– поинтересовалась как-то Мод. – Мексиканец? Испанец? Индеец?
– Понятия не имею. Спроси у него.
Но она не решилась. По разным мелочам – по жестам, по почти неуловимой настойчивости во взгляде – становилось понятно, что этот человек и Ла Рока давно знакомы.
В этом ресторанчике пили в три раза больше, чем в других местах. Мод, считавшая, что уже перепробовала все самые экзотические блюда, была поражена острой кухней, которую открыл для нее Дикарь, как она его мысленно назвала.
Хозяин ресторана встретил их улыбкой, создающей полное впечатление того, что он сейчас на вас бросится.
– Друзья! – воскликнул он. – Я ждал вас.
Они сели в наименее грязном углу зала.
– Чего желаете?
– Нам бы хотелось того же, что и вчера, – ответил Ла Скумун.
– У тебя очень бедное воображение, – пожаловалась Мод.
Их колени соприкасались под узким столом. Длинная сильная рука Ла Скумуна накрыла пухлую ручку молодой женщины.
– Давай немного поболтаем, это нас развлечет, – ласково предложил он. – Слушай, ты знакома с парнем по фамилии Аде?
Ее глаза округлились.
– Ты хочешь сказать: Ксавье Аде?
– Именно.
– Да. В городе его все знали.
Она говорила о нем как о стихийном бедствии, и лицо Ла Скумуна смягчилось в улыбке, которая его полностью меняла.
– Ты знаешь, что с ним кое-что случилось?
– О, дорогой, о том случае было столько разных разговоров! Лучше всех о нем тебе мог бы рассказать именно Вилланова… (Она шумно вздохнула.) Ой-ой-ой, рот горит.
– Не пей, съешь хлеба! – посоветовал Ла Скумун и продолжил: – Конечно, Вилланова смог бы. Но если предположить, что мне не хочется с ним разговаривать, то кто еще?
Взгляд Мод стал более внимательным.
– Кто для тебя этот Аде?
Ла Скумун ненавидел подобные вопросы, но необходимость получить информацию сдерживала его раздражение.
– Допустим, я приехал сюда специально для того, чтобы заняться им.
– Ты серьезно хочешь говорить об этом здесь? Может, поболтаем об Аде, когда останемся наедине?
– Доставь мне удовольствие, – отрезал Ла Скумун, – расскажи сначала, что ты знаешь о Ксавье… Для меня это важно…
– А-а!.. – произнесла она, и власть Ла Скумуна над ней еще больше усилилась. – Ну, значит, он дружил с Виллановой, они были на одной стороне.
– Ну и? – настаивал Ла Скумун.
– Ну и вот… Я в курсе потому, что он ходил к работавшей у меня девчонке. Похоже, даже любил ее… В тот момент на него и повесили убийство…
– Он был маком? – удивился Ла Рока.
– Нет. У той девочки он не брал ни гроша. Она оставляла все заработанное себе, и, само собой, это стало известно. Она получала больше всех и поэтому жутко выпендривалась. Знаешь, что она надевала утром, когда оставалась дома?
– Лучше расскажи, что произошло с Ксавье, детка. Закончим с этой историей и не будем больше к ней возвращаться.
– Ладно… Эта девица чувствовала себя под надежной крышей, пока парни других девчонок однажды не взялись за Аде…
– Они пришли к нему?
– Ты же знаешь, как заканчиваются такие дела. Девчонки пожаловались своим мужикам, и они явились сказать Ксавье пару слов.
– Ну и?…
Он едва сдерживался, чтобы не податься вперед всем телом.
– Ну, Ксавье встретился с Виллановой, чтобы уладить это дело. Сказал, что сговорился с ее бывшим маком и что теперь женщина принадлежит ему. Никто не захотел его понять.
– По-твоему, эта девчонка до сих пор болтается все там же?
– Нет. Когда Ксавье загремел на нары, на нее наехали другие. Они заставили ее переселиться в другой дом, чтобы стереть грустные воспоминания. Сейчас она пашет у Шнурка, кореша Виллановы.
Дела обстояли не так уж плохо. До встречи с Мод Ла Скумун искал способ вытянуть обрывки информации из местных блатных. Сейчас он понимал ситуацию намного лучше.
– Мне бы хотелось сослаться на тебя, когда я пойду повидать эту девчонку. Так она будет мне больше доверять.
– Можешь сослаться. Спросишь Марселин. Она брюнетка с голубыми глазами. Ее ты сразу заметишь.
– С большим ртом?
– Почему с большим ртом?
– Таков у Ксавье вкус: брюнетки с большим ртом.
– Ничего себе! А на форму ступней он, часом, внимания не обращал? Может, ему вообще требуется сказочная принцесса? – насмешливо поинтересовалась Мод.
– Он такой же как все. Когда встречал девушку «своего» типа, удовлетворялся ею.
– Он вроде тебя: разборчивый, – заметила Мод с кокетливой гримаской.
– Думаю, я свое нашел.
Он не убрал своей ладони с левой руки Мод, которая отложила вилку, отказавшись от попыток есть одной только правой. Пальцы Ла Скумуна с силой сжали кисть девушки, сердце которой в волнении замерло.
– Ты сегодня какой-то странный, – тихо сказала она.
Он к этому привык. Сколько он себя помнил, люди всегда удивлялись, если он смягчался и начинал говорить любезности.
– Ты же рядом, – просто ответил он и закончил обед, размышляя о разных вещах.
Дикарь неспешными и удивительно точными движениями – словно исполняя религиозный обряд – медленно убрал со стола грязную посуду. Мод подумала, что в жизни ему, скорее всего, приходилось заниматься и другими делами. Ла Скумун следил за ним глазами и, когда Дикарь вернулся с двумя бокалами и полной бутылкой темного ликера, спросил:
– Та штуковина все еще у тебя?
– Да.
Когда он говорил, создавалось впечатление, что воздух, звеня, вибрировал, словно лезвие вонзившегося в дерево кинжала.
– Можно послушать? – спросил Ла Скумун.
– Ты здесь у себя дома.
Ла Скумун поднялся.
– Пошли, – сказал он Мод.
Они прошли в соседнюю комнату, расположенную чуть ниже основного зала. Для этого им пришлось спуститься на две ступеньки. Потолок в помещении был низким – их головы почти упирались в почерневшие балки, – а стены были украшены разнообразными яркими предметами.
Ла Скумун снял с одной из стен нож с широким плоским лезвием. Он улыбался. Мод посмотрела на Дикаря. Тот тоже улыбался, и она инстинктивно прижалась к любовнику. Ла Скумун повесил кинжал на место и направился вглубь комнаты.
Он наклонился над каким-то ящиком, осторожно отодвинул его от стены и нежно оглядел, словно ребенка. Мод не осмеливалась прикоснуться к перламутровой инкрустации на черном дереве. Ла Скумун покрутил торчащую сбоку короткую ручку, и из ящика, то грустно и плавно, то весело и торопливо, полилась изредка прерывающаяся бесконечная музыка.
Мужчины переглянулись. Ла Скумун прервал мелодию, отошел и сел на низкую кровать. Его друг взял шарманку и тоже принялся крутить ручку. Из ящика снова полилась все та же бесконечная музыка.
Ла Скумун лег и закрыл глаза.
Неподвижно стоявшей в самом центре комнаты Мод стало казаться, что она перестала существовать.
Ла Скумун лежал словно мертвый, а странная музыка становилась все громче. Она будто качала его на волнах, раздваивая и делая бесплотным. Ла Скумун на время перестал воспринимать настоящее и полностью погрузился в воспоминания… И так повторялось каждый раз.
Когда музыка закончилась, Ла Скумун поднялся.
– Она все еще работает, – с теплотой в голосе, восхищенно пробормотал он, и в его словах прозвучало искреннее удивление.
– Она всегда работает, – ответил хозяин ресторана. Мод переступила с ноги на ногу, и стук ее каблуков нарушил очарование момента.
– Эта штука очень старая, – сказала она.
– У таких вещей нет возраста, – заметил Ла Скумун, направляясь к двери.
Прощаясь, мужчины едва заметно кивнули друг другу, и Мод заметила, что ее спутник не заплатил хозяину.
Возвращаясь на машине в центр города, Ла Скумун вернулся к своей мысли:
– Я бы хотел увидеться с этой Марселин немедленно.
– Тот бордель начинает работать не раньше трех-четырех часов. А сейчас ты застанешь девочек за едой, если тебе вообще откроют дверь.
– Мне откроют. Подождешь в тачке?
– Если недолго…
– Сомневаюсь, что этот разговор займет много времени.
Прежде чем пойти к адвокату, защищавшему Ксавье, Ла Скумун хотел собрать немного информации. Чтобы без необходимости не светить Мод, он оставил машину на соседней улице, а сам спокойно поднялся по Миссьон-де-Франс к нужному заведению.
Бордель был закрыт. Ла Скумун позвонил в неприступного вида дверь. Звонок зазвучал где-то в глубине дома – его почти не было слышно.
Открылось небольшое окошко.
– Закрыто, месье.
– Я от Шнурка.
– Подождите немного.
Ла Скумун подумал, что пройдет еще несколько дней и дела поправятся, а пока, стоя перед закрытой дверью борделя, он выглядел основательным кретином!
Послышались приближающиеся шаги, которые через пару секунд стихли – его явно внимательно рассматривали через окошко. Наконец дверь открылась, и перед Ла Скумуном оказались двое: женщина и здоровенный мужчина.
– Вам чего? – спросила женщина.
– Повидать девочку по имени Марселин.
– Сегодня у нее выходной.
– Зато у меня – нет, – отрезал Ла Скумун.
Женщина быстро перевела взгляд на своего спутника, с дурацким бахвальством выпятившего мощный торс.
– А Шнурок нам ничего не говорил, – заявил он, разводя огромными ручищами.
– Не утомляйся, – остановил его Ла Скумун, достав пистолет.
Его голос остался ровным:
– Шагайте первыми. К телефону.
Они прошли через пустую гостиную и попали в выдержанную в красных тонах большую комнату с увешанными зеркалами стенами. Банкетки, маленькие столики и стойка бара из красного дерева располагались поперек нее от самой двери.
Мужчина и женщина покорно шли впереди Ла Роки и остановились перед стеклянной дверью телефонной кабины.
– Быстренько найди Шнурка и дай трубку мне, – приказал Ла Рока.
Женщина вошла в кабину, а Ла Скумун отвернулся, не пытаясь заметить номер, который она набирала на диске.
Прижав трубку к уху, бандерша поглядывала на хмурого незнакомца. Она разбиралась в мужчинах и знала, кого можно дурачить, а кого нет.
С третьей попытки се, наконец, соединили с нужным человеком.
– Кое-кто хочет с тобой поговорить, – сказала содержательница борделя и протянула трубку Ла Скумуну, который взял ее, не сводя глаз с громилы.
– Это ты, Шнурок?… Ла Рока… Да, ты правильно понял. Мне надо повидать одну из твоих девочек. Даю тебе мадам, чтобы ты с ней переговорил… Именно… да… Как и договаривались. До скорого.
Он вернул трубку женщине. Она была еще молода, но в сложных ситуациях вела себя достойно. Он почувствовал к ней симпатию.
Она не произнесла ни слова, только слушала объяснения Шнурка. Наконец, повесив трубку, она обратилась к вышибале:
– Можешь идти!
Ла Скумун спрятал оружие. Женщина дождалась, пока служащий выйдет и, улыбаясь, подошла к нему.
– Меня зовут Ольга. Патрон велел выполнять ваши указания.
– Это все, что он сказал?
– Остальное было для меня. Знаете, с девочками всегда приходится улаживать всякие мелочи.
– Ясно, – кивнул Ла Скумун.
Она понимала, что он ей не поверил.
– Вы хотите встретиться с Марселин у нее в комнате или в гостиной?
– Гостиная подойдет.
– Пройдите сюда…
Он последовал за хозяйкой. Они прошли через бар и вошли в комнату значительно меньших размеров, с задернутыми занавесками, выдержанную в буро-зеленых тонах. Здесь было слишком много мебели, слишком много ламп с большими абажурами, слишком много подушек и ковров – все это создавало очень тяжелое впечатление.
– Садитесь, я за ней схожу. Хотите чего-нибудь выпить?
– Нет. И, главное, не напугайте девочку… – Его очень интересовало, что Шнурок сказал по телефону. Мадам могла объявить о нем как о бедствии. А он просто хотел, чтобы его поняли.
Просьба Ла Скумуна не напугать девочку так удивила женщину, что она даже остановилась на пороге. Бандерша не привыкла к подобным просьбам, особенно со стороны бесцеремонных каидов.
– Что вы, зачем… – запротестовала она.
Скоро вошла Марселин – девица в теле в буквальном смысле этого слова. Хозяйка материнским жестом мягко похлопала ее по плечу.
– Вот Марселин. Я вас оставлю, – заявила она.
Молодая женщина еще не накрасилась, и это ей шло.
– Давай сразу перейдем на «ты», – сказал Ла Скумун. – Это упростит дело.
– Как скажете, – прошептала она.
Он вздохнул. Ему всегда было чертовски трудно добиться понимания. Он ласково взял ее за руку и попытался улыбнуться:
– Я просил перейти на «ты». Так лучше для нас обоих. Тебе не надо меня бояться. Смотри на меня как на друга.
Ничего не ответив, она пристально посмотрела на Ла Скумуна, но быстро опустила голову под его тяжелым взглядом.
– Я друг Ксавье, – представился он.
Она резко вскочила, и ее красивые полные губы побелели.
– Это вы!..
Он положил руки ей на плечи и заставил снова сесть.
– Что значит «это вы»?
– Ла Рока. Ксавье мне часто о вас говорил.
– Да. Мне захотелось повидаться. Теперь ты боишься меньше?
– О, да!
Она закивала своей прелестной головкой, и сейчас, когда к ней вернулась надежда, а с ней и хорошее настроение, выглядела совсем юной.
– Расскажи мне все, что знаешь. И говори тихо, чтобы никто не слышал.
Комнаты большинства борделей похожи на кружева: в них много глазков, щелей и слуховых отверстий.
– После того, как Ксавье забрали, я столько пережила! Невероятно!
– Местный хозяин не оставляет тебя в покое?
– Шнурок? Это особый случай. На меня ему плевать. Он использует типов сильнее себя. Они силой заставили меня работать на них, а о том, что я делаю, он докладывает другому.
– Кому другому?
– Фредо. Это он забирает у меня бабки. Когда Ксавье был здесь, они на такое бы не решились.
– Ксавье напрасно оставил тебя в доме.
– Обещал забрать, но не успел. А потом, он хотел пока оставить меня тут, чтобы остальные на него не наезжали. Говорил, что если заберет меня сразу, дела пойдут плохо.
– А поскольку все пошло хреново…
– Он влип в дерьмо не из-за меня! – стала защищаться она.
– Постарайся вспомнить, что он тебе говорил в последние дни.
– Ничего особенного, только рассказывал о вас.
Она никак не решалась обратиться к нему на «ты».
– Ну и?
– Ну, он сказал, что нет необходимости звать вас, потому что все тихо.
– А раньше подумывал о том, чтобы позвать?
– Он был один, а те уже наезжали на него кодлой. Не здесь, а в другом заведении…
– Знаю, – отрезал Ла Скумун.
Он старался не показать, что знает не очень много и нуждается в ее помощи.
– А потом они смирились с создавшимся положением и начали перед ним заискивать. Он мог иметь любых девчонок, каких захотел бы, но не купился на это.
– Если он часто встречался с тобой, ему должно было этого хватить, – заметил Ла Скумун, и она заерзала, явно польщенная.
– Мы хорошо ладили. Надо же было легавым найти мертвеца в его тачке! Его замели сразу.
– Я бы хотел, чтобы ты мне об этом рассказала поподробнее. Откуда ехал Ксавье?
– Он ушел от меня и отправился с одним приятелем ужинать в «Ла Дорад». Это ресторан в порту…
– А потом?
– Потом поехал по Канебьер к себе… Он жил в начале… Это случилось за бульваром Бельзюнс. Легавые перегородили дорогу. Ксавье попытался прорваться, но они его обстреляли. Потом обыскали машину. Труп лежал на полу, между передним и задним сиденьями, накрытый одеялом.
Эта история напомнила Ла Скумуну о том, что в чулане кабака ждет своей, участи тело Жанно Виллановы.
– Нормальный человек не возит трупы из ресторана домой!.. Что сказал Ксавье?
– Похоже, он тогда здорово распсиховался… Из газет не поймешь, что там произошло. Единственное, что мне доподлинно известно, это то, что потом те ребята наехали на меня. Сказали, что Ксавье хана, что против него серьезные подозрения и, даже, если он выкрутится, все равно долго не проживет.
– Это мы еще посмотрим. Больше ты ничего не знаешь?
– Ничего. Однажды я прочла в газете фамилию его адвоката и написала ему. Ответа я так и не получила.
– Слушай меня внимательно: держи язык за зубами и жди от меня известий. Если Ксавье согласится, я тебя отсюда выкраду и спрячу в надежном месте.
– А те что скажут?
– Это мое дело. Но если я узнаю, что ты протрепалась обо мне, брошу. Поняла?
– Думаете, эта стерва Ольга не станет болтать?
– Беспокойся о себе. Только о себе. Скоро в городе станет жарко и, если ты не последуешь моему совету, не уверен, что останешься в живых.
Он похлопал ее по плечу и вышел из комнаты. Марселин слышала, как он сказал хозяйке:
– Не надо, мой ангел, я знаю дорогу.
Марселин услышала хлопок закрывающейся входной двери. Помещение заполнила тишина, не предвещавшая ничего хорошего.
Наконец Марселин решилась присоединиться к своим коллегам в столовой. Она твердо решила молчать. Пока.
Глава 2
Шарло Щеголь ходил между столиками с важным видом, но это, однако, не означало, что он чувствует себя в своей тарелке. С самого начала вечера малыш Фанфан хлопал его по спине всякий раз, когда Шарло проходил мимо.
– Растешь, растешь!.. – говорил Щеголю Фанфан. – Он тараторил очень быстро и много жестикулировал.
Больше всего Шарло боялся, что Фанфан схватит его за пиджак, чтобы рассказать какой-нибудь анекдот, и тем самым испортит форму лацканов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Понятия не имею. Спроси у него.
Но она не решилась. По разным мелочам – по жестам, по почти неуловимой настойчивости во взгляде – становилось понятно, что этот человек и Ла Рока давно знакомы.
В этом ресторанчике пили в три раза больше, чем в других местах. Мод, считавшая, что уже перепробовала все самые экзотические блюда, была поражена острой кухней, которую открыл для нее Дикарь, как она его мысленно назвала.
Хозяин ресторана встретил их улыбкой, создающей полное впечатление того, что он сейчас на вас бросится.
– Друзья! – воскликнул он. – Я ждал вас.
Они сели в наименее грязном углу зала.
– Чего желаете?
– Нам бы хотелось того же, что и вчера, – ответил Ла Скумун.
– У тебя очень бедное воображение, – пожаловалась Мод.
Их колени соприкасались под узким столом. Длинная сильная рука Ла Скумуна накрыла пухлую ручку молодой женщины.
– Давай немного поболтаем, это нас развлечет, – ласково предложил он. – Слушай, ты знакома с парнем по фамилии Аде?
Ее глаза округлились.
– Ты хочешь сказать: Ксавье Аде?
– Именно.
– Да. В городе его все знали.
Она говорила о нем как о стихийном бедствии, и лицо Ла Скумуна смягчилось в улыбке, которая его полностью меняла.
– Ты знаешь, что с ним кое-что случилось?
– О, дорогой, о том случае было столько разных разговоров! Лучше всех о нем тебе мог бы рассказать именно Вилланова… (Она шумно вздохнула.) Ой-ой-ой, рот горит.
– Не пей, съешь хлеба! – посоветовал Ла Скумун и продолжил: – Конечно, Вилланова смог бы. Но если предположить, что мне не хочется с ним разговаривать, то кто еще?
Взгляд Мод стал более внимательным.
– Кто для тебя этот Аде?
Ла Скумун ненавидел подобные вопросы, но необходимость получить информацию сдерживала его раздражение.
– Допустим, я приехал сюда специально для того, чтобы заняться им.
– Ты серьезно хочешь говорить об этом здесь? Может, поболтаем об Аде, когда останемся наедине?
– Доставь мне удовольствие, – отрезал Ла Скумун, – расскажи сначала, что ты знаешь о Ксавье… Для меня это важно…
– А-а!.. – произнесла она, и власть Ла Скумуна над ней еще больше усилилась. – Ну, значит, он дружил с Виллановой, они были на одной стороне.
– Ну и? – настаивал Ла Скумун.
– Ну и вот… Я в курсе потому, что он ходил к работавшей у меня девчонке. Похоже, даже любил ее… В тот момент на него и повесили убийство…
– Он был маком? – удивился Ла Рока.
– Нет. У той девочки он не брал ни гроша. Она оставляла все заработанное себе, и, само собой, это стало известно. Она получала больше всех и поэтому жутко выпендривалась. Знаешь, что она надевала утром, когда оставалась дома?
– Лучше расскажи, что произошло с Ксавье, детка. Закончим с этой историей и не будем больше к ней возвращаться.
– Ладно… Эта девица чувствовала себя под надежной крышей, пока парни других девчонок однажды не взялись за Аде…
– Они пришли к нему?
– Ты же знаешь, как заканчиваются такие дела. Девчонки пожаловались своим мужикам, и они явились сказать Ксавье пару слов.
– Ну и?…
Он едва сдерживался, чтобы не податься вперед всем телом.
– Ну, Ксавье встретился с Виллановой, чтобы уладить это дело. Сказал, что сговорился с ее бывшим маком и что теперь женщина принадлежит ему. Никто не захотел его понять.
– По-твоему, эта девчонка до сих пор болтается все там же?
– Нет. Когда Ксавье загремел на нары, на нее наехали другие. Они заставили ее переселиться в другой дом, чтобы стереть грустные воспоминания. Сейчас она пашет у Шнурка, кореша Виллановы.
Дела обстояли не так уж плохо. До встречи с Мод Ла Скумун искал способ вытянуть обрывки информации из местных блатных. Сейчас он понимал ситуацию намного лучше.
– Мне бы хотелось сослаться на тебя, когда я пойду повидать эту девчонку. Так она будет мне больше доверять.
– Можешь сослаться. Спросишь Марселин. Она брюнетка с голубыми глазами. Ее ты сразу заметишь.
– С большим ртом?
– Почему с большим ртом?
– Таков у Ксавье вкус: брюнетки с большим ртом.
– Ничего себе! А на форму ступней он, часом, внимания не обращал? Может, ему вообще требуется сказочная принцесса? – насмешливо поинтересовалась Мод.
– Он такой же как все. Когда встречал девушку «своего» типа, удовлетворялся ею.
– Он вроде тебя: разборчивый, – заметила Мод с кокетливой гримаской.
– Думаю, я свое нашел.
Он не убрал своей ладони с левой руки Мод, которая отложила вилку, отказавшись от попыток есть одной только правой. Пальцы Ла Скумуна с силой сжали кисть девушки, сердце которой в волнении замерло.
– Ты сегодня какой-то странный, – тихо сказала она.
Он к этому привык. Сколько он себя помнил, люди всегда удивлялись, если он смягчался и начинал говорить любезности.
– Ты же рядом, – просто ответил он и закончил обед, размышляя о разных вещах.
Дикарь неспешными и удивительно точными движениями – словно исполняя религиозный обряд – медленно убрал со стола грязную посуду. Мод подумала, что в жизни ему, скорее всего, приходилось заниматься и другими делами. Ла Скумун следил за ним глазами и, когда Дикарь вернулся с двумя бокалами и полной бутылкой темного ликера, спросил:
– Та штуковина все еще у тебя?
– Да.
Когда он говорил, создавалось впечатление, что воздух, звеня, вибрировал, словно лезвие вонзившегося в дерево кинжала.
– Можно послушать? – спросил Ла Скумун.
– Ты здесь у себя дома.
Ла Скумун поднялся.
– Пошли, – сказал он Мод.
Они прошли в соседнюю комнату, расположенную чуть ниже основного зала. Для этого им пришлось спуститься на две ступеньки. Потолок в помещении был низким – их головы почти упирались в почерневшие балки, – а стены были украшены разнообразными яркими предметами.
Ла Скумун снял с одной из стен нож с широким плоским лезвием. Он улыбался. Мод посмотрела на Дикаря. Тот тоже улыбался, и она инстинктивно прижалась к любовнику. Ла Скумун повесил кинжал на место и направился вглубь комнаты.
Он наклонился над каким-то ящиком, осторожно отодвинул его от стены и нежно оглядел, словно ребенка. Мод не осмеливалась прикоснуться к перламутровой инкрустации на черном дереве. Ла Скумун покрутил торчащую сбоку короткую ручку, и из ящика, то грустно и плавно, то весело и торопливо, полилась изредка прерывающаяся бесконечная музыка.
Мужчины переглянулись. Ла Скумун прервал мелодию, отошел и сел на низкую кровать. Его друг взял шарманку и тоже принялся крутить ручку. Из ящика снова полилась все та же бесконечная музыка.
Ла Скумун лег и закрыл глаза.
Неподвижно стоявшей в самом центре комнаты Мод стало казаться, что она перестала существовать.
Ла Скумун лежал словно мертвый, а странная музыка становилась все громче. Она будто качала его на волнах, раздваивая и делая бесплотным. Ла Скумун на время перестал воспринимать настоящее и полностью погрузился в воспоминания… И так повторялось каждый раз.
Когда музыка закончилась, Ла Скумун поднялся.
– Она все еще работает, – с теплотой в голосе, восхищенно пробормотал он, и в его словах прозвучало искреннее удивление.
– Она всегда работает, – ответил хозяин ресторана. Мод переступила с ноги на ногу, и стук ее каблуков нарушил очарование момента.
– Эта штука очень старая, – сказала она.
– У таких вещей нет возраста, – заметил Ла Скумун, направляясь к двери.
Прощаясь, мужчины едва заметно кивнули друг другу, и Мод заметила, что ее спутник не заплатил хозяину.
Возвращаясь на машине в центр города, Ла Скумун вернулся к своей мысли:
– Я бы хотел увидеться с этой Марселин немедленно.
– Тот бордель начинает работать не раньше трех-четырех часов. А сейчас ты застанешь девочек за едой, если тебе вообще откроют дверь.
– Мне откроют. Подождешь в тачке?
– Если недолго…
– Сомневаюсь, что этот разговор займет много времени.
Прежде чем пойти к адвокату, защищавшему Ксавье, Ла Скумун хотел собрать немного информации. Чтобы без необходимости не светить Мод, он оставил машину на соседней улице, а сам спокойно поднялся по Миссьон-де-Франс к нужному заведению.
Бордель был закрыт. Ла Скумун позвонил в неприступного вида дверь. Звонок зазвучал где-то в глубине дома – его почти не было слышно.
Открылось небольшое окошко.
– Закрыто, месье.
– Я от Шнурка.
– Подождите немного.
Ла Скумун подумал, что пройдет еще несколько дней и дела поправятся, а пока, стоя перед закрытой дверью борделя, он выглядел основательным кретином!
Послышались приближающиеся шаги, которые через пару секунд стихли – его явно внимательно рассматривали через окошко. Наконец дверь открылась, и перед Ла Скумуном оказались двое: женщина и здоровенный мужчина.
– Вам чего? – спросила женщина.
– Повидать девочку по имени Марселин.
– Сегодня у нее выходной.
– Зато у меня – нет, – отрезал Ла Скумун.
Женщина быстро перевела взгляд на своего спутника, с дурацким бахвальством выпятившего мощный торс.
– А Шнурок нам ничего не говорил, – заявил он, разводя огромными ручищами.
– Не утомляйся, – остановил его Ла Скумун, достав пистолет.
Его голос остался ровным:
– Шагайте первыми. К телефону.
Они прошли через пустую гостиную и попали в выдержанную в красных тонах большую комнату с увешанными зеркалами стенами. Банкетки, маленькие столики и стойка бара из красного дерева располагались поперек нее от самой двери.
Мужчина и женщина покорно шли впереди Ла Роки и остановились перед стеклянной дверью телефонной кабины.
– Быстренько найди Шнурка и дай трубку мне, – приказал Ла Рока.
Женщина вошла в кабину, а Ла Скумун отвернулся, не пытаясь заметить номер, который она набирала на диске.
Прижав трубку к уху, бандерша поглядывала на хмурого незнакомца. Она разбиралась в мужчинах и знала, кого можно дурачить, а кого нет.
С третьей попытки се, наконец, соединили с нужным человеком.
– Кое-кто хочет с тобой поговорить, – сказала содержательница борделя и протянула трубку Ла Скумуну, который взял ее, не сводя глаз с громилы.
– Это ты, Шнурок?… Ла Рока… Да, ты правильно понял. Мне надо повидать одну из твоих девочек. Даю тебе мадам, чтобы ты с ней переговорил… Именно… да… Как и договаривались. До скорого.
Он вернул трубку женщине. Она была еще молода, но в сложных ситуациях вела себя достойно. Он почувствовал к ней симпатию.
Она не произнесла ни слова, только слушала объяснения Шнурка. Наконец, повесив трубку, она обратилась к вышибале:
– Можешь идти!
Ла Скумун спрятал оружие. Женщина дождалась, пока служащий выйдет и, улыбаясь, подошла к нему.
– Меня зовут Ольга. Патрон велел выполнять ваши указания.
– Это все, что он сказал?
– Остальное было для меня. Знаете, с девочками всегда приходится улаживать всякие мелочи.
– Ясно, – кивнул Ла Скумун.
Она понимала, что он ей не поверил.
– Вы хотите встретиться с Марселин у нее в комнате или в гостиной?
– Гостиная подойдет.
– Пройдите сюда…
Он последовал за хозяйкой. Они прошли через бар и вошли в комнату значительно меньших размеров, с задернутыми занавесками, выдержанную в буро-зеленых тонах. Здесь было слишком много мебели, слишком много ламп с большими абажурами, слишком много подушек и ковров – все это создавало очень тяжелое впечатление.
– Садитесь, я за ней схожу. Хотите чего-нибудь выпить?
– Нет. И, главное, не напугайте девочку… – Его очень интересовало, что Шнурок сказал по телефону. Мадам могла объявить о нем как о бедствии. А он просто хотел, чтобы его поняли.
Просьба Ла Скумуна не напугать девочку так удивила женщину, что она даже остановилась на пороге. Бандерша не привыкла к подобным просьбам, особенно со стороны бесцеремонных каидов.
– Что вы, зачем… – запротестовала она.
Скоро вошла Марселин – девица в теле в буквальном смысле этого слова. Хозяйка материнским жестом мягко похлопала ее по плечу.
– Вот Марселин. Я вас оставлю, – заявила она.
Молодая женщина еще не накрасилась, и это ей шло.
– Давай сразу перейдем на «ты», – сказал Ла Скумун. – Это упростит дело.
– Как скажете, – прошептала она.
Он вздохнул. Ему всегда было чертовски трудно добиться понимания. Он ласково взял ее за руку и попытался улыбнуться:
– Я просил перейти на «ты». Так лучше для нас обоих. Тебе не надо меня бояться. Смотри на меня как на друга.
Ничего не ответив, она пристально посмотрела на Ла Скумуна, но быстро опустила голову под его тяжелым взглядом.
– Я друг Ксавье, – представился он.
Она резко вскочила, и ее красивые полные губы побелели.
– Это вы!..
Он положил руки ей на плечи и заставил снова сесть.
– Что значит «это вы»?
– Ла Рока. Ксавье мне часто о вас говорил.
– Да. Мне захотелось повидаться. Теперь ты боишься меньше?
– О, да!
Она закивала своей прелестной головкой, и сейчас, когда к ней вернулась надежда, а с ней и хорошее настроение, выглядела совсем юной.
– Расскажи мне все, что знаешь. И говори тихо, чтобы никто не слышал.
Комнаты большинства борделей похожи на кружева: в них много глазков, щелей и слуховых отверстий.
– После того, как Ксавье забрали, я столько пережила! Невероятно!
– Местный хозяин не оставляет тебя в покое?
– Шнурок? Это особый случай. На меня ему плевать. Он использует типов сильнее себя. Они силой заставили меня работать на них, а о том, что я делаю, он докладывает другому.
– Кому другому?
– Фредо. Это он забирает у меня бабки. Когда Ксавье был здесь, они на такое бы не решились.
– Ксавье напрасно оставил тебя в доме.
– Обещал забрать, но не успел. А потом, он хотел пока оставить меня тут, чтобы остальные на него не наезжали. Говорил, что если заберет меня сразу, дела пойдут плохо.
– А поскольку все пошло хреново…
– Он влип в дерьмо не из-за меня! – стала защищаться она.
– Постарайся вспомнить, что он тебе говорил в последние дни.
– Ничего особенного, только рассказывал о вас.
Она никак не решалась обратиться к нему на «ты».
– Ну и?
– Ну, он сказал, что нет необходимости звать вас, потому что все тихо.
– А раньше подумывал о том, чтобы позвать?
– Он был один, а те уже наезжали на него кодлой. Не здесь, а в другом заведении…
– Знаю, – отрезал Ла Скумун.
Он старался не показать, что знает не очень много и нуждается в ее помощи.
– А потом они смирились с создавшимся положением и начали перед ним заискивать. Он мог иметь любых девчонок, каких захотел бы, но не купился на это.
– Если он часто встречался с тобой, ему должно было этого хватить, – заметил Ла Скумун, и она заерзала, явно польщенная.
– Мы хорошо ладили. Надо же было легавым найти мертвеца в его тачке! Его замели сразу.
– Я бы хотел, чтобы ты мне об этом рассказала поподробнее. Откуда ехал Ксавье?
– Он ушел от меня и отправился с одним приятелем ужинать в «Ла Дорад». Это ресторан в порту…
– А потом?
– Потом поехал по Канебьер к себе… Он жил в начале… Это случилось за бульваром Бельзюнс. Легавые перегородили дорогу. Ксавье попытался прорваться, но они его обстреляли. Потом обыскали машину. Труп лежал на полу, между передним и задним сиденьями, накрытый одеялом.
Эта история напомнила Ла Скумуну о том, что в чулане кабака ждет своей, участи тело Жанно Виллановы.
– Нормальный человек не возит трупы из ресторана домой!.. Что сказал Ксавье?
– Похоже, он тогда здорово распсиховался… Из газет не поймешь, что там произошло. Единственное, что мне доподлинно известно, это то, что потом те ребята наехали на меня. Сказали, что Ксавье хана, что против него серьезные подозрения и, даже, если он выкрутится, все равно долго не проживет.
– Это мы еще посмотрим. Больше ты ничего не знаешь?
– Ничего. Однажды я прочла в газете фамилию его адвоката и написала ему. Ответа я так и не получила.
– Слушай меня внимательно: держи язык за зубами и жди от меня известий. Если Ксавье согласится, я тебя отсюда выкраду и спрячу в надежном месте.
– А те что скажут?
– Это мое дело. Но если я узнаю, что ты протрепалась обо мне, брошу. Поняла?
– Думаете, эта стерва Ольга не станет болтать?
– Беспокойся о себе. Только о себе. Скоро в городе станет жарко и, если ты не последуешь моему совету, не уверен, что останешься в живых.
Он похлопал ее по плечу и вышел из комнаты. Марселин слышала, как он сказал хозяйке:
– Не надо, мой ангел, я знаю дорогу.
Марселин услышала хлопок закрывающейся входной двери. Помещение заполнила тишина, не предвещавшая ничего хорошего.
Наконец Марселин решилась присоединиться к своим коллегам в столовой. Она твердо решила молчать. Пока.
Глава 2
Шарло Щеголь ходил между столиками с важным видом, но это, однако, не означало, что он чувствует себя в своей тарелке. С самого начала вечера малыш Фанфан хлопал его по спине всякий раз, когда Шарло проходил мимо.
– Растешь, растешь!.. – говорил Щеголю Фанфан. – Он тараторил очень быстро и много жестикулировал.
Больше всего Шарло боялся, что Фанфан схватит его за пиджак, чтобы рассказать какой-нибудь анекдот, и тем самым испортит форму лацканов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15