Она шла быстро.
– Честно говоря, помощь – это только предлог, – продолжал Пупон, пристраиваясь рядом. – Я не нашел иного повода, чтобы завязать с вами разговор.
– Говорите, сколько хотите, я вам больше не отвечу.
– Послушайте, мадемуазель, я обратился к вам, будто в воду бросился. Все из-за ваших глаз. Должен существовать закон, запрещающий иметь такие глаза. (Она кусала губы, чтобы не улыбнуться.) Встреча с вами разбила мое сердце. Почему я не пошел другой дорогой?
– Если вы уже жалеете, значит, дело не так серьезно, – бросила девушка.
Ей было весело, и парень понравился.
– Облегчите мои страдания, – стонал он. – Давайте выпьем вместе аперитив и расстанемся навсегда…
– Полагаю, вы говорите это всем девушкам?
Это был традиционный ответ. Пупон парировал его столь же традиционным приемом. Он быстро схватил девушку за руку и торопливо сказал:
– Умоляю вас, идите, как ни в чем не бывало. Видите пару, направляющуюся к нам? Это друзья моей семьи. Спасите меня, улыбнитесь! Пусть думают, что мы знакомы. (Она улыбнулась.) Вы божественны, – шепнул Пупон.
Он взял девушку под руку и широко улыбнулся паре, о которой говорил. Мужчина удивленно уставился на него.
– Похоже, они вас не узнали, – заметила девушка.
– Он очень рассеян, – объяснил Пупон, – а вы такая красивая.
Он молол все, что приходило в голову. Слова не имели значения.
– Вы чудовищный нахал, – жеманно произнесла девушка.
– Меня зовут Бертран, – сказал он. – Бертран Дюгесклен. А вас?
– Сюзанн. А вас правда так зовут?
– Представьте себе, Сюзанн, в мире нет ничего правдивее ваших глаз и смеха. Давайте зайдем сюда.
И он посторонился, пропуская ее в бар Джо. Они сели за маленький столик.
– Я не могу задерживаться, – предупредила Сюзанн.
– Только пообещайте мне новую встречу здесь же и в это же время, – вздохнул Пупон.
– Обычно я прохожу мимо.
Она стала рассказывать ему тысячу мелочей о себе, которые он рассеянно слушал, не сводя глаз с коренастого рябого брюнета. Пупон поднял стакан.
– Я пью за вашу любовь и мое отчаяние.
– О, ваше отчаяние!
– Можно вас? – позвал он, подняв руку.
Подошел гарсон:
– Что желает месье?
– Беру вас в свидетели, – заявил Пупон. – Сейчас двенадцать двадцать пять. Если завтра мадемуазель не придет сюда в это время, я покончу с собой на этом месте.
– Мадемуазель обязательно придет, – невозмутимо ответил гарсон и незаметно отошел, оставив этого чудака дурачиться дальше.
– Господи, – вздохнула Сюзанн, – я проявила слабость, когда согласилась пойти с вами. Ну, мне пора.
Она встала, но Пупон взял ее за руку.
– Так вы придете?
– Может быть.
– Значит, придете.
– Если вы так уверены, то не приду.
– Вы сведете меня с ума, – сказал он, закрыв глаза рукой.
Девушка засмеялась чистым смехом и вышла из бара. Пупон снова позвал гарсона. Тот подошел.
– Месье?
– Как мужчина мужчине, – обратился к нему Пупон, понизив голос, – какое впечатление она на вас произвела?
– Трудно сказать, – ответил гарсон.
– Ну, у вас же есть некоторый опыт.
– Я их много вижу, – согласился гарсон, – но в наше время по внешнему виду не понять.
– Красивая девчонка, а? – восторженно сказал Пупон.
– Это так, – согласился гарсон. – Вы ничем не рискуете, если придете.
– Я приду даже на час раньше, чтобы не разминуться с ней, – пообещал Пупон.
Гарсона позвали, он извинился и отошел. Пупон снял пальто, но прежде чем повесить его на спинку стула, извлек бумажный шарик, заклеенный лентой, на которой было написано рукой Мирей: «Ты ничего из себя не представляешь, но я тебя все-таки люблю». Джо Риччи разговаривал, стоя посреди окружившей его группы людей. Пупон подумал, что лицо у Риччи длинное, как день без женщины. Он взглянул на дверь и вспомнил про Гю и Альбана. Немного помечтав под смягчившимся взглядом гарсона, он расплатился и вышел.
Годфруа позвонил патрону. Ничего нового. Они встретились немного в стороне, чтобы обменяться мыслями. Годфруа видел, как Пупон закадрил девушку. Приятная манера работать. Больше ничего не случилось.
На следующий день Пупон уже сидел в баре и ждал вчерашнюю девушку, когда Годфруа заметил Альбана, небрежно идущего по улице. Когда тот прошел мимо бара Джо Риччи, инспектор бросился к телефону.
– Мальчишка в баре, а по улице фланирует Альбан, – бросил он в трубку.
– У меня есть новости, – сказал Бло. – Джо улетает на Корсику четырнадцатичасовым рейсом. Если он заскочит в бар, то ненадолго. Уведи оттуда Пупона, я выезжаю.
Годфруа догнал Альбана, который делал обход квартала, увидел, как тот немного помедлил и вошел в здание, в которое из бара вел черный ход. На часах было двенадцать дня с несколькими минутами. Годфруа подождал пару секунд и последовал за ним.
Альбан подошел к двери; она была открыта. Лестница вела в зал наверху. Он закрыл дверь и вернулся. Во дворе Альбан встретил незнакомца. Он решил обойти сквер Соединенных Штатов, чтобы засечь тачку Джо.
Разойдясь с Альбаном, Годфруа вздохнул. Какая разница, куда он пойдет, главное, что он идет отсюда. Годфруа вернулся на улицу Вашингтон, чтобы наблюдать за входом в бар до приезда патрона. Тот прибыл вместе с повисшей у него на руке Мирей. Девушка чмокнула Годфруа, и они неторопливо пошли вдоль улицы.
– В начале и в конце улицы – наши люди, – сказал Бло. – А где мальчишка?
– Все еще там, – ответил Годфруа.
– Мирей его приведет, – решил Бло.
– Но… – попытался возразить Годфруа.
– Она знает, – перебил Бло. – Пупон так работает. Это хорошо, но сегодня риск слишком велик. Иди, Мирей, и сделай все быстро.
Альбан видел, как Джо укладывал чемоданы в багажник своего «форда», и бросился на улицу Бассано, где оставил взятый у друга «пежо 403», который иногда использовал, меняя номера. Таких «пежо» в Париже хоть пруд пруди! Через Пор Майо он погнал к убежищу Гю. Тот только что встал.
– Джо делает ноги, – бросил Альбан, захлопнув за собой дверь.
Гю молча смотрел на него.
– Можно попытаться сделать его в баре, только по-быстрому. Там все тихо, я только что осмотрел.
Гю без единого слова надел костюм, ботинки, пальто, потом взял свои пушки и вышел вместе с другом.
* * *
Когда Мирей вошла в бар, Пупон чуть не задохнулся.
– Этот красавчик с вами? – спросила она Сюзанн.
Разговор начинался на повышенных тонах. Появление этой красавицы ошеломило сидящую девушку.
– Да, а что…
– То, что у него, если хотите знать, двое детей, близнецы, и жена.
Мирей стукнула себя кулачком в грудь. Она разговаривала сквозь зубы.
Сюзанн, боявшаяся чего-то вроде взрыва водородной бомбы, встала.
– Вы негодяй! – бросила она Пупону, и в ее миндалевидных глазах сверкнули молнии. – Таких, как вы, хоть пруд пруди…
Она махнула рукой, зацепив стакан Пупона, который отлетел на несколько метров.
Выходя, Сюзанн задела Джо, но не остановилась.
– Что это значит? – спросил он гарсона.
Гарсон зашептан ему что-то на ухо.
– А! Ну ладно, – сказал он и широко улыбнулся, глядя на Пупона.
– Пошли отсюда, – настаивала Мирей.
Пупон попросил счет.
– Оставьте, – остановил его Джо. – У вас и так хватает неприятностей.
Таким образом он попытался выразить свое сочувствие.
– Хватает неприятностей! – завопила Мирен. – Он сам их искал!.. Ну-ка, дайте пройти!
Послышался смех. В тот момент, когда Мирей и Пупон выходили из бара, Гю и Альбан проезжали Триумфальную Арку.
– Патрон здесь? – спросил Пупон, когда они оказались на улице.
– Да, – ответила Мирей бесцветным голосом. – Улица блокирована полицией.
Она взяла его под руку, а Пупон покрыл ее своей в знак примирения. Они присоединились к Бло и Годфруа, сидевшим в кафе. У Бло был расстроенный вид.
– Полагаю, теперь ты знаешь, что он из себя представляет, – сказал он Мирей.
Но та была еще слишком поглощена опасностью, которая грозила Пупону.
– Я видел Альбана, – сообщил Годфруа. – Он осматривал заднюю дверь.
По улице неторопливо, как река, двигались прохожие. Бло решил, что народу чересчур много.
– Когда начнется стрельба по живым мишеням? – осведомился Пупон.
Риччи уже дважды выходил, чтобы положить вещи в свой «форд», стоявший в нескольких метрах от бара. В это время черная машина, управляемая Альбаном, проезжала по Елисейским Полям.
– Покажи мне улицу, – сказал Гю. – Не останавливайся.
Городские артерии кишели машинами. На площади Этуаль «пежо» застрял в пробке. Гю не мог прийти в себя. Последний раз он ездил на машине в 1947 году – никакого сравнения. Гю не узнавал города.
– Первая улица налево после этой, – предупредил Альбан.
Гю выглянул из окна машины. Толпа пешеходов, переходивших проезжую часть, закрывала обзор. За ними виднелась улица, заполненная машинами и людьми.
– Сколько народу! – сказал Гю. – Тут не проскочить.
– На следующей улице движение меньше, – сказал Альбан.
Гю увидел, что Альбан прав.
– Развернешься на площади Елисейских Полей, – велел он.
Гю проверил, что дослал патрон в патронник каждого из его пистолетов, и снял оружие с предохранителя. Он решил воспользоваться «кольтом» и сунул его во внутренний карман пальто. «Пежо» тем временем развернулся на площади Елисейских Полей и остановился на красный свет на улице Франклина Рузвельта.
Вдруг Гю почувствовал, что ему стаю не по себе. Он провел рукой по моментально вспотевшему лбу. «Пежо» тронулся с места, снова остановился, прежде чем влиться в поток автомобилей, двигавшихся вверх по Елисейским Полям. Через несколько секунд Гю выйдет, чтобы прикончить Риччи. Его сердце сжалось, как в приходившем иногда кошмарном сне, когда сердце стискивали когти орла. Он вскакивал весь в поту и сидел на кровати, прижимая одну руку к груди, а другую к мокрому лбу.
– Подъезжаем, – объявил Альбан.
На Гю навалилась вся враждебная тяжесть окружавшего его мира. Он посмотрел на затылок Альбана так, словно видел его в последний раз.
– Это было бы слишком глупо, – прошептал он, нагнулся вперед и сжал рукой плечо друга. – Гони, я не пойду.
Альбан выполнил приказ, не размышляя, и, воспользовавшись просветом в потоке машин, перестроился в левый ряд. Два человека, которых Бло поставил в конце улицы Вашингтона, чтобы перекрыть ее по его сигналу, делавшие вид, что ждут автобус, увидели, как черный «пежо 403» свернул налево.
– А потом будут говорить, что много аварий, – сказал один.
– Это не наше дело, – отозвался второй.
В конце улицы Альбан успел проскочить на зеленый свет и выехал на авеню Фош. В зеркале заднего обзора он видел бледное лицо Гю.
– Ты что-то заметил?
– Нет, – ответил Гю. – Но мне стало плохо.
Он опустил стекло и вдохнул воздух. По мере того, как они удалялись от бара, он чувствовал, что оживает.
– Я старею.
– Со мной тоже такое бывало, – сказал Альбан. – В таком деле надо полагаться на свои чувства.
До Монружа они больше не обменялись ни словом. Гю дождался, пока Альбан отвлечет внимание консьержки, и проскочил вверх по лестнице. Он с удовольствием принял бы хорошую ванну, но ограничился тем, что сунул голову под струю из крана. Гордиться собой не было причин. Альбан ходил по комнате из угла в угол, как зверь в клетке. Ксавье не приходил домой обедать; он ел в столовой. Альбан пожалел, что его нет, потому что не знал, что сказать Гю. Он смотрел, как тот выкладывает оружие на стул.
– Мне лучше купить игрушечные, – сказал Гю, упал прямо в одежде на кровать и отвернулся к стене.
Альбан даже не снял шляпу. Он подумал, что лучше оставить Гю одного и дать ему отдохнуть.
– Цыганка сообщит новости, и мы будем знать, что делать, – сказал он и ушел.
Альбан поехал на авеню Монтень той же дорогой: через площадь Этуаль, потом по авенго Марсо, улице Галиле и улице Верне до авеню Георга Пятого, остановил машину и положил «парабеллум» в бардачок.
Ему не терпелось узнать, уехал Риччи или нет. Машины Джо перед баром не было. Место было еще свободно. Альбан заметил идущего ему навстречу комиссара Бло и приложил палец к шляпе.
– Привет, комиссар, – сказал он.
Бло вышел из кафе, чтобы разрешить своим людям уйти с постов. Риччи уехал, и было ясно, что ничего не произойдет.
– Милейший Альбан! – произнес Бло. – Гуляешь?
Альбан подумал, что предчувствие не подвело Гю; ему будет приятно узнать об этом.
– Гуляю, – ответил Альбан.
– Я тоже, – сказал Бло. – Если хочешь, можем пройтись вместе.
Он показал в сторону Елисейских Полей.
– Если хотите, – согласился Альбан.
И они пошли, плечом к плечу, как друзья. На улице людей стало меньше; время обеда.
– Передай мое почтение твоей очаровательной хозяйке, – сказал Бло.
– Она уехала.
– Черт! Уже?
– Ей все надоело, – ответил Альбан тягучим голосом, мысленно спрашивая себя, один ли Бло или вокруг полно ищеек.
– И надолго она уехала? – поинтересовался комиссар.
– Не знаю, – ответил Альбан. – Никто не знает. Она тоже. Просто уехала. Сказала, что поедет куда глаза глядят.
Они прошли мимо бара Джо.
– Все уезжают, – произнес Бло. – Это невежливо. Этот вот отправился на Корсику.
Он указал кивком на бар.
– Ему повезло, – ответил Альбан.
– Очень точное слово, – согласился комиссар. – А ты остаешься?
– Надо заниматься баром Цыганки, – сказал Альбан.
Они вышли на Елисейские Поля. Инспекторы, которые видели, что начальник идет со знакомым некоторым из них длинным типом, не приближались.
– Если тебе на авеню Монтень, то могу подбросить, – предложил Бло. (Молчание длилось довольно долго.) – И никаких сведений о некоем Гюставе Минда. Штиль на всех направлениях.
– У нас таких называют одиночками. Он – как старый вепрь. Такого трудно найти, а если его и удается взять, то он обязательно прихватит с собой на тот свет двух-трех собак.
– Мне не слишком хочется искать его, – вздохнул Бло.
– Понятное дело, – отозвался Альбан, подумав о пушках Гю.
Они подошли к площади Елисейских Полей.
– Мне на ту сторону, – сказал Альбан.
– Отлично. А я отсюда прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось при переходе. Это было бы грустно.
– Удачи, комиссар, – проронил Альбан, коснувшись пальцем шляпы.
На прощанье он не подал руки своему спутнику. Бло был ему симпатичен, но он все-таки был с Набережной.
– Долгой жизни блатным, – пожелал Бло.
Он посмотрел вслед Альбану, переходящему на ту сторону площади. Скоро будет два часа дня. У комиссара оставалось ощущение, что Риччи чудом избежал смерти. Теперь Альбан знает, что он на Корсике и, возможно, отправится туда один, потому что Гю не решится ради мести оказаться в ловушке на острове. Цыганка уехала. Если Гю скрывается в Париже, он скоро последует за ней. «Мне остается только ждать, – подумал Бло, возвращаясь к своим людям. – Ждать непредвиденного случая и слушать ругань идиота-политика, считающего, что полиция спит, что слишком много преступлений остается ненаказанными и все такое прочее.
Все вокзалы, порты, аэропорты, шоссейные дороги находятся под наблюдением, и Гю это известно.
Задействованы тысячи осведомителей. Бло использовал такое мощное оружие, как разрешение на проживание в столице. Но Гю не общался с блатными, он расстался со своими иллюзиями. Бло его понимал.
Гю не хотел ни вновь загреметь в тюрьму, ни умирать. Он наверняка вооружен до зубов. Бло дошел до улицы Вашингтона и отпустил людей. Джо Риччи испарился слишком быстро, а вместе с ним испарился шанс поймать Гю.
Было поздно, комиссару хотелось есть. Он решил пообедать в столовой самообслуживания вместе с Мирей, Годфруа и Пупоном.
Глава 3
В Марселе Вентура Риччи только что расстался со своим старшим братом Джо, направлявшимся на Корсику. Джо не рассказывал о своих делах, но от него явно пахло деньгами. «Не жалуюсь», – сказал он, решив развеяться на родине. «У маков дела всегда шли неплохо», – подумал Вентура.
Совсем недавно он подумывал взять в дело брата вместо Жанно Франчи, но, встретившись с Джо, понял, что ничего не выйдет: у того кишка тонка. Доля каждого участника должна была составить что-то около сотни миллионов франков, но это вряд ли сделает Джо смелее.
Что же касается Жанно, ему следовало послушаться Вентуру и не ездить в Париж, чтобы убрать Жака Нотариуса. Это было не к спеху. Кроме того, они все равно решили бросить сигаретный бизнес, потому что делом заинтересовались итальянцы, а войну с ними выиграть невозможно. Жака можно было вообще оставить в покое. Вентура получил наводку на потрясающее дело, которое должно было обеспечить участников на всю жизнь. Но Жанно ничего не хотел слышать. Можно подумать, что у него были личные счеты с Жаком.
Вентура потерял интерес к этому делу еще и потому, что хорошо относился к Цыганке. В молодости он буквально боготворил ее мужа Поля, в день похорон которого Цыганка отличила искреннее горе Вентуры от постных мин лицемеров, пришедших проводить знаменитого гангстера в последний путь. Но переубедить Жанно он не смог, к тому же, никто не был виноват в том, что приятель Цыганки начал строить из себя авторитета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– Честно говоря, помощь – это только предлог, – продолжал Пупон, пристраиваясь рядом. – Я не нашел иного повода, чтобы завязать с вами разговор.
– Говорите, сколько хотите, я вам больше не отвечу.
– Послушайте, мадемуазель, я обратился к вам, будто в воду бросился. Все из-за ваших глаз. Должен существовать закон, запрещающий иметь такие глаза. (Она кусала губы, чтобы не улыбнуться.) Встреча с вами разбила мое сердце. Почему я не пошел другой дорогой?
– Если вы уже жалеете, значит, дело не так серьезно, – бросила девушка.
Ей было весело, и парень понравился.
– Облегчите мои страдания, – стонал он. – Давайте выпьем вместе аперитив и расстанемся навсегда…
– Полагаю, вы говорите это всем девушкам?
Это был традиционный ответ. Пупон парировал его столь же традиционным приемом. Он быстро схватил девушку за руку и торопливо сказал:
– Умоляю вас, идите, как ни в чем не бывало. Видите пару, направляющуюся к нам? Это друзья моей семьи. Спасите меня, улыбнитесь! Пусть думают, что мы знакомы. (Она улыбнулась.) Вы божественны, – шепнул Пупон.
Он взял девушку под руку и широко улыбнулся паре, о которой говорил. Мужчина удивленно уставился на него.
– Похоже, они вас не узнали, – заметила девушка.
– Он очень рассеян, – объяснил Пупон, – а вы такая красивая.
Он молол все, что приходило в голову. Слова не имели значения.
– Вы чудовищный нахал, – жеманно произнесла девушка.
– Меня зовут Бертран, – сказал он. – Бертран Дюгесклен. А вас?
– Сюзанн. А вас правда так зовут?
– Представьте себе, Сюзанн, в мире нет ничего правдивее ваших глаз и смеха. Давайте зайдем сюда.
И он посторонился, пропуская ее в бар Джо. Они сели за маленький столик.
– Я не могу задерживаться, – предупредила Сюзанн.
– Только пообещайте мне новую встречу здесь же и в это же время, – вздохнул Пупон.
– Обычно я прохожу мимо.
Она стала рассказывать ему тысячу мелочей о себе, которые он рассеянно слушал, не сводя глаз с коренастого рябого брюнета. Пупон поднял стакан.
– Я пью за вашу любовь и мое отчаяние.
– О, ваше отчаяние!
– Можно вас? – позвал он, подняв руку.
Подошел гарсон:
– Что желает месье?
– Беру вас в свидетели, – заявил Пупон. – Сейчас двенадцать двадцать пять. Если завтра мадемуазель не придет сюда в это время, я покончу с собой на этом месте.
– Мадемуазель обязательно придет, – невозмутимо ответил гарсон и незаметно отошел, оставив этого чудака дурачиться дальше.
– Господи, – вздохнула Сюзанн, – я проявила слабость, когда согласилась пойти с вами. Ну, мне пора.
Она встала, но Пупон взял ее за руку.
– Так вы придете?
– Может быть.
– Значит, придете.
– Если вы так уверены, то не приду.
– Вы сведете меня с ума, – сказал он, закрыв глаза рукой.
Девушка засмеялась чистым смехом и вышла из бара. Пупон снова позвал гарсона. Тот подошел.
– Месье?
– Как мужчина мужчине, – обратился к нему Пупон, понизив голос, – какое впечатление она на вас произвела?
– Трудно сказать, – ответил гарсон.
– Ну, у вас же есть некоторый опыт.
– Я их много вижу, – согласился гарсон, – но в наше время по внешнему виду не понять.
– Красивая девчонка, а? – восторженно сказал Пупон.
– Это так, – согласился гарсон. – Вы ничем не рискуете, если придете.
– Я приду даже на час раньше, чтобы не разминуться с ней, – пообещал Пупон.
Гарсона позвали, он извинился и отошел. Пупон снял пальто, но прежде чем повесить его на спинку стула, извлек бумажный шарик, заклеенный лентой, на которой было написано рукой Мирей: «Ты ничего из себя не представляешь, но я тебя все-таки люблю». Джо Риччи разговаривал, стоя посреди окружившей его группы людей. Пупон подумал, что лицо у Риччи длинное, как день без женщины. Он взглянул на дверь и вспомнил про Гю и Альбана. Немного помечтав под смягчившимся взглядом гарсона, он расплатился и вышел.
Годфруа позвонил патрону. Ничего нового. Они встретились немного в стороне, чтобы обменяться мыслями. Годфруа видел, как Пупон закадрил девушку. Приятная манера работать. Больше ничего не случилось.
На следующий день Пупон уже сидел в баре и ждал вчерашнюю девушку, когда Годфруа заметил Альбана, небрежно идущего по улице. Когда тот прошел мимо бара Джо Риччи, инспектор бросился к телефону.
– Мальчишка в баре, а по улице фланирует Альбан, – бросил он в трубку.
– У меня есть новости, – сказал Бло. – Джо улетает на Корсику четырнадцатичасовым рейсом. Если он заскочит в бар, то ненадолго. Уведи оттуда Пупона, я выезжаю.
Годфруа догнал Альбана, который делал обход квартала, увидел, как тот немного помедлил и вошел в здание, в которое из бара вел черный ход. На часах было двенадцать дня с несколькими минутами. Годфруа подождал пару секунд и последовал за ним.
Альбан подошел к двери; она была открыта. Лестница вела в зал наверху. Он закрыл дверь и вернулся. Во дворе Альбан встретил незнакомца. Он решил обойти сквер Соединенных Штатов, чтобы засечь тачку Джо.
Разойдясь с Альбаном, Годфруа вздохнул. Какая разница, куда он пойдет, главное, что он идет отсюда. Годфруа вернулся на улицу Вашингтон, чтобы наблюдать за входом в бар до приезда патрона. Тот прибыл вместе с повисшей у него на руке Мирей. Девушка чмокнула Годфруа, и они неторопливо пошли вдоль улицы.
– В начале и в конце улицы – наши люди, – сказал Бло. – А где мальчишка?
– Все еще там, – ответил Годфруа.
– Мирей его приведет, – решил Бло.
– Но… – попытался возразить Годфруа.
– Она знает, – перебил Бло. – Пупон так работает. Это хорошо, но сегодня риск слишком велик. Иди, Мирей, и сделай все быстро.
Альбан видел, как Джо укладывал чемоданы в багажник своего «форда», и бросился на улицу Бассано, где оставил взятый у друга «пежо 403», который иногда использовал, меняя номера. Таких «пежо» в Париже хоть пруд пруди! Через Пор Майо он погнал к убежищу Гю. Тот только что встал.
– Джо делает ноги, – бросил Альбан, захлопнув за собой дверь.
Гю молча смотрел на него.
– Можно попытаться сделать его в баре, только по-быстрому. Там все тихо, я только что осмотрел.
Гю без единого слова надел костюм, ботинки, пальто, потом взял свои пушки и вышел вместе с другом.
* * *
Когда Мирей вошла в бар, Пупон чуть не задохнулся.
– Этот красавчик с вами? – спросила она Сюзанн.
Разговор начинался на повышенных тонах. Появление этой красавицы ошеломило сидящую девушку.
– Да, а что…
– То, что у него, если хотите знать, двое детей, близнецы, и жена.
Мирей стукнула себя кулачком в грудь. Она разговаривала сквозь зубы.
Сюзанн, боявшаяся чего-то вроде взрыва водородной бомбы, встала.
– Вы негодяй! – бросила она Пупону, и в ее миндалевидных глазах сверкнули молнии. – Таких, как вы, хоть пруд пруди…
Она махнула рукой, зацепив стакан Пупона, который отлетел на несколько метров.
Выходя, Сюзанн задела Джо, но не остановилась.
– Что это значит? – спросил он гарсона.
Гарсон зашептан ему что-то на ухо.
– А! Ну ладно, – сказал он и широко улыбнулся, глядя на Пупона.
– Пошли отсюда, – настаивала Мирей.
Пупон попросил счет.
– Оставьте, – остановил его Джо. – У вас и так хватает неприятностей.
Таким образом он попытался выразить свое сочувствие.
– Хватает неприятностей! – завопила Мирен. – Он сам их искал!.. Ну-ка, дайте пройти!
Послышался смех. В тот момент, когда Мирей и Пупон выходили из бара, Гю и Альбан проезжали Триумфальную Арку.
– Патрон здесь? – спросил Пупон, когда они оказались на улице.
– Да, – ответила Мирей бесцветным голосом. – Улица блокирована полицией.
Она взяла его под руку, а Пупон покрыл ее своей в знак примирения. Они присоединились к Бло и Годфруа, сидевшим в кафе. У Бло был расстроенный вид.
– Полагаю, теперь ты знаешь, что он из себя представляет, – сказал он Мирей.
Но та была еще слишком поглощена опасностью, которая грозила Пупону.
– Я видел Альбана, – сообщил Годфруа. – Он осматривал заднюю дверь.
По улице неторопливо, как река, двигались прохожие. Бло решил, что народу чересчур много.
– Когда начнется стрельба по живым мишеням? – осведомился Пупон.
Риччи уже дважды выходил, чтобы положить вещи в свой «форд», стоявший в нескольких метрах от бара. В это время черная машина, управляемая Альбаном, проезжала по Елисейским Полям.
– Покажи мне улицу, – сказал Гю. – Не останавливайся.
Городские артерии кишели машинами. На площади Этуаль «пежо» застрял в пробке. Гю не мог прийти в себя. Последний раз он ездил на машине в 1947 году – никакого сравнения. Гю не узнавал города.
– Первая улица налево после этой, – предупредил Альбан.
Гю выглянул из окна машины. Толпа пешеходов, переходивших проезжую часть, закрывала обзор. За ними виднелась улица, заполненная машинами и людьми.
– Сколько народу! – сказал Гю. – Тут не проскочить.
– На следующей улице движение меньше, – сказал Альбан.
Гю увидел, что Альбан прав.
– Развернешься на площади Елисейских Полей, – велел он.
Гю проверил, что дослал патрон в патронник каждого из его пистолетов, и снял оружие с предохранителя. Он решил воспользоваться «кольтом» и сунул его во внутренний карман пальто. «Пежо» тем временем развернулся на площади Елисейских Полей и остановился на красный свет на улице Франклина Рузвельта.
Вдруг Гю почувствовал, что ему стаю не по себе. Он провел рукой по моментально вспотевшему лбу. «Пежо» тронулся с места, снова остановился, прежде чем влиться в поток автомобилей, двигавшихся вверх по Елисейским Полям. Через несколько секунд Гю выйдет, чтобы прикончить Риччи. Его сердце сжалось, как в приходившем иногда кошмарном сне, когда сердце стискивали когти орла. Он вскакивал весь в поту и сидел на кровати, прижимая одну руку к груди, а другую к мокрому лбу.
– Подъезжаем, – объявил Альбан.
На Гю навалилась вся враждебная тяжесть окружавшего его мира. Он посмотрел на затылок Альбана так, словно видел его в последний раз.
– Это было бы слишком глупо, – прошептал он, нагнулся вперед и сжал рукой плечо друга. – Гони, я не пойду.
Альбан выполнил приказ, не размышляя, и, воспользовавшись просветом в потоке машин, перестроился в левый ряд. Два человека, которых Бло поставил в конце улицы Вашингтона, чтобы перекрыть ее по его сигналу, делавшие вид, что ждут автобус, увидели, как черный «пежо 403» свернул налево.
– А потом будут говорить, что много аварий, – сказал один.
– Это не наше дело, – отозвался второй.
В конце улицы Альбан успел проскочить на зеленый свет и выехал на авеню Фош. В зеркале заднего обзора он видел бледное лицо Гю.
– Ты что-то заметил?
– Нет, – ответил Гю. – Но мне стало плохо.
Он опустил стекло и вдохнул воздух. По мере того, как они удалялись от бара, он чувствовал, что оживает.
– Я старею.
– Со мной тоже такое бывало, – сказал Альбан. – В таком деле надо полагаться на свои чувства.
До Монружа они больше не обменялись ни словом. Гю дождался, пока Альбан отвлечет внимание консьержки, и проскочил вверх по лестнице. Он с удовольствием принял бы хорошую ванну, но ограничился тем, что сунул голову под струю из крана. Гордиться собой не было причин. Альбан ходил по комнате из угла в угол, как зверь в клетке. Ксавье не приходил домой обедать; он ел в столовой. Альбан пожалел, что его нет, потому что не знал, что сказать Гю. Он смотрел, как тот выкладывает оружие на стул.
– Мне лучше купить игрушечные, – сказал Гю, упал прямо в одежде на кровать и отвернулся к стене.
Альбан даже не снял шляпу. Он подумал, что лучше оставить Гю одного и дать ему отдохнуть.
– Цыганка сообщит новости, и мы будем знать, что делать, – сказал он и ушел.
Альбан поехал на авеню Монтень той же дорогой: через площадь Этуаль, потом по авенго Марсо, улице Галиле и улице Верне до авеню Георга Пятого, остановил машину и положил «парабеллум» в бардачок.
Ему не терпелось узнать, уехал Риччи или нет. Машины Джо перед баром не было. Место было еще свободно. Альбан заметил идущего ему навстречу комиссара Бло и приложил палец к шляпе.
– Привет, комиссар, – сказал он.
Бло вышел из кафе, чтобы разрешить своим людям уйти с постов. Риччи уехал, и было ясно, что ничего не произойдет.
– Милейший Альбан! – произнес Бло. – Гуляешь?
Альбан подумал, что предчувствие не подвело Гю; ему будет приятно узнать об этом.
– Гуляю, – ответил Альбан.
– Я тоже, – сказал Бло. – Если хочешь, можем пройтись вместе.
Он показал в сторону Елисейских Полей.
– Если хотите, – согласился Альбан.
И они пошли, плечом к плечу, как друзья. На улице людей стало меньше; время обеда.
– Передай мое почтение твоей очаровательной хозяйке, – сказал Бло.
– Она уехала.
– Черт! Уже?
– Ей все надоело, – ответил Альбан тягучим голосом, мысленно спрашивая себя, один ли Бло или вокруг полно ищеек.
– И надолго она уехала? – поинтересовался комиссар.
– Не знаю, – ответил Альбан. – Никто не знает. Она тоже. Просто уехала. Сказала, что поедет куда глаза глядят.
Они прошли мимо бара Джо.
– Все уезжают, – произнес Бло. – Это невежливо. Этот вот отправился на Корсику.
Он указал кивком на бар.
– Ему повезло, – ответил Альбан.
– Очень точное слово, – согласился комиссар. – А ты остаешься?
– Надо заниматься баром Цыганки, – сказал Альбан.
Они вышли на Елисейские Поля. Инспекторы, которые видели, что начальник идет со знакомым некоторым из них длинным типом, не приближались.
– Если тебе на авеню Монтень, то могу подбросить, – предложил Бло. (Молчание длилось довольно долго.) – И никаких сведений о некоем Гюставе Минда. Штиль на всех направлениях.
– У нас таких называют одиночками. Он – как старый вепрь. Такого трудно найти, а если его и удается взять, то он обязательно прихватит с собой на тот свет двух-трех собак.
– Мне не слишком хочется искать его, – вздохнул Бло.
– Понятное дело, – отозвался Альбан, подумав о пушках Гю.
Они подошли к площади Елисейских Полей.
– Мне на ту сторону, – сказал Альбан.
– Отлично. А я отсюда прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось при переходе. Это было бы грустно.
– Удачи, комиссар, – проронил Альбан, коснувшись пальцем шляпы.
На прощанье он не подал руки своему спутнику. Бло был ему симпатичен, но он все-таки был с Набережной.
– Долгой жизни блатным, – пожелал Бло.
Он посмотрел вслед Альбану, переходящему на ту сторону площади. Скоро будет два часа дня. У комиссара оставалось ощущение, что Риччи чудом избежал смерти. Теперь Альбан знает, что он на Корсике и, возможно, отправится туда один, потому что Гю не решится ради мести оказаться в ловушке на острове. Цыганка уехала. Если Гю скрывается в Париже, он скоро последует за ней. «Мне остается только ждать, – подумал Бло, возвращаясь к своим людям. – Ждать непредвиденного случая и слушать ругань идиота-политика, считающего, что полиция спит, что слишком много преступлений остается ненаказанными и все такое прочее.
Все вокзалы, порты, аэропорты, шоссейные дороги находятся под наблюдением, и Гю это известно.
Задействованы тысячи осведомителей. Бло использовал такое мощное оружие, как разрешение на проживание в столице. Но Гю не общался с блатными, он расстался со своими иллюзиями. Бло его понимал.
Гю не хотел ни вновь загреметь в тюрьму, ни умирать. Он наверняка вооружен до зубов. Бло дошел до улицы Вашингтона и отпустил людей. Джо Риччи испарился слишком быстро, а вместе с ним испарился шанс поймать Гю.
Было поздно, комиссару хотелось есть. Он решил пообедать в столовой самообслуживания вместе с Мирей, Годфруа и Пупоном.
Глава 3
В Марселе Вентура Риччи только что расстался со своим старшим братом Джо, направлявшимся на Корсику. Джо не рассказывал о своих делах, но от него явно пахло деньгами. «Не жалуюсь», – сказал он, решив развеяться на родине. «У маков дела всегда шли неплохо», – подумал Вентура.
Совсем недавно он подумывал взять в дело брата вместо Жанно Франчи, но, встретившись с Джо, понял, что ничего не выйдет: у того кишка тонка. Доля каждого участника должна была составить что-то около сотни миллионов франков, но это вряд ли сделает Джо смелее.
Что же касается Жанно, ему следовало послушаться Вентуру и не ездить в Париж, чтобы убрать Жака Нотариуса. Это было не к спеху. Кроме того, они все равно решили бросить сигаретный бизнес, потому что делом заинтересовались итальянцы, а войну с ними выиграть невозможно. Жака можно было вообще оставить в покое. Вентура получил наводку на потрясающее дело, которое должно было обеспечить участников на всю жизнь. Но Жанно ничего не хотел слышать. Можно подумать, что у него были личные счеты с Жаком.
Вентура потерял интерес к этому делу еще и потому, что хорошо относился к Цыганке. В молодости он буквально боготворил ее мужа Поля, в день похорон которого Цыганка отличила искреннее горе Вентуры от постных мин лицемеров, пришедших проводить знаменитого гангстера в последний путь. Но переубедить Жанно он не смог, к тому же, никто не был виноват в том, что приятель Цыганки начал строить из себя авторитета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19