И все равно находиться здесь было неко
мфортно.
На месте отодвинутого шкафа, на полу, лежала небольшая короткая винтовка
. Сверху был прикреплен мощный на вид оптический прицел. Таких винтовок я
в жизни не видел. Скорее всего, она была сделана на заказ.
Ц Вот и орудие убийства! Ц как-то без энтузиазма воскликнул Грязнов.
Я все понял. Тот факт, что убийца оставил винтовку на месте преступления, с
ам по себе говорил о многом. Это действительно профессионал Ц раз. Что уб
ийство, скорее всего, заказное, хорошо оплаченное, иначе дорогую складну
ю винтовку с оптическим прицелом он бы так просто не оставил, Ц это два. И
еще одно, самое печальное, Ц раз это заказное убийство, значит, шансы най
ти убийцу резко снижаются. Вот почему Грязнов ничуть не обрадовался нахо
дке.
Ц А винтовочка-то не серийная, Ц сказал я, взглянув на орудие убийства.

Грязнов согласно кивнул:
Ц Явно тут Кулибин какой-нибудь постарался.
Ц Эх, богата наша земля талантами!… Ц подхватил я.
Грязнов нахмурился:
Ц С одной стороны хорошо то, что, если есть такой мастер, то это наверняка
не единственное его произведение. Может, похожее оружие проходило по дру
гим делам? А с другой стороны плохо Ц убийца бросил дорогую складную вин
товку, хотя мог ее унести, так же как и внес…
Ц А кто тебе сказал, что он мог это сделать? Ц возразил я.
Грязнов покачал головой:
Ц Ладно, Слава, не расстраивайся. Еще не вечер. В конце концов, кто-нибудь
в этой гостинице наверняка должен был его видеть. Кстати, кто живет в этом
номере?
Горничная с готовностью ответила:
Ц Никто.
Ц А ключ?
Ц Ключ у меня, а еще один Ц у завхоза. Как положено. Но вы не подумайте, тов
арищ начальник, никто его взять не мог.
И она сдвинула брови, выражая тем самым непреклонную решимость охранять
вверенные ей ключи даже ценой собственной жизни.
Я ничего не ответил. Видели, сталкивались… На самом деле, нет ничего проще
, чем добыть ключ у горничной. Для этого, как говорил Остап Бендер, есть чет
ыреста сравнительно честных способов.
Ц Ну а вы не видели кого-нибудь подозрительного, чужого? Ц хватался я за
стремительно ускользающие у меня из рук ниточки.
Та опять покачала головой:
Ц Нет, товарищ начальник, не было никого.
Ц Можете называть меня Александр Борисович. Ну а что, за весь вечер вообщ
е никто не проходил?
Ц Как же, проходили. Жильцы проходили, товарищ начальник…
Я вздохнул и вышел из номера, где уже вовсю трудились эксперты-криминали
сты Ц осматривали ковер, наносили на плоскости мебели и ручки дактилоск
опический порошок… Только наверняка зря все это. Если был профессионал
Ц а это наверняка профессионал, Ц никаких следов он не оставил.
Ни одна из опрошенных нами горничных тоже не заметила ничего подозрител
ьного.
Ц Ну что, Слава, какие будут выводы? Ц спросил я Грязнова после экспресс-
опроса горничных.
Слава молчал.
Ц Ну ладно, тогда я скажу. Горничные не видели никого подозрительного, по
тому что он просто-напросто мимо них не проходил.
Грязнов нахмурил лоб, что свидетельствовало о его напряженной мозговой
деятельности.
Ц То есть ты хочешь сказать…
Ц Именно. Убийца прошел по служебной лестнице.
Я посмотрел на часы. Со времени убийства прошло немногим более часа.
Ц Он вошел на этаж по служебной лестнице незаметно Ц ведь горничные си
дят за углом, Ц потом прошел к номеру, открыл его, сделал выстрел, вышел, за
пер дверь и удалился тем же путем.
Ц Куда? Ц спросил Грязнов.
Ц Что куда? Ц не понял я.
Ц Куда удалился? Ведь тревогу подняли через минуту. Заблокировали все в
ыходы из гостиницы через три. Конечно, за три минуты скрыться можно, но тру
дно. Согласен?
Ц Во-первых, три минуты Ц это не так мало. А во-вторых, знаешь, что бы я сде
лал на месте убийцы?
Ц Что?
Ц Позаботился бы о запасном выходе.
Надо сказать, что мы уже подошли к служебной лестнице и миновали небольш
ую дверь.
Ц Ну что ж, Турецкий, это логично. Но не забывай, что это центр Москвы. Здес
ь все охраняется будь здоров. И гостиница эта строилась именно так, чтобы
можно было в считанные минуты заблокировать все выходы. И запасные, и все
остальные.
Ц А это мы сейчас проверим.
На лестнице было темно и пахло плесенью. Откуда-то снизу тянуло холодным
воздухом. Мы спустились на этаж ниже. Точно такая же дверь вела в точно так
ой же гостиничный коридор. Зато за следующей дверью, этажом ниже, нас ждал
сюрприз Ц мы вышли в холл, дверь из которого вела в ресторан.
Ц Кстати, Ц сказал Грязнов, Ц ресторан имеет отдельный выход.
Мы вошли в огромный зал. Как ни странно, он был полон. Большинство столиков
занимали люди, которые, правда, не ели, а с тревожными лицами что-то обсужд
али. Или просто молча сидели.
К нам сразу же подбежал взволнованный метрдотель. То есть не к нам, а к Гря
знову. На меня он, кажется, даже внимания не обратил. Дело в том, что я был од
ет точь-в-точь как он Ц черный смокинг, бабочка… Видимо, он принял меня за
коллегу. А вот Грязнов Ц другое дело. Его мундир сразу вызывал уважение.

Ц Товарищ милиционер… Ц обратился метр к Славе, Ц скажите, что мне дел
ать? Люди начинают волноваться. Понимаете, они зашли поесть, отдохнуть, а и
х тут держат уже больше часа. Ц Он наклонился и конфиденциально добавил:
Ц А у нас тут, между прочим, депутаты.
Ц Мы вам хотим задать несколько вопросов, Ц обратился к нему Грязнов, я
вно игнорируя слова метра, Ц скажите, не было ли сегодня каких-нибудь не
обычных, подозрительных посетителей?
Метр изумленно воззрился на него.
Ц Что значит Ц подозрительных?
Ц Ну, к примеру, беспокойных, нервничающих, с необычными вещами, или что-т
о в этом роде?
Метр пожал плечами:
Ц Нет. Вроде нет. Знаете, ресторан большой, за всеми не уследишь. Вон какой
зал огромный. Но, кажется, все как всегда. Никто не ушел не заплатив, никаки
х жалоб не было. Я даже не знаю…
Он развел руками.
Ц А может, кто-то выходил надолго?
Ц Знаете, практически все наши посетители выходят. В туалет, знаете, руки
помыть, покурить, просто поболтать, с кем-нибудь встретиться. Причин мног
о. Постоянно взад-вперед ходят…
Тут подошел один из помощников Грязнова:
Ц Все обыскали. Больше никаких следов. Паспортные данные всех, кто был в
гостинице, записали. Вячеслав Иванович, может, отпустить народ? Волнуютс
я…
Грязнов вздохнул:
Ц Ладно, Карасев, отпускай.
Ц Может, и из ресторана отпустите? Ц вмешался метрдотель. Ц У них тоже п
аспорта проверили.
Карасев взглянул на Грязнова. Тот кивнул.
Ц Граждане, Ц радостно провозгласил метр на весь зал, Ц просим извине
ния, вы все свободны.
К выходу потянулся поток людей.
У всех были недовольные лица. Многие смотрели на нас с неприязнью. То есть
на Грязнова и его помощника Ц меня они принимали за одного из официанто
в, видимо. Так что в данном случае мой смокинг оказал мне хорошую услугу.
Народ был разный. Несколько групп иностранцев, которые, похоже, так и не по
няли, что произошло. Бизнесмен с женой. Какая-то молодежь. Взлохмаченный ч
еловек в жарком костюме и с портфелем. Депутат… Вернее, депутатша… нет, де
путатка… В общем, женщина-депутат. В отличие от других у нее вид был скоре
е безмятежный, чем недовольный. Знаете, если бы не обстоятельства и не деп
утатский значок на лацкане ее делового костюма, я бы, пожалуй, познакомил
ся с ней. Что-то в ней было притягивающее. Она скользнула безразличным взг
лядом зеленых глаз по мундиру Грязнова, по моему смокингу и пошла дальше
по своим депутатским делам…
В салоне первого класса было почти пусто. Большие красные кресла, обитые
натуральной кожей, более вежливые и предупредительные, чем в экономичес
ком, стюардессы, приглушенный шум двигателей, море бесплатной выпивки Ц
одним словом, авиакомпания «Дельта» вовсю старалась для пассажиров пер
вого класса.
В середине салона, у окна, за которым проплывали серые облака, сидел сухощ
авый седой человек в мягком вельветовом пиджаке с овальными замшевыми з
аплатами на локтях. На крупном носу громоздились очки в тонкой золотисто
й оправе. Цвет чисто выбритых щек выдавал благополучного в материальном
отношении человека. Больше всего он был похож на профессора, разумеется,
на американского профессора. Из какого-нибудь Принстона или Гарварда. О
б этом же говорил и кожаный портфель, лежащий на соседнем сиденье, и стопк
а бумаг, разложенных на откидном столике. «Профессор» был погружен в их ч
тение.
Ослепительно улыбающаяся стюардесса подошла к его креслу и, слегка накл
онив голову, спросила:
Ц Не хотите ли поужинать?
«Профессор» оторвался от своих бумаг и внимательно посмотрел на стюард
ессу. Личико ее было до того очаровательным, что он, любуясь ею, не сразу от
ветил.
Ц Пожалуй, Ц наконец сказал «профессор» и сгреб бумаги со столика.
Ц Тогда, пожалуйста, посмотрите меню, Ц еще более любезно улыбнулась ст
юардесса, протягивая ему яркую глянцевую картонку.
«Профессор» пробежал глазами текст. В меню мелькали названия: «устрицы»
, «икра», «морские гребешки»… «Профессор» подумал и отдал картонку обрат
но:
Ц Принесите что-нибудь мясное. И без этих морских деликатесов.
Стюардесса, все так же ослепительно улыбаясь, кивнула и прошествовала по
салону. Казалось, у нее просто не существует другого выражения лица.
«И когда ее положат в могилу, она будет все так же улыбаться», Ц вдруг при
шло в голову «профессору». Он уже было начал представлять себе гроб, в кот
ором в обрамлении белых и красных цветов лежит улыбающаяся стюардесса
Ц в форменной одежде, фетровой шапочке-таблетке и даже с меню в руках.
«Нет, Ц оборвал он свои мысли, Ц тебе, во всяком случае, увидеть это случа
й не представится. Ты умрешь первым. Сначала ты, а потом уж она. И вообще что
за стивенкинговщина!»
И когда стюардесса пришла во второй раз, везя за собой тележку с обедами н
а пластмассовых подносах, он даже не поднял головы. Молча взял поднос и пр
иступил к еде.
Эдик Кипарис родился ровно пятьдесят пять лет назад, в тревожном сорок т
ретьем году. Рождение ребенка во время войны, даже в более или менее споко
йной Москве, Ц просто безумие. Это понимали все, и в том числе мать Эдика, С
офья Николаевна Кипарис. Но до того ли было, когда Владимир Кипарис, будущ
ий отец Эдика, гвардии капитан танковых войск, пропахший порохом, увешан
ный боевыми наградами, получил краткосрочный отпуск домой, как сказано б
ыло в отпускном удостоверении «за проявленное мужество и в связи с присв
оением очередного воинского звания». Через неделю гвардии капитан уеха
л, а Софья Николаевна соответственно осталась. И через девять месяцев ро
дила сына. Несмотря на советы подруг, соседей, врачей и даже управдома.
Софья Николаевна назвала сына Эдуардом. По профессии она была врачом-эп
идемиологом, и Эдуард Дженнер, первый человек, который стал делать приви
вки против оспы, был ее кумиром с институтских лет. Когда в загсе подозрит
ельно глянули на Софью Николаевну (не надо забывать, что время было военн
ое и всякое упоминание иностранных имен казалось подозрительным), она пр
олепетала что-то о прадедушке, в честь которого и называет сына.
Маленький Эдик рос капризным и эгоистичным ребенком. То ли мать, старате
льно оберегая его в военные годы от рахита и авитаминоза, слишком много в
нимания уделяла его маленькой персоне, то ли безотцовщина сделала его та
ким (гвардии капитан Кипарис погиб смертью храбрых при взятии Будапешта)
Ц неизвестно. Однако Эдик сызмальства думал только о себе, замечал толь
ко себя и заботился только о своей персоне. Такой уж был у него характер.
В раннем детстве ему все сходило с рук Ц съеденные без спросу варенье и с
гущенка, испорченная мебель, разбитые стекла и исцарапанная мебель. Эдик
брал то, что ему было нужно, ни у кого ни спрашивая. Когда же он пошел в школ
у, все изменилось.
КакЦ то он потерял ручку и, недолго думая, залез в портфель соседа по парт
е, вынул черную ручку и стал преспокойно писать. С его точки зрения все был
о правильно: ему, Эдику, нужна была вещь и он ее взял. Какая разница -откуда?
Однако когда его сильно отлупили за воровство, Эдик задумался. И понял, чт
о брать нужно тихо и незаметно, а лучше чтобы тот, у кого берешь, восприним
ал это как должное.
Эдик рос, он окончил школу и поступил в институт Ц конечно, медицинский. П
ошел, так сказать, по стопам матери. Хотя Эдик был способным мальчиком, поч
ти отличником, в сущности, он не проявлял никакого интереса к этой профес
сии. Но у Софьи Николаевны были кое-какие знакомые, и Эдика удалось запихн
уть в институт.
Шел шестидесятый год. Три года назад прошел Всемирный фестиваль, и моско
вская молодежь, пощупав и примерив добротные заграничные вещи, выменянн
ые у иностранцев на матрешки и водку, уже не желала одеваться и вообще жит
ь, как родители, воспитанные суровой сталинской эпохой. Когда Эдик попал
в Первый мединститут на Пироговке, он поначалу решил, что оказался где-то
за границей. По коридорам, взявшись за руки, фланировали девушки, одетые к
ак Одри Хепберн. Проходили парни в пиджаках с широченными плечами, узких
брюках-дудочках и узких галстуках. Ухо Эдика улавливало непонятные слов
а Ц «фирма», «штатский», «чува», «хилять»… Конечно, в институте было гора
здо больше студентов, одетых в обычное советское тряпье. Но для Эдика, тол
ько и видевшего в своей несчастной жизни что убогую комнату в коммуналке
, телевизор «КВН» с большой водяной линзой у зажиточных соседей, да «Тарз
ана» в кинотеатре «Ударник», впечатление было полным. Эдик опустил украд
кой глаза на свой наряд и увидел потертые брюки фабрики «Большевичка», к
летчатую рубашку-ковбойку с аккуратно зашитой дыркой на рукаве и грубые
скороходовские ботинки из ЦУМа. Сравнение было явно не в его пользу…
Эдик понял, что у него всего два выхода. Можно было не обращать внимания на
«иностранцев», засесть за учебу, стать через шесть лет высококлассным с
пециалистом и тогда уже начать бороться с нищетой. Второй выход казался
более привлекательным Ц завести дружбу с прикинутыми студентами и выя
снить, как им удается иметь все это. И по возможности, заняться тем же. Ведь
не у всех же, черт возьми, родители дипломаты, внешторговские работники и
ли академики! Эдик так и поступил.
Первой его жертвой оказался Воха Соловьев Ц вальяжный молодой человек
с затуманенным взором Ц он словно постоянно решал в голове какие-то сло
жные проблемы. Эдик предположил, что эти проблемы никак не касаются меди
цинской науки. И оказался прав.
Эдик подошел к Вохе и сказал:
Ц У меня есть для вас что-то интересное. Не хотите посмотреть?
Воха с трудом отвлекся от своих мыслей и сфокусировал взгляд на Эдике. Ве
рнее, на его брюках фабрики «Большевичка», ковбойке и башмаках. На лице Во
хи отразилось удивление, переходящее в высокомерное раздражение.
Эдик не смутился. Он понимающе кивнул:
Ц На практике был. На овощебазе. Пришлось одеться в старье.
Объяснение вроде бы удовлетворило Воху. Выражение его лица сменилось на
вопросительное.
Ц Посмотрите, Ц произнес Эдик, расстегивая потрескавшиеся никелирова
нные замочки старенького портфеля.
Это были запонки. Замечательные позолоченные запонки с гранатовыми гла
зками и тонкой резьбой. Они отличались скромным благородством и нестаре
ющей роскошью. Заметим, что эти запонки были едва ли не единственной ценн
ой вещью, оставшейся в доме Кипариса, не выменянной на масло и не потерянн
ой во время эвакуации. Запонки остались от отца. Эдик ничего не сказал мат
ери. Он шел ва-банк.
Увидев запонки, Воха вытянул свои длинные суставчатые пальцы и попыталс
я схватить вещицу. Глаза его горели нездоровым огнем.
Ц Хорошая вещь, Ц говорил он при этом.
Эдик, однако, отвел ладонь с запонками в сторону. Вохины пальцы схватили в
оздух.
Ц Сколько? Ц заинтересованно спросил Воха.
Ц Обмен, Ц ответил Эдик, Ц мне нужно кое-что из одежды.
Воха зачарованно кивнул…
Процесс приобретения хороших шмоток был тогда весьма длительным и слож
ным. Он требовал множества телефонных звонков, встреч на улицах с послед
ующими хождениями по странным, незнакомым квартирам, примерок с загляды
ваниями в зеркала шифоньеров и долгих переговоров. Эдику все это было в н
овинку, и он с удовольствием погрузился в незнакомую доселе жизнь. Между
делом, конечно, он достиг своей цели Ц поближе познакомился с Вохой и его
приятелями. Эдик постиг смысл новых слов, среди которых самым главным ем
у показалось «фарца».
Конечно, Эдик не ошибся. Далеко не все ребята в широкоплечих пиджаках был
и детьми внешторговских работников и дипломатов.
1 2 3 4 5 6 7