И тогда, может быть, последует приглашение на чашку чая. Во всяком случае, он надеялся, что это произойдет. А надежда умирает последней – это был его девиз.
Лобовое стекло быстро покрывалось влагой. Бриджет, нервно перебирая все отделения сумочки, начала рассказывать:
– У меня достаточно много обязанностей в предвыборном штабе. Я имею отношение к пресс-релизам, организую сборы пожертвований, пишу речи, доклады. Иногда даже приходится конверты заклеивать… Словом, делаю все.
– Понятно, – сказал Эндрю.
Он видел, что Бриджет нервничает, и очень боялся, что она передумает посвящать его в свои проблемы.
– Так вот, что касается моих обязанностей, – продолжила она чуть погодя. – Однажды, работая с документами, я наткнулась на несколько имен. Например, встретила ваше имя.
– Но все-таки вы не знали, где я работаю, поскольку пробовали найти меня в старом офисе.
– Надо же, я пользовалась старым справочником! – с досадой сказала она. – Хотя теперь это не столь важно. Главное, что вы имеете хорошую репутацию, Эндрю.
– Я никогда не работал для репутации, – сказал он жестко и тут же понял, что его тон мог задеть ее. – Извините, немного перегнул палку. Не хотел вас обидеть.
– Ладно. Нормально. Я сама путаюсь в словах и смущаюсь. Обычно я говорю достаточно внятно. Но у вас действительно классная репутация. Вы известны, например, как меткий стрелок. Очень лояльны и, безусловно, заслуживаете доверия.
– Ну вот, совсем засмущали.
Она повернулась и продолжила свой рассказ, глядя ему в глаза.
– На прошлой неделе, – сказала она и опустила веки, прежде чем посмотреть на него снова. – Боже, как это тяжело!..
– Просто скажите обо всем быстро, – посоветовал он и взял ее за руку.
Пальцы у нее оказались ледяными. Она была не только взволнована, но и испугана.
– Хорошо. На прошлой неделе, в четверг, я задержалась, потому что нужно было отправить почту. Заклеивала конверты…
Итак, почта, корреспонденция из штаба возможного лидера партии… Эндрю, мысленно забегая вперед, пытался угадать суть проблемы.
– Продолжайте, – подбодрил ее он, поскольку его собеседница замолчала.
– Поймите, мне трудно говорить об этом. Мистер Кларк очень хорошо ко мне относится. Что же касается моего отца, то он просто восхищается этим человеком. Они служили вместе в армии. И я обычно называла его «дядя Роберт». И до сих пор иногда называю его так… – Бриджет едва не плакала.
– Ну, раз уж вы начали, объясните же, наконец, что именно было в том письме, которое вы прочитали? Речь ведь идет об этом, не так ли?
– Да, исходящая почта, – уточнила она и вздохнула. – Должно быть, это какая-то ошибка. Он не мог сделать ничего плохого. Я знаю, он не смог бы этого сделать.
– Что было в письме? – повторил Эндрю, сжимая ее пальцы.
– То… чего не должно было быть у нас в офисе вообще, – сказала она, убирая руку. – Вы знаете, мистер Кларк возглавляет комитет, и они имеют дело с очень важным материалом…
– …И с деньгами, Бриджет. Они имеют дело с огромными суммами. Везде деньги – это власть, а власть – это деньги. Теперь давайте попробуем еще разок… – настойчиво попросил он. – Итак, что было в письме?
– Завтра, – сказала она быстро и открыла дверцу. – Приходите завтра вечером в офис. Около семи. Уже никого не будет, и я вам тогда его покажу.
– Так вы его не отправили?
Она покачала головой.
– Нет. Я не рискнула. Поскольку уверена, что эту информацию нельзя выпускать из штаба. Даже мне не следовало бы ее читать…
– А вы не повредили конверт? – спросил Эндрю.
– Слава Богу, нет. Он был плохо заклеен. И я хотела сделать это как следует, но не нашла банку с клеем. Иногда наш офис превращается в жуткий бедлам. Я решила переложить письмо в другой конверт. Поэтому и увидела содержимое… – Голос Бриджет был очень тих. Эндрю пришлось наклониться почти к самым ее губам, чтобы расслышать слова сквозь монотонный шум дождя. – Я покажу вам все завтра, – выдохнула она и распахнула дверцу, но вдруг повернулась, сказав: – Но вы не должны об этом никому говорить, пока мы не выясним, что происходит. Даже если это была его почта, это не значит, что сам мистер… – с надеждой начала она.
– Мы поговорим об этом завтра, Бриджет, – остановил ее Эндрю, доверительно коснувшись ее руки. – Мы во всем разберемся.
– Я тоже думаю, что это ошибка. На самом деле ничего страшного нет… Спокойной ночи!
– Пока.
Накинув капюшон, и не раскрывая зонта, она побежала под тугими струями вдоль ограды к калитке, потом поднялась на ступеньки крыльца, освещенного двумя фонарями, висевшими по обе стороны массивной двери. Свои ключи в сумочке ей, судя по всему, так и не удалось найти. Пришлось звонить. Дверь открыла горничная. И, прежде чем войти в ярко освещенную прихожую, Бриджет оглянулась и махнула ему рукой.
2
В десять утра Эндрю проследовал мимо разодетой в пух и прах секретарши в респектабельный офис Юджина Боттомли, старшего сына бывшего члена парламента Марка Боттомли.
И это его родственники, надо же! Совсем недавно он даже и не подозревал о том, что богатые, социально и политически значимые люди тоже, оказывается, относились к тому же роду, что и он сам.
Поработав предварительно в библиотеке с газетным материалом, а так же побеседовав с достаточно информированными лицами, Эндрю был в курсе скандала и той трагедии, которая развела шотландский клан по разные стороны баррикад. Вывод его был таков: меньше всего родственникам из той ветви, к которой принадлежал он сам, хотелось иметь дело с Марком Боттомли как в личном, так и в гражданском плане.
Вокруг этого имени было много шумихи и грязи. Несколько раз бывшего члена парламента пытались убить. Причем подозревали как бывших партнеров по бизнесу, так и его жену. Хуже всего было то, что последняя вот уже десять лет страдала потерей памяти, и сестра-близнец, якобы судившаяся за убийство, заняла ее место, причем не только в доме Марка Боттомли, но и в его постели.
Полный бред! Это, конечно, была любимая пища журналистов-стервятников. Хотя иногда подобные вещи случались на самом деле, причем с хорошими людьми.
Теперь, правда, все это принадлежало далекому прошлому: клубок проблем был распутан, судьбы исправлены и всем светило перспективное будущее. Но, оказывается, пресса знала еще далеко не все.
Согласно информации, которой располагал Эндрю, его бабушка была женой отца Марка Боттомли, которого звали Эдди. Причем единственной законной женой. Но у Эдди на стороне имелась еще одна женщина. То есть выяснялось, что Марк Боттомли был незаконнорожденным. Понятное дело, что бульварные газеты, разнюхав этот факт, подняли бы новую шумиху.
Однако Эндрю пришел сюда не ради шантажа. А просто хотел объяснить сыну бывшего члена парламента, что никто из другой ветви семьи не собирается разглашать всплывшую на поверхность тайну и выносить сор из избы.
– Эндрю! – Руки Юджина радушно потянулись к нему. – Или мне лучше назвать тебя кузеном?
Тот пожал протянутую ладонь и почувствовал сухое тепло и мощь, и это его приятно удивило.
– Нет-нет, зови меня просто Эндрю, это будет нормально, – сказал он, садясь.
– Ты уже разговаривал с членами своей семьи? – спросил Юджин, усаживаясь в кресло напротив.
– Да, мы немного пообщались, когда ехали домой после похорон бабушки Вирджинии. В июле я не мог быть дома, так как сопровождал премьера в поездке в Австралию, но потом, конечно, заехал. Они узнали много интересного там, в Шотландии.
– Конечно же все новости от моего словоохотливого дядюшки, – усмехнулся Юджин и, повернувшись в сторону открытой двери, спросил у появившейся секретарши: – Что-нибудь случилось, Джин?
– Простите, не принести ли вам с мистером Эндрю по чашке чая?
– Будешь? – переспросил Юджин.
– С удовольствием! – Эндрю обворожительно улыбнулся секретарше. – Без молока, пожалуйста.
– Нет проблем, – сказала девушка, и щеки ее покрылись нежным румянцем. – Один момент.
Секретарша развернулась так стремительно, что едва не налетела на дверной косяк.
– Ты всегда так потрясаешь женщин? Я сомневаюсь, что она вспомнит обо мне, зато тебе принесет еще и печенье.
Эндрю ухмыльнулся и устроился в кресле поудобнее.
– Я думаю, что это кровь шотландских воинов, вольных стрелков. На некоторых женщин ее скрытая магическая сила действует безотказно. Они сами не замечают, как возбуждаются.
– Если честно, то я считаю, что в этом действительно что-то есть, – хохотнул Юджин.
Он расслабился и закинул ногу на ногу. Спустя несколько минут они уже разговаривали так, словно продолжали давно начатую беседу.
– …Что же касается Эдди Боттомли, нашего общего дедушки, то все, что я о нем знаю, это – что он сильно выпивал, был карьеристом, напыщенным индюком и фанатиком социальных преобразований.
– Ничего не могу сказать по этому поводу… – Эндрю пожал плечами. – Но я видел фотографии, на которых моя бабушка еще совсем молода. Она была потрясающе красивой. Я понимаю деда.
– Могу в это поверить. А еще я верю, что он встретил ее и женился на ней прежде, чем вступил в церковный брак с моей бабушкой. Наш дедушка двоеженец. Это факт. Ошеломительный, но факт. А ты видел документы, брачное свидетельство?
– Да, видел, когда ездил домой, – кивнул Эндрю. – Я даже захватил с собой это свидетельство о браке. И собираюсь заняться им здесь. Хотя почему бабушка Вирджиния не открыла сыновьям всей правды, я никак не могу понять.
– Гордость, – покачал головой Юджин. – Насколько мне известно, от моего отца, когда Вирджиния узнала, что беременна, и сообщила об этом Эдди, то ей донесли, будто моя бабушка тоже ждет ребенка. Любая другая женщина подняла бы громкий скандал, а она не стала этого делать, решила вырастить дитя сама. Она достойна восхищения. Простая женщина с добрым сердцем и очень крепкими нервами. Хотя, с другой стороны, Эдди не доверял ей.
– Он судил о ней по себе. И окажись на ее месте, поднял бы такой скандал, что всем было бы дурно. Всю жизнь он ждал и, конечно, боялся, что она когда-нибудь напомнит ему об этом, – сказал Эндрю.
– И она никогда не снимала ни цента со счета, который Эдди открыл на ее имя, – добавил Юджин. – И не пользовалась доходами от дома, который он записал на ее имя. Я уже связался с адвокатами, которые ведут дело об освобождении усадьбы от иностранного представительства. Думаю, что этот вопрос удастся решить.
– Не могу поверить, что иностранцев можно будет выселить, – улыбнулся Эндрю.
– А нам и не придется особенно напрягаться, – ответил Юджин. – Оказывается, посольство собирается освобождать здание, потому что переезжает в новое помещение. Усадьба будет освобождена к концу следующей недели. Я позабочусь о том, чтобы ключи от него оставили в адвокатской конторе. Думаю, ты захочешь взглянуть на здание, да я и сам собираюсь на него посмотреть. Так что, в следующую пятницу…
Эндрю прищурился, вспоминая, как обрадовалась Бриджет, когда он пообещал ей показать внутреннее убранство этого дома, и сказал:
– Хорошо, договорились. А что с суммой? У меня проблемы с подсчетом нулей. Там действительно собралось десять миллионов? – И внимательно посмотрел на Юджина.
– Округляя, можно сказать, что так. Набежавшие проценты за шестьдесят лет – это кое-что! Особенно если учесть, что в те времена фондовая биржа только начала раскручиваться. Стоит принять во внимание и тот факт, что в нужный момент все деньги были переведены на запасные счета и увеличена процентная ставка… Только представь себе, об этом никто бы и не узнал, если б не дядя Ник.
– Да, но как же все произошло? – спросил Эндрю.
В этот момент в комнату вошла Джин, неся на подносе чай и печенье.
– Спасибо, – улыбнулся Эндрю.
– Джин, – поторопил ее Юджин, потому что бедняжка так и застыла на месте.
– Большое спасибо, – еще раз вкрадчиво сказал Эндрю, понизив голос.
Щеки ее порозовели. И она, элегантно развернувшись, медленно вышла из комнаты, покачивая бедрами.
– Потрясающе! Я думаю, что именно это называют харизмой! Она не могла отклеиться от тебя! Тебе нужно баллотироваться… Будь уверен, женский электорат – твой!
– Я подумаю, – засмеялся Эндрю, с удовольствием откусывая воздушное печенье.
– Ну, ладно, – сказал Юджин, отпивая из чашки. – Стало быть, насчет денег… Дело было так. Дядя Ник обратился к адвокатам. Хотел продать что-то из того, что осталось от его отца или матери.
– Ник – это младший брат. Понятно.
– Да. Он неплохо зарабатывает, но деньги в его руках не задерживаются. Поэтому парень искал другой способ быстро найти средства. Он никогда бы ни о чем не узнал, но какой-то неопытный адвокат упомянул об особняке, хотя по требованию деда это должно было остаться в тайне. Впрочем, я рад, что адвокат ошибся. Если бы не этот казус, то мы, например, никогда бы не узнали о существовании твоей бабушки и другой ветви рода. Хотя Ник думал только о деньгах и о возможном скандале.
– Так вы не будете возражать против новых родственников? – улыбнулся Эндрю.
– Деньги – это не проблема. – Юджин не ответил на вопрос. – А что касается скандала, то это древняя история. И, кроме того, если бы семейная тайна всплыла много лет назад, когда отец баллотировался в парламент, это дело можно было так раскрутить, что он мог бы стать и премьер-министром.
Эндрю рассмеялся и Юджин тоже.
– Моя семья впервые увидела твоего отца в Шотландии. И он всем нашим очень понравился, – сказал Эндрю.
– Да, отец умеет произвести впечатление. Эта способность у него от природы. Наверное, потому что он очень хороший человек. Но, к сожалению, о дяде я такого сказать не могу, – мрачно заметил Юджин.
– Да, ведь это он нанял человека, чтобы тот нашел свидетельство о браке, о рождении, документы на особняк. И все это для того, чтобы их уничтожить. Ведь именно он заказал сжечь мэрию.
– Хотя он в этом в жизни не признается… – вздохнул Юджин. – Говорит, что, мол, не приказывал своему агенту сжигать мэрию, велел только разделаться с документами. Можно подумать, что уничтожить важные бумаги и, тем самым, ограбить свое семейство, – вполне нормальное дело. Но в этом весь дядя Ник. Он видит вещи в особом свете. И, к счастью, документы всегда были заперты у бабушки в спальне.
Адвокаты уже проверили все данные из дела о собственности и свидетельства о браке, – сказал серьезно Эндрю.
– Ваша ветвь семейства Боттомли – вполне законная. Вы можете быть спокойны, потому что никто из нашей семьи не собирается оспаривать это и предъявлять какие-либо претензии.
– Спасибо. В свою очередь могу заверить, что мы тоже не будем пытаться примазаться к вашей славе или раздуть скандал вокруг вашего имени, – сказал Эндрю.
Было видно, что Юджину полегчало от последнего заявления кузена. Он улыбнулся.
– Похоже, мы договорились. Спасибо тебе. Так что же вы собираетесь делать со всем этим состоянием?
Эндрю по-мальчишески ухмыльнулся.
– Не имею ни малейшего представления, кузен.
Бриджет, сидя в офисе за письменным столом, перекусывала сандвичами, оставшимися от позавчерашнего ужина. Надин, ее горничная, утром ехидно прокомментировала, что, если бы добавить амброзии, стало бы еще вкусней. Бриджет согласилась, впрочем, сегодня несколько зачерствевший пласт мяса уже напоминал картон. Она даже приподняла кусочек хлеба и отодрала лист салата, приклеенный майонезом, чтобы убедиться, что там действительно нет картона. Ха-ха, это было всего лишь засохшее мясо.
– Черт! – сказала она и швырнула его на папку, в которой находились письма мистера Кларка.
– Что-нибудь случилось? – спросила Энн, входя в кабинет с какими-то бумагами.
– Ничего особенно, к чему бы можно было привлечь внимание общественности, – вздохнула Бриджет и посмотрела на нее еще более сердито, чем на негодный к употреблению сандвич.
– Что? Что случилось? – Энн уже выглядела настолько виноватой, что Бриджет даже стало жаль ее.
– А случилось то, что вчера кое-кто задавал обо мне кое-какие вопросы, а кое-кому доставило огромное удовольствие на них подробно ответить, – грозно начала она.
– А что я такого сказала? – Энн покраснела до корней крашеных белобрысых волос. – Что я сделала?
Бриджет покачала головой и поняла, что укорять ее совершенно бесполезно.
– Ничего, забудь, – махнула она рукой.
– Нет, ну действительно, – настаивала Энн, понимая, что буря пронеслась мимо. Она облокотилась на стол Бриджет. – Я ляпнула что-то, чего не должна была говорить? И кому я это сказала?
– Я точно не знаю. Чьей-то секретарше. Ты вообще помнишь кого-нибудь, кто задавал обо мне вопросы?
Энн покачала головой и ответила:
– Нет. Я только помню одну женщину, которая вчера спрашивала почти обо всех. Мне показалось, что она собралась устраиваться к нам. И вопросы были вполне безобидные. Как босс? Как работа? Как все остальное? А она что, оказалась репортером? Бриджет, пожалуйста, скажи, это была журналистка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Лобовое стекло быстро покрывалось влагой. Бриджет, нервно перебирая все отделения сумочки, начала рассказывать:
– У меня достаточно много обязанностей в предвыборном штабе. Я имею отношение к пресс-релизам, организую сборы пожертвований, пишу речи, доклады. Иногда даже приходится конверты заклеивать… Словом, делаю все.
– Понятно, – сказал Эндрю.
Он видел, что Бриджет нервничает, и очень боялся, что она передумает посвящать его в свои проблемы.
– Так вот, что касается моих обязанностей, – продолжила она чуть погодя. – Однажды, работая с документами, я наткнулась на несколько имен. Например, встретила ваше имя.
– Но все-таки вы не знали, где я работаю, поскольку пробовали найти меня в старом офисе.
– Надо же, я пользовалась старым справочником! – с досадой сказала она. – Хотя теперь это не столь важно. Главное, что вы имеете хорошую репутацию, Эндрю.
– Я никогда не работал для репутации, – сказал он жестко и тут же понял, что его тон мог задеть ее. – Извините, немного перегнул палку. Не хотел вас обидеть.
– Ладно. Нормально. Я сама путаюсь в словах и смущаюсь. Обычно я говорю достаточно внятно. Но у вас действительно классная репутация. Вы известны, например, как меткий стрелок. Очень лояльны и, безусловно, заслуживаете доверия.
– Ну вот, совсем засмущали.
Она повернулась и продолжила свой рассказ, глядя ему в глаза.
– На прошлой неделе, – сказала она и опустила веки, прежде чем посмотреть на него снова. – Боже, как это тяжело!..
– Просто скажите обо всем быстро, – посоветовал он и взял ее за руку.
Пальцы у нее оказались ледяными. Она была не только взволнована, но и испугана.
– Хорошо. На прошлой неделе, в четверг, я задержалась, потому что нужно было отправить почту. Заклеивала конверты…
Итак, почта, корреспонденция из штаба возможного лидера партии… Эндрю, мысленно забегая вперед, пытался угадать суть проблемы.
– Продолжайте, – подбодрил ее он, поскольку его собеседница замолчала.
– Поймите, мне трудно говорить об этом. Мистер Кларк очень хорошо ко мне относится. Что же касается моего отца, то он просто восхищается этим человеком. Они служили вместе в армии. И я обычно называла его «дядя Роберт». И до сих пор иногда называю его так… – Бриджет едва не плакала.
– Ну, раз уж вы начали, объясните же, наконец, что именно было в том письме, которое вы прочитали? Речь ведь идет об этом, не так ли?
– Да, исходящая почта, – уточнила она и вздохнула. – Должно быть, это какая-то ошибка. Он не мог сделать ничего плохого. Я знаю, он не смог бы этого сделать.
– Что было в письме? – повторил Эндрю, сжимая ее пальцы.
– То… чего не должно было быть у нас в офисе вообще, – сказала она, убирая руку. – Вы знаете, мистер Кларк возглавляет комитет, и они имеют дело с очень важным материалом…
– …И с деньгами, Бриджет. Они имеют дело с огромными суммами. Везде деньги – это власть, а власть – это деньги. Теперь давайте попробуем еще разок… – настойчиво попросил он. – Итак, что было в письме?
– Завтра, – сказала она быстро и открыла дверцу. – Приходите завтра вечером в офис. Около семи. Уже никого не будет, и я вам тогда его покажу.
– Так вы его не отправили?
Она покачала головой.
– Нет. Я не рискнула. Поскольку уверена, что эту информацию нельзя выпускать из штаба. Даже мне не следовало бы ее читать…
– А вы не повредили конверт? – спросил Эндрю.
– Слава Богу, нет. Он был плохо заклеен. И я хотела сделать это как следует, но не нашла банку с клеем. Иногда наш офис превращается в жуткий бедлам. Я решила переложить письмо в другой конверт. Поэтому и увидела содержимое… – Голос Бриджет был очень тих. Эндрю пришлось наклониться почти к самым ее губам, чтобы расслышать слова сквозь монотонный шум дождя. – Я покажу вам все завтра, – выдохнула она и распахнула дверцу, но вдруг повернулась, сказав: – Но вы не должны об этом никому говорить, пока мы не выясним, что происходит. Даже если это была его почта, это не значит, что сам мистер… – с надеждой начала она.
– Мы поговорим об этом завтра, Бриджет, – остановил ее Эндрю, доверительно коснувшись ее руки. – Мы во всем разберемся.
– Я тоже думаю, что это ошибка. На самом деле ничего страшного нет… Спокойной ночи!
– Пока.
Накинув капюшон, и не раскрывая зонта, она побежала под тугими струями вдоль ограды к калитке, потом поднялась на ступеньки крыльца, освещенного двумя фонарями, висевшими по обе стороны массивной двери. Свои ключи в сумочке ей, судя по всему, так и не удалось найти. Пришлось звонить. Дверь открыла горничная. И, прежде чем войти в ярко освещенную прихожую, Бриджет оглянулась и махнула ему рукой.
2
В десять утра Эндрю проследовал мимо разодетой в пух и прах секретарши в респектабельный офис Юджина Боттомли, старшего сына бывшего члена парламента Марка Боттомли.
И это его родственники, надо же! Совсем недавно он даже и не подозревал о том, что богатые, социально и политически значимые люди тоже, оказывается, относились к тому же роду, что и он сам.
Поработав предварительно в библиотеке с газетным материалом, а так же побеседовав с достаточно информированными лицами, Эндрю был в курсе скандала и той трагедии, которая развела шотландский клан по разные стороны баррикад. Вывод его был таков: меньше всего родственникам из той ветви, к которой принадлежал он сам, хотелось иметь дело с Марком Боттомли как в личном, так и в гражданском плане.
Вокруг этого имени было много шумихи и грязи. Несколько раз бывшего члена парламента пытались убить. Причем подозревали как бывших партнеров по бизнесу, так и его жену. Хуже всего было то, что последняя вот уже десять лет страдала потерей памяти, и сестра-близнец, якобы судившаяся за убийство, заняла ее место, причем не только в доме Марка Боттомли, но и в его постели.
Полный бред! Это, конечно, была любимая пища журналистов-стервятников. Хотя иногда подобные вещи случались на самом деле, причем с хорошими людьми.
Теперь, правда, все это принадлежало далекому прошлому: клубок проблем был распутан, судьбы исправлены и всем светило перспективное будущее. Но, оказывается, пресса знала еще далеко не все.
Согласно информации, которой располагал Эндрю, его бабушка была женой отца Марка Боттомли, которого звали Эдди. Причем единственной законной женой. Но у Эдди на стороне имелась еще одна женщина. То есть выяснялось, что Марк Боттомли был незаконнорожденным. Понятное дело, что бульварные газеты, разнюхав этот факт, подняли бы новую шумиху.
Однако Эндрю пришел сюда не ради шантажа. А просто хотел объяснить сыну бывшего члена парламента, что никто из другой ветви семьи не собирается разглашать всплывшую на поверхность тайну и выносить сор из избы.
– Эндрю! – Руки Юджина радушно потянулись к нему. – Или мне лучше назвать тебя кузеном?
Тот пожал протянутую ладонь и почувствовал сухое тепло и мощь, и это его приятно удивило.
– Нет-нет, зови меня просто Эндрю, это будет нормально, – сказал он, садясь.
– Ты уже разговаривал с членами своей семьи? – спросил Юджин, усаживаясь в кресло напротив.
– Да, мы немного пообщались, когда ехали домой после похорон бабушки Вирджинии. В июле я не мог быть дома, так как сопровождал премьера в поездке в Австралию, но потом, конечно, заехал. Они узнали много интересного там, в Шотландии.
– Конечно же все новости от моего словоохотливого дядюшки, – усмехнулся Юджин и, повернувшись в сторону открытой двери, спросил у появившейся секретарши: – Что-нибудь случилось, Джин?
– Простите, не принести ли вам с мистером Эндрю по чашке чая?
– Будешь? – переспросил Юджин.
– С удовольствием! – Эндрю обворожительно улыбнулся секретарше. – Без молока, пожалуйста.
– Нет проблем, – сказала девушка, и щеки ее покрылись нежным румянцем. – Один момент.
Секретарша развернулась так стремительно, что едва не налетела на дверной косяк.
– Ты всегда так потрясаешь женщин? Я сомневаюсь, что она вспомнит обо мне, зато тебе принесет еще и печенье.
Эндрю ухмыльнулся и устроился в кресле поудобнее.
– Я думаю, что это кровь шотландских воинов, вольных стрелков. На некоторых женщин ее скрытая магическая сила действует безотказно. Они сами не замечают, как возбуждаются.
– Если честно, то я считаю, что в этом действительно что-то есть, – хохотнул Юджин.
Он расслабился и закинул ногу на ногу. Спустя несколько минут они уже разговаривали так, словно продолжали давно начатую беседу.
– …Что же касается Эдди Боттомли, нашего общего дедушки, то все, что я о нем знаю, это – что он сильно выпивал, был карьеристом, напыщенным индюком и фанатиком социальных преобразований.
– Ничего не могу сказать по этому поводу… – Эндрю пожал плечами. – Но я видел фотографии, на которых моя бабушка еще совсем молода. Она была потрясающе красивой. Я понимаю деда.
– Могу в это поверить. А еще я верю, что он встретил ее и женился на ней прежде, чем вступил в церковный брак с моей бабушкой. Наш дедушка двоеженец. Это факт. Ошеломительный, но факт. А ты видел документы, брачное свидетельство?
– Да, видел, когда ездил домой, – кивнул Эндрю. – Я даже захватил с собой это свидетельство о браке. И собираюсь заняться им здесь. Хотя почему бабушка Вирджиния не открыла сыновьям всей правды, я никак не могу понять.
– Гордость, – покачал головой Юджин. – Насколько мне известно, от моего отца, когда Вирджиния узнала, что беременна, и сообщила об этом Эдди, то ей донесли, будто моя бабушка тоже ждет ребенка. Любая другая женщина подняла бы громкий скандал, а она не стала этого делать, решила вырастить дитя сама. Она достойна восхищения. Простая женщина с добрым сердцем и очень крепкими нервами. Хотя, с другой стороны, Эдди не доверял ей.
– Он судил о ней по себе. И окажись на ее месте, поднял бы такой скандал, что всем было бы дурно. Всю жизнь он ждал и, конечно, боялся, что она когда-нибудь напомнит ему об этом, – сказал Эндрю.
– И она никогда не снимала ни цента со счета, который Эдди открыл на ее имя, – добавил Юджин. – И не пользовалась доходами от дома, который он записал на ее имя. Я уже связался с адвокатами, которые ведут дело об освобождении усадьбы от иностранного представительства. Думаю, что этот вопрос удастся решить.
– Не могу поверить, что иностранцев можно будет выселить, – улыбнулся Эндрю.
– А нам и не придется особенно напрягаться, – ответил Юджин. – Оказывается, посольство собирается освобождать здание, потому что переезжает в новое помещение. Усадьба будет освобождена к концу следующей недели. Я позабочусь о том, чтобы ключи от него оставили в адвокатской конторе. Думаю, ты захочешь взглянуть на здание, да я и сам собираюсь на него посмотреть. Так что, в следующую пятницу…
Эндрю прищурился, вспоминая, как обрадовалась Бриджет, когда он пообещал ей показать внутреннее убранство этого дома, и сказал:
– Хорошо, договорились. А что с суммой? У меня проблемы с подсчетом нулей. Там действительно собралось десять миллионов? – И внимательно посмотрел на Юджина.
– Округляя, можно сказать, что так. Набежавшие проценты за шестьдесят лет – это кое-что! Особенно если учесть, что в те времена фондовая биржа только начала раскручиваться. Стоит принять во внимание и тот факт, что в нужный момент все деньги были переведены на запасные счета и увеличена процентная ставка… Только представь себе, об этом никто бы и не узнал, если б не дядя Ник.
– Да, но как же все произошло? – спросил Эндрю.
В этот момент в комнату вошла Джин, неся на подносе чай и печенье.
– Спасибо, – улыбнулся Эндрю.
– Джин, – поторопил ее Юджин, потому что бедняжка так и застыла на месте.
– Большое спасибо, – еще раз вкрадчиво сказал Эндрю, понизив голос.
Щеки ее порозовели. И она, элегантно развернувшись, медленно вышла из комнаты, покачивая бедрами.
– Потрясающе! Я думаю, что именно это называют харизмой! Она не могла отклеиться от тебя! Тебе нужно баллотироваться… Будь уверен, женский электорат – твой!
– Я подумаю, – засмеялся Эндрю, с удовольствием откусывая воздушное печенье.
– Ну, ладно, – сказал Юджин, отпивая из чашки. – Стало быть, насчет денег… Дело было так. Дядя Ник обратился к адвокатам. Хотел продать что-то из того, что осталось от его отца или матери.
– Ник – это младший брат. Понятно.
– Да. Он неплохо зарабатывает, но деньги в его руках не задерживаются. Поэтому парень искал другой способ быстро найти средства. Он никогда бы ни о чем не узнал, но какой-то неопытный адвокат упомянул об особняке, хотя по требованию деда это должно было остаться в тайне. Впрочем, я рад, что адвокат ошибся. Если бы не этот казус, то мы, например, никогда бы не узнали о существовании твоей бабушки и другой ветви рода. Хотя Ник думал только о деньгах и о возможном скандале.
– Так вы не будете возражать против новых родственников? – улыбнулся Эндрю.
– Деньги – это не проблема. – Юджин не ответил на вопрос. – А что касается скандала, то это древняя история. И, кроме того, если бы семейная тайна всплыла много лет назад, когда отец баллотировался в парламент, это дело можно было так раскрутить, что он мог бы стать и премьер-министром.
Эндрю рассмеялся и Юджин тоже.
– Моя семья впервые увидела твоего отца в Шотландии. И он всем нашим очень понравился, – сказал Эндрю.
– Да, отец умеет произвести впечатление. Эта способность у него от природы. Наверное, потому что он очень хороший человек. Но, к сожалению, о дяде я такого сказать не могу, – мрачно заметил Юджин.
– Да, ведь это он нанял человека, чтобы тот нашел свидетельство о браке, о рождении, документы на особняк. И все это для того, чтобы их уничтожить. Ведь именно он заказал сжечь мэрию.
– Хотя он в этом в жизни не признается… – вздохнул Юджин. – Говорит, что, мол, не приказывал своему агенту сжигать мэрию, велел только разделаться с документами. Можно подумать, что уничтожить важные бумаги и, тем самым, ограбить свое семейство, – вполне нормальное дело. Но в этом весь дядя Ник. Он видит вещи в особом свете. И, к счастью, документы всегда были заперты у бабушки в спальне.
Адвокаты уже проверили все данные из дела о собственности и свидетельства о браке, – сказал серьезно Эндрю.
– Ваша ветвь семейства Боттомли – вполне законная. Вы можете быть спокойны, потому что никто из нашей семьи не собирается оспаривать это и предъявлять какие-либо претензии.
– Спасибо. В свою очередь могу заверить, что мы тоже не будем пытаться примазаться к вашей славе или раздуть скандал вокруг вашего имени, – сказал Эндрю.
Было видно, что Юджину полегчало от последнего заявления кузена. Он улыбнулся.
– Похоже, мы договорились. Спасибо тебе. Так что же вы собираетесь делать со всем этим состоянием?
Эндрю по-мальчишески ухмыльнулся.
– Не имею ни малейшего представления, кузен.
Бриджет, сидя в офисе за письменным столом, перекусывала сандвичами, оставшимися от позавчерашнего ужина. Надин, ее горничная, утром ехидно прокомментировала, что, если бы добавить амброзии, стало бы еще вкусней. Бриджет согласилась, впрочем, сегодня несколько зачерствевший пласт мяса уже напоминал картон. Она даже приподняла кусочек хлеба и отодрала лист салата, приклеенный майонезом, чтобы убедиться, что там действительно нет картона. Ха-ха, это было всего лишь засохшее мясо.
– Черт! – сказала она и швырнула его на папку, в которой находились письма мистера Кларка.
– Что-нибудь случилось? – спросила Энн, входя в кабинет с какими-то бумагами.
– Ничего особенно, к чему бы можно было привлечь внимание общественности, – вздохнула Бриджет и посмотрела на нее еще более сердито, чем на негодный к употреблению сандвич.
– Что? Что случилось? – Энн уже выглядела настолько виноватой, что Бриджет даже стало жаль ее.
– А случилось то, что вчера кое-кто задавал обо мне кое-какие вопросы, а кое-кому доставило огромное удовольствие на них подробно ответить, – грозно начала она.
– А что я такого сказала? – Энн покраснела до корней крашеных белобрысых волос. – Что я сделала?
Бриджет покачала головой и поняла, что укорять ее совершенно бесполезно.
– Ничего, забудь, – махнула она рукой.
– Нет, ну действительно, – настаивала Энн, понимая, что буря пронеслась мимо. Она облокотилась на стол Бриджет. – Я ляпнула что-то, чего не должна была говорить? И кому я это сказала?
– Я точно не знаю. Чьей-то секретарше. Ты вообще помнишь кого-нибудь, кто задавал обо мне вопросы?
Энн покачала головой и ответила:
– Нет. Я только помню одну женщину, которая вчера спрашивала почти обо всех. Мне показалось, что она собралась устраиваться к нам. И вопросы были вполне безобидные. Как босс? Как работа? Как все остальное? А она что, оказалась репортером? Бриджет, пожалуйста, скажи, это была журналистка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15