И принц мне тоже не нужен, тем более что принцы последнее время уже лет сто как не рождаются. Выродились, наверное. И вообще! Я сказала, что буду восстанавливать мировую справедливость! Открою брачную контору – ты ведь мне поможешь? С твоими-то мозгами! – и начну сватать и женить между собою тех, кто действительно этого заслуживает. У меня хорошая женщина в потные руки мерзавца ни за что не попадет! Я ее, голубку, только в проверенные руки… только в такие, которые не оттолкнут, не отбросят! Через двадцать лет…
– Так ты это серьезно? Насчет брачной конторы?
– Да!!!
* * *
За дело она действительно взялась очень серьезно.
Неделю или даже больше Люська изучала, как она это называла, «историю вопроса». Каждый день она прибегала ко мне с горящими глазами и щеками, пылающими от возбуждения.
– Генри Робинсон! – выпаливала она с порога. – Вот как его звали! И он был англичанин!
– Кто? – бормотала я.
– Человек, который придумал брачные конторы! Он жил в семнадцатом веке, представляешь?
– Так давно? – удивлялась я.
– Да, и я даже знаю точную дату – 29 сентября 1650 года! В этот день в Лондоне он и открыл первую в мире брачную контору. И назвал ее – умереть можно! – «Бюро встреч и адресов». В ней всем желающим за определенную плату предоставлялись сведения о вакантных женихах и невестах, нраве и характере интересующей особы, родственных связях и даже, представь, размере ее приданого!
– Ну, это не для нас. Где мы будем брать такие сведения?
– Это нам пригодится в виде исторической справки! Будем рассказывать клиентам, и те сразу поймут, какой у нас древний и серьезный бизнес!
В другой раз она, чтобы подбодрить меня, да и себя тоже, принималась расписывать будущие картины нашего процветания:
– Верка, мы разбогатеем! Этот бизнес перспективен, ведь он будет действовать до тех пор, пока будут существовать люди! Я подсчитала – в день через наше агентство будет проходить до ста человек. И не меньше!
– Мне кажется, наши женщины в брачные конторы не очень-то верят, – здраво возражала я. – Или уж, в крайнем случае, одинокая женщина сама подаст объявление о знакомстве, что называется, «без посредников». Знаешь, сколько газет сейчас такие объявления публикуют?
– И будет дура! – отрезала Люська, вскидывая голову. – Потому что… потому что… это все равно что лечиться самостоятельно, без консультации с врачом! Во-первых, возрастает риск нарваться на неблагонадежного типа. Ведь мы же будем осуществлять полный отбор кандидатов! Во-вторых, она может наскочить на типа, допустим, благонадежного, но совершенно не отвечающего ее требованиям. А мы будем подбирать женихов, максимально соответствующих ожиданиям клиенток! В-третьих, нужно уметь себя подать, а что она может написать в газетном объявлении, чтобы на нее «клюнули»? «Не уродина, с в/о, без ж/п». А мы с тобой будем составлять такие объявления, что у всякого нормального мужика сразу во всех местах заиграет! Например: «Она уже не легкомысленная молодая девочка, но и не солидная пожилая дама. Проблем с детьми нет. Свободна, не глупа, привлекательна, романтична, сексуальна. Страстная любительница кошек и рыбалки. Если вы ей понравитесь, будете самым счастливым мужчиной (от 40 до 45 лет) на свете». Это будет… Ого-го! Никто не устоит. И потом, есть у меня еще одна фишка! Мы будем подбирать партнеров с полным их соответствием по знакам Зодиака. Это сейчас модно. Специалиста наймем. У меня как раз на примете такая дамочка есть – закачаешься! Запиши телефон.
В конце концов, обегав пол-Москвы, она сняла офис в самом центре – в Столешниковом переулке, сделала там шикарный ремонт, закупила столы, телефоны, компьютеры. Дольше всего ломала голову над названием.
– Нам надо называться как-то по-особенному, чтобы сразу было понятно: мы не только знакомим, но и спасаем! И в то же время это должно быть нечто такое, жутко романтичное – ведь что за невесты без романтики! Что-нибудь из древней истории… так сказать, овеянное ароматом легенд…
Она задумалась.
– Может быть, «Узы Гименея»? – предложила я.
– Верка, банально! И пошло!
– Почему? Гименей – бог брака, сын Аполлона…
– Вот именно это и отвратительно! Мы не будем служить сыновьям Аполлонов. Как представлю: голый, красивый, сам собой любуется… Сильно жирно для них будет! Давай вспоминай еще. Но только такое, чтобы женщина оказалась на первом месте, а мужики – на втором.
– Ну тогда, может быть, «Ариадна»… Подойдет?
– А кто это?
Я с упреком посмотрела на Люську – ну как же, миф об этой женщине известен, по-моему, даже первоклассникам!
– Ариадна – дочь критского царя Миноса, которая помогла афинскому герою Тесею выбраться из лабиринта, – сказала я назидательным тоном, из-за чего Люська сразу же сморщилась. – Ариадна дала ему клубок с нитками. Кончик нити Тесей закрепил у самого входа в лабиринт, а дальше разматывал по ходу передвижения. И поэтому вылезти из Лабиринта обратно для него было делом техники. Вот и получается: какой бы ни был этот Тесей герой, а без женщины, то есть Ариадны, все равно сгинул бы.
– Красиво, – согласилась Люська. – Давай будем «Нитью Ариадны». Я всегда говорила – с твоими-то мозгами! Хорошее название для конторы! Кто захочет – намек поймет. А кто не захочет, тот попросту дурак, а дураки нам не нужны!
И она заказала для нашего агентства роскошную вывеску, украшенную огнями и купидонами. «Нить Ариадны» стала видна со всех концов Столешникова переулка и по Люськиному замыслу должна была стать для одиноких женщин своеобразным маяком в море мужских ловушек.
Затем Люська окончательно разорила свой банковский счет, закупив множество лицензий и устроив нашему агентству грандиозную рекламу в прессе и на телевидении. Я высказывала опасение, что, начиная дело с таким шиком при полном отсутствии опыта, мы тем самым замахиваемся на невозможное. Но Люська отметала все возражения, с жаром доказывая, что невозможное для нас просто не может существовать.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского! – парировала она фразой, заезженной до такой степени, что мне становилось неловко.
Месяц тому назад мы открылись, отметив начало новой жизни торжественным распитием пресловутой бутылки шампанского, и сели ждать первых клиенток. Прошел час, другой, третий.
Колокольчик, прикрепленный к входной двери с нашей стороны, так ни разу и не звякнул.
Прошел день.
Люськино лицо вытянулось. Она несколько раз затравленно оглянулась, как бы подозревая, что за ее спиной прячется какой-то таинственный недоброжелатель, и неуверенно встала.
– Ну… Они о нас просто еще ничего не знают. Ладно. Пойдем домой. Но зато завтра… Завтра они толпами побегут, вот увидишь!
Но не побежали они и завтра.
Не пришел никто и на третий день.
Следующие две недели Люська еще продолжала хорохориться, хотя с каждым днем в ее глазах появлялось все больше растерянности. А потом ее оживление спало окончательно. Люська часами сидела на своем директорском месте, смотрела в стену напротив и изо всех сил старалась не разреветься.
И вот, когда уже иссякла последняя надежда и мы просто досиживали в нашем роскошном офисе, дожидаясь конца месяца и готовясь честно признаться самим себе, что мы все-таки проиграли, – раздался мелодичный звон колокольчика.
И вошла наша первая клиентка.
* * *
Признаться, разглядывая посетительницу, я с первой же минуты сильно усомнилась в том, что этой во всех отношениях самоуверенной особе нужна помощь профессиональной свахи. Ее дрябловатый, но очень решительный подбородок был высоко поднят, и смотрела она на нас сверху вниз. Я почувствовала себя маленькой девочкой, пойманной за каким-то шкодливым занятием.
Чуть оттопырив нижнюю губу, посетительница оглядела нас и наш офис и, кажется, осталась не слишком довольна. Мы молча ждали. Глубоко и тяжело вздохнув, она уселась в кресло для посетителей, поставив на колени довольно объемистую сумку, и спросила, не здороваясь и не давая себе труда потратиться на улыбку:
– Так, значит, вы можете «разрешить неразрешимое» и помочь в сложных любовных ситуациях?
«Ну вот, началось», – подумала я и покосилась на Люську. Подругу, казалось, ничего не смутило. Она сказала: «Да», спросила: «А какая у вас проблема?» – и в ожидании ответа принялась рассматривать клиентку так, словно, решала про себя, стоит ли нам принимать ее всерьез.
Хотя не было никаких оснований думать, что перед нами сидит просто любопытствующая особа. Напудренное лицо женщины хранило крайне озабоченное выражение. На вид ей было около пятидесяти лет, причем возраст свой она не особенно пыталась скрыть, а это говорило в пользу того, что женщина считает свою жизнь, в общем-то, удавшейся.
От нее исходил еле уловимый запах дорогого парфюма, тщательно уложенные волосы наводили на мысль о том, что посетительница только что вышла из парикмахерской. И одета она была дорого, даже с подчеркнутым изяществом: переливчатый жакет бордового цвета, темная юбка в тон, на груди – розовый шифоновый шарфик, скрепленный у ворота дорогой брошкой. Не менее ценные ювелирные изделия украшали ее уши и пальцы.
Женщина выдерживала паузу. Мы тоже молчали. Наконец она вздохнула и разжала губы:
– У меня не так много времени на то, чтобы вступать с вами в длинные объяснения. Скажу коротко: есть проблема, и ее нужно решить. Если вы возьметесь разрешить ее, то получите хорошее вознаграждение. Если нет – я немедленно встаю с места и ухожу.
– А какая проблема? – шелковым голосом спросила Люська.
Клиентка сдвинула на нос очки и окинула нас взглядом, которым обычно смотрят на учеников школьные учительницы накануне контрольной работы.
– Проблема состоит в том, чтобы отвадить от моей дочери поклонника, который нигде не работает, не имеет никаких перспектив, не обладает связями и вообще является охотником за приданым. Такой жених нам не нужен. Моя Ирочка должны выйти замуж совсем за другого человека – того, кто ее на самом деле достоин, а не за… этого фигляра! Который к тому же на пять лет ее моложе! К сожалению, Ирочка влюблена. В этом вся сложность. Она и слышать не хочет о том, чтобы расстаться с этим типом. Так что имейте в виду: он должен быть как минимум хорошо скомпрометирован в ее глазах!
– Но…
Я хотела сказать, что целью нашей конторы является создание новых браков, а не разрушение чьей-то любви, но Люська сделал мне страшные глаза, и я сочла за лучшее промолчать.
– А как максимум? – робко пискнула Люська.
– А как максимум – должна состояться свадьба. Но не моей дочери с альфонсом, а этого альфонса – с кем-нибудь другим. Само собой, если вы еще и это устроите, то плата за услуги существенно возрастет. Пока же – вот. – И она положила на стол пачку денег.
Пачка была меньшего объема, чем показывают в гангстерских и приключенческих фильмах, но все же достаточно внушительной для того, чтобы невольно притягивать к себе взгляд.
И конечно, мы с Люськой невольно посмотрели на деньги. К радостному сознанию того, что нам предлагают столь солидный гонорар, примешивалось еще и возбуждение от удачи. Тетка, так легко и непринужденно доставшая из сумки целое состояние, как-никак, была нашей первой клиенткой! И поэтому палец с загнутым багровым маникюром, которым она постучала по денежной пачке, казался нам сейчас истинным перстом судьбы.
– Только попрошу учесть, милые барышни, что провалов в работе я не допускаю. Если вы беретесь за это дело, то слова «извините, не получилось» в моем присутствии потом не произносить! Хоть землю ройте, хоть души дьяволу прозакладывайте, но по окончании… ваших мероприятий моя дочь Ирина должна оказаться полностью излеченной от этого безумия!
Мы синхронно кивнули и столь же одновременно пнули друг друга под столом – я для того, чтобы Люська одумалась, а Люська для того, чтобы я не вздумала возражать.
Изложив суть дела, клиентка еще раз строго глянула на нас поверх очков, затем встала, поправила прическу, забросила на плечо довольно массивную сумку и удалилась, не прощаясь и не оглядываясь. Как только дверь за ней закрылась, мы с подругой, с трудом оторвав взгляд от сложенных в стопку купюр, уставились друг на друга.
– Ну что?
– А что?
– Что делать-то будем?
– Ни фига себе… А я думала – ты знаешь!
– Я?!
Вот так всегда! Люська снова перекладывала весь груз ответственности на мои плечи. Хорошенькое дело – сперва не дать мне отказаться от выполнения странных обязательств, а потом, округлив свои знаменитые глаза, протянуть вот с этим выражением детской наивности: «А я думала, ты знаешь!»
– Ничего я не знаю! И даже примерно не представляю, как за это взяться. Знаешь, что? Надо догнать эту женщину, извиниться и сказать, что мы не сможем…
– Ага, и вернуть деньги?
– Ну разумеется.
– Верка, не надо! Во-первых, ты ее уже не догонишь. Во-вторых, если ты вернешь деньги, нам завтра нечем будет заплатить за аренду помещения, и все полетит в тартарары – ты только подумай, столько трудов псу под хвост!
– Ну а в-третьих?
– Ну а в-третьих, она – наша первая клиентка. Считай, что пробный шар и эта, как ее… проверка на вшивость.
Последние слова она проговорила с прочувствованной убедительностью. А потом добавила, умильно сложив на груди узкие ладошки:
– А в-четвертых, Верка, я вот просто не верю, что ты была не в силах ничего придумать. С твоей-то головой и твоими-то мозгами… Да просто удивительно, как мы до сих пор еще не миллионерши!
Она еще шире распахнула глаза, вплеснула руками и откинулась на стуле, как бы в немом удивлении от того, что мы действительно еще не миллионерши.
Комплимент был грубый, но Люська знала мои слабые стороны: когда у тебя нет мужа, друзей и даже карьеры, а есть только тридцать восемь бестолково прожитых лет, близорукость и двадцать кило лишнего весу – то вера близких хотя бы в твои мозги служит хоть и паршивеньким, но все же утешением.
Как говорится – ну и ладно, что вышла в тираж, зато независимая и не дура.
* * *
Суть дела, заказанного нам клиенткой, можно изложить в нескольких абзацах.
Ее дочь, тщательно взлелеенная в оранжерейных условиях, которые так легко создать, когда папа – банкир, а мама – домашняя хозяйка, сумела дожить до двадцати пяти лет с сердцем, ни разу не тронутым любовью. Все претенденты на ее руку казались родителям либо недостаточно богатыми, либо слишком непредставительными, а сама Ирочка – молчаливое создание в дорогих супермодных одеяниях, которые так не шли к ее простому русскому лицу, овечьим глазам навыкате и полноватой фигуре, – казалось, вообще не дарила кого бы то ни было особой благосклонностью.
Она была спокойна и даже как-то ленива в своем благополучии, чему способствовала и природная недалекость. А выражаясь более четко – девушка была откровенно глупа. К великой досаде матери и тихой радости отца-банкира, несколько подуставшего от чрезмерной активности жены, которая всегда гордилась своим аналитическим складом ума.
– Ирочка, что ты все дома сидишь? Пошла бы погулять. Скажи папе, пусть даст тебе машину, поезди по магазинам, порадуй себя обновками.
– Да не хочется, мама.
– Хочешь, билет возьму на какую-нибудь премьеру в Доме кино? Вместе сходим.
– Да нет, спасибо. Я лучше «Дом-2» посмотрю.
– Мам, оставь ты ее. Это же теха-матеха! Так и сгниет между своих подушек, несчастная, – говорил Марии Антоновне сын Юрий.
Он был всего на три года младше сестры, но смотрел на нее со снисходительностью хорошо познавшего жизнь юноши. Друзьям, компаниям и девушкам Юры не было счета – этот молодой человек умел прожигать жизнь.
Даже шторы в их доме поднимались редко – Ирочка не любила солнечного света. Тишину большой квартиры нарушало только мерное бормотание телевизора и ленивое позевывание самой Ирочки, которая часами слонялась из комнаты в комнату, не сняв даже пижамы.
Но эта вялая жизнь в богатом доме длилась лишь до поры до времени – пока пару месяцев назад на Ирочкином горизонте не появился этот Владик. Импозантный, молодой, безумно красивый и так же безумно расточительный на все – на визиты, на подарки, на улыбки, комплименты, стихи и даже серенады, которые он пел на потеху всему двору, забравшись в ремонтную люльку, подвешенную к фасаду дома.
И очень, очень молодой – ему было всего двадцать. Но как уверенно он держался!
– Ирина! Ты свет очей моих, бриллиант моего сердца, дыхание моей души! – с чувством кричал он, с трудом удерживая равновесие в качающейся люльке. – Я готов доставать для тебя по одной звезде с неба каждый день! Да что там – я готов таскать их ведрами с самого небосклона и осыпать тебя золотым дождем… Я не могу без тебя жить!
1 2 3 4
– Так ты это серьезно? Насчет брачной конторы?
– Да!!!
* * *
За дело она действительно взялась очень серьезно.
Неделю или даже больше Люська изучала, как она это называла, «историю вопроса». Каждый день она прибегала ко мне с горящими глазами и щеками, пылающими от возбуждения.
– Генри Робинсон! – выпаливала она с порога. – Вот как его звали! И он был англичанин!
– Кто? – бормотала я.
– Человек, который придумал брачные конторы! Он жил в семнадцатом веке, представляешь?
– Так давно? – удивлялась я.
– Да, и я даже знаю точную дату – 29 сентября 1650 года! В этот день в Лондоне он и открыл первую в мире брачную контору. И назвал ее – умереть можно! – «Бюро встреч и адресов». В ней всем желающим за определенную плату предоставлялись сведения о вакантных женихах и невестах, нраве и характере интересующей особы, родственных связях и даже, представь, размере ее приданого!
– Ну, это не для нас. Где мы будем брать такие сведения?
– Это нам пригодится в виде исторической справки! Будем рассказывать клиентам, и те сразу поймут, какой у нас древний и серьезный бизнес!
В другой раз она, чтобы подбодрить меня, да и себя тоже, принималась расписывать будущие картины нашего процветания:
– Верка, мы разбогатеем! Этот бизнес перспективен, ведь он будет действовать до тех пор, пока будут существовать люди! Я подсчитала – в день через наше агентство будет проходить до ста человек. И не меньше!
– Мне кажется, наши женщины в брачные конторы не очень-то верят, – здраво возражала я. – Или уж, в крайнем случае, одинокая женщина сама подаст объявление о знакомстве, что называется, «без посредников». Знаешь, сколько газет сейчас такие объявления публикуют?
– И будет дура! – отрезала Люська, вскидывая голову. – Потому что… потому что… это все равно что лечиться самостоятельно, без консультации с врачом! Во-первых, возрастает риск нарваться на неблагонадежного типа. Ведь мы же будем осуществлять полный отбор кандидатов! Во-вторых, она может наскочить на типа, допустим, благонадежного, но совершенно не отвечающего ее требованиям. А мы будем подбирать женихов, максимально соответствующих ожиданиям клиенток! В-третьих, нужно уметь себя подать, а что она может написать в газетном объявлении, чтобы на нее «клюнули»? «Не уродина, с в/о, без ж/п». А мы с тобой будем составлять такие объявления, что у всякого нормального мужика сразу во всех местах заиграет! Например: «Она уже не легкомысленная молодая девочка, но и не солидная пожилая дама. Проблем с детьми нет. Свободна, не глупа, привлекательна, романтична, сексуальна. Страстная любительница кошек и рыбалки. Если вы ей понравитесь, будете самым счастливым мужчиной (от 40 до 45 лет) на свете». Это будет… Ого-го! Никто не устоит. И потом, есть у меня еще одна фишка! Мы будем подбирать партнеров с полным их соответствием по знакам Зодиака. Это сейчас модно. Специалиста наймем. У меня как раз на примете такая дамочка есть – закачаешься! Запиши телефон.
В конце концов, обегав пол-Москвы, она сняла офис в самом центре – в Столешниковом переулке, сделала там шикарный ремонт, закупила столы, телефоны, компьютеры. Дольше всего ломала голову над названием.
– Нам надо называться как-то по-особенному, чтобы сразу было понятно: мы не только знакомим, но и спасаем! И в то же время это должно быть нечто такое, жутко романтичное – ведь что за невесты без романтики! Что-нибудь из древней истории… так сказать, овеянное ароматом легенд…
Она задумалась.
– Может быть, «Узы Гименея»? – предложила я.
– Верка, банально! И пошло!
– Почему? Гименей – бог брака, сын Аполлона…
– Вот именно это и отвратительно! Мы не будем служить сыновьям Аполлонов. Как представлю: голый, красивый, сам собой любуется… Сильно жирно для них будет! Давай вспоминай еще. Но только такое, чтобы женщина оказалась на первом месте, а мужики – на втором.
– Ну тогда, может быть, «Ариадна»… Подойдет?
– А кто это?
Я с упреком посмотрела на Люську – ну как же, миф об этой женщине известен, по-моему, даже первоклассникам!
– Ариадна – дочь критского царя Миноса, которая помогла афинскому герою Тесею выбраться из лабиринта, – сказала я назидательным тоном, из-за чего Люська сразу же сморщилась. – Ариадна дала ему клубок с нитками. Кончик нити Тесей закрепил у самого входа в лабиринт, а дальше разматывал по ходу передвижения. И поэтому вылезти из Лабиринта обратно для него было делом техники. Вот и получается: какой бы ни был этот Тесей герой, а без женщины, то есть Ариадны, все равно сгинул бы.
– Красиво, – согласилась Люська. – Давай будем «Нитью Ариадны». Я всегда говорила – с твоими-то мозгами! Хорошее название для конторы! Кто захочет – намек поймет. А кто не захочет, тот попросту дурак, а дураки нам не нужны!
И она заказала для нашего агентства роскошную вывеску, украшенную огнями и купидонами. «Нить Ариадны» стала видна со всех концов Столешникова переулка и по Люськиному замыслу должна была стать для одиноких женщин своеобразным маяком в море мужских ловушек.
Затем Люська окончательно разорила свой банковский счет, закупив множество лицензий и устроив нашему агентству грандиозную рекламу в прессе и на телевидении. Я высказывала опасение, что, начиная дело с таким шиком при полном отсутствии опыта, мы тем самым замахиваемся на невозможное. Но Люська отметала все возражения, с жаром доказывая, что невозможное для нас просто не может существовать.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского! – парировала она фразой, заезженной до такой степени, что мне становилось неловко.
Месяц тому назад мы открылись, отметив начало новой жизни торжественным распитием пресловутой бутылки шампанского, и сели ждать первых клиенток. Прошел час, другой, третий.
Колокольчик, прикрепленный к входной двери с нашей стороны, так ни разу и не звякнул.
Прошел день.
Люськино лицо вытянулось. Она несколько раз затравленно оглянулась, как бы подозревая, что за ее спиной прячется какой-то таинственный недоброжелатель, и неуверенно встала.
– Ну… Они о нас просто еще ничего не знают. Ладно. Пойдем домой. Но зато завтра… Завтра они толпами побегут, вот увидишь!
Но не побежали они и завтра.
Не пришел никто и на третий день.
Следующие две недели Люська еще продолжала хорохориться, хотя с каждым днем в ее глазах появлялось все больше растерянности. А потом ее оживление спало окончательно. Люська часами сидела на своем директорском месте, смотрела в стену напротив и изо всех сил старалась не разреветься.
И вот, когда уже иссякла последняя надежда и мы просто досиживали в нашем роскошном офисе, дожидаясь конца месяца и готовясь честно признаться самим себе, что мы все-таки проиграли, – раздался мелодичный звон колокольчика.
И вошла наша первая клиентка.
* * *
Признаться, разглядывая посетительницу, я с первой же минуты сильно усомнилась в том, что этой во всех отношениях самоуверенной особе нужна помощь профессиональной свахи. Ее дрябловатый, но очень решительный подбородок был высоко поднят, и смотрела она на нас сверху вниз. Я почувствовала себя маленькой девочкой, пойманной за каким-то шкодливым занятием.
Чуть оттопырив нижнюю губу, посетительница оглядела нас и наш офис и, кажется, осталась не слишком довольна. Мы молча ждали. Глубоко и тяжело вздохнув, она уселась в кресло для посетителей, поставив на колени довольно объемистую сумку, и спросила, не здороваясь и не давая себе труда потратиться на улыбку:
– Так, значит, вы можете «разрешить неразрешимое» и помочь в сложных любовных ситуациях?
«Ну вот, началось», – подумала я и покосилась на Люську. Подругу, казалось, ничего не смутило. Она сказала: «Да», спросила: «А какая у вас проблема?» – и в ожидании ответа принялась рассматривать клиентку так, словно, решала про себя, стоит ли нам принимать ее всерьез.
Хотя не было никаких оснований думать, что перед нами сидит просто любопытствующая особа. Напудренное лицо женщины хранило крайне озабоченное выражение. На вид ей было около пятидесяти лет, причем возраст свой она не особенно пыталась скрыть, а это говорило в пользу того, что женщина считает свою жизнь, в общем-то, удавшейся.
От нее исходил еле уловимый запах дорогого парфюма, тщательно уложенные волосы наводили на мысль о том, что посетительница только что вышла из парикмахерской. И одета она была дорого, даже с подчеркнутым изяществом: переливчатый жакет бордового цвета, темная юбка в тон, на груди – розовый шифоновый шарфик, скрепленный у ворота дорогой брошкой. Не менее ценные ювелирные изделия украшали ее уши и пальцы.
Женщина выдерживала паузу. Мы тоже молчали. Наконец она вздохнула и разжала губы:
– У меня не так много времени на то, чтобы вступать с вами в длинные объяснения. Скажу коротко: есть проблема, и ее нужно решить. Если вы возьметесь разрешить ее, то получите хорошее вознаграждение. Если нет – я немедленно встаю с места и ухожу.
– А какая проблема? – шелковым голосом спросила Люська.
Клиентка сдвинула на нос очки и окинула нас взглядом, которым обычно смотрят на учеников школьные учительницы накануне контрольной работы.
– Проблема состоит в том, чтобы отвадить от моей дочери поклонника, который нигде не работает, не имеет никаких перспектив, не обладает связями и вообще является охотником за приданым. Такой жених нам не нужен. Моя Ирочка должны выйти замуж совсем за другого человека – того, кто ее на самом деле достоин, а не за… этого фигляра! Который к тому же на пять лет ее моложе! К сожалению, Ирочка влюблена. В этом вся сложность. Она и слышать не хочет о том, чтобы расстаться с этим типом. Так что имейте в виду: он должен быть как минимум хорошо скомпрометирован в ее глазах!
– Но…
Я хотела сказать, что целью нашей конторы является создание новых браков, а не разрушение чьей-то любви, но Люська сделал мне страшные глаза, и я сочла за лучшее промолчать.
– А как максимум? – робко пискнула Люська.
– А как максимум – должна состояться свадьба. Но не моей дочери с альфонсом, а этого альфонса – с кем-нибудь другим. Само собой, если вы еще и это устроите, то плата за услуги существенно возрастет. Пока же – вот. – И она положила на стол пачку денег.
Пачка была меньшего объема, чем показывают в гангстерских и приключенческих фильмах, но все же достаточно внушительной для того, чтобы невольно притягивать к себе взгляд.
И конечно, мы с Люськой невольно посмотрели на деньги. К радостному сознанию того, что нам предлагают столь солидный гонорар, примешивалось еще и возбуждение от удачи. Тетка, так легко и непринужденно доставшая из сумки целое состояние, как-никак, была нашей первой клиенткой! И поэтому палец с загнутым багровым маникюром, которым она постучала по денежной пачке, казался нам сейчас истинным перстом судьбы.
– Только попрошу учесть, милые барышни, что провалов в работе я не допускаю. Если вы беретесь за это дело, то слова «извините, не получилось» в моем присутствии потом не произносить! Хоть землю ройте, хоть души дьяволу прозакладывайте, но по окончании… ваших мероприятий моя дочь Ирина должна оказаться полностью излеченной от этого безумия!
Мы синхронно кивнули и столь же одновременно пнули друг друга под столом – я для того, чтобы Люська одумалась, а Люська для того, чтобы я не вздумала возражать.
Изложив суть дела, клиентка еще раз строго глянула на нас поверх очков, затем встала, поправила прическу, забросила на плечо довольно массивную сумку и удалилась, не прощаясь и не оглядываясь. Как только дверь за ней закрылась, мы с подругой, с трудом оторвав взгляд от сложенных в стопку купюр, уставились друг на друга.
– Ну что?
– А что?
– Что делать-то будем?
– Ни фига себе… А я думала – ты знаешь!
– Я?!
Вот так всегда! Люська снова перекладывала весь груз ответственности на мои плечи. Хорошенькое дело – сперва не дать мне отказаться от выполнения странных обязательств, а потом, округлив свои знаменитые глаза, протянуть вот с этим выражением детской наивности: «А я думала, ты знаешь!»
– Ничего я не знаю! И даже примерно не представляю, как за это взяться. Знаешь, что? Надо догнать эту женщину, извиниться и сказать, что мы не сможем…
– Ага, и вернуть деньги?
– Ну разумеется.
– Верка, не надо! Во-первых, ты ее уже не догонишь. Во-вторых, если ты вернешь деньги, нам завтра нечем будет заплатить за аренду помещения, и все полетит в тартарары – ты только подумай, столько трудов псу под хвост!
– Ну а в-третьих?
– Ну а в-третьих, она – наша первая клиентка. Считай, что пробный шар и эта, как ее… проверка на вшивость.
Последние слова она проговорила с прочувствованной убедительностью. А потом добавила, умильно сложив на груди узкие ладошки:
– А в-четвертых, Верка, я вот просто не верю, что ты была не в силах ничего придумать. С твоей-то головой и твоими-то мозгами… Да просто удивительно, как мы до сих пор еще не миллионерши!
Она еще шире распахнула глаза, вплеснула руками и откинулась на стуле, как бы в немом удивлении от того, что мы действительно еще не миллионерши.
Комплимент был грубый, но Люська знала мои слабые стороны: когда у тебя нет мужа, друзей и даже карьеры, а есть только тридцать восемь бестолково прожитых лет, близорукость и двадцать кило лишнего весу – то вера близких хотя бы в твои мозги служит хоть и паршивеньким, но все же утешением.
Как говорится – ну и ладно, что вышла в тираж, зато независимая и не дура.
* * *
Суть дела, заказанного нам клиенткой, можно изложить в нескольких абзацах.
Ее дочь, тщательно взлелеенная в оранжерейных условиях, которые так легко создать, когда папа – банкир, а мама – домашняя хозяйка, сумела дожить до двадцати пяти лет с сердцем, ни разу не тронутым любовью. Все претенденты на ее руку казались родителям либо недостаточно богатыми, либо слишком непредставительными, а сама Ирочка – молчаливое создание в дорогих супермодных одеяниях, которые так не шли к ее простому русскому лицу, овечьим глазам навыкате и полноватой фигуре, – казалось, вообще не дарила кого бы то ни было особой благосклонностью.
Она была спокойна и даже как-то ленива в своем благополучии, чему способствовала и природная недалекость. А выражаясь более четко – девушка была откровенно глупа. К великой досаде матери и тихой радости отца-банкира, несколько подуставшего от чрезмерной активности жены, которая всегда гордилась своим аналитическим складом ума.
– Ирочка, что ты все дома сидишь? Пошла бы погулять. Скажи папе, пусть даст тебе машину, поезди по магазинам, порадуй себя обновками.
– Да не хочется, мама.
– Хочешь, билет возьму на какую-нибудь премьеру в Доме кино? Вместе сходим.
– Да нет, спасибо. Я лучше «Дом-2» посмотрю.
– Мам, оставь ты ее. Это же теха-матеха! Так и сгниет между своих подушек, несчастная, – говорил Марии Антоновне сын Юрий.
Он был всего на три года младше сестры, но смотрел на нее со снисходительностью хорошо познавшего жизнь юноши. Друзьям, компаниям и девушкам Юры не было счета – этот молодой человек умел прожигать жизнь.
Даже шторы в их доме поднимались редко – Ирочка не любила солнечного света. Тишину большой квартиры нарушало только мерное бормотание телевизора и ленивое позевывание самой Ирочки, которая часами слонялась из комнаты в комнату, не сняв даже пижамы.
Но эта вялая жизнь в богатом доме длилась лишь до поры до времени – пока пару месяцев назад на Ирочкином горизонте не появился этот Владик. Импозантный, молодой, безумно красивый и так же безумно расточительный на все – на визиты, на подарки, на улыбки, комплименты, стихи и даже серенады, которые он пел на потеху всему двору, забравшись в ремонтную люльку, подвешенную к фасаду дома.
И очень, очень молодой – ему было всего двадцать. Но как уверенно он держался!
– Ирина! Ты свет очей моих, бриллиант моего сердца, дыхание моей души! – с чувством кричал он, с трудом удерживая равновесие в качающейся люльке. – Я готов доставать для тебя по одной звезде с неба каждый день! Да что там – я готов таскать их ведрами с самого небосклона и осыпать тебя золотым дождем… Я не могу без тебя жить!
1 2 3 4