Соответствуют выбранному стилю и наборные полы, и расписанные стены. Но нет ощущения, что вы находитесь в замкнутом пространстве. Авторы дворца Вилянув делают окна широкими и прорезают их до самого пола. В подкрепление идеи парка „везде и во всем“ стены расписываются пейзажами. В одном из боковых залов здания сооружается еще и памятник Яну Собескому на лошади, которому место, казалось бы, только в саду и нигде больше.
Н. Молева пишет: „По дворцу можно ходить часами, открывая все новые и новые подробности. Коллекция фрагментов античной скульптуры, фантастический султан из страусовых перьев на балдахине кровати в спальне Любомирской, персидский ковер XVII века, крохотные, с низкими потолками и окнами у ног комнатки верхнего этажа, сплошь облицованные расписными изразцами, инкрустированная мебель позднего итальянского Возрождения, такие неожиданные в своей иллюзорной достоверности фресковые росписи — черты эпох, вкусов, стилей, характеров“.
Регулярный парк во французском стиле служит своеобразным продолжением дворца. Особенно хорошо можно оценить его строгость и безукоризненность форм, глядя на парк сверху, например, со второго этажа здания.
В силу новых веяний моды в Вилянуве появляются здания в новом стиле — псевдоготики. Так, во время всеобщего увлечения этим стилем переделке подвергся собор Св. Яна.
Сейчас в соборе все как было когда-то, очень-очень давно. Сохранилось, например, надгробие Станислава Счелицы, варшавского гуманиста, доктора теологии, надгробие сыновей Анны Мазовецкой (вытянутые в полный рост фигуры юношей в рыцарских доспехах, с мечами в руках и шлемах у ног). Позже надгробия стали выполняться в виде архитектурных арок, внутри которых размещалась фигура умершего в молении. Одна из колонн, поддерживавших арку, надламывалась в знак прерванной жизни.
Вилянув строился, изменялся, но все равно оставался дворцом королевы Марысеньки, вмешивавшейся во все государственные дела. Ее капризы настраивали не только против короля, но и против его сыновей как наследников престола. После того как Собеский умер, бывшая королева сразу стала здесь чужой и поторопилась во Францию. Дворцово-парковый ансамбль начал переходить из рук в руки. Каждому хотелось привнести в резиденцию что-нибудь свое.
После Собеского Вилянув наследуют его сыновья. В 1720 году один из них продает дворец Елизавете Сенявской, которая поручает достроить здание архитекторам Спацио и Юзефу Фонтана, а скульпторам Франтишеку Фумо, Компаретти и Яну Ежи Плершу дает указание украсить флигель сложнейшим декором. Едва скульптурные работы закончились (на что потребовалось пять лет), у Вилянува появился новый владелец — король Август II. Но уже спустя три года дворцово-парковый ансамбль перешел во владение к другим — сначала Чарторыжским, потом Любомирским, а затем Потоцким, при котором также возводились новые постройки.
Однако, сопоставляя планы дворцово-паркового комплекса 1682 и 1970 годов, специалисты отмечают, что заложенная в XVII веке композиционная основа, а также большинство зданий сохранились. Изменения претерпели лишь некоторые планировочные узлы, другим стал рисунок партеров и цветников при сохранении их регулярной композиции.
Во время Второй мировой войны ансамбль был сильно разрушен фашистами. Но в послевоенные годы он был восстановлен по проекту Герарда Циолека.
Вот как описывает парк Вилянув Н. Молева: „Шелковистый ковер огромного овального газона в кольце хрустящей гравием дорожки. Круглое зеркало бассейна с пучком высоких и тонких фонтанных струй. И только в одном дальнем углу, нарушая идеальную симметрию „почетного двора“, несколько тронутых розоватой дымкой деревьев — магнолии Вилянува, те самые, которые посадил когда-то Ян Собеский у окон спальни Марысеньки, — призрачный и такой ненастоящий под северным небом букет“.
Лазенки
Лазенки, построенные в 1784–1788 годах, — настоящее украшение Варшавы и одна из ее достопримечательностей. В парке расположены пруды с плавающими лебедями, кряквами, в воде живут карпы. Каналы пруда проходят под колоннадами боковых галерей и смыкаются снова перед другим его фасадом. Тенистые аллеи ведут к Охотничьему дворцу, к Кухонному корпусу, к въездным воротам на улицу Агриколя.
Обращает на себя внимание и прямоугольная выстриженная лужайка, где по краям расцветают кусты роз. Кроме того, на островке Лазенок был построен театр на открытом воздухе со сценой, напоминающий о Древнем Риме. В театральном Померанцевом павильоне находилась когда-то оранжерея (здесь на фресках изображены театралы XVIII века в польских и французских национальных костюмах).
Памятники и аллегорические скульптуры придают Лазенкам особое очарование — здесь находится памятник Шопену, созданный в 1926 году Вацлавом Шимановским. Во время Второй мировой войны гитлеровцы взорвали памятник, осталось только его основание, на котором кто-то написал: „Кто снял меня — не знаю, но знаю почему: чтоб не сыграл ему траурный марш“.
В 1958 году памятник Шопену был восстановлен, правда, другим скульптором — Вацлав Шимановский умер в 1930 году.
Площадь перед памятником в Лазенках сразу стала летним музыкальным салоном в Варшаве. Здесь каждое воскресенье с весны до осени известные музыканты устраивают концерты, исполняют произведения великого композитора. На площадке перед памятником выступают также молодые участники международных конкурсов пианистов имени Фредерика Шопена, которые устраиваются в Варшаве каждые пять лет.
Другой памятник, воздвигнутый в Лазенках еще в конце XVIII века по указу последнего польского короля Станислава Августа Понятовского, представляет победителя турок под Веной — польского короля Яна III Собеского. Король изображен в римском одеянии, в тяжелом шлеме, на вздыбленном коне над поверженным турком. Станислав, предвидевший войну с турками, надеялся, что памятник всколыхнет патриотические чувства народа. Поэтому реакция со стороны простого люда оказалась для него неожиданной. На следующее утро после открытия памятника на нем появилась надпись: „Станислав, который с позором для страны нас обесславил, Яну Собескому этот памятник поставил. Отдал сто тысяч, я бы вдвое отдал, чтобы Станислав окаменел, а Ян Третий ожил“.
Особое очарование Лазенкам придает Летний дворец, представляющий собой белый воздушный домик с лестницами, погруженными в прозрачную воду. Он растянулся во всю ширину небольшого острова. Боковые крылья слегка отступают назад. Частые окна первого этажа, прорезанные до земли, кажутся начерченными в камне, пилястры, расположенные под карнизом, выглядят тоже плоскими. Окна второго этажа маленькие, словно сдавленные балюстрадой.
Фасад дворца украшают фрески, колоннада, изящные балконы. На крыше располагается причудливая деревянная балюстрада. Двухэтажное здание дополняет небольшой прямоугольный блок бельведера. Средняя часть фасада выступает вперед, здесь расположена четырехколонная лоджия, украшенная на кровле фонарем, который оформлен балюстрадой со скульптурными группами. По сторонам лоджии — полукруглые застекленные двери-окна, выходящие на небольшие балконы.
„Стройный ряд колонн, поддерживая легкую с круглыми вазами балюстраду, скользит по низко пригнувшемуся к воде пролету моста, — пишет Н. Молева в книге „Варшава“. — Тесаный камень арки, позеленевшие плиты тесно сдвинутых набережных, неподвижная буроватая вода — знакомый, слишком знакомый образ. Да это же Дворцовая канавка между Зимним дворцом и Эрмитажным театром в Ленинграде, волей Чайковского ставшая местом гибели героини „Пиковой дамы“. И еще — застывшая в равнодушном ритме пилястр плоскость дворцовой стены, от которой отходит к флигелю на берегу колоннада. В ее ощущении невольно встает другое воспоминание Ленинграда — Мраморный дворец Ринальди на Неве, который Екатерина II построила для одного из своих первых любимцев, Григория Орлова, и который стал резиденцией отрекшегося от польского престола Понятовского. Классицизм и там, и тут, но какой же в конечном счете разный, не по внешним признакам — по сути своей непохожий“.
„В замысле дворца раскрылось характерное для раннего классицизма стремление к изящной простоте и сдержанной интимности. Небольшое по размерам, скромное по архитектурным формам здание дворца отличается благородством пропорций, разнообразием и изобретательностью в использовании самых простых и традиционных компонентов классической архитектуры“, — отмечают авторы „Всеобщей истории искусств“.
Здание и изнутри великолепно отделано. Впечатляют Круглый зал (ротонда), Белый (бальный) зал, зал Соломона с художественной росписью стен, фресками и ценным паркетом. Интерьер дворца отличают ясность и благородство форм.
Вот как описывает интерьер дворца Н. Молева: „За стеклянными дверями, у самых ног гладь воды, далекая, как на театральном заднике, зелень деревьев, скользящие силуэты лебедей. Парк входит в зал, случайными уголками рассыпается по широким зеркалам, раздвигает стены, потоками света дробится на изломанных карнизах, филенках стен, розетках потолка. На одной подробности трудно сосредоточиться. Скульптуры, росписи, барельефы, сочный рисунок наборных полов, лепнина потолка… Суровая прямолинейность бюста римского императора, яркие пятна танцующих менад в узких простенках, шаловливые скульптурные амуры, подхватившие герб над королевской ложей, и рядом с торжественным ритмом статуи Аполлона Бельведерского — ухмыляющиеся козьи лица присевших на корточки сатиров“.
Лазенки Варшавские, как дворец, так и некоторые парковые павильоны, — одно из лучших произведений крупнейшего мастера польского классицизма Доминика Мерлини. Архитектор — итальянец, с 1750 года жил и работал в Польше. Приехав в Варшаву в возрасте двадцати лет, он учился у своих родственников, которые работали при дворе. И спустя десять лет стал королевским архитектором (при Августе III. а потом и при Понятовском). Зодчий специализировался на строительстве загородных резиденций — Яблонна, Круликарня (в буквальном переводе крольчатник), Лазенки.
Создавать интерьеры дворца Мерлини помогал и немецкий мастер Ян Хризостом Камзетцер и другие польские и итальянские архитекторы и художники. Плафоны в зале Бахуса и Купальне, декорация Бального зала — работа И. Плерша. Картины и плафон в зале Соломона со сценами жизни библейского царя — произведения Баччиарелли. Портреты польских королей и римских императоров принадлежат Лебрену, Мональди и Пинку.
Первое упоминание о деревянном, обнесенном оборонительным валом укреплении Яздов (оно находилось в той части Лазенковского парка, которая позже отошла под Ботанический сад), относится к 1262 году. В XIII–XIV веках в Яздов часто наведывались князья, чтобы поохотиться. В XVI веке, когда овдовевшая королева Бона получила Яздов в наследство, здесь развернулось строительство, которое было продолжено позже дочерью королевы — Анной Ягеллонкой. Благодаря их усилиям в Яздове появились красивый сад, зверинец. Зигмунт III соорудил здесь каменный замок. Однако были в истории Яздова и печальные страницы: местечко сильно пострадало от шведского „потопа“. В 1674 году, когда яздовские земли перешли в руки коронного маршала Станислава Гераклия Любомирского, началось возрождение Яздова.
Амбициозный Любомирский решил создать парк не хуже, чем у французского короля Людовика XIV. Задавшись такой целью, он сооружает купальни (по-польски лазенки), копии версальских парковых павильонов. Так, при Любомирском появляется дом на островке с квадратным фасадом, круглым залом-купальней, стены которой были позже выложены расписанной кафельной плиткой. Очень многие зодчие пытались позже оставить свой след в обустройстве Лазенок (некоторые специалисты даже считают, что ученики и последователи Микеланджело приложили здесь свою руку).
В 1720 году Яздов переходит в аренду к королю Августу II Сильному (Любомирский и слышать не хотел ни о какой продаже). Король мечтал соорудить дорогу молитвы и покаяния на Кальварию, но ее так и не достроили. Тем не менее, на перекрестке путей из столицы на Яздов, Солец и Черск появились золоченые кресты (сегодня это Площадь трех крестов). Был переделан и Яздовский замок. А Лазенки предназначались для удовольствия и светских развлечений. Здесь были проведены большие осушительные работы, потому что король любил в Лазенках охотиться.
Последний король Понятовский горел желанием переделать варшавский замок, отстроить Лазенки, но из-за отсутствия денег это ему так и не удалось. Поэтому Яздовский замок был передан государству под казармы, а строительство Лазенок так и не закончили.
В 1795 году, после очередного раздела страны, Понятовский уехал в Гродно и отрекся от престола. Лазенки стали собственностью его наследников. В 1817 году племянница бывшего короля продала их Александру I за миллион злотых. Новый хозяин не оценил по достоинству дворцово-парковый ансамбль, чем поспешили воспользоваться хранители дворца: они распродавали и вывозили все, что были в состоянии вывезти. У каждого здания появился свой хозяин. Так, в Кухонном корпусе разместилась Школа офицеров — подхорунжих. Отсюда в ноябрьскую ночь 1830 года вышли руководители восстания во главе с преподавателем школы и командиром Петром Высоцким. Местом встречи повстанцев был памятник Яну Собескому.
РОССИЯ
Измайлово
Парк культуры и отдыха Измайлово — памятник садово-паркового искусства. Единый зеленый массив занимает площадь 1300 га. Пейзажный парк имеет развитую дорожно-тропиночную сеть. Здесь протекает река Серебрянка, есть несколько прудов. Часть парка занимает естественный лес с уникальными экземплярами деревьев (липа, дуб, сосна).
Наибольший интерес представляет селение Измайлово.
В 1663 году царь Алексей Михайлович создал в подмосковном селе Измайлово не усадьбу, а целый хозяйственный хутор, где занимались садоводством, огородничеством, пчеловодством и скотоводством. Там были мельницы, мост, плотина, льнопрядильни, пивоварни, медоварни, стекольный, чугунный и полотняный заводы. Были здесь и охотничьи дворы: олений, медвежий, кабаний, волчатники и т. п. На речке Серебрянке была возведена система плотин, которые образовывали более двух десятков прудов различного назначения: для полива, водопоя животных, разведения рыбы к царскому столу (в этих прудах содержались даже осетры и стерляди). Большая часть территории Измайлова была покрыта пашнями и лугами. Были лекарственные огороды и баштаны, „землянишники“ и малинники; виноградники, плодовые сады, парники и теплицы. В царских прогулочных садах были построены „на итальянский манер“ разные сооружения. В „виноградном саду“ „стояли три терема или беседки, украшенные резьбой и расписанные красками.
Около теремов были гульбища, или галереи. В так называемом Просяном саду были построены два чердака (терема). В том и другом саду размещались картины живописца Петра Энглеса. Украшали сады гроты, „вавилоны“ (лабиринты) и „ключ, из чего вода бежит“ (фонтаны).
В записках иностранцев, побывавших в Московии, рассказывалось: „Обширная Измайловская равнина так понравилась царю, что он завел на ней два сада, один на манер итальянский, а в другом построил огромное здание с 300 малых со шпицами башен“.
Хозяйство это было создано не только ради забавы, оно приносило существенные доходы. А. Кузнецов пишет: „В период короткого расцвета годовой доход от Измайловского хозяйства выражался в ощутимых суммах. В 1676 году, например, на продажу пошло 20 тонн чистого льна, 186 тонн льна-сырца и 18 тонн пеньки. Все это отправлялось прямо в Архангельск на корабли иноземных купцов. Но свои сады и огороды царь Алексей создавал не только ради льна. В садах выращивали виноград, огурцы кизилбашские, дыни бухарские, арбузы шемаханские, миндаль, перец астраханский, кизил кавказский, дули венгерские, различные лекарственные травы и тутовое дерево“.
В Измайлове проводились и интересные опыты: здесь выращивался даже хлопок и разводились тутовые деревья (шелковица), а в густом липняке была устроена лучшая на Москве царская пасека.
И. Забелин рассказывает, что представлял собой царский сад: „Виноградный сад, огорожен кругом заборы в столбы, а в заборе четверы ворота с калитками, крыты тесом, верхи у ворот шатровые. А по мере того саду шестнадцать десятин. А в саду яблони, вишни, груши, сливы, дули, малина, смородина, земляница, клубница и розныю всякие травы с цветами, десять кустов винограду, одиннадцать кустов орехов грецких. А среди саду три терема со всходы и с красными окнами, кругом их перила; около теремов пути, меж путей столбцы точеныя. Теремы, столбцы и грядки писаны красками…“. А вот описание Просяного сада:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Н. Молева пишет: „По дворцу можно ходить часами, открывая все новые и новые подробности. Коллекция фрагментов античной скульптуры, фантастический султан из страусовых перьев на балдахине кровати в спальне Любомирской, персидский ковер XVII века, крохотные, с низкими потолками и окнами у ног комнатки верхнего этажа, сплошь облицованные расписными изразцами, инкрустированная мебель позднего итальянского Возрождения, такие неожиданные в своей иллюзорной достоверности фресковые росписи — черты эпох, вкусов, стилей, характеров“.
Регулярный парк во французском стиле служит своеобразным продолжением дворца. Особенно хорошо можно оценить его строгость и безукоризненность форм, глядя на парк сверху, например, со второго этажа здания.
В силу новых веяний моды в Вилянуве появляются здания в новом стиле — псевдоготики. Так, во время всеобщего увлечения этим стилем переделке подвергся собор Св. Яна.
Сейчас в соборе все как было когда-то, очень-очень давно. Сохранилось, например, надгробие Станислава Счелицы, варшавского гуманиста, доктора теологии, надгробие сыновей Анны Мазовецкой (вытянутые в полный рост фигуры юношей в рыцарских доспехах, с мечами в руках и шлемах у ног). Позже надгробия стали выполняться в виде архитектурных арок, внутри которых размещалась фигура умершего в молении. Одна из колонн, поддерживавших арку, надламывалась в знак прерванной жизни.
Вилянув строился, изменялся, но все равно оставался дворцом королевы Марысеньки, вмешивавшейся во все государственные дела. Ее капризы настраивали не только против короля, но и против его сыновей как наследников престола. После того как Собеский умер, бывшая королева сразу стала здесь чужой и поторопилась во Францию. Дворцово-парковый ансамбль начал переходить из рук в руки. Каждому хотелось привнести в резиденцию что-нибудь свое.
После Собеского Вилянув наследуют его сыновья. В 1720 году один из них продает дворец Елизавете Сенявской, которая поручает достроить здание архитекторам Спацио и Юзефу Фонтана, а скульпторам Франтишеку Фумо, Компаретти и Яну Ежи Плершу дает указание украсить флигель сложнейшим декором. Едва скульптурные работы закончились (на что потребовалось пять лет), у Вилянува появился новый владелец — король Август II. Но уже спустя три года дворцово-парковый ансамбль перешел во владение к другим — сначала Чарторыжским, потом Любомирским, а затем Потоцким, при котором также возводились новые постройки.
Однако, сопоставляя планы дворцово-паркового комплекса 1682 и 1970 годов, специалисты отмечают, что заложенная в XVII веке композиционная основа, а также большинство зданий сохранились. Изменения претерпели лишь некоторые планировочные узлы, другим стал рисунок партеров и цветников при сохранении их регулярной композиции.
Во время Второй мировой войны ансамбль был сильно разрушен фашистами. Но в послевоенные годы он был восстановлен по проекту Герарда Циолека.
Вот как описывает парк Вилянув Н. Молева: „Шелковистый ковер огромного овального газона в кольце хрустящей гравием дорожки. Круглое зеркало бассейна с пучком высоких и тонких фонтанных струй. И только в одном дальнем углу, нарушая идеальную симметрию „почетного двора“, несколько тронутых розоватой дымкой деревьев — магнолии Вилянува, те самые, которые посадил когда-то Ян Собеский у окон спальни Марысеньки, — призрачный и такой ненастоящий под северным небом букет“.
Лазенки
Лазенки, построенные в 1784–1788 годах, — настоящее украшение Варшавы и одна из ее достопримечательностей. В парке расположены пруды с плавающими лебедями, кряквами, в воде живут карпы. Каналы пруда проходят под колоннадами боковых галерей и смыкаются снова перед другим его фасадом. Тенистые аллеи ведут к Охотничьему дворцу, к Кухонному корпусу, к въездным воротам на улицу Агриколя.
Обращает на себя внимание и прямоугольная выстриженная лужайка, где по краям расцветают кусты роз. Кроме того, на островке Лазенок был построен театр на открытом воздухе со сценой, напоминающий о Древнем Риме. В театральном Померанцевом павильоне находилась когда-то оранжерея (здесь на фресках изображены театралы XVIII века в польских и французских национальных костюмах).
Памятники и аллегорические скульптуры придают Лазенкам особое очарование — здесь находится памятник Шопену, созданный в 1926 году Вацлавом Шимановским. Во время Второй мировой войны гитлеровцы взорвали памятник, осталось только его основание, на котором кто-то написал: „Кто снял меня — не знаю, но знаю почему: чтоб не сыграл ему траурный марш“.
В 1958 году памятник Шопену был восстановлен, правда, другим скульптором — Вацлав Шимановский умер в 1930 году.
Площадь перед памятником в Лазенках сразу стала летним музыкальным салоном в Варшаве. Здесь каждое воскресенье с весны до осени известные музыканты устраивают концерты, исполняют произведения великого композитора. На площадке перед памятником выступают также молодые участники международных конкурсов пианистов имени Фредерика Шопена, которые устраиваются в Варшаве каждые пять лет.
Другой памятник, воздвигнутый в Лазенках еще в конце XVIII века по указу последнего польского короля Станислава Августа Понятовского, представляет победителя турок под Веной — польского короля Яна III Собеского. Король изображен в римском одеянии, в тяжелом шлеме, на вздыбленном коне над поверженным турком. Станислав, предвидевший войну с турками, надеялся, что памятник всколыхнет патриотические чувства народа. Поэтому реакция со стороны простого люда оказалась для него неожиданной. На следующее утро после открытия памятника на нем появилась надпись: „Станислав, который с позором для страны нас обесславил, Яну Собескому этот памятник поставил. Отдал сто тысяч, я бы вдвое отдал, чтобы Станислав окаменел, а Ян Третий ожил“.
Особое очарование Лазенкам придает Летний дворец, представляющий собой белый воздушный домик с лестницами, погруженными в прозрачную воду. Он растянулся во всю ширину небольшого острова. Боковые крылья слегка отступают назад. Частые окна первого этажа, прорезанные до земли, кажутся начерченными в камне, пилястры, расположенные под карнизом, выглядят тоже плоскими. Окна второго этажа маленькие, словно сдавленные балюстрадой.
Фасад дворца украшают фрески, колоннада, изящные балконы. На крыше располагается причудливая деревянная балюстрада. Двухэтажное здание дополняет небольшой прямоугольный блок бельведера. Средняя часть фасада выступает вперед, здесь расположена четырехколонная лоджия, украшенная на кровле фонарем, который оформлен балюстрадой со скульптурными группами. По сторонам лоджии — полукруглые застекленные двери-окна, выходящие на небольшие балконы.
„Стройный ряд колонн, поддерживая легкую с круглыми вазами балюстраду, скользит по низко пригнувшемуся к воде пролету моста, — пишет Н. Молева в книге „Варшава“. — Тесаный камень арки, позеленевшие плиты тесно сдвинутых набережных, неподвижная буроватая вода — знакомый, слишком знакомый образ. Да это же Дворцовая канавка между Зимним дворцом и Эрмитажным театром в Ленинграде, волей Чайковского ставшая местом гибели героини „Пиковой дамы“. И еще — застывшая в равнодушном ритме пилястр плоскость дворцовой стены, от которой отходит к флигелю на берегу колоннада. В ее ощущении невольно встает другое воспоминание Ленинграда — Мраморный дворец Ринальди на Неве, который Екатерина II построила для одного из своих первых любимцев, Григория Орлова, и который стал резиденцией отрекшегося от польского престола Понятовского. Классицизм и там, и тут, но какой же в конечном счете разный, не по внешним признакам — по сути своей непохожий“.
„В замысле дворца раскрылось характерное для раннего классицизма стремление к изящной простоте и сдержанной интимности. Небольшое по размерам, скромное по архитектурным формам здание дворца отличается благородством пропорций, разнообразием и изобретательностью в использовании самых простых и традиционных компонентов классической архитектуры“, — отмечают авторы „Всеобщей истории искусств“.
Здание и изнутри великолепно отделано. Впечатляют Круглый зал (ротонда), Белый (бальный) зал, зал Соломона с художественной росписью стен, фресками и ценным паркетом. Интерьер дворца отличают ясность и благородство форм.
Вот как описывает интерьер дворца Н. Молева: „За стеклянными дверями, у самых ног гладь воды, далекая, как на театральном заднике, зелень деревьев, скользящие силуэты лебедей. Парк входит в зал, случайными уголками рассыпается по широким зеркалам, раздвигает стены, потоками света дробится на изломанных карнизах, филенках стен, розетках потолка. На одной подробности трудно сосредоточиться. Скульптуры, росписи, барельефы, сочный рисунок наборных полов, лепнина потолка… Суровая прямолинейность бюста римского императора, яркие пятна танцующих менад в узких простенках, шаловливые скульптурные амуры, подхватившие герб над королевской ложей, и рядом с торжественным ритмом статуи Аполлона Бельведерского — ухмыляющиеся козьи лица присевших на корточки сатиров“.
Лазенки Варшавские, как дворец, так и некоторые парковые павильоны, — одно из лучших произведений крупнейшего мастера польского классицизма Доминика Мерлини. Архитектор — итальянец, с 1750 года жил и работал в Польше. Приехав в Варшаву в возрасте двадцати лет, он учился у своих родственников, которые работали при дворе. И спустя десять лет стал королевским архитектором (при Августе III. а потом и при Понятовском). Зодчий специализировался на строительстве загородных резиденций — Яблонна, Круликарня (в буквальном переводе крольчатник), Лазенки.
Создавать интерьеры дворца Мерлини помогал и немецкий мастер Ян Хризостом Камзетцер и другие польские и итальянские архитекторы и художники. Плафоны в зале Бахуса и Купальне, декорация Бального зала — работа И. Плерша. Картины и плафон в зале Соломона со сценами жизни библейского царя — произведения Баччиарелли. Портреты польских королей и римских императоров принадлежат Лебрену, Мональди и Пинку.
Первое упоминание о деревянном, обнесенном оборонительным валом укреплении Яздов (оно находилось в той части Лазенковского парка, которая позже отошла под Ботанический сад), относится к 1262 году. В XIII–XIV веках в Яздов часто наведывались князья, чтобы поохотиться. В XVI веке, когда овдовевшая королева Бона получила Яздов в наследство, здесь развернулось строительство, которое было продолжено позже дочерью королевы — Анной Ягеллонкой. Благодаря их усилиям в Яздове появились красивый сад, зверинец. Зигмунт III соорудил здесь каменный замок. Однако были в истории Яздова и печальные страницы: местечко сильно пострадало от шведского „потопа“. В 1674 году, когда яздовские земли перешли в руки коронного маршала Станислава Гераклия Любомирского, началось возрождение Яздова.
Амбициозный Любомирский решил создать парк не хуже, чем у французского короля Людовика XIV. Задавшись такой целью, он сооружает купальни (по-польски лазенки), копии версальских парковых павильонов. Так, при Любомирском появляется дом на островке с квадратным фасадом, круглым залом-купальней, стены которой были позже выложены расписанной кафельной плиткой. Очень многие зодчие пытались позже оставить свой след в обустройстве Лазенок (некоторые специалисты даже считают, что ученики и последователи Микеланджело приложили здесь свою руку).
В 1720 году Яздов переходит в аренду к королю Августу II Сильному (Любомирский и слышать не хотел ни о какой продаже). Король мечтал соорудить дорогу молитвы и покаяния на Кальварию, но ее так и не достроили. Тем не менее, на перекрестке путей из столицы на Яздов, Солец и Черск появились золоченые кресты (сегодня это Площадь трех крестов). Был переделан и Яздовский замок. А Лазенки предназначались для удовольствия и светских развлечений. Здесь были проведены большие осушительные работы, потому что король любил в Лазенках охотиться.
Последний король Понятовский горел желанием переделать варшавский замок, отстроить Лазенки, но из-за отсутствия денег это ему так и не удалось. Поэтому Яздовский замок был передан государству под казармы, а строительство Лазенок так и не закончили.
В 1795 году, после очередного раздела страны, Понятовский уехал в Гродно и отрекся от престола. Лазенки стали собственностью его наследников. В 1817 году племянница бывшего короля продала их Александру I за миллион злотых. Новый хозяин не оценил по достоинству дворцово-парковый ансамбль, чем поспешили воспользоваться хранители дворца: они распродавали и вывозили все, что были в состоянии вывезти. У каждого здания появился свой хозяин. Так, в Кухонном корпусе разместилась Школа офицеров — подхорунжих. Отсюда в ноябрьскую ночь 1830 года вышли руководители восстания во главе с преподавателем школы и командиром Петром Высоцким. Местом встречи повстанцев был памятник Яну Собескому.
РОССИЯ
Измайлово
Парк культуры и отдыха Измайлово — памятник садово-паркового искусства. Единый зеленый массив занимает площадь 1300 га. Пейзажный парк имеет развитую дорожно-тропиночную сеть. Здесь протекает река Серебрянка, есть несколько прудов. Часть парка занимает естественный лес с уникальными экземплярами деревьев (липа, дуб, сосна).
Наибольший интерес представляет селение Измайлово.
В 1663 году царь Алексей Михайлович создал в подмосковном селе Измайлово не усадьбу, а целый хозяйственный хутор, где занимались садоводством, огородничеством, пчеловодством и скотоводством. Там были мельницы, мост, плотина, льнопрядильни, пивоварни, медоварни, стекольный, чугунный и полотняный заводы. Были здесь и охотничьи дворы: олений, медвежий, кабаний, волчатники и т. п. На речке Серебрянке была возведена система плотин, которые образовывали более двух десятков прудов различного назначения: для полива, водопоя животных, разведения рыбы к царскому столу (в этих прудах содержались даже осетры и стерляди). Большая часть территории Измайлова была покрыта пашнями и лугами. Были лекарственные огороды и баштаны, „землянишники“ и малинники; виноградники, плодовые сады, парники и теплицы. В царских прогулочных садах были построены „на итальянский манер“ разные сооружения. В „виноградном саду“ „стояли три терема или беседки, украшенные резьбой и расписанные красками.
Около теремов были гульбища, или галереи. В так называемом Просяном саду были построены два чердака (терема). В том и другом саду размещались картины живописца Петра Энглеса. Украшали сады гроты, „вавилоны“ (лабиринты) и „ключ, из чего вода бежит“ (фонтаны).
В записках иностранцев, побывавших в Московии, рассказывалось: „Обширная Измайловская равнина так понравилась царю, что он завел на ней два сада, один на манер итальянский, а в другом построил огромное здание с 300 малых со шпицами башен“.
Хозяйство это было создано не только ради забавы, оно приносило существенные доходы. А. Кузнецов пишет: „В период короткого расцвета годовой доход от Измайловского хозяйства выражался в ощутимых суммах. В 1676 году, например, на продажу пошло 20 тонн чистого льна, 186 тонн льна-сырца и 18 тонн пеньки. Все это отправлялось прямо в Архангельск на корабли иноземных купцов. Но свои сады и огороды царь Алексей создавал не только ради льна. В садах выращивали виноград, огурцы кизилбашские, дыни бухарские, арбузы шемаханские, миндаль, перец астраханский, кизил кавказский, дули венгерские, различные лекарственные травы и тутовое дерево“.
В Измайлове проводились и интересные опыты: здесь выращивался даже хлопок и разводились тутовые деревья (шелковица), а в густом липняке была устроена лучшая на Москве царская пасека.
И. Забелин рассказывает, что представлял собой царский сад: „Виноградный сад, огорожен кругом заборы в столбы, а в заборе четверы ворота с калитками, крыты тесом, верхи у ворот шатровые. А по мере того саду шестнадцать десятин. А в саду яблони, вишни, груши, сливы, дули, малина, смородина, земляница, клубница и розныю всякие травы с цветами, десять кустов винограду, одиннадцать кустов орехов грецких. А среди саду три терема со всходы и с красными окнами, кругом их перила; около теремов пути, меж путей столбцы точеныя. Теремы, столбцы и грядки писаны красками…“. А вот описание Просяного сада:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54