Это, конечно, не телесная болезнь, а душевная. Она ведь
была очень привязана к покойной миссис де Винтер.
- Да, знаю.
Фрэнк пришел после первого завтрака. Он выглядел бледным и усталым.
- Я дал распоряжение на телефонную станцию, чтобы все звонки на
Мандерли переводили ко мне, в контору. Не хочу, чтобы вас зря беспокоили.
Я прекрасно могу договориться с репортерами и со всеми другими тоже:
"Миссис и мистер де Винтер очень благодарны вам за сочувствие, но в
течение нескольких дней никого принимать не будут. "Миссис Леси звонила в
восемь утра и выразила желание приехать.
- О, боже мой, - воскликнул Максим.
- Все в порядке. Я сказал ей, что пока не следует приезжать,
поскольку вы пока никого не хотите видеть, кроме миссис де Винтер. Она
спросила, когда будет судебное заседание, но я ответил, то пока
неизвестно. Правда, если она прочтет об этом в газетах, мы не сможем
помешать ей приехать.
- О, эти проклятые репортеры! - произнес Максим.
- Понимаю вас, - сказал Фрэнк. - Мы с вами охотно переломали бы им
шеи, но вместе с тем надо понять, что это их кусок хлеба, и если они не
будут сообщать новости, их, вероятнее всего, лишат этого куска. Вам
незачем беседовать с ними, Максим, я справлюсь и без вас. Вам нужно как
следует продумать свои показания, которые давать на судебном
разбирательстве.
- Я все уже обдумал, - отозвался Максим.
- Ну, конечно. Но не забывайте о том, что судить будет старый
Хорридж, а он обожает копаться в деталях, чтобы доказать свою
добросовестность, и может довести вас до белого каления.
- Чего ради я буду выходить из себя. Мне не из-за чего волноваться.
- К сожалению, ему часто удается доводить людей до того, что они
становятся раздражительными и несдержанными.
- Фрэнк прав, - поддержала я его. - Чем корректнее и спокойнее ты
будешь себя держать, тем легче и быстрее закончится все дело. А после
этого и мы, и все остальные сможет навсегда забыть о нем.
- Да, конечно.
Я все еще избегала смотреть в глаза Фрэнку, но больше, чем когда-либо
была убеждена в том, что он все знает. Я вспомнила наш первый ленч в
Мандерли, когда приехали Беатриса и Жиль, и Би все время говорила о
здоровье Максима, а Фрэнк всякий раз мягко и неназойливо старался отвести
разговор от тем, раздражающих Максима.
Ленч был сплошным лицедейством: никто не мог ни есть, ни пить, и я
обрадовалась, когда Максим вышел из-за стола и подвел свою машину к
подъезду.
Мы сели с Максимом в его машину, а Фрэнк последовал за нами в своей.
Всю дорогу я держала свою руку на колене Максима. Мы оба старались быть
спокойными. Но это было похоже на то, как больного везут в больницу на
операцию, исхода которого никто не знает.
Мы ехали в Ленион, маленькое торговое местечко, расположенное в шести
милях от Керритса, где должно было слушаться дело Максима.
Когда мы приехали, машины доктора Филлипса и полковника Джулиена были
уже здесь. Какой-то прохожий уставился на Максима, а затем указал на него
своей спутнице.
- Я останусь в машине, мне не хочется идти в зал заседаний, - сказала
я.
- Я все время был против этого, чтобы ты ехала со мной. Тебе
следовало остаться в Мандерли.
- Нет, я посижу в машине.
- Думаю, миссис де Винтер права, - поддержал меня Фрэнк. - Зачем ей
присутствовать при разбирательстве? Надеюсь, что оно будет очень коротким.
Они вошли в здание, а я сначала находилась в машине, а затем начала
медленно прохаживаться по улице. Время тянулось бесконечно, и в конце
концов, я не выдержала и подошла к зданию суда. Полицейский остановил
меня.
- Что вам нужно?
- Ничего. Извините, - пробормотала я, удаляясь, но он догнал меня. -
Простите, мадам, вы миссис де Винтер?
- Да, я.
- Ну, это совсем другое дело. Можете остаться здесь, а если желаете,
я поставлю вам стул у самого входа в зал.
- Благодарю вас.
Через пять минут я не выдержала и спросила его:
- Как долго это будет продолжаться?
- Если вы хотите, я зайду и справлюсь.
Через минуту он вернулся и сказал:
- Видимо, скоро все закончится: почти все уже дали показания: мистер
де Винтер, доктор Филлипс, полковник Джулиен. Остался только лодочный
мастер из Керритса, мистер Тэбб.
Потом он спросил меня:
- Не хотите послушать последнего свидетеля; Как раз рядом с дверью
свободный стул.
- Спасибо, - и я вошла в зал.
Максим уже закончил свое выступление, а остальные меня волновали
мало. Я оказалась в очень небольшой комнате, где было невероятно душно.
Я видела Максима и Фрэнка на другом конце зала. Судья был пожилой и
худой человек в пенсне. Я исподлобья оглядела зал и была неприятно
удивлена, увидев миссис Дэнверс рядом с Джеком Фэвеллом.
Джеймс Тэбб стоял сейчас перед столом и отвечал на вопросы судьи.
- Да, сэр, а наблюдал за состоянием лодки миссис де Винтер. Это была
обыкновенная французская рыбачья лодка, которую я, по ее просьбе,
переделал в маленькую яхту.
- Была ли лодка пригодна для плавания по морю? - спросил судья.
- В апреле прошлого года, когда я выполнил свою работу, все было в
полном порядке. В октябре миссис де Винтер обычно сдавала мне лодку в
мастерскую для ремонта, а в марте я возвращал лодку ей. Миссис де Винтер
уже четвертый сезон плавала на этом паруснике, когда случилось несчастье.
- Замечали ли вы когда-нибудь, что лодка была не слишком устойчива и
легко опрокидывалась?
- Нет, сэр, этого никогда не было. Миссис де Винтер непременно
сказала бы мне об этом.
- Управление лодкой требует большой сноровки и умения? - спросил
судья.
- Да, безусловно. Но именно это судно было довольно устойчивым и
легко слушалось управления в любую погоду. А в ту ночь, когда погибла
миссис де Винтер, ветер был, правда, довольно сильный, но прерывистый, так
что управлять лодкой было вовсе не трудно.
- Но все-таки, если миссис де Винтер сошла вниз в каюту по какому-то
делу и оставила судно без присмотра, оно могло перевернуться? - снова
задал вопрос судья.
Джеймс Тэбб с сомнением покачал головой:
- Не думаю... И все-таки это, вероятно, случилось.
- Уверен, что ни мистер де Винтер, ни кто-либо другой не могут
упрекнуть вас за вашу работу. Однако случилось все именно как я говорю.
Покойная миссис де Винтер отвлеклась от управления на одно мгновение и
вследствие этого погибла. Подобный несчастный случай происходит не
впервые. Повторяю, вас никто не осуждает.
- Извините, сэр, - сказал мастер, - но если вы разрешите, я бы хотел
кое-что добавить к своим показаниям.
- Пожалуйста.
- Я получил вчера разрешение капитана Сирля осмотреть лодку после
того, как ее подняли на сушу. И я убедился, что моя работа ни в чем не
подвела владелицу лодки. Капитан Сирль сказал мне, что лодку подняли с
песчаного грунта, и она не попала на скалы. Однако на днище я обнаружил
три дыры, похожие на те, что проделывают ножом. А ближайшая скала
находилась на расстоянии пяти футов от лодки, по крайней мере.
- Что вы этим хотите сказать? - спросил судья.
- В днище лодки ниже ватерлинии были пробиты три дыры, одна за
другой; и это еще не все. Я обнаружил, что оба крана, подающие воду на
судно, были отвернуты до отказа, и вода могла свободно поступать внутрь.
В зале было очень жарко, можно было просто задохнуться. Почему здесь
не открывают окон?
- Этих дыр не было на днище, когда лодка вышла из моей мастерской, а
при том, что они были пробиты, да еще при открытых кранах, лодка могла
продержаться на воде не более десяти минут. Так вот, мое мнение, сэр:
лодка вовсе не опрокинулась, а была сознательно затоплена.
Я должна встать и выйти из зала. В этом зале больше не было воздуха,
и я не могла вздохнуть.
А судья обратился к Максиму:
- Мистер де Винтер, вы слышали показания мастера? Скажите, вы знаете
что-нибудь относительно этих дыр в корпусе лодки?
- Абсолютно ничего.
- Можете ли вы догадаться, откуда они взялись?
- Нет, не могу.
- Вы впервые услышали о них?
- Да.
- Это было для вас новым ударом, не так ли?
- Для меня достаточно того, что я узнал о своей ошибке при опознании
тела двенадцать месяцев назад. А теперь я еще узнаю, что кто-то
сознательно погубил мою жену. Неужели вас не удивляет, что я сбит с ног
этим новым показанием?
(О нет, Максим, нет. Не таким злым тоном. Держи себя спокойно и
говори мягко. Боже, помоги ему сохранить самообладание!)
- Мистер де Винтер, прошу вас поверить, что я глубоко сочувствую вам,
и именно поэтому стараюсь установить истину. Поверьте, что я провожу это
расследование не для собственного удовольствия.
- Но это очень тяжело.
- Скажите, мистер де Винтер, вы не подвергаете сомнению показания
Джеймса Тэбба?
- Безусловно, нет. Он мастер и хорошо знает свое дело.
- А кто обслуживал лодку миссис де Винтер у вас дома?
- Никто. Она все делала сама.
- И судно стояло на причале в бухте вашего имения? И никто из
посторонних людей не бывал там? Мистер Тэбб сказал нам, что судно с такими
повреждениями на могло бы продержаться на воде больше десяти-пятнадцати
минут. Таким образом, ясно, что, когда миссис де Винтер вышла в море,
лодка была еще совершенно целой.
- Без сомнения.
- Приходится сделать вывод, что открыть краны и сделать дыры в днище
мог только тот, кто находился на лодке. Все это очень странно, мистер де
Винтер. Мистер де Винтер, как мне ни жаль, но я вынужден задать вам очень
интимный вопрос.
- Да?
- Были ли вы вполне счастливы в браке с миссис де Винтер?
- Вокруг меня все закружилось, и темные круги поплыли перед глазами.
Сквозь туман отключающегося сознания я услышала громкий голос Максима:
- Пусть кто-нибудь выведет мою жену отсюда, она сейчас упадет в
обморок.

23
Я снова оказалась в маленькой передней. Полицейский подошел ко мне и
подал стакан воды. Чья-то рука поддерживала меня - это была рука Фрэнка.
- Мне так совестно, - сказала я. - Там слишком жарко, в этой комнате.
- Там действительно не хватает воздуха, - согласился полицейский, -
люди теряли там сознание и до вас.
- Вам лучше, миссис де Винтер? - спросил Фрэнк.
- Да, много лучше. Все уже в порядке, не ждите меня.
Я отвезу вас назад, в Мандерли.
- Нет.
- Меня просил об это Максим.
- Нет, вам следует остаться с ним.
- Но Максим сказал, чтобы я увез вас.
Он подал мне руку и помог встать.
- Можете ли вы дойти до машины или хотите, чтобы я подъехал сюда?
- Я могу дойти, но предпочитаю остаться здесь и дождаться Максима.
- Максим может задержаться надолго.
Почему от сказал это? Что он имел в виду? Он повел меня к своему
маленькому "моррису", открыл дверцу и помог сесть. Сел сам и включил
мотор.
- Почему вы думаете, что это продлится еще долго?
- Вы слышали сами, что произошло. После этого судья может снова
вернуться к допросу свидетелей.
- Но все уже все сказали, и им нечего больше добавить.
- Трудно сказать, - ответил Фрэнк. - Судья может теперь ставить
вопросы несколько иначе. Тэбб испортил все дело, и судья будет теперь
рассматривать дело под другим углом зрения.
- Что вы имеете в виду?
- Вы слышали, что сказал Тэбб. Теперь уже никто не верит, что
произошел несчастный случай.
- Но Фрэнк, ведь это дико. Незачем им слушать Тэбба. Как можно
установить через столь долгий срок, как и отчего появились дыры в дереве.
И что они хотят доказать, я не понимаю?
- Не знаю, - ответил Фрэнк.
- Судья будет так долго приставать к Максиму, пока тот не выйдет из
себя и не наговорит лишнего. Я знаю, Фрэнк, что Максим не сумеет
сдержаться.
Фрэнк молчал и изо всех сил гнал машину. Обычно он был осторожным
водителем, и лишь в первый раз я видела его в таком состоянии.
- Вы знаете, Фрэнк, в суде присутствовал тот мужчина, который однажды
приезжал к миссис Дэнверс.
- Вы имеете в виду Фэвелла? Я его видел.
- Зачем он явился? Какое право он имел принимать участие в дознании?
- Он был ее кузеном.
- Нехорошо, что он и миссис Дэнверс присутствовали сегодня на суде. Я
не доверяю им обоим.
- Правильно.
- Они могут придумать какую-нибудь гадость и сделать все, что
вздумается.
Фрэнк снова промолчал.
Его лояльность в отношении Максима была так сильна, что он не хотел
говорить о нем даже со мной. Он не знал в точности, что мне известно, так
же как и я не знала, о чем догадывается он.
Мы, наконец, подъехали к дому.
- Как вы себя чувствуете теперь? Вы ведь можете пойти лечь в постель.
- Да, возможно, я лягу.
- Я возвращаюсь в Лэнион. Может быть, я еще понадоблюсь Максиму.
Больше он ничего не сказал. Развернул машину и умчался на большой
скорости. Возможно, он понадобится Максиму? А может быть, судья захочет
вновь допросить Фрэнка? Они могут допросить и миссис Дэнверс о том
последнем вечере в жизни Ребекки, когда она стучала к нему в дверь ночью.
И Максим выйдет из себя, побелеет от злости и наговорит лишнего.
Я поднялась к себе и легла на кровать, как советовал Фрэнк.
"Я веду расследование на для собственного удовольствия" - вспомнила я
голос судьи.
А вдруг Фрэнк вернется в Мандерли один... На ум приходили разные
газетные репортажи об арестах, и становилось все страшнее и страшнее.
Если они не дадут Максиму вернуться домой, то и меня не пустят к
нему. И я останусь здесь одна, коротая день за днем, в ожидании. А
когда-нибудь, когда мне разрешат, наконец, увидеть Максима, он будет
бледным и истощенным, как люди, долгое время пролежавшие в больнице.
Другие женщины тоже переживали подобные несчастья. Они посылали письма,
прошения государственному секретарю, который неизменно отвечал одно и
тоже: правосудие должно свершиться. А простой народ, который тоже читает
газеты, говорит: "Почему его следует простить? Он ведь убил свою жену, не
так ли? И как же быть бедным обиженным женам, если прощать такие
преступления мужьям? А мужу следовало, прежде чем убить жену, подумать о
наказании, которое его ожидает. Его надо повесить в назидание другим".
О боже, избави меня от таких мыслей. Можно же думать о чем-нибудь
другом, например, о миссис ван Хоппер в Америке. Неужели она все еще носит
ту маленькую смешную шляпку, совершенно неподходящую для ее огромного
лунообразного лица.
Кто-то дотронулся до моей руки. Это был Джаспер. Он последовал за
мной из холла, словно угадав, что я нуждаюсь в сочувствии. Джаспер, как и
все умные собаки, понял, что в доме неладно.
Вероятно, я заснула, потому что вдруг вскочила, услышав громкий
раскат грома. Было уже пять часов. Я спустилась вниз и подошла к окну. Не
чувствовалось ни малейшего ветерка, а небо было сплошь закрыто черными
грозовыми тучами.
Появился Роберт и начал закрывать окна.
- Джентльмены еще не вернулись, Роберт?
- Нет еще, мадам. Я думал, что вы в отъезде вместе с ними.
- Нет, я уже давно вернулась.
- Не подать ли вам чай, мадам?
- Нет, нет. Я подожду, пока они не приедут.
- Погода, кажется, наконец, меняется, - Роберт.
- Да.
- Но дождя еще не было. На мою руку упали всего две капли.
В половине шестого снова вошел Роберт.
- Машина подъехала к подъезду, мадам.
- Чья машина?
- Мистера де Винтера.
- И он ведет ее сам?
- Да, мадам.
Я хотела встать, но ноги, как будто набитые соломой, не держали. В
горле пересохло.
Через минуту вошел Максим. Он выглядел очень усталым, постаревшим,
появились складки у рта, которых раньше не было.
- Все закончилось, - произнес он.
Я все еще не могла говорить и не могла двинуться с места.
- Самоубийство, причины которого установить не представляется
возможным.
Я села на диван. Самоубийство? Но где же мотивы?
- Видимо, они считают, что мотивы не обязательны. Судья все время
приставал ко мне с вопросом, не было ли у Ребекки денежных затруднений.
Денежные затруднения, ха-ха!
Он подошел в окну. Начинался дождь, слава богу, наконец-то начинался
дождь.
- Что случилось? Что говорит судья? Почему это продолжалось так
долго?
- Он без конца возвращался к мелким деталям, вроде того, трудно было
ли открыть водопроводные краны? Я чуть с ума не сошел от этих
подробностей, но сумел сдержаться и ни разу не вышел из себя. Когда я
увидел твое смертельно бледное лицо там, в зале возле двери, я понял, в
чем заключается мой долг, как я должен себя вести в дальнейшем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26