– И уходишь к себе в начале десятого, так?
– Верно.
– Из домочадцев на кухню кто-нибудь заходит?
– Иногда забегает Вера, реже за соком приходит Настя.
– А голоса? Ты слышишь голоса?
Гурова сдерживалась из последних сил.
– К-какие голоса?
Внезапно Виолетта Сигизмундовна побагровела.
– Можете идти, Мария. На сегодня вы свободны.
– Но вы...
– Можете идти.
* * *
– Вот такой странный разговор произошел в сентябре. До сих пор не пойму, почему я тогда промолчала. Понимаешь, Катка, Виолетта неспроста задавала мне вопросы. Наверняка, теперь я в этом уверена на все сто, она, как и я, слышала голоса.
– Естественно, слышала, если спросила. Да... звучит пугающе.
– Согласна. А в последнее время они раздаются практически ежедневно.
Катарина облизала пересохшие губы.
– Они доносятся откуда-то сверху. – Гурова ткнула указательным пальцем в потолок. – Что говорят, разобрать невозможно. Секунд пятнадцать побормочут и затихают. А самое удивительное, что теперь Виолетта делает вид, будто ничего не происходит. Позавчера я собиралась отправляться к себе и снова услышала знакомое бормотание. На этот раз голос доносился из гостиной. На цыпочках прошла по коридорчику, высунула из-за угла голову и обомлела. Виолетта Сигизмундовна сидела на диване и как ни в чем не бывало читала журнал. Катка, а голоса не затихали. Я чуть не скончалась от страха.
– А дальше?
– Подошла к Горбачевой, спросила, не надо ли чего?
– А она?
– Она удивилась, что я еще в доме, похвалила за трудолюбие и пожелала спокойной ночи. Ты прикинь, Виолетта вела себя так, словно и не слышала этих противных приглушенных голосов.
Копейкина прошлась по спальне, остановилась у окна и, глядя на падающие с неба снежинки, тихо проговорила:
– Машунь, в любом случае проблема не в тебе.
– А в ком?
– Если Виолетта раньше слышала голоса, значит, они существуют на самом деле. Ну не могли же вы одновременно сбрендить.
– Она теперь нормальная, судя по всему, одна я с головой не в ладах.
– Ты упомянула Веру и Настю, они кто?
– Невестки Горбачевой.
– А сколько человек проживает в особняке?
– Трое. Они и проживают: Виолетта, Верка и Анастасия.
– Как так? Раз есть невестки, значит, должны быть и сыновья.
Мария убрала со лба прядь русых волос.
– Сыновья были, а теперь женщины вдовы.
– Боже!
– Они овдовели за несколько месяцев до моего появления в особняке. Бедная Виолетта Сигизмундовна, потерять двоих сыновей с разницей в пару месяцев. Ужасно!
– Несчастный случай?
– По-моему, да. Она однажды вскользь упомянула, что смерть ее мальчиков произошла нелепо. Как ты понимаешь, я не имею права влезать в дела, меня не касающиеся, и докучать хозяйке ненужными вопросами. Ката, Ката, я боюсь.
– Не паникуй.
– Тебе легко говорить, ты гномов не видишь, они тебя за руки не хватали.
– Что?
– Что слышала. Теперь, помимо слуховых и зрительных глюков, у меня начались глюки физические.
– Бред! Такого не бывает.
Машка усмехнулась.
– Ха! Еще как бывает, – она засучила рукав водолазки, вытянув вперед левую руку. – Ну и как впечатленьице?
Копейкина уставилась на средних размеров синяк на запястье подруги.
– Откуда, Маш?
– Оттуда. Меня гном за руку схватил. В прошлый выходной понеслась к знакомой бабке, она уже старая до невозможности и знает всякие фишки, как от злых духов избавляться. Короче, старуха мне посоветовала вооружиться ивовым прутом и в случае появления гнома садануть того три раза по лицу.
Катарина почувствовала, как у нее подкашиваются ноги.
– В среду гном появился, я застала его в коридоре. Ветка была при мне, я размахнулась, а он... схватил за руку и сильно сжал запястье. Какой там ивовый прутик, еле вырвалась, забаррикадировалась в кухне и тряслась, как осина на ветру.
– Это уже серьезно.
– А я про что толкую. Серьезней не бывает. Спятила я, Катка, точно спятила. Как считаешь, в поликлинику топать или сразу в психушку податься?
Копейкина молчала.
– Катуш, не томи, ответь.
– Не нравится мне твой рассказ, Машка. Но одно могу сказать совершенно точно: ты не сумасшедшая.
– А синяк, голоса, гном?
– Пока не знаю.
– Пока?
– Маш, а можно устроить, чтобы я тайком попала в особняк Сигизмундовны?
– Зачем тебе?
– Можно или нет?
– Да в принципе без проблем. С полпинка могу провести тебя на кухню и в домик для прислуги...
– Меня интересует лишь особняк.
– Объясни, куда ты клонишь? Что задумала?
– Знаешь, Розалия Станиславовна меня достала, я готова выброситься из окна. Ее вечные придирки меня доконали. А тут такая возможность подвернулась, естественно, я ее не упущу. Постараюсь выяснить, что за фрукт бродит по дому Горбачевой и оставляет синяки на руках моих подруг.
– Кат, страшно, вдруг ты тоже того... спятишь.
– Не боись, от пребывания в одном помещении с Розалией вероятность лишиться рассудка в десять раз больше.
Гурова неуверенно закивала:
– Я, конечно, рада, что ты взялась помочь, но...
– Договаривай.
– Не будет ли хуже, Кат?
– Уверена, хуже, чем сейчас, не будет. Говори, когда я смогу лицезреть воочию домишко Виолетты?
– Когда пожелаешь.
Копейкина задумалась.
– В среду.
– Хорошо. Я напишу тебе адрес, только ты машину оставь подальше от особняка.
– Машунь, ну кого ты учишь?
– Кат, а как будем действовать? Вдруг, когда ты появишься, гном не высунется или голоса заглохнут?
– Не загадывай, что-то мне подсказывает – я увижу гнома, услышу голоса и вообще узнаю много интересного.
Обсудив кое-какие детали, Гурова откланялась.
В гостиной Розалия, держа у уха телефонную трубку, заливалась соловьем:
– Спасибо тебе, котик, век не забуду. Ты лучший. Да, да, зайчик, я все передам.
Положив трубку, свекровь возвестила:
– Ката, радуйся и прыгай, в наш дом пришла сногсшибательная новость.
– Вы с Андреем разговаривали?
– Ни черта подобного. Мне звонил Максим. Ну помнишь его? Это сын знакомой Алины Петровны. Вспомнила?
Не имея ни малейшего понятия, кто такая Алина Петровна, а уж тем более кто такой Максим, Катарина, дабы не разбудить в свекрище зверя, быстро закивала:
– Как же, как же, отлично помню.
– Так вот, Максик выполнил мою просьбу. Он пошуршал своими связями на телевидении, и через десять дней я приму участие в телеигре «Я знаю все!».
– Ох ты! – Наталья восхищенно моргала. – Эта та самая игра?
– Представь себе. – Свекровь мечтательно уставилась в потолок. – Сначала засвечусь в телеигре, потом еще где-нибудь блесну, а там уж и до гламурной жизни рукой подать.
Катарина хотела поздравить мать мужа, как вдруг ее осенило:
– Минуточку, насколько мне известно, в игре «Я знаю все!» должны принимать участие двое членов семьи. Там постоянно то мать с дочерью, то брат с сестрой.
– А в последней игре сражались две пары, – вставила Натка, – молодые супруги и внучка с бабулей.
Розалия змеилась ядовитой улыбкой.
– Вы все правильно поняли, рыбки мои. Поэтому Наташка будет болеть за нас, сидя в зрительном зале, а мы с тобой, детка, сделаем наших соперников.
– Мы?! – Ката отказывалась верить услышанному.
– Разумеется, мы же одна семья.
– Да я панически боюсь камер и вообще на людях теряюсь. Я не отвечу ни на один вопрос.
– Только попробуй опозорить меня перед всей страной, я тебе такую Варфоломеевскую ночь устрою, ты не только камер, ты мобильных телефонов бояться будешь.
– Но... Розалия Станиславовна... возьмите Наташку...
– Э-э, нет, в зрительном зале я еще сидеть согласна, на большее не рассчитывайте. – Наталья скрылась в столовой.
– Ката, за десять дней ты должна подкрасить волосы, сделать курс омолаживающих масок и сбросить пару-тройку килограммов. С сегодняшнего дня будешь есть рис без соли и тушеные овощи. – Розалия помолчала, затем добавила: – Овощи тоже без соли.
– Я протестую!
– Протестовать будешь в зале суда. Да, детка, прикупи себе какие-нибудь креативные шмотки, иначе мне с тобой рядом стыдно будет стоять. Все, все, ни слова больше, я тороплюсь испробовать новую маску из клубники, сока белой лилии и витамина Е.

ГЛАВА 2

В среду в четверть восьмого Катарина рулила в особняк Горбачевой. Выключив радио и полностью сосредоточившись на дороге, Копейкина в сотый раз задалась вопросом: что, собственно, она делает? На первый взгляд история, рассказанная Машкой, смахивает на россказни человека с расшатанной психикой, на второй...
– А вот на второй в доме Виолетты Сигизмундовны творится что-то неправдоподобное.
Катка согласилась бы поехать куда угодно, пусть даже на край света, лишь бы ей выпало счастье пару часов не видеть размалеванной физиономии Розалии Станиславовны. Это ж надо было додуматься – посадить невестку на строжайшую диету только потому, что ей, видите ли, взбрело в голову засветиться в телеигре.
Два дня Копейкина мужественно толкала в себя совершенно безвкусные овощи, глотала рис, больше походивший на вату, и запивала все это великолепие зеленым чаем без сахара. На подобной диете долго не просидишь, поэтому, прежде чем свернуть вправо, Катарина притормозила у палатки и купила себе шоколадный батончик и сдобную булку.
Ровно в восемь Ката вышла из «Фиата», бросила ключи в сумочку и потопала по темной дороге. Перед особняком она выудила из кармана сотовый. Машка ответила после двенадцатого гудка:
– Кат, извини, я сегодня вся в мыле.
– Надеюсь, не от гнома убегала?
– Иронизируй, иронизируй, посмотрю, как запоешь, когда его страшную морду увидишь.
– Ладно, не злись. Кто тебя там погоняет?
– Сегодня исполнилось бы тридцать семь лет старшему сыну Виолетты, с утра у плиты торчу. Хозяева только за стол сели, теперь и я немного передохну.
– Получается, в доме много народу? – Катарина была несколько разочарована.
– Да какой там народ, я тебя умоляю. Виолетта с невестками и Павел Евгеньевич Суриков приехал, вот тебе и вся тусовка.
– Кто такой Павел?
– Слушай, ты, может, и богатенькая у нас, а у меня, между прочим, деньги с сотового снимают, поэтому все вопросы задашь, когда нарисуешься в кухне.
Не став в тысячный раз напоминать Гуровой, что звонок исходил от Катарины, а значит, и платит исключительно она, Копейкина получила инструктаж, как добраться до нужного особняка.
Минут десять спустя она остановилась у высоких ворот, достала сотовый и нажала на кнопку автодозвона.
Мария открыла калитку, когда Катка начала коченеть от холода.
– Я смотрю, ты не торопишься, у меня зуб на зуб не попадает.
– А кто мешал потеплее одеться? Или ты теперь берешь пример с Розалии и руководствуешься принципом – главное не удобно, а модно?
Копейкина промолчала. Желая поскорее оказаться в теплом помещении и припасть к чашечке ароматного кофе, она засеменила к дому, вздрагивая от малейшего шороха.
– Катка, да это собака соседская надрывается, не обращай внимания. Она у них лает целыми днями. А иногда и ночью раcтявкается – ни заснуть, ни отдохнуть.
Обойдя дом, Маша остановилась у металлической двери и приложила палец к губам:
– Черный ход. Хозяева им практически не пользуются. Он для прислуги, то бишь для меня.
– Открывай уже, сил нет на морозе торчать.
Пропустив Копейкину в темный предбанник, Мария захихикала:
– Из тебя ловец привидений, как из меня дрессировщица тигров. Ты вся дрожишь.
– Во-первых, дрожу я не от страха, а от холода, а во-вторых, о каких привидениях идет речь?
– Ну гномы, какая разница. Одним словом – чертовщина.
Из предбанника они прошли по узенькому коридорчику, свернули направо и уперлись в дверь кухни.
– Проходь в мою обитель, – шептала Гурова.
– Маш, почему шепотом? Думаешь, в таких хоромах кто-нибудь услышит твой голос?
– На всякий пожарный нужно подстраховаться, вдруг...
Чуть выше выключателя загорелся красный огонек и раздался резкий гудок.
Копейкина вздрогнула. Машка сложилась пополам от хохота.
– Успокойся, это сигнал от Виолетты Сигизмундовны. Пора подавать жаркое. У них весь дом электроникой напичкан, прикинь, такая же фигулька есть в домике для прислуги. Иногда Виолетта часов в пять утра по ошибке нажимает не на ту кнопку, а я в ужасе несусь в дом. У нее пульт есть, там этих кнопок – видимо-невидимо. С его помощью она может открывать и закрывать окна, двери, включать свет, связаться со мной. Хотя... в основном она использует пульт для связи с моей персоной.
Подхватив поднос с едой, Гурова метнулась к выходу.
– Кат, похозяйничай тут. Чай, кофе, сахар во втором шкафчике, чайник горячий, я быстро.
Оставшись в одиночестве, Копейкина осмотрела кухню. Да, что ни говори, а ее скромный коттеджик в сравнении с особняком Горбачевой – маленький карточный домик. Одна кухня чего стоит. Помещение площадью не меньше сорока квадратных метров напоминало мини-стадион.
Бросив в чашку щепотку заварки, Катарина потянулась к чайнику, как вдруг глаз наткнулся на шикарный торт на столе. Желудок предательски сжался, в глазах потемнело. Борясь со жгучим желанием наброситься на кондитерское изделие, Катарина отвернулась. Лучше не видеть. Как говорится: чего глаза не видят, о том сердце не страдает.
Примостившись на стуле, она потягивала чаек, изредка бросая быстрые взгляды на тортик.
В кухне появилась Мария с пустым подносом. Лицо ее было бледным, словно полотно. Грохнувшись на диван, Гурова прогудела:
– Начинается.
– Что начинается?
– Мои глюки.
Катарина поднялась.
– Опять гном?
– Нет. У Верки волосы русые, – едва слышно проговорила Мария.
– Не понимаю.
– Она брюнетка! И полчаса назад, когда я была в столовой, волосы Веруни были темные, а сейчас... Кат, они русые, понимаешь? Все! Приехали, я точно сбрендила. Меня ожидает ужасная старость в специализированной клинике для душевнобольных.
– Не ерунди. Как можно взглянуть на родственничков Виолетты, оставаясь при этом незамеченными?
– Пройти в гостиную; если встать за кадку с монстерой, отлично просматривается столовая.
– Тогда в путь.
– Может, не надо?
– Кончай хандрить, клади поднос и дуем в бой.
На трясущихся ногах Маша топала впереди, то и дело оборачиваясь назад.
Шикарная гостиная Катку уже не удивила. Если кухня имела площадь средней двушки, то что уж говорить о стопятидесятиметровом главном помещении. Минуя кожаные кресла, Мария ткнула пальцем в дверной проем.
Из столовой доносились голоса. Катарина быстро спряталась за массивной кадкой с раскидистым растением. Гурова последовала ее примеру.
За столом сидели четыре человека. Во главе хозяйка – хрупкая ухоженная женщина, слева от нее пухленькая брюнетка с раскосыми глазами – Анастасия, справа русая худышка – Вера, а напротив Горбачевой восседал средних лет господин с добродушным лицом и шапкой каштановых волос, которые кое-где были тронуты сединой.
Определить, в каком году появилась на свет Виолетта Сигизмундовна, оказалось делом весьма затруднительным. Гладкое, слегка бледное лицо явно не единожды было подвергнуто косметическим процедурам. Пухлые губы, большие глаза, длинные, пепельного цвета локоны спадали на худенькие плечики. Определенно, Виолетта дама вне времени. Подобной особе могло быть как сорок, так и семьдесят, но если учитывать, что старшему сыну сегодня стукнуло бы тридцать семь, значит, Горбачевой за шестьдесят.
Пухленькая Анастасия, которая, как показалось Катке, вела себя излишне надменно, смотрела прямо перед собой, а вот вертлявая Вера не переставала тараторить и явно досаждала свекрови.
В какой-то момент Виолетта не выдержала:
– Вера, сколько можно болтать? Ты способна хотя бы на минуту замолчать? Не забывай, сегодня не праздник, будь любезна, следи за речью.
– Извините, Виолетта. – Вера опустила голову.
Павел Евгеньевич наполнил рюмки дам водкой. Настя встала. Встретившись глазами со свекровью, женщина хрипло произнесла:
– Виолетта, я верю, что мой муж... ваш сын сейчас в лучшем из миров. Земля ему пухом. – Она залпом осушила рюмку и, поморщившись, села на место.
– Маш, Павел друг семьи?
– Ага. Я только точно не знаю, с кем он больше дружил. То ли с покойным супругом Виолетты, то ли с ней.
Катарина намеревалась задать вопрос касательно Веры, но в этот момент произошло нечто из ряда вон выходящее.
В столовую с другого входа влетел... гном. Копейкина едва не завизжала. Это была не галлюцинация, не видение и даже не белая горячка – она действительно увидела гнома. Маленький человечек, чей рост едва дотягивал до метровой отметки, один в один напоминал Леприкона. Облаченный в темно-синие шорты и коричневую рубашку, он постоянно поправлял шляпу-колпак со звенящими колокольчиками.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ''


1 2 3