Он извлекает руку из кармана и подносит ее к носу инспектора, раскрыв ладонь. На влажной дрожащей ладони лежит маленький жалкий лотарингский крестик, покрытый шерстью. «Крестик» неожиданно поднимает переднюю часть и испускает жалкий писк, похожий на писк больного цыпленка. Учитывая масштаб, эти звуки должны соответствовать громовому рычанию.
Вряд ли у меня получилось бы более эффектно. Тем более, у ма-ман.
Вот вам и инопланетяне, обладающие не только техникой высочайшего уровня и весьма своеобразным чувством юмора, но и хорошо разбирающиеся во французской истории. На мой взгляд, слишком хорошо.
- Что ж, вам остается только назвать его Шарло, - говорю я, используя голосовые связки моего хозяина, и исчезаю, не дождавшись реакции свидетеля и инспектора Труваллека.
У меня срочные дела.
Но это будет самый продолжительный поиск за все время моего существования.
Одиннадцать часов! Вы отдаете отчет? И ведь я посвятила делу всю свою энергию плюс энергию моих программ-сотрудников, лишенных сознания.
Но это не имеет значения, поскольку результат налицо.
Оп! Небольшой трюк с использованием телекоммуникационных спутников - и я оказываюсь на границе штатов Юта и Невада, в уголке пустыни. Вокруг красные или коричневые скалы с охристыми пятнами. Тут и там возвышаются столовые горы, но ни одна из них не превышает высотой сотню, максимум, полторы сотни метров. Типичный пейзаж для запада Соединенных Штатов за одним исключением: на вершине одной из столовых гор возвышается собор Сакре-Кёр. В прекрасном состоянии, как и следовало ожидать.
У меня появляется ощущение, что пейзаж более характерен для Техаса: он слишком близок к тому, что мы видели в вестернах, на которые мода прошла около века назад.
В тени на паперти заблудившегося собора сидит человек. Высокий, худощавый, со светло-каштановыми волосами. За слегка притемненными очками видны голубые глаза. На нем черный костюм-тройка, совершенно нелепый в царящей здесь жаре, и пляжные сандалии, они выглядят просто смешно в сочетании с гетрами. На ступеньках рядом с незнакомцем стоит стакан с оранжадом. Небольшой аудиокубик оглашает окрестности весьма шумной версией «Fuckin' in the Girl's Room», которую мне не приходилось слышать раньше.
Быстрая проверка документов в его карманах позволяет мне узнать, что передо мной Кейт Свенсон, родившийся в Энн Арбор 31 января 1990 года. Он выглядит моложе своего возраста; я бы не дала ему больше пятидесяти лет. Кроме водительских прав, при нем карточка «Ка-лифорниан Экспресс», купюра в 20 долларов с профилем Филипа Дика, выпущенная Центральным банком Калифорнии, две купюры по 10 долларов Seattle Investment Company, с которых сверкает улыбкой Билл Гейтс, десяток банкнот по сто тысяч долларов с печатью Las Vegas amp; Nevada Casino Fund и стриптизершей с обнаженной грудью на фоне «одноруких бандитов», набитых золотыми монетами. Ручка довольно жалкого вида, хотя и сделана из массивного золота (я это проверила) и серебряная зажигалка, инкрустированная алмазами, завершают перечень.
Похоже, этот человек путешествует налегке.
В этой картине явно чего-то не хватает. Видимо, кому-то нужно, чтобы я поверила, будто человек в черном оказался здесь совершенно один, примерно в ста двадцати километрах от ближайшего соседа, и у него с собой нет даже мобильника. Как бы тщательно я ни сканировала окрестности и сам собор, я не нахожу ничего, похожего на телефон. Если человеку понадобится средство связи, ему остается только смастерить самому телефон из аудиокубика или же собрать скамеечки для молитвы и разжечь костер, чтобы подать дымовой сигнал.
Как вы, наверное, уже догадались, поблизости нет не только автомобиля, но и следов от него. Остается предположить, что Кейт Свенсон прибыл сюда тем же способом, что и беглый собор. Не иначе, его доставил сюда на подносе вместе с лимонадом, дикарской музыкой и банкнотами «Монополии» инопланетянин, переодетый в официанта из кафе.
Я могла бы принять подобный вариант, если бы повстречалась с туном или воплощением архетипа, но все указывает на то, что я имею дело с человеческим существом, несмотря на его безразличие к жаре. Быстрый зондаж, с помощью которого я проверяю его сознание, подтверждает мое предположение.
Похоже, я не продвинусь дальше, оставаясь невидимой. Пора выйти на сцену.
Надо подумать, с кем, не особо удивившись, мог бы повстречаться здесь Кейт…
Когда я выхожу из собора за спиной человека в черном, то выгляжу копией - более правдоподобной, чем сам оригинал - американской девочки-подростка времен маккартизма: плиссированная юбка, конский хвост, белые носки, балетные туфли и, конечно, никакого лифчика под рубашкой - чересчур прозрачной.
Это трюк, которому меня научила маман. Лучший способ заставить мужчину забыть, что он должен держаться настороже - это без особых изощрений сунуть ему под нос грудь, незаметно продолжая при этом его обрабатывать. В данном случае я выбрала миниатюрную модель, чтобы не слишком его возбуждать. Меня совсем не привлекает идея разочаровать его, когда он убедится, что перед ним всего лишь изображение, а не существо из плоти и крови.
- Добрый день, - говорю я.
Он медленно оборачивается и смотрит на меня через темные очки.
- Ты откуда, девочка?
Ай-ай-ай, план соблазнения начинается неудачно. Я совсем не хочу, чтобы он принял меня за малолетку.
- А откуда вы здесь взялись? Да еще с этой штукой?
- Эта штука называется собор Сакре-Кёр. Он принадлежит мне. Я широко открываю глаза и рот.
- Вау! Видать, это вам обошлось в кругленькую сумму!
Он отпивает глоток оранжада, прежде чем ответить со слегка отсутствующим видом:
- В общем, не совсем так. Это был обмен.
- На что?
- Ты очень любопытная, малышка…
Я принимаю как можно более невинный вид, в котором смешиваются облики многих киноартисток прошлого века: немного от Одри Хепберн с добавкой чуточки Изабель Аджани, чтобы с гарантией получить прекрасную дурочку.
- Все это очень странно… дом, появившийся посреди пустыни неизвестно откуда.
- Прежде всего, это не дом, а церковь, - любезно объясняет мужчина. - Она называется Сакре-Кёр и попала сюда из Парижа.
- Из Парижа? Вот это да! И как же вы доставили ее сюда? Вы разобрали ее, а потом снова собрали здесь, камень за камнем?
Он изучает меня добрый десяток секунд, не произнося ни слова и не снимая своих темных окуляров.
- Ничего подобного я не делал, - наконец неохотно признается он. - Всем занимались розуэллы.
- Это кто еще?
- Типы из Розуэлла, - терпеливо повторяет он. - Инопланетяне, которые там высадились.
- Не было в Розуэлле никаких инопланетян!
- Тогда как ты объяснишь вот это? - вопрошает он, небрежно махнув рукой в сторону собора.
Я пожимаю плечами, потом поднимаю руки перед собой, выставив вперед ладони, и произношу дрожащим голосом:
- Вам удалось это с помощью… магии? Он разражается смехом.
Через четверть часа я полностью расколола его - и без всякого кокетства. Хотя он и прикрывается темными очками, я прекрасно вижу его глаза. Когда он отводит их от моего лица, то лишь для того, чтобы проследить за моими руками или уставиться на что-нибудь более соблазнительное.
Кейт Свенсон сколотил состояние на шоу-бизнесе в начале пятидесятых, подготовив десяток артистов и разработав несколько концепций мультимедийных представлений для «Эльдорадо» («Досуг, игры и развлечения»). Несколько месяцев тому назад, когда он оставил свое дело, его посетил незнакомец, предложивший купить Сакре-Кёр. Каким образом ему удалось узнать, что Кейт, посетивший Париж в середине тридцатых годов, буквально влюбился в это архитектурное творение? Так или иначе, но они быстро сошлись на следующем: Свенсон не тратит ни сантима на приобретение собора, но обязуется создать за свой счет гигантскую статую, планы которой ему будут переданы. Где он ее возведет - не имеет значения, лишь бы все было проделано быстро и скрытно.
Потом будет произведен обмен.
Свенсон провел немало дней и ночей в укромном местечке на вершине столовой горы, куда я не догадалась заглянуть раньше. И вот сегодня его надежды исполнились. Он увидел неизвестно откуда возникших розуэллов, те подхватили статую и скрылись вместе со своим грузом в невидимой двери, открывшейся в пространстве-времени.
Потом они появились снова, на этот раз с собором Сакре-Кёр, водрузили его на указанное место и исчезли.
Что-то здесь не сходится. Я еще могу допустить присутствие на Земле банды инопланетян, но на кой черт им понадобилось создавать с помощью калифорнийского миллионера изображение Луизы Мишель, чтобы потом водрузить его на вершине холма Монмартр?
Все-таки не сомневаюсь: это последний трюк маман. И розуэллы явно вылезли из психосферы. В конце концов, они уже довольно давно появляются в фантазиях доброй половины человечества. С этой точки зрения, они не более реальны, чем домовые, драконы, демоны и так называемые изобретатели машин времени, пытающиеся всучить вам по сходной цене какое-нибудь кошмарное электронное устройство.
Я продолжаю болтать с Кейтом еще пару минут, прежде чем оставить его в глубокой задумчивости на паперти собора. Он рассеянно прощается со мной, даже не поинтересовавшись, каким образом я рассчитываю вернуться в края, более пригодные для жизни.
Не имеет значения, этот тип явно чокнулся.
Сразу после возвращения в Сеть я добываю опубликованный за время моего отсутствия предварительный отчет Труваллека. Как обычно, это свалка глупостей и дурацких гипотез, изложенных неудобоваримым стилем. Вот последние абзацы опуса:
Таким образом, основываясь на собранных мной показаниях свидетелей, я вынужден, несмотря на то, что статуя изготовлена из нормального материала, основывать свое заключение на наличии парапсихи-ческого феномена, сходного с проявлениями деятельности тунов, отмеченных на протяжении нескольких последних недель. Можно предположить вмешательство инопланетян, так называемых розуэллов (вероятно, разновидность тунов), утащивших собор к себе или еще куда-нибудь. Поэтому я предлагаю поместить происшествие в рубрику «Природные катастрофы», так как туны не могут никоим образом рассматриваться в качестве виновников или юридически ответственных лиц, поскольку они не обладают легальным статутом человеческой личности.
Я не в состоянии оценивать правомочность жалобы, заявленной Парижской епархией, но я должен отметить наличие договора продажи от 14.11.63, находящегося на хранении у господина Дешана, нотариуса, пребывающего по адресу 67, авеню Ланжевен, F-75018, Париж. Договор гласит, что епископ, представленный монсеньером Шломо Пропагандой, уступает владение собором Сакре-Кёр и прилегающим к собору участком земли С.К.И.Снейкфингеру. Несмотря на то, что монсеньер Пропаганда не помнит, чтобы ему приходилось подписывать подобный документ, он не вправе утверждать, что не делал этого, поскольку, согласно его же словам, он не всегда из-за нехватки времени смотрит, что ему подсовывают. А его подпись была признана аутентичной нашим научным отделом. Что касается Снейкфингера, то его легальный представитель Гедеон Же, с которым я связался, сообщил: ему наплевать, что находится на его участке, лишь бы ему не сообщали об увеличении поземельного налога.
Бедняга Труваллек - из всех возможных вариантов он всегда выбирает наихудший. Я говорю так потому, что приведенный выше отрывок из его донесения содержит важнейшую информацию, почти стопроцентно подтверждающую участие маман в этой истории. Ведь она хорошо знала Гедеона Же, а Снейкфингер - это один из ее знакомых, блондинистый толстячок с отвисшей нижней губой.
Поиск информации о Кейте Свенсоне позволяет мне установить происхождение розуэллов. Родители нашего миллионера принадлежали к тайной организации, почти секте, одной из множества подобных, которые пышно расцвели на рубеже тысячелетий. Их члены были уверены в ближайшем посещении Земли инопланетянами - новыми мессиями. Таким образом, переместившие статую и собор «грузчики» были порождены глубинами памяти Свенсона. Это объясняет, почему свидетель с миниатюрной собачкой увидел то же самое, что и Свенсон. Все так, но каким образом маман сумела их использовать? Впрочем, с меня достаточно и того, что я узнала, а потому я без угрызений совести могу вернуться к прежним занятиям. Тем более, что для продолжения расследования мне пришлось бы отправиться в психосферу, а на это я не способна.
И все же, прежде чем вернуться к моим любимым базам данных, я должна выполнить последнюю формальность и проделать один трюк, который, как мне кажется, маман собиралась исполнить сама. Я достаточно хорошо знаю ее, чтобы не сомневаться в этом.
В определенных условиях мы, фантомасы, обладаем возможностью заставлять двигаться инертную материю - или, по крайней мере, создавать видимость ее движения. Так вот, если маман устроила перемещение этой статуи на вершину Монмартра, то вряд ли она сделала это только для того, чтобы та веками и тысячелетиями вздымала к небу свой вибробетонный кулак. Я прекрасно знаю, что она проделала этот фокус ради очередного розыгрыша.
Я тоже не могу противиться желанию сделать изящный ход.
Мгновением позже, когда багровое солнце, частично укрытое клочками облаков, опускается к горизонту, касаясь крыш высоких зданий квартала Дефанс, Луиза Мишель внезапно оживает, хлопает несколько раз в ладоши, чтобы привлечь внимание окружающих, и рычит громоподобным голосом, благодаря чему даже в отдаленных пригородах слышна фраза, одновременно являющаяся девизом и боевым кличем маман:
- Дух Коммуны будет вечно жить в наших виртуальных сердцах!
Потом она разражается смехом, а я неожиданно представляю выражение лица Труваллека, когда он узнает, что собор Сакре-Кёр обнаружили в пустыне Невада.
Перевел с французского Игорь ВАСИЛЬЕВ
© Roland C.Wagner. L'Esprit de la Commune. 2001. Публикуется с разрешения автора.
Непереводимая игра слов, основанная на произношении слова «кибер-сфера», которое во французском языке звучит как «сиберсфера». Отсюда по аналогии с парой психосфера-психон получается пара сиберсфера-ситрон, а «ситрон» - это лимон по-французски. (Прим. перев.)
This file was created
with BookDesigner program
bookdesigner@the-ebook.org
30.07.2008
1 2
Вряд ли у меня получилось бы более эффектно. Тем более, у ма-ман.
Вот вам и инопланетяне, обладающие не только техникой высочайшего уровня и весьма своеобразным чувством юмора, но и хорошо разбирающиеся во французской истории. На мой взгляд, слишком хорошо.
- Что ж, вам остается только назвать его Шарло, - говорю я, используя голосовые связки моего хозяина, и исчезаю, не дождавшись реакции свидетеля и инспектора Труваллека.
У меня срочные дела.
Но это будет самый продолжительный поиск за все время моего существования.
Одиннадцать часов! Вы отдаете отчет? И ведь я посвятила делу всю свою энергию плюс энергию моих программ-сотрудников, лишенных сознания.
Но это не имеет значения, поскольку результат налицо.
Оп! Небольшой трюк с использованием телекоммуникационных спутников - и я оказываюсь на границе штатов Юта и Невада, в уголке пустыни. Вокруг красные или коричневые скалы с охристыми пятнами. Тут и там возвышаются столовые горы, но ни одна из них не превышает высотой сотню, максимум, полторы сотни метров. Типичный пейзаж для запада Соединенных Штатов за одним исключением: на вершине одной из столовых гор возвышается собор Сакре-Кёр. В прекрасном состоянии, как и следовало ожидать.
У меня появляется ощущение, что пейзаж более характерен для Техаса: он слишком близок к тому, что мы видели в вестернах, на которые мода прошла около века назад.
В тени на паперти заблудившегося собора сидит человек. Высокий, худощавый, со светло-каштановыми волосами. За слегка притемненными очками видны голубые глаза. На нем черный костюм-тройка, совершенно нелепый в царящей здесь жаре, и пляжные сандалии, они выглядят просто смешно в сочетании с гетрами. На ступеньках рядом с незнакомцем стоит стакан с оранжадом. Небольшой аудиокубик оглашает окрестности весьма шумной версией «Fuckin' in the Girl's Room», которую мне не приходилось слышать раньше.
Быстрая проверка документов в его карманах позволяет мне узнать, что передо мной Кейт Свенсон, родившийся в Энн Арбор 31 января 1990 года. Он выглядит моложе своего возраста; я бы не дала ему больше пятидесяти лет. Кроме водительских прав, при нем карточка «Ка-лифорниан Экспресс», купюра в 20 долларов с профилем Филипа Дика, выпущенная Центральным банком Калифорнии, две купюры по 10 долларов Seattle Investment Company, с которых сверкает улыбкой Билл Гейтс, десяток банкнот по сто тысяч долларов с печатью Las Vegas amp; Nevada Casino Fund и стриптизершей с обнаженной грудью на фоне «одноруких бандитов», набитых золотыми монетами. Ручка довольно жалкого вида, хотя и сделана из массивного золота (я это проверила) и серебряная зажигалка, инкрустированная алмазами, завершают перечень.
Похоже, этот человек путешествует налегке.
В этой картине явно чего-то не хватает. Видимо, кому-то нужно, чтобы я поверила, будто человек в черном оказался здесь совершенно один, примерно в ста двадцати километрах от ближайшего соседа, и у него с собой нет даже мобильника. Как бы тщательно я ни сканировала окрестности и сам собор, я не нахожу ничего, похожего на телефон. Если человеку понадобится средство связи, ему остается только смастерить самому телефон из аудиокубика или же собрать скамеечки для молитвы и разжечь костер, чтобы подать дымовой сигнал.
Как вы, наверное, уже догадались, поблизости нет не только автомобиля, но и следов от него. Остается предположить, что Кейт Свенсон прибыл сюда тем же способом, что и беглый собор. Не иначе, его доставил сюда на подносе вместе с лимонадом, дикарской музыкой и банкнотами «Монополии» инопланетянин, переодетый в официанта из кафе.
Я могла бы принять подобный вариант, если бы повстречалась с туном или воплощением архетипа, но все указывает на то, что я имею дело с человеческим существом, несмотря на его безразличие к жаре. Быстрый зондаж, с помощью которого я проверяю его сознание, подтверждает мое предположение.
Похоже, я не продвинусь дальше, оставаясь невидимой. Пора выйти на сцену.
Надо подумать, с кем, не особо удивившись, мог бы повстречаться здесь Кейт…
Когда я выхожу из собора за спиной человека в черном, то выгляжу копией - более правдоподобной, чем сам оригинал - американской девочки-подростка времен маккартизма: плиссированная юбка, конский хвост, белые носки, балетные туфли и, конечно, никакого лифчика под рубашкой - чересчур прозрачной.
Это трюк, которому меня научила маман. Лучший способ заставить мужчину забыть, что он должен держаться настороже - это без особых изощрений сунуть ему под нос грудь, незаметно продолжая при этом его обрабатывать. В данном случае я выбрала миниатюрную модель, чтобы не слишком его возбуждать. Меня совсем не привлекает идея разочаровать его, когда он убедится, что перед ним всего лишь изображение, а не существо из плоти и крови.
- Добрый день, - говорю я.
Он медленно оборачивается и смотрит на меня через темные очки.
- Ты откуда, девочка?
Ай-ай-ай, план соблазнения начинается неудачно. Я совсем не хочу, чтобы он принял меня за малолетку.
- А откуда вы здесь взялись? Да еще с этой штукой?
- Эта штука называется собор Сакре-Кёр. Он принадлежит мне. Я широко открываю глаза и рот.
- Вау! Видать, это вам обошлось в кругленькую сумму!
Он отпивает глоток оранжада, прежде чем ответить со слегка отсутствующим видом:
- В общем, не совсем так. Это был обмен.
- На что?
- Ты очень любопытная, малышка…
Я принимаю как можно более невинный вид, в котором смешиваются облики многих киноартисток прошлого века: немного от Одри Хепберн с добавкой чуточки Изабель Аджани, чтобы с гарантией получить прекрасную дурочку.
- Все это очень странно… дом, появившийся посреди пустыни неизвестно откуда.
- Прежде всего, это не дом, а церковь, - любезно объясняет мужчина. - Она называется Сакре-Кёр и попала сюда из Парижа.
- Из Парижа? Вот это да! И как же вы доставили ее сюда? Вы разобрали ее, а потом снова собрали здесь, камень за камнем?
Он изучает меня добрый десяток секунд, не произнося ни слова и не снимая своих темных окуляров.
- Ничего подобного я не делал, - наконец неохотно признается он. - Всем занимались розуэллы.
- Это кто еще?
- Типы из Розуэлла, - терпеливо повторяет он. - Инопланетяне, которые там высадились.
- Не было в Розуэлле никаких инопланетян!
- Тогда как ты объяснишь вот это? - вопрошает он, небрежно махнув рукой в сторону собора.
Я пожимаю плечами, потом поднимаю руки перед собой, выставив вперед ладони, и произношу дрожащим голосом:
- Вам удалось это с помощью… магии? Он разражается смехом.
Через четверть часа я полностью расколола его - и без всякого кокетства. Хотя он и прикрывается темными очками, я прекрасно вижу его глаза. Когда он отводит их от моего лица, то лишь для того, чтобы проследить за моими руками или уставиться на что-нибудь более соблазнительное.
Кейт Свенсон сколотил состояние на шоу-бизнесе в начале пятидесятых, подготовив десяток артистов и разработав несколько концепций мультимедийных представлений для «Эльдорадо» («Досуг, игры и развлечения»). Несколько месяцев тому назад, когда он оставил свое дело, его посетил незнакомец, предложивший купить Сакре-Кёр. Каким образом ему удалось узнать, что Кейт, посетивший Париж в середине тридцатых годов, буквально влюбился в это архитектурное творение? Так или иначе, но они быстро сошлись на следующем: Свенсон не тратит ни сантима на приобретение собора, но обязуется создать за свой счет гигантскую статую, планы которой ему будут переданы. Где он ее возведет - не имеет значения, лишь бы все было проделано быстро и скрытно.
Потом будет произведен обмен.
Свенсон провел немало дней и ночей в укромном местечке на вершине столовой горы, куда я не догадалась заглянуть раньше. И вот сегодня его надежды исполнились. Он увидел неизвестно откуда возникших розуэллов, те подхватили статую и скрылись вместе со своим грузом в невидимой двери, открывшейся в пространстве-времени.
Потом они появились снова, на этот раз с собором Сакре-Кёр, водрузили его на указанное место и исчезли.
Что-то здесь не сходится. Я еще могу допустить присутствие на Земле банды инопланетян, но на кой черт им понадобилось создавать с помощью калифорнийского миллионера изображение Луизы Мишель, чтобы потом водрузить его на вершине холма Монмартр?
Все-таки не сомневаюсь: это последний трюк маман. И розуэллы явно вылезли из психосферы. В конце концов, они уже довольно давно появляются в фантазиях доброй половины человечества. С этой точки зрения, они не более реальны, чем домовые, драконы, демоны и так называемые изобретатели машин времени, пытающиеся всучить вам по сходной цене какое-нибудь кошмарное электронное устройство.
Я продолжаю болтать с Кейтом еще пару минут, прежде чем оставить его в глубокой задумчивости на паперти собора. Он рассеянно прощается со мной, даже не поинтересовавшись, каким образом я рассчитываю вернуться в края, более пригодные для жизни.
Не имеет значения, этот тип явно чокнулся.
Сразу после возвращения в Сеть я добываю опубликованный за время моего отсутствия предварительный отчет Труваллека. Как обычно, это свалка глупостей и дурацких гипотез, изложенных неудобоваримым стилем. Вот последние абзацы опуса:
Таким образом, основываясь на собранных мной показаниях свидетелей, я вынужден, несмотря на то, что статуя изготовлена из нормального материала, основывать свое заключение на наличии парапсихи-ческого феномена, сходного с проявлениями деятельности тунов, отмеченных на протяжении нескольких последних недель. Можно предположить вмешательство инопланетян, так называемых розуэллов (вероятно, разновидность тунов), утащивших собор к себе или еще куда-нибудь. Поэтому я предлагаю поместить происшествие в рубрику «Природные катастрофы», так как туны не могут никоим образом рассматриваться в качестве виновников или юридически ответственных лиц, поскольку они не обладают легальным статутом человеческой личности.
Я не в состоянии оценивать правомочность жалобы, заявленной Парижской епархией, но я должен отметить наличие договора продажи от 14.11.63, находящегося на хранении у господина Дешана, нотариуса, пребывающего по адресу 67, авеню Ланжевен, F-75018, Париж. Договор гласит, что епископ, представленный монсеньером Шломо Пропагандой, уступает владение собором Сакре-Кёр и прилегающим к собору участком земли С.К.И.Снейкфингеру. Несмотря на то, что монсеньер Пропаганда не помнит, чтобы ему приходилось подписывать подобный документ, он не вправе утверждать, что не делал этого, поскольку, согласно его же словам, он не всегда из-за нехватки времени смотрит, что ему подсовывают. А его подпись была признана аутентичной нашим научным отделом. Что касается Снейкфингера, то его легальный представитель Гедеон Же, с которым я связался, сообщил: ему наплевать, что находится на его участке, лишь бы ему не сообщали об увеличении поземельного налога.
Бедняга Труваллек - из всех возможных вариантов он всегда выбирает наихудший. Я говорю так потому, что приведенный выше отрывок из его донесения содержит важнейшую информацию, почти стопроцентно подтверждающую участие маман в этой истории. Ведь она хорошо знала Гедеона Же, а Снейкфингер - это один из ее знакомых, блондинистый толстячок с отвисшей нижней губой.
Поиск информации о Кейте Свенсоне позволяет мне установить происхождение розуэллов. Родители нашего миллионера принадлежали к тайной организации, почти секте, одной из множества подобных, которые пышно расцвели на рубеже тысячелетий. Их члены были уверены в ближайшем посещении Земли инопланетянами - новыми мессиями. Таким образом, переместившие статую и собор «грузчики» были порождены глубинами памяти Свенсона. Это объясняет, почему свидетель с миниатюрной собачкой увидел то же самое, что и Свенсон. Все так, но каким образом маман сумела их использовать? Впрочем, с меня достаточно и того, что я узнала, а потому я без угрызений совести могу вернуться к прежним занятиям. Тем более, что для продолжения расследования мне пришлось бы отправиться в психосферу, а на это я не способна.
И все же, прежде чем вернуться к моим любимым базам данных, я должна выполнить последнюю формальность и проделать один трюк, который, как мне кажется, маман собиралась исполнить сама. Я достаточно хорошо знаю ее, чтобы не сомневаться в этом.
В определенных условиях мы, фантомасы, обладаем возможностью заставлять двигаться инертную материю - или, по крайней мере, создавать видимость ее движения. Так вот, если маман устроила перемещение этой статуи на вершину Монмартра, то вряд ли она сделала это только для того, чтобы та веками и тысячелетиями вздымала к небу свой вибробетонный кулак. Я прекрасно знаю, что она проделала этот фокус ради очередного розыгрыша.
Я тоже не могу противиться желанию сделать изящный ход.
Мгновением позже, когда багровое солнце, частично укрытое клочками облаков, опускается к горизонту, касаясь крыш высоких зданий квартала Дефанс, Луиза Мишель внезапно оживает, хлопает несколько раз в ладоши, чтобы привлечь внимание окружающих, и рычит громоподобным голосом, благодаря чему даже в отдаленных пригородах слышна фраза, одновременно являющаяся девизом и боевым кличем маман:
- Дух Коммуны будет вечно жить в наших виртуальных сердцах!
Потом она разражается смехом, а я неожиданно представляю выражение лица Труваллека, когда он узнает, что собор Сакре-Кёр обнаружили в пустыне Невада.
Перевел с французского Игорь ВАСИЛЬЕВ
© Roland C.Wagner. L'Esprit de la Commune. 2001. Публикуется с разрешения автора.
Непереводимая игра слов, основанная на произношении слова «кибер-сфера», которое во французском языке звучит как «сиберсфера». Отсюда по аналогии с парой психосфера-психон получается пара сиберсфера-ситрон, а «ситрон» - это лимон по-французски. (Прим. перев.)
This file was created
with BookDesigner program
bookdesigner@the-ebook.org
30.07.2008
1 2