Может, позовешь девчонок с работы.
Милена глубоко задумалась.
– Знаешь, почему бы и нет. Идти в кабак с братом – это пошло. Позову пару девчонок с мужьями, вот только… Денис почти всех моих друзей знает. Рано или поздно он на меня выйдет. Так пусть лучше позже, чем раньше.
– Или вообще никогда… Долго ты собираешься от него прятаться?
– Не знаю, но видеть его я не хочу.
Милена не мигая, уставилась на брата.
– Не смотри на меня так, – потребовал он.
– Как?
– Ты знаешь как. Не притворяйся дурой, тебе не идет. И вот еще что… Ты опять к этой задрыпанке ездила?
– Ну, ездила…
– Прекрати это делать! – приказал Богдан.
– Почему? Я ведь просто от чистого сердца ей помогаю.
– Я сказал – прекрати. Она сама во всем виновата. И не надо мне говорить, что я ее бросил, и что мне это выйдет боком. Ты сама только что поступила именно так. Все, в прошлой истории поставлена точка. Зудина умерла для всех. Ты ее не вытолкнешь наверх. Она – алкоголичка, помогать ей бессмысленно!
Воцарилось неловкое молчание, затем Богдан встал.
– Ладно, – мягко произнес он. – Мне надо съездить кое-куда. Заеду за тобой в восемь. Форма одежды парадная.
– Куда пойдем? – осведомилась Милена.
– Увидишь…
В восемь вечера из подъезда вышли элегантно одетые Милена и Богдан. Две прыщавые девочки из давешней стайки на сломанных качелях проводили их завистливыми взглядами. Остались, видимо, самые стойкие. Одна из них, со слегка отросшим ежиком, казалась наиболее жалкой.
– Ты бы им автограф что ли дал, – усмехнулась Милена, глядя на слепое обожание на лицах девочек.
– Рука бойцов писать устала, – усмехнулся Богдан.
* * *
Милиция наконец-то засуетилась. Слишком много трупов появлялось в окрестностях в последнее время. Все жертвы были гомосексуалистами и, как правило, посещали одни и те же гей-бары. Облавы учащались. Многие геи уже знали о маньяке, потрошившему свои жертвы с завидным постоянством. Кто-то пугался, кто-то надеялся на авось. Тем не менее известные места сборищ людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией не закрывались.
Он ждал…
Теперь ему было сложнее выбирать «своего» парня. Рядом с барами дежурили переодетые милиционеры, но он безошибочно выделял их из толпы. Зачастую на их лицах просматривалось плохо скрываемое презрение… Если, конечно, сами милиционеры не были геями…
Он жаждал…
Кровь в его жилах закипала…
Двери открылись…
Он увидел ЕГО…
Молодой парень, вышедший из бара был вызывающе красив. Небрежная размашистая походка выдавала в нем манекенщика. Каждое его движение было грациозным и завораживающим. Парень был похож на какого-то известного голливудского актера, но на кого, он не мог вспомнить, хотя имя просто вертелось в голове. Лихо откинув светлую челку, парень пошел по улице в сторону сквера.
Он почувствовал, как напрягается его член. На ходу вынимая из кармана нож, он двинулся следом. В паху бухало и пульсировало. У него была причина торопиться. Он узнал его. Это был привет из прошлой жизни.
Он приближался…
Парень не подозревал об идущем по следу звере. Уверенная походка не была нервной или подрагивающей от спиртного.
Он был уже рядом…
Неожиданно парень свернул на стоянку и сел за руль красного «Ауди». Этого он не ожидал. Спокойно развернувшись, парень выехал со стоянки и укатил в голубую даль. Это произошло слишком быстро, настолько, что он даже не успел отреагировать. Это был первый случай, когда жертва вырывалась из сети паука, не подозревая, что из нее едва не выпили жизнь.
Он оглянулся на проходящих неподалеку парней и спрятал нож. Теперь ему был нужен именно этот парень, который вывернулся из его рук. Он найдет его и очистит от скверны, поселившейся в его сердце… Найдет любой ценой, а пока…
Он повернулся и пошел обратно к бару.
Так уехавший на «Ауди» Богдан Тихомиров впервые прошел по краю пропасти, и не заметил этого…
* * *
Девушка не показывалась на остановке уже несколько дней. Игорь заметно томился и дважды опаздывал на важные встречи, поджидая рыжеволосую богиню. Однако, она не появлялась, а настроение от этого лучше не становилось. Игорь становился все агрессивнее, вымещая свое раздражение на окружающих людях. И только когда секретарь неожиданно положила на стол заявление об уходе, Игорь осадил назад. Извинившись перед девушкой, он выпроводил ее за дверь, подумав, что надо бы купить девчонке коробку конфет.
Настроение было ни к черту. Игорь чертыхнулся и налил себе коньяку. После трех глотков, мир перестал казаться ему таким скверным. Душа требовала компании. Или бабу. Или того и другого.
Дверь отворилась, как по заказу. Впрочем, отворилась, это мягко сказано. Она бабахнула о стену с пушечным грохотом. Игорь заметно встрепенулся, а затем его губы расползлись в дурацкой улыбке. Так вваливаться в комнату мог только один человек, его сосед по школьной скамье, а ныне преуспевающий бизнесмен Эдуард Соловьев. Если Игорь занимался мебелью, то Эдик держал ряд крупных ювелирных салонов. Может, именно поэтому бывшие одноклассники до сих пор дружили. Ведь в бизнесе их дорожки пересекались только на крупных презентациях да на фуршетах, где они выступали в качестве меценатов. Компания Эдика устраивала Игоря как нельзя более кстати. В его компании расцветал улыбкой самый угрюмый человек. Эдик напоминал чеширского кота своей вечной улыбкой и добродушным розовощеким лицом. Малознакомому человеку Эдик мог показаться эдаким лоховатым Ванькой, которого мог «кинуть» любой проходимец. Однако внешний вид не соответствовал действительности. «Ванька» мог перемножать в уме трехзначные числа и соображал быстрее мощного компьютера. За компанейским и коммуникабельным Эдуардом водился всего один серьезный грешок, который он не слишком скрывал от широкой общественности – Эдик был «голубым». В его квартире постоянно ошивались симпатичные мальчики позднего пионерского возраста. Иногда Эдик по пьяной лавочке приводил своих друзей по ориентации и устраивал с этими самыми друзьями веселенькую групповуху. Иногда на трех-четырех взрослых дядек приходился всего один паренек. Однажды мальчишка стал отбиваться и орать. Одурманенные водкой мужики изнасиловали его вчетвером. Эдику пришлось долго умасливать парнишку, задаривая его цепочками, браслетами и симпатичными зелененьким купюрами с лицами президентов США. К счастью для Эдика паренек пошел по кривой дорожке, а вскоре пал жертвой неизвестного маньяка, потрошившего городские гей-бары. Однако нестандартная сексуальная ориентация не мешала Игорю и Эдику общаться и дружить.
– О чем пригорюнился, детина? – весело спросил Эдик, отняв в Игоря и ловко запрокинув в широкий рот фужер коньяка.
– О жизни, Эдуард, о тяжелой жизни, – усмехнулся Игорь, пожимая другу руку. Эдик руку пожал и рухнул в кожаное кресло, которое негодующе всхлипнуло. Весу в Эдуарде было много. Коньячный фужер без содержимого смотрелся сиротливо. Игорю стало жалко содержимого.
– Как дела? – поинтересовался он, выгребая из вазочки пригоршню соленых орешков. – Бизнес прет?
– Прет, – вяло ответил Игорь.
– Чего тогда такой кислый? Или влюбился?
Игорь вздохнул. Иногда Эдик был до омерзения догадлив. Эдуард приподнял брови, а затем громко и заразительно рассмеялся.
– Не может быть? Я ее знаю?
Игорь вздохнул еще отчаяннее.
– Ее не знаю даже я. На работу ездил и видел ее каждый день. Красивая, бестия. Ноги от ушей, а походка кошачья.
– Блондинка?
– Рыжая.
– А Ирка в курсе?
Ириной звали жену Игоря. О своей личной жизни они не разговаривали очень давно. Игорь невольно задумался. Что было бы, если вдруг, по какой нибудь причине они решат развестись?
– Я ей не докладываю, – ответил он после паузы.
– А чего с этой рыжей не познакомишься? – спросил Эдик, забрасывая в рот новую порцию орехов.
– Пропала, – ответил Игорь с душераздирающим вздохом. – Раньше в одно и то же время на остановке ее видел, а сейчас нет ее. Или в отпуск ушла, или работу сменила.
– Почему ты думаешь, что она работает?
– А какой нормальный человек встанет с утра просто так и оденется в деловой костюм? По выходным ее на остановке не бывает. Пропала она, а у меня депрессия начинается. Пока ее видел каждый день, настроение было лучше, работалось легче как-то. А теперь тоска…
– «Я помню чудное мгновение, передо мной явилась ты…» – насмешливо процитировал Эдик.
– Не смешно, – обиделся Игорь. – Я от тоски умираю, а он ржет…
– Тоска? Не знаю такого слова!
Эдик подбросил орешек в воздух и попытался поймать его ртом. Попытка полностью провалилась. Орех пролетел мимо и попал ему в глаз. Игорь наблюдал за этим с искренним удовольствием. Эдик чертыхнулся и встал, отряхивая белый пиджак. Белое ему явно не шло, он казался еще более полным и округлым.
– Я, кстати, полчаса назад ржал, как конь, – произнес он. – на вокзал меня занесло. Провожал важного клиента. Стоим, ла-ла-ла, бла-бла-бла, и тут старушка чапает, пирожки продает.
– И чего тут смешного? – вяло поинтересовался Игорь.
– Погоди, сейчас ржать будешь. Нормальные такие пирожки, с мясом, люди берут… Знаешь, в чем прикол? Она их носит в переноске для кошек. Умора, я чуть со смеху не двинулся!
Игорь вяло пожал плечами и хило улыбнулся. Эдик скривился:
– Ладно. Есть верное средство от тоски, Называется оно «Пойти и нажраться». Есть неплохой кабак, где нормальные люди прогоняют тоску именно этим способом.
Игорь приготовился отнекиваться, а затем передумал. Что его ждало вечером? Поздний ужин дома с женой? Телевизор? Та еще перспектива… Велев секретарю убрать в кабинете, Игорь и Эдуард вышли из офиса, сели в темно-вишневый джип «Тойота» и отправились прожигать жизнь.
Секретарь же, составив фужеры на поднос, подумала, что будь ее начальник более разборчивым в выборе друзей, не якшался бы с таким сомнительным типом, как Эдик Соловьев. Фужеры дрожали в руках, когда она несла их в уборную. Ну зачем этот Эдик вмешивается? Да еще какая-то рыжая появилась на горизонте, когда у них уже все было почти что на мази. Однажды он приголубил ее в кабинете, а еще раз – прямо в своей машине. Жена маячила где-то на периферии горизонта и не отвлекала от бренности бытия. А вот рыжая могла стать чем-то более угрожающим. Влюбленный начальник – это перебор, особенно когда он влюблен не в тебя.
* * *
Вечер набирал обороты. За столиком сидело уже восемь человек, хотя Милена и Богдан решили пригласить всего одну пару давних, еще с института, друзей. Однако ресторан в этот день был местом, которое охотно посещали все знакомые, хотя был обычный будний день, и ни какими праздниками даже не пахло. За столик то и дело подсаживались парочки. Это были то друзья Богдана, то Милены, иногда какие-то общие знакомые. Милена поначалу злилась, а потом, смирившись с неизбежностью, расслабилась и даже начала получать удовольствие. С Богданом было проще. Он вращался в подобных кругах и посещал различные заведения чаще сестры, поэтому расслабился гораздо раньше. Особенно этому способствовал тот факт, что хозяева ресторана решили устроить вечер караоке.
На сцену поднимались совершенно разные люди и, пыжась, пытались что-нибудь исполнить. Почти каждый раз получалась жуткая ерунда, только дважды вокалисты были на высоте. В первый раз девочка лет четырнадцати, которой в это время вообще уже полагалось спать, отбарабанила «Юбочку из плюша» и даже отплясала под последние аккорды. Во второй раз толстуха в сильно обтягивающем платье залихватски исполнила песню про колдунью из репертуара Надежды Кадышевой, лихо посвистывая, а потом она же «на бис» спела серьезный романс, без глупых ужимок и прыжков.
– А тетка-то неплохо поет, – произнес Богдан, хлопая в ладоши вслед сходящей со сцены женщине.
Милена согласно кивнула.
– Особенно, когда не кривляется. Если бы она к тому же надела на себя что-нибудь более просторное – цены бы ей не было.
– Может, вы тоже чего-нибудь слабаете? – предложил один из сидящих за столиком парней. – В институте вы неплохо пели.
Милена хмуро взглянула на него. Это лицо она помнила плохо. В голову лезли какие-то отрывочные воспоминания, почему-то связанные с пьянкой в общежитии. Однако вспомнить имя этого парня она так и не смогла.
– Ну, уж нет, – рассмеялся Богдан. – Мы лучше станцуем. Да, Милена? – Она согласно кивнула и поднялась со стула, эффектно демонстрируя фигуру. Парень, предложивший им спеть, восхищенно проводил их взглядом. Богдан удалился в сторону музыкантов, и что-то прошептал на ухо пианисту. Тот кивнул головой и привычным небрежным жестом сунул в карман полученные деньги.
Кто этот тип? – спросила Милена, когда Богдан подошел к ней. Богдан открыл рот, но ответить не успел. Пианист подошел к микрофону и громко произнес:
– А сейчас в честь самой прекрасной девушки в этом зале звучит танго!
Богдан элегантно склонился в поклоне. Милена ответила ему царственным кивком. Музыканты заиграли знакомую еще с прошлого столетия мелодию, которая своим ритмом заставляла забывать о суете жизни, и пробуждала воспоминания, что в мире есть еще сильные мужчины и слабые женщины. Публика в ресторане с восхищением следила за двумя фигурками, которые слились воедино в завораживающем ритме танго. Осветитель, заместив перемену, направил луч прожектора на танцующую в центре зала пару. Яркий свет окружил Богдана и Милену ослепительным ореолом, сыграв на контрасте ярко-красного платья и рыжих волос девушки и белого костюма и золотистых волос Богдана. В свете юпитера два этих человека казались почти призрачными явлениями из далекого прошлого…
Музыка смолкла. В зале раздались бурные аплодисменты. Милена и Богдан только сейчас заметили, что на танцевальной площадке они были вдвоем и теперь находятся в центре общего внимания. Обессилевшая Милена повисла на шее брата, тяжело дыша.
– Бог мой, – прошелестела она одними губами, – я не танцевала тысячу лет!
– Я тоже, – улыбнулся Богдан, вытирая ладонью выступивший пот со лба. Компания за столом встретила Тихомировых восторженными возгласами.
– Я видел, как вы танцуете еще на выпускном вечере в институте, – восхищенно произнес парень, предлагавший им спеть. – Я уже забыл, что вы так умеете!
Милена не ответила, залпом осушив свой бокал с вином. В голове вновь засвербела мысль, что было бы неплохо вспомнить имя этого парня. Однако это оказалось почти невозможным. Имя всплыло само собой. Ну конечно, Никитос. Никита Шмелев. Мальчик из института, тайно влюбившийся в нее, но так и не осмелившийся признаться. Потом он тоже ушел в газету и писал неплохие статьи. Милена попыталась вспомнить хоть одну, но не смогла. Вяло отвечая на шутки друзей дежурными репликами, она не заметила, как позади нее появился мужчина и тихо, но настойчиво произнес:
– Вы позволите пригласить вас!
* * *
Несмотря на все усилия, развеяться не получалось. Эдик, правда, веселился вовсю. Во-первых, он лихо выжрал почти пол-литра водки, почти не закусывая. Во-вторых, он начал со значением перемигиваться с молодым чернявым парнем, педерастической наружности, который явно ожидал, пока его снимут. В-третьих, смачно рыгнув, и вытря жир с губ, Эдуард удалился в туалет, куда немедленно отправился чернявый красавчик в узеньких брючках. Отсутствовал Эдик около получаса, а потом вышел с невероятно довольным лицом, на ходу застегивая штаны. Игорь фыркнул, когда увидел, как чернявый паренек, вытирая рот ладонью, быстро шмыгнул за дверь. Несмотря на то, что Игорь давно привык к штучкам Эдуарда, подобное поведение было ему неприятно.
– А то тебе и перепихнуться не с кем? – иронично спросил Игорь. Эдик налил себе водки и залпом осушил рюмку. Скривившись, он ткнул вилкой в салат и закусил, звонко похрустывая капустой.
– А чего тут такого? – пожал он плечами. – Мальчик хотел денег. Мне хотелось, чтобы у меня отсосали. Все довольны, все счастливы. Мир, дружба, жвачка…
Свет погас неожиданно. Кто-то что-то выкрикнул про самую красивую девушку. Юпитеры высветили на танцплощадке пару, которая кружилась в ритме томного танго. Игорь невольно привстал: перед ним была красавица с автобусной остановки.
Теперь в ней мало что напоминало строгую деловую женщину. Взбитая грива рыжих волос, ярко-красное платье и убийственный макияж превратил ее в женщину-вамп. Однако, в ней по-прежнему чувствовался высокий класс и стиль. Парень рядом с нею был дьявольски красив, что Игорю чрезвычайно не понравилось. В нем чувствовалась порода, да и вообще эта пара была вынута из одной среды. Девушка, словно бечева, извивалась в руках парня, удивительно точно чувствую мелодию.
1 2 3 4 5 6
Милена глубоко задумалась.
– Знаешь, почему бы и нет. Идти в кабак с братом – это пошло. Позову пару девчонок с мужьями, вот только… Денис почти всех моих друзей знает. Рано или поздно он на меня выйдет. Так пусть лучше позже, чем раньше.
– Или вообще никогда… Долго ты собираешься от него прятаться?
– Не знаю, но видеть его я не хочу.
Милена не мигая, уставилась на брата.
– Не смотри на меня так, – потребовал он.
– Как?
– Ты знаешь как. Не притворяйся дурой, тебе не идет. И вот еще что… Ты опять к этой задрыпанке ездила?
– Ну, ездила…
– Прекрати это делать! – приказал Богдан.
– Почему? Я ведь просто от чистого сердца ей помогаю.
– Я сказал – прекрати. Она сама во всем виновата. И не надо мне говорить, что я ее бросил, и что мне это выйдет боком. Ты сама только что поступила именно так. Все, в прошлой истории поставлена точка. Зудина умерла для всех. Ты ее не вытолкнешь наверх. Она – алкоголичка, помогать ей бессмысленно!
Воцарилось неловкое молчание, затем Богдан встал.
– Ладно, – мягко произнес он. – Мне надо съездить кое-куда. Заеду за тобой в восемь. Форма одежды парадная.
– Куда пойдем? – осведомилась Милена.
– Увидишь…
В восемь вечера из подъезда вышли элегантно одетые Милена и Богдан. Две прыщавые девочки из давешней стайки на сломанных качелях проводили их завистливыми взглядами. Остались, видимо, самые стойкие. Одна из них, со слегка отросшим ежиком, казалась наиболее жалкой.
– Ты бы им автограф что ли дал, – усмехнулась Милена, глядя на слепое обожание на лицах девочек.
– Рука бойцов писать устала, – усмехнулся Богдан.
* * *
Милиция наконец-то засуетилась. Слишком много трупов появлялось в окрестностях в последнее время. Все жертвы были гомосексуалистами и, как правило, посещали одни и те же гей-бары. Облавы учащались. Многие геи уже знали о маньяке, потрошившему свои жертвы с завидным постоянством. Кто-то пугался, кто-то надеялся на авось. Тем не менее известные места сборищ людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией не закрывались.
Он ждал…
Теперь ему было сложнее выбирать «своего» парня. Рядом с барами дежурили переодетые милиционеры, но он безошибочно выделял их из толпы. Зачастую на их лицах просматривалось плохо скрываемое презрение… Если, конечно, сами милиционеры не были геями…
Он жаждал…
Кровь в его жилах закипала…
Двери открылись…
Он увидел ЕГО…
Молодой парень, вышедший из бара был вызывающе красив. Небрежная размашистая походка выдавала в нем манекенщика. Каждое его движение было грациозным и завораживающим. Парень был похож на какого-то известного голливудского актера, но на кого, он не мог вспомнить, хотя имя просто вертелось в голове. Лихо откинув светлую челку, парень пошел по улице в сторону сквера.
Он почувствовал, как напрягается его член. На ходу вынимая из кармана нож, он двинулся следом. В паху бухало и пульсировало. У него была причина торопиться. Он узнал его. Это был привет из прошлой жизни.
Он приближался…
Парень не подозревал об идущем по следу звере. Уверенная походка не была нервной или подрагивающей от спиртного.
Он был уже рядом…
Неожиданно парень свернул на стоянку и сел за руль красного «Ауди». Этого он не ожидал. Спокойно развернувшись, парень выехал со стоянки и укатил в голубую даль. Это произошло слишком быстро, настолько, что он даже не успел отреагировать. Это был первый случай, когда жертва вырывалась из сети паука, не подозревая, что из нее едва не выпили жизнь.
Он оглянулся на проходящих неподалеку парней и спрятал нож. Теперь ему был нужен именно этот парень, который вывернулся из его рук. Он найдет его и очистит от скверны, поселившейся в его сердце… Найдет любой ценой, а пока…
Он повернулся и пошел обратно к бару.
Так уехавший на «Ауди» Богдан Тихомиров впервые прошел по краю пропасти, и не заметил этого…
* * *
Девушка не показывалась на остановке уже несколько дней. Игорь заметно томился и дважды опаздывал на важные встречи, поджидая рыжеволосую богиню. Однако, она не появлялась, а настроение от этого лучше не становилось. Игорь становился все агрессивнее, вымещая свое раздражение на окружающих людях. И только когда секретарь неожиданно положила на стол заявление об уходе, Игорь осадил назад. Извинившись перед девушкой, он выпроводил ее за дверь, подумав, что надо бы купить девчонке коробку конфет.
Настроение было ни к черту. Игорь чертыхнулся и налил себе коньяку. После трех глотков, мир перестал казаться ему таким скверным. Душа требовала компании. Или бабу. Или того и другого.
Дверь отворилась, как по заказу. Впрочем, отворилась, это мягко сказано. Она бабахнула о стену с пушечным грохотом. Игорь заметно встрепенулся, а затем его губы расползлись в дурацкой улыбке. Так вваливаться в комнату мог только один человек, его сосед по школьной скамье, а ныне преуспевающий бизнесмен Эдуард Соловьев. Если Игорь занимался мебелью, то Эдик держал ряд крупных ювелирных салонов. Может, именно поэтому бывшие одноклассники до сих пор дружили. Ведь в бизнесе их дорожки пересекались только на крупных презентациях да на фуршетах, где они выступали в качестве меценатов. Компания Эдика устраивала Игоря как нельзя более кстати. В его компании расцветал улыбкой самый угрюмый человек. Эдик напоминал чеширского кота своей вечной улыбкой и добродушным розовощеким лицом. Малознакомому человеку Эдик мог показаться эдаким лоховатым Ванькой, которого мог «кинуть» любой проходимец. Однако внешний вид не соответствовал действительности. «Ванька» мог перемножать в уме трехзначные числа и соображал быстрее мощного компьютера. За компанейским и коммуникабельным Эдуардом водился всего один серьезный грешок, который он не слишком скрывал от широкой общественности – Эдик был «голубым». В его квартире постоянно ошивались симпатичные мальчики позднего пионерского возраста. Иногда Эдик по пьяной лавочке приводил своих друзей по ориентации и устраивал с этими самыми друзьями веселенькую групповуху. Иногда на трех-четырех взрослых дядек приходился всего один паренек. Однажды мальчишка стал отбиваться и орать. Одурманенные водкой мужики изнасиловали его вчетвером. Эдику пришлось долго умасливать парнишку, задаривая его цепочками, браслетами и симпатичными зелененьким купюрами с лицами президентов США. К счастью для Эдика паренек пошел по кривой дорожке, а вскоре пал жертвой неизвестного маньяка, потрошившего городские гей-бары. Однако нестандартная сексуальная ориентация не мешала Игорю и Эдику общаться и дружить.
– О чем пригорюнился, детина? – весело спросил Эдик, отняв в Игоря и ловко запрокинув в широкий рот фужер коньяка.
– О жизни, Эдуард, о тяжелой жизни, – усмехнулся Игорь, пожимая другу руку. Эдик руку пожал и рухнул в кожаное кресло, которое негодующе всхлипнуло. Весу в Эдуарде было много. Коньячный фужер без содержимого смотрелся сиротливо. Игорю стало жалко содержимого.
– Как дела? – поинтересовался он, выгребая из вазочки пригоршню соленых орешков. – Бизнес прет?
– Прет, – вяло ответил Игорь.
– Чего тогда такой кислый? Или влюбился?
Игорь вздохнул. Иногда Эдик был до омерзения догадлив. Эдуард приподнял брови, а затем громко и заразительно рассмеялся.
– Не может быть? Я ее знаю?
Игорь вздохнул еще отчаяннее.
– Ее не знаю даже я. На работу ездил и видел ее каждый день. Красивая, бестия. Ноги от ушей, а походка кошачья.
– Блондинка?
– Рыжая.
– А Ирка в курсе?
Ириной звали жену Игоря. О своей личной жизни они не разговаривали очень давно. Игорь невольно задумался. Что было бы, если вдруг, по какой нибудь причине они решат развестись?
– Я ей не докладываю, – ответил он после паузы.
– А чего с этой рыжей не познакомишься? – спросил Эдик, забрасывая в рот новую порцию орехов.
– Пропала, – ответил Игорь с душераздирающим вздохом. – Раньше в одно и то же время на остановке ее видел, а сейчас нет ее. Или в отпуск ушла, или работу сменила.
– Почему ты думаешь, что она работает?
– А какой нормальный человек встанет с утра просто так и оденется в деловой костюм? По выходным ее на остановке не бывает. Пропала она, а у меня депрессия начинается. Пока ее видел каждый день, настроение было лучше, работалось легче как-то. А теперь тоска…
– «Я помню чудное мгновение, передо мной явилась ты…» – насмешливо процитировал Эдик.
– Не смешно, – обиделся Игорь. – Я от тоски умираю, а он ржет…
– Тоска? Не знаю такого слова!
Эдик подбросил орешек в воздух и попытался поймать его ртом. Попытка полностью провалилась. Орех пролетел мимо и попал ему в глаз. Игорь наблюдал за этим с искренним удовольствием. Эдик чертыхнулся и встал, отряхивая белый пиджак. Белое ему явно не шло, он казался еще более полным и округлым.
– Я, кстати, полчаса назад ржал, как конь, – произнес он. – на вокзал меня занесло. Провожал важного клиента. Стоим, ла-ла-ла, бла-бла-бла, и тут старушка чапает, пирожки продает.
– И чего тут смешного? – вяло поинтересовался Игорь.
– Погоди, сейчас ржать будешь. Нормальные такие пирожки, с мясом, люди берут… Знаешь, в чем прикол? Она их носит в переноске для кошек. Умора, я чуть со смеху не двинулся!
Игорь вяло пожал плечами и хило улыбнулся. Эдик скривился:
– Ладно. Есть верное средство от тоски, Называется оно «Пойти и нажраться». Есть неплохой кабак, где нормальные люди прогоняют тоску именно этим способом.
Игорь приготовился отнекиваться, а затем передумал. Что его ждало вечером? Поздний ужин дома с женой? Телевизор? Та еще перспектива… Велев секретарю убрать в кабинете, Игорь и Эдуард вышли из офиса, сели в темно-вишневый джип «Тойота» и отправились прожигать жизнь.
Секретарь же, составив фужеры на поднос, подумала, что будь ее начальник более разборчивым в выборе друзей, не якшался бы с таким сомнительным типом, как Эдик Соловьев. Фужеры дрожали в руках, когда она несла их в уборную. Ну зачем этот Эдик вмешивается? Да еще какая-то рыжая появилась на горизонте, когда у них уже все было почти что на мази. Однажды он приголубил ее в кабинете, а еще раз – прямо в своей машине. Жена маячила где-то на периферии горизонта и не отвлекала от бренности бытия. А вот рыжая могла стать чем-то более угрожающим. Влюбленный начальник – это перебор, особенно когда он влюблен не в тебя.
* * *
Вечер набирал обороты. За столиком сидело уже восемь человек, хотя Милена и Богдан решили пригласить всего одну пару давних, еще с института, друзей. Однако ресторан в этот день был местом, которое охотно посещали все знакомые, хотя был обычный будний день, и ни какими праздниками даже не пахло. За столик то и дело подсаживались парочки. Это были то друзья Богдана, то Милены, иногда какие-то общие знакомые. Милена поначалу злилась, а потом, смирившись с неизбежностью, расслабилась и даже начала получать удовольствие. С Богданом было проще. Он вращался в подобных кругах и посещал различные заведения чаще сестры, поэтому расслабился гораздо раньше. Особенно этому способствовал тот факт, что хозяева ресторана решили устроить вечер караоке.
На сцену поднимались совершенно разные люди и, пыжась, пытались что-нибудь исполнить. Почти каждый раз получалась жуткая ерунда, только дважды вокалисты были на высоте. В первый раз девочка лет четырнадцати, которой в это время вообще уже полагалось спать, отбарабанила «Юбочку из плюша» и даже отплясала под последние аккорды. Во второй раз толстуха в сильно обтягивающем платье залихватски исполнила песню про колдунью из репертуара Надежды Кадышевой, лихо посвистывая, а потом она же «на бис» спела серьезный романс, без глупых ужимок и прыжков.
– А тетка-то неплохо поет, – произнес Богдан, хлопая в ладоши вслед сходящей со сцены женщине.
Милена согласно кивнула.
– Особенно, когда не кривляется. Если бы она к тому же надела на себя что-нибудь более просторное – цены бы ей не было.
– Может, вы тоже чего-нибудь слабаете? – предложил один из сидящих за столиком парней. – В институте вы неплохо пели.
Милена хмуро взглянула на него. Это лицо она помнила плохо. В голову лезли какие-то отрывочные воспоминания, почему-то связанные с пьянкой в общежитии. Однако вспомнить имя этого парня она так и не смогла.
– Ну, уж нет, – рассмеялся Богдан. – Мы лучше станцуем. Да, Милена? – Она согласно кивнула и поднялась со стула, эффектно демонстрируя фигуру. Парень, предложивший им спеть, восхищенно проводил их взглядом. Богдан удалился в сторону музыкантов, и что-то прошептал на ухо пианисту. Тот кивнул головой и привычным небрежным жестом сунул в карман полученные деньги.
Кто этот тип? – спросила Милена, когда Богдан подошел к ней. Богдан открыл рот, но ответить не успел. Пианист подошел к микрофону и громко произнес:
– А сейчас в честь самой прекрасной девушки в этом зале звучит танго!
Богдан элегантно склонился в поклоне. Милена ответила ему царственным кивком. Музыканты заиграли знакомую еще с прошлого столетия мелодию, которая своим ритмом заставляла забывать о суете жизни, и пробуждала воспоминания, что в мире есть еще сильные мужчины и слабые женщины. Публика в ресторане с восхищением следила за двумя фигурками, которые слились воедино в завораживающем ритме танго. Осветитель, заместив перемену, направил луч прожектора на танцующую в центре зала пару. Яркий свет окружил Богдана и Милену ослепительным ореолом, сыграв на контрасте ярко-красного платья и рыжих волос девушки и белого костюма и золотистых волос Богдана. В свете юпитера два этих человека казались почти призрачными явлениями из далекого прошлого…
Музыка смолкла. В зале раздались бурные аплодисменты. Милена и Богдан только сейчас заметили, что на танцевальной площадке они были вдвоем и теперь находятся в центре общего внимания. Обессилевшая Милена повисла на шее брата, тяжело дыша.
– Бог мой, – прошелестела она одними губами, – я не танцевала тысячу лет!
– Я тоже, – улыбнулся Богдан, вытирая ладонью выступивший пот со лба. Компания за столом встретила Тихомировых восторженными возгласами.
– Я видел, как вы танцуете еще на выпускном вечере в институте, – восхищенно произнес парень, предлагавший им спеть. – Я уже забыл, что вы так умеете!
Милена не ответила, залпом осушив свой бокал с вином. В голове вновь засвербела мысль, что было бы неплохо вспомнить имя этого парня. Однако это оказалось почти невозможным. Имя всплыло само собой. Ну конечно, Никитос. Никита Шмелев. Мальчик из института, тайно влюбившийся в нее, но так и не осмелившийся признаться. Потом он тоже ушел в газету и писал неплохие статьи. Милена попыталась вспомнить хоть одну, но не смогла. Вяло отвечая на шутки друзей дежурными репликами, она не заметила, как позади нее появился мужчина и тихо, но настойчиво произнес:
– Вы позволите пригласить вас!
* * *
Несмотря на все усилия, развеяться не получалось. Эдик, правда, веселился вовсю. Во-первых, он лихо выжрал почти пол-литра водки, почти не закусывая. Во-вторых, он начал со значением перемигиваться с молодым чернявым парнем, педерастической наружности, который явно ожидал, пока его снимут. В-третьих, смачно рыгнув, и вытря жир с губ, Эдуард удалился в туалет, куда немедленно отправился чернявый красавчик в узеньких брючках. Отсутствовал Эдик около получаса, а потом вышел с невероятно довольным лицом, на ходу застегивая штаны. Игорь фыркнул, когда увидел, как чернявый паренек, вытирая рот ладонью, быстро шмыгнул за дверь. Несмотря на то, что Игорь давно привык к штучкам Эдуарда, подобное поведение было ему неприятно.
– А то тебе и перепихнуться не с кем? – иронично спросил Игорь. Эдик налил себе водки и залпом осушил рюмку. Скривившись, он ткнул вилкой в салат и закусил, звонко похрустывая капустой.
– А чего тут такого? – пожал он плечами. – Мальчик хотел денег. Мне хотелось, чтобы у меня отсосали. Все довольны, все счастливы. Мир, дружба, жвачка…
Свет погас неожиданно. Кто-то что-то выкрикнул про самую красивую девушку. Юпитеры высветили на танцплощадке пару, которая кружилась в ритме томного танго. Игорь невольно привстал: перед ним была красавица с автобусной остановки.
Теперь в ней мало что напоминало строгую деловую женщину. Взбитая грива рыжих волос, ярко-красное платье и убийственный макияж превратил ее в женщину-вамп. Однако, в ней по-прежнему чувствовался высокий класс и стиль. Парень рядом с нею был дьявольски красив, что Игорю чрезвычайно не понравилось. В нем чувствовалась порода, да и вообще эта пара была вынута из одной среды. Девушка, словно бечева, извивалась в руках парня, удивительно точно чувствую мелодию.
1 2 3 4 5 6