Не остались без движения и его руки - вскоре Минни
вскрикнула и залилась добродушным смешком.
- Нет, это ты проказник! - толстушка шутливо погрозила супругу
пальцем.
Ей было приятно и легко сейчас: глупые и страшные мысли окончательно
канули в небытие.
- Ты есть хочешь? - заботливо поинтересовалась она.
Сама Минни могла ужинать, завтракать и обедать бесконечное количество
раз в день.
- Пожалуй, не отказался бы, - решил поддержать ее на этот раз Сайлас,
лениво вздохнул и вернулся к своему любимому занятию.
За недолгое время их разговора шайба успела перекочевать к воротам
"Носорогов", и к мельканию номеров на спинах игроков приходилось
присматриваться заново, чтобы понять, что к чему.
Уточкой переваливаясь с боку на бок, Минни засеменила на кухню.
- Я пойду принесу, - бросила она на пути.
"Главное - не смотреть в окна, тогда все будет в порядке..."
Вдруг Минни уловила на верху лестницы какое-то движение и вздрогнула
- скорее от неожиданности, чем от настоящего испуга, - но, подняв голову,
тотчас улыбнулась. Правда, еще через секунду напустила на себя строгий вид
- на верхней лестничной площадке стоял маленький Джонни.
- А ты что здесь делаешь? - почти сурово спросила она (настоящей
строгости Минни никогда не могла от себя добиться). - Кажется, я сказала
тебе, чтобы ты шел спать!
- Я не могу, мама! - тоненьким умоляющим голоском проговорил Джонни,
и Минни еле удержалась, чтобы снова не вздрогнуть, на этот раз уже от
смутной тревоги.
- Что это еще за выдумки? - еще строже спросила она. Но голос ее не
дрогнул только чудом.
Минни не понимала, что ее могло напугать, но с каждой новой секундой
ей становилось все неуютней. Одна лунища за окном чего стоит...
- Мама, я видел кое-что! - в голосе ребенка сквозил неприкрытый
испуг. Сердце у Минни екнуло. Лишь необходимость играть до конца роль
матери-защитницы, непоколебимой жизненной опоры для своего мальчика
заставила ее отмахнуться от его слов.
- Ну что ты там мог видеть!
- Мама, я видел мертвеца! - глядя вниз широко раскрытыми глазенками,
проговорил Джонни. И только сейчас Минни обратила внимание, каким бледным
и испуганным выглядит его личико.
Несколько секунд она молчала, стараясь справиться со своими эмоциями.
Конечно, она, как взрослая и трезвая женщина, ни на миг не могла поверить
в то, что Джонни и впрямь мог увидеть что-либо прямо у них в доме, но
вместе с тем безотчетный страх старался убедить ее в обратном.
А что если в доме и на самом деле кто-то прячется? Все может
случиться в такую жуткую ночь... Или все-таки это просто наваждение?
Все вещи в доме на своих местах, Сайлас смотрит свой телевизор... Все
- как всегда. Только вот Джонни не спится, да и в том виновата спятившая
луна и пятнистое небо...
- Ладно, - уже более мягким тоном произнесла Минни, - успокойся и
ложись - тебе это только почудилось.
- Но, мама! - в детском голосе появились нотки безнадежного отчаяния.
- Ложись! - командным тоном проговорила Минни и тут же устыдилась: на
этот раз собственная "удавшаяся" строгость показалась ей проявлением
бессилия перед собственным страхом. И, словно извиняясь, она добавила:
- Я подойду к тебе через минуту...
Она подождала несколько минут, молча наблюдая, не уйдет ли Джонни, -
но он продолжал стоять, сжимая побелевшими ручонками тонкие балясины,
похожие сейчас на прутья клетки, куда его засадили. И Минни отвернулась и
поспешила в сторону кухни, чувствуя, что просто сбегает от его взгляда,
требующего ответа, и от собственного страха.
Но в самом деле, чего можно вот так пугаться?
Все на месте? Все - как всегда?
Вроде и так...
Минни нервно распахнула дверцу шкафа и тупо уставилась внутрь.
Разумеется, она попала не туда: сухой завтрак должен был лежать за самой
крайней створкой, но беспокойство заставило ее перепутать дверцы. Буркнув
себе под нос что-то неразборчивое, Минни исправила ошибку, и в ее руках
оказался пакет с поджаренными ломтиками хлеба.
Все на своих местах, все в порядке...
За окном тихо улыбалась луна.
Вой собак заставил Минни похолодеть. Неужели и впрямь ее нехорошие
предчувствия имели под собой реальную основу? Да нет, не может быть...
Ведь все пока в порядке... Пока...
В порядке?
Уже сама не зная зачем, Минни подошла к холодильнику. (Как страшно
поворачиваться спиной к двери!) Она ничего не собиралась брать оттуда, но
надо же было хоть чем-нибудь заняться, чтобы отвлечься от все растущего
страха.
Джонни видел мертвеца... Сон, конечно, но кто сказал, что этот сон не
относится к категории вещих? Да и собаки воют...
Швырнув продукты на ближайший стол, Минни заспешила к прихожей и
припала к двери. Она не услышала ни звука, но молчание не успокаивало ее,
- наоборот, страшило, как и всякая неизвестность. Уже откровенно дрожащими
руками она защелкнула задвижку. Достаточно ли такой защиты - или нет?
Бледнея от страха, Минни огляделась по сторонам. Каким ненадежным
показался ей собственный дом! Что может дать одна запертая дверь, когда
кругом столько окон? Заходи, кто хочешь, влезай, убивай!
"Нет! - чуть не закричала она. - Ничего этого нет!!!"
Рассеянным и затравленным взглядом Минни снова огляделась по
сторонам. Ведь нет же рядом ничего странного, дом как дом, все на месте...
Вот только сердце скачет, да волосы шевелятся на голове непонятно
почему... И Джонни, перепуганный и бледный, все еще торчит где-то на
лестнице, а она, Минни, не знает, как его успокоить. Кто бы саму ее
успокоил и утешил!
А Сайлас?
Она вспомнила, как мирно сидит он напротив телевизора, и от сердца
сразу отлегло. Не то чтобы страх прошел совсем, но он сразу уменьшился.
Итак, стоит только взять бутерброды, подойти к Сайласу, обнять его, и все
будет в порядке. Все в порядке...
Торопливой походкой Минни заковыляла обратно на кухню.
Вот и еда... Минни вновь сунулась в холодильник, быстро соорудила
пару бутербродов и заспешила туда, где тепло и уютно, где она будет не
одна. А потом они вместе, вдвоем, поднимутся к Джонни...
Удар настиг ее сзади. В первый момент Минни не поняла, почему все ее
тело пронзила вдруг жгучая резкая боль. Не поняла она также, почему
падает. Вдруг, как в страшном сне, перед ее глазами мелькнуло
полотняно-белое лицо, похожее на маску, блеснуло лезвие, стремительно
приближаясь к телу, - и мир взорвался.
Тяжелое и неуклюжее женское тело пролетело, подброшенное ударом
редкой силы, через полкомнаты и грузно врезалось в кухонный стол.
Посыпалась посуда. Кокосовые орехи вылетели из ящика и покатились по полу,
разбрызгивая свежую лужу крови и чертя вслед за собой по кафелю красные
влажные полосы, - словно гигантская когтистая лапа оставила в комнате свой
жуткий след. Они вылетели в коридор, пересекли еще одну комнату и
остановились где-то у стены.
Глядя на красные линии-пятна, Джонни еще сильнее вцепился в балясины.
Уж ему-то можно было не объяснять, что произошло, - спрятавшийся на кухне
живой мертвец наверняка напал на маму. Джонни тоже иногда смотрит
телевизор и знает, что бывает, когда на человека нападают такие существа.
Но что же будет дальше?
Все сильнее впивались в дерево детские пальцы. Джонни понимал, что
мамы больше нет, и, хотя не мог еще оценить весь ужас безвозвратности
слова "смерть", уже цепенел от инстинктивного ужаса перед ней. Детское
дыхание становилось все прерывистее и чаще...
Тем временем в прихожей, а затем в проходной комнате появилась
человеческая фигура. Во всяком случае, ее руки, ноги и тело, вне всякого
сомнения, принадлежали представителю рода людского. Но вот голова...
Вернее, лицо... Вместо глаз темнели маленькие щелки, будто бы нарисованные
углем, кривая полоска рта была напрочь лишена даже следов губ, на месте
носа можно было не без труда различить всего лишь небольшую выпуклость.
Зато сталь в руках поблескивала весьма выразительно - даже кровь не делала
ее более тусклой.
Фигура остановилась, повертела головой (Джонни присел от страха) и
наконец повернулась в ту сторону, откуда доносились приглушенные звуки
телевизора. Страсти на экране все накалялись: дошло до драки, несчастные
судьи напрасно пытались навести на поле хотя бы подобие порядка, но даже
несколько удалений не помогли нормализовать обстановку. Хоккеисты
уверовали в то, что сейчас происходит соревнование по боксу или вольной
борьбе. Зрители на трибунах бесновались. Наконец свалку кое-как удалось
растащить. И Сайлас облегченно вздохнул.
Именно в этот момент сзади раздались шаги.
"Минни, - подумал он, не отрываясь от экрана, и облизнулся,
предвкушая что-нибудь вкусненькое. - Правда, не очень вовремя, но ничего.
Был бы бутербродик..."
В следующую секунду чья-то сильная и грубая рука схватила его за
подбородок. Лезвие холодно прикоснулось к шее и с удивительной легкостью
вошло в нее, рассекая сосуды и кожу. Кровь хлынула на рубашку.
Убийца отдернул руку.
Где-то в телевизоре восторженно заорали: "Гол!!!"
Дерево, жесткое и совсем еще недавно холодное, потеплело от
судорожного сжатия - Джонни уже не мог оторваться от него.
Вот живой мертвец съел и отца... Что будет теперь? Что будет?
Чудовище с фигурой человека неторопливо вышло из комнаты..
Что будет?
Убийца шагнул в сторону выхода.
Джонни замер. Его маленькое сердечко затрепетало. Неужели мертвец
сейчас наконец уйдет?
А папа и мама? Когда они снова оживут?
Убийца замер на месте, затем начал медленно разворачиваться.
Что теперь будет?
Застыли вылезшие из орбит детские глаза. И в них четко отразилась
приближающаяся фигура с ножом.
Что будет...
Когда убийца встал на нижнюю ступеньку, дерево под ним тоскливо и
жалобно заскрипело...

3
В кабинете Дейкера стояла абстрактная скульптура - металлический
толстый прут, загнутый самым что ни на есть невероятным образом.
Эрона эта конструкция всегда раздражала. Ее так и хотелось вывернуть
в другую сторону, но, вместо того чтобы поддаться силе, она просто
разворачивалась вместе с постаментом.
Сам Дейкер наблюдал за манипуляциями Эрона почти равнодушно. Его
забавляло, что практически все его пациенты отдавали этой штуке хотя бы
несколько минут.
Дейкер был худ, высок и носил очки. Сложно было заподозрить в нем
человека недюжинной силы, а между тем металлический прут выгнул "не в ту
сторону" именно он. Пациенты подсознательно всего лишь старались придать
сооружению его первоначальный вид.
Подождав, пока Эрон закончит "играться", Дейкер поправил очки,
смахнул несуществующую пыль с края стола и заговорил:
- Ну, так как вы?
Эрон резко вскинул голову и впился в доктора взглядом. Стоит ли
рассказывать ему о последних новостях? Или, может быть, гораздо лучше
вообще отказаться от его услуг и дать выход дремлющим в душе мечтам и
темным силам?
- Пожалуй, - после недолгого колебания произнес он, - ничего нового.
Изменений нет.
Доктор прищурился: от него не укрылся чуть заметный призвук фальши.
"А может, рассказать, - мелькнуло у Эрона, - вдруг доктор поможет,
наконец, мне разобраться в себе? Хотя нет... Если бы он был способен на
это, я бы уже знал о себе все. Почти все, по крайней мере. А так я всякий
раз выворачиваюсь перед ним наизнанку и ничего не получаю взамен. Сколько
может так продолжаться? Не лучше ли прекратить напрасную трату денег и
отказаться от его услуг?"
- Ну, ничего, - с расстановкой проговорил доктор. - Вы ведь не
рассчитывали, что все это пройдет у вас за один день? Поверьте,
большинство из моих коллег вообще не взялись бы за...
- Я знаю, - поморщился Эрон.
Конечно, этот докторишка, как всегда, занят больше саморекламой и
демонстрацией собственной значимости, чем его проблемой. При мысли об этом
Эрону вдруг стало скучно.
И тут все то же... Во всем мире - одно и то же: никому нет дела до
его страдающей души и до всего того, что тревожит его и сводит с ума.
- Подумать только, - продолжал Дейкер, - как странно все это звучит:
плохие сны, город Мидиан... Мне остается надеяться только на собственные
новейшие методики: они довольно эффективны, и я думаю, рано или поздно они
пойдут вам на пользу.
"Пойдут? Что-то я не вижу, чтобы от них был какой-то толк. Но во
всяком случае, доктор меня слушает, и с ним я могу быть откровенен. К тому
же, вдруг он действительно способен мне хоть как-то помочь? Пусть я -
последний идиот, раз надеюсь на это, но должен же я надеяться хоть на
что-то..."
Эрон нахмурился, затем вновь поднял глаза - и складки на его лице
разгладились. Надежда оказалась сильнее недоверия.
- Поймите, доктор, - быстро заговорил он, - я в отчаянии. Я просто не
знаю, что мне делать! Мне кажется, что у меня нет своего места в этой
жизни! Мне вообще нигде нет места. Я просто не знаю, куда мне уехать...
Пожалуй, любой художник, увидевший выражение лица Эрона и сумевший
адекватно перенести его на бумагу, прославился бы как новый гений
реализма, но Дейкер не питал особых чувств к изобразительному искусству и
вообще считал любое чрезмерное проявление своих чувств патологией.
В его представлении Эрон был психопатом. Самым обыкновенным
психопатом, как и все остальные клиенты. В самом деле, станет ли
нормальный человек обращаться к психиатру? А метания души и все такое
прочее, придуманное другими добившимися известности психами вроде
писателей и особенно - поэтов, казались ему чушью.
Да и чего еще можно ожидать от людей, принадлежащих к вырождающейся
нации? Хорошо еще, что хоть у некоторых хватает самокритичности, чтобы
признать собственную неполноценность...
- Вы никуда не можете деться, - заскользил он по Эрону
изучающе-снисходительным взглядом. - Потому что все дело в вас самом. Куда
бы вы ни уехали, воображение все равно перенесет вас в ваш выдуманный
город.
Эрон на мгновение зажмурился.
"Ну что, добился? - спросил он себя. - Нет, отношения с доктором надо
было прервать в самом начале. Ну разве это проблема - сны? Все их видят, а
содержание... Никому не должно быть до этого дела".
- Но ведь это всего лишь сны, доктор! - воскликнул он. - Неужели это
так серьезно? Сон, мысль - это ведь нечто словно и несуществующее...
Внезапно Эрон осекся. В самом деле - плохие сны снятся многим и
многие обращаются с ними к врачам, но никогда и никто не относился к ним
так серьезно. Так значит ли это, что доктор знает о нем что-то еще - то, о
чем сам Эрон еще не догадывается? Да и сами сны - не слишком ли они
необычны и осязаемы, чтобы заподозрить, что за ними стоит нечто большее?
Липкий неприятный холодок прополз по его спине. Да, Дейкер наверняка
что-то скрывает!
И действительно, лицо доктора вдруг посерьезнело.
- Понимаете, Бун, - проговорил он, - я внимательно изучил все, что вы
рассказывали. В ваших снах постоянно звучит мотив смерти, убийства. А
когда речь идет об убийствах, - при этих словах Эрон напрягся, жадно
впитывая в себя каждое слово, - ваши мысли легко могут превратиться в
дела. Вы не задумывались об этом?
Кровь отлила от лица Эрона, когда он услышал эти слова.
Убийства... Они действительно слишком часто повторялись в его снах.
Убивали странных людей. Убивали его самого. Убивал и он сам. Он зажмурился
и тут же увидел льющуюся отовсюду кровь. Густые глянцевые капли текли по
стенам, набухали на потолке и срывались с него, вляпываясь в пол
звездчатыми пятнами. Их становилось все больше и больше, и вот уже весь
пол покрывался таким же красным, резко пахнущим слоем жидкости.
- О чем вы, доктор?! - срывающимся голосом повторил Эрон, вновь
открывая глаза.
Дейкер смотрел прямо на него, и Эрону показалось, что на его лице
можно прочесть приговор.
- Вы не знаете, что происходит в нашем городе в последнее время? -
каждое новое слово все больнее ударяло Эрона.
Убийства... убийца...
Но ведь это всего лишь сны!
Или - не только?
Как капала в них кровь! И как приятно было ее видеть... Так неужели
разгадка именно в этом?
- Нет, не знаю... А что? - Эрон впился взглядом в лицо доктора.
Есть ли хоть какая-то надежда? Может, он скажет, что все это так,
одни догадки, нехорошие подозрения... Ведь нельзя же в самом деле быть
убийцей, даже не подозревая об этом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24