головой, со своими длинными, уныло опущенными руками.
Она не помнила, как снова очутилась в автобусе. И надо же, чтобы я, именно я, самая искушенная из всей нашей компании, попалась на удочку, как глупая курица! Ну, с Крчмой порвала, раз и навсегда. До смерти! Рыжий усач, старый обманщик, интриган!
В квартиру Навары Ивонна ворвалась богиней мести.
— Я прямо с «Баррандова», чтоб тебе было ясно! И поди прочь от меня, нечего протягивать руку, змея! Не пытайся мне теперь доказывать, что ты ничего не знала!
— А я и не пытаюсь, — возразила Мишь.
— Кто еще знал об этом? — Ивонна мерила комнату большими шагами, подобно разъяренной львице; швырнула сумочку на стол. — Кто еще делал из меня шута горохового?!
— Это мы коллективно... все, кроме Гейница, тот был тогда на строительстве плотины. Писал Камилл.
— Об этом я и без тебя догадалась, думаешь, я совсем дура? Нет ли у вас тарелок подешевле?
— На что они тебе?
— Чтоб расколотить! Все разом!
— Но Камилл... у него ведь это шло от сердца, Ивонна, он даже не давал нам эти письма читать. Ни твои, ни его. Насколько я его знаю, ведь, в сущности, он впервые получил возможность без помех выразить тебе свои чувства! Просто ты — его судьба на всю жизнь.
И эта Руженка, эта бывшая праведная коза, Руженка Вашатова, тоже строила из меня петрушку! Ни словечком не обмолвилась, когда я зашла к ней в редакцию!
— Ну, а на вечеринке? Неужто у вас не хватило порядочности шепнуть мне хоть слово?
— Там это было как-то не к месту — встретить тебя таким... Да и не предполагали мы, что ты сразу двинешь к Патеку.
— Как же вы не подумали, что я первым долгом полечу к нему, — Ивонна уже иронизировала над собой, — чтобы броситься ему на шею, как горничная, переписывавшаяся с солдатом? — Она схватила свою сумочку, вынула пачку писем. — Где тут у вас клозет?
Она начала рвать письма еще в прихожей, по два сразу, яростно, в клочки. Вернувшись, с демонстративной брезгливостью отряхнула руки.
— Так. А теперь налей мне что-нибудь, да покрепче! И в стакан из-под горчицы!
— Правильно, запьем это дело, как и эти письма! — Мишь налила две изрядные порции водки. — А где ты остановилась? На вечеринке, опьяненные твоим возвращением, мы как-то не опустились до практических вопросов. Ивонна рассказала о своих мытарствах.
— Значит, пока поживешь у нас.
— Это с твоей стороны великодушно, но в Быджове, у бабушки, моя дочь...
— Значит, будешь жить здесь с Моникой. Если, конечно, втиснетесь в детскую комнату. По крайней мере в ней хоть на время поселится ребенок.
— А что скажет Мариан?
— Он все равно живет больше в институте и для института— чем дальше, тем больше.

В шесть вечера в Астории. Возвращения - Плугарж Зденек => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга В шесть вечера в Астории. Возвращения автора Плугарж Зденек дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге В шесть вечера в Астории. Возвращения у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу В шесть вечера в Астории. Возвращения своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Плугарж Зденек - В шесть вечера в Астории. Возвращения.
Если после завершения чтения книги В шесть вечера в Астории. Возвращения вы захотите почитать и другие книги Плугарж Зденек, тогда зайдите на страницу писателя Плугарж Зденек - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге В шесть вечера в Астории. Возвращения, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Плугарж Зденек, написавшего книгу В шесть вечера в Астории. Возвращения, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: В шесть вечера в Астории. Возвращения; Плугарж Зденек, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн