А вот он, Жак Мабен, полицейский с тридцатилетним стажем, позволил, чтобы его благодетеля в дерьмо посадили.
И вдруг босс вскочил, подбежал к нему, схватил за плечи. И заорал.
— Я! Не буду! Покорной игрушкой! В руках убийц и бандитов!! Слышите?!
Осекся, выпустил Мабена, сел рядом с ним. Спросил спокойно, хотя и с хрипотой в голосе:
— Жак, вы разобрались, кто у них главный бандит? Дан Эрикссон?
— Я пытался разобраться, сэр. Бремени было мало. Агентурной информации почти нет — надеюсь, вы понимаете, сэр. Смахивает на то, что Бабаджанян.
— «Эксон»…
— Да, сэр.
— Перестаньте через каждое слово говорить «сэр», — сказал Си-Джи зловеще-монотонным голосом. — Досье на него успели получить?
— На подходе, сэ…
— Что значит — на подходе?
— После полудня будет у меня на экране. Босс опять вскочил и побежал вокруг стола к своему креслу, говоря на ходу:
— А, это все не важно. Одна компания, бандиты… Эти, в Детройте, не заговорили?
— Нет. Пока ничего нового, но они же наверняка собачки.
— Что это значит? — Си-Джи уже сидел за столом и что-то писал. — «Собачки»?
— Кто-то их нанял через кого-то и еще через кого-то. Это распутать — нужны недели. Если удастся распутать.
— Ладно. — Си-Джи через стол подал Мабену лист бумаги.
Там были написаны следующие удивительные слова:
"Открываю вам неогранич. счет в «Сити», полная свобода расходования. Взорвать нефтяную вышку любой компании из шести. Безотлагательно, но без ненужной спешки. Одну и без жертв. Это возможно?»
Мабен теперь смотрел на босса во все глаза. «Эдак и на электрический стул можно угодить, — думал он. — И это — наш законопослушный хозяин, сынок Кеннета Гилберта…»
— Вы, по-моему, курите, Жак? — спросил хозяин. — Дайте мне сигарету, пожалуйста.
Но, спросив так, он жестом отклонил сигарету, зато взял зажигалку и подпалил свой листок над папкой с бумагами. Вроде бы обжег пальцы — подул на них, сморщился. Понимая, что далее молчать нельзя, Мабен проговорил:
— Я обдумаю это, сэр. Обещаю внимательно обдумать,
— Хорошо. Можете идти и думать, — сказал Клем.
Глядя вслед начальнику охраны, он вспомнил, как впервые выходил из этого кабинета Эйвон — со слоновьей грацией.
Затем вызвал мисс Каррингтон и попросил устроить ему свидание с господином Бабаджаняном, главой американского отделения компании «Эксон».
Тем же утром между агентами ФБР Фредом Карпентером и Джо Родригесом состоялся любопытный разговор. Кар-пентер — до блеска выбритый, в свежем костюме, не том, в котором был вчера, крепко пахнущий одеколоном — говорил;
— Полагаю, все достаточно ясно. Это цепочка. Некто нанял субъекта Икс, чтобы тот пригнал трейлер в Детройт. По-видимому, этот же человек нанял субъекта Игрек, чтобы тот убил субъекта Икс. Затем, по-видимому, был убит сам Игрек, а за ним и его убийца, субъект Зет.
— Скорей всего, так, — отвечал Родригес.
— Все трое убиты одинаково, выстрелом в затылок из пистолета системы «вальтер».
— Точнее, двое, — вставил Родрнгес. — Пуля второго убийцы не найдена.
Он полез в карман и достал тонкую черную сигару. Понюхал ее, положил на стол,
— Я помню, дружок, — не без яда сказал Карпентер. — У меня память в порядке. Эксперты полагают, что, судя по ране, это мог быть «вальтер». Затем в Метро-Уэйн арестовывают еще двоих с «Вальтерами», ведущих наблюдение за людьми из «Дженерал карз».
— Этого не докажешь, — сонно заметил Родригес. — Они утверждают, что просто тренировались. Проверяли новую технику.
— Ты этому веришь?
— Неважно. Но из их «Вальтеров» этих иксов не убивали.
— Все равно. Они из одной компании. Посидят еще — расколются.
— Не думаю, — сказал агент Родригес. — Как ты считаешь, что будет, если я закурю? Проклятая страна, скоро мне запретят курить в собственной гостиной.
— А что ты думаешь?
— Удивляюсь, как и ты. — Родригес вытянул ноги на середину комнаты; брюки у него были жеваные. — Удивляюсь. Это слишком похоже на спектакль. А? Зачем всех троих убили одинаково? Почему трупы бросали у шоссе, не пытаясь замаскировать? Чтобы поскорей нашли?
— Чтобы показать: мы вас не боимся.
— Во! Ловите, мол, все равно не поймаете. И ни один из убитых не проходил по полицейским досье.
— Есть одна зацепка. Грэг ей занимается.
— Адвокаты Грум и Кейни… — сказал Родригес. — На которых показывал этот испытатель, Уоррен… Пустой номер, такой фирмы нет в не было. Надо бы потрясти господ из «Дженерал карз»: что у них было такое в этом цехе. А?
— Фирмы нет, — с упрямством сказал Карпентер. — Есть бандиты. Грум и Кейни. Предполагаю, они работают — или работали — на «Мобил».
Родригес подобрал ноги и наклонился вперед,
— Грэг что-то установил? Это не вымышленные имена?
— Он пока работает.
— М-да… — Родригес вздохнул. — Парень, ты неверно понял их задачу. Не показать, что они нас не боятся, а намекнуть, что бояться надо их.
— Ну, это само собой разумеется,
— Однако ты не понял намека, парень… Тогда агент Фред Карпентер встал и спросил:
— Агент Родригес, а на что намекаете вы?
— Да так, ни на что… Успокойся. Просто не хочется, чтобы в затылок всадили пулю. Из «вальтера», например… Ну-ка, кто там у нас в приемной7 ..
Разговор шел в той же комнате заводоуправления, где Родригес учредил свой штаб. Он не додумал, что ночью там по приказу Мабена успели поставить микрофоны и человек из заводской полиции накручивает все разговоры на пленку. Жак Мабен, лучше многих других знающий нравы ФБР, прослушал запись этой беседы три раза, В отличие от щеголя Карпентера, он понял ее смысл до конца: одного уже купили и сейчас пытаются купить второго.
Он пробежал по диагонали своего кабинета. Снова сел, положив сжатые кулаки на стол. Посмотрел на семейную фотографию в вычурной серебряной рамке; жена, дети, собака. И наконец решился. Позвонил по интеркому президенту фирмы и доложил: «Да, сэр, я приступаю».
Шеф ответил: «Большое спасибо, Жак». Мабен злобно ощерился, покивал самому себе: обычные дела, все как обычно — суй, мол, голову в петлю, а я буду чистенький, как Христос, идущий по водам…
Так что надо делать?.. Первое: дать знать Шерри, директору ФБР, что крыша его домика в Детройте протекла. Да, так, — самому директору, поскольку дело под его личным контролем. Второе: попросить детройтскую службу взять под охрану Майка Уоррена как важнейшего свидетеля по делу о взрыве. Родригес взвоет, будет вопить, что его уже охраняет ФБР, — пусть воет, Я не дам его убить. Рыхлое все, будто лезешь по куче песка, и он сыплется под руками и ногами. Неизвестно, кто уже куплен, а кто — пока нет. Они могли уже купить и директора ФБР. И нашего начальника охраны в Детройте — тоже, кстати, гусь лапчатый.
Он перешел в комнату спецсвязи и сам отослал сообщения для Шерри и гуся лапчатого. Спустился в комнату отдыха охраны, вызвал за дверь Ла Саля, самого надежного из «нянек», если не считать тех, что работали с семьей Гилбертов. Тот радостно выскочил — активный парень, надоело протирать диваны в комнате отдыха… Но Жак Мабен посмотрел на его физиономию, пышущую здоровьем, подумал и сказал: извини, ложная тревога. Проверил связь со своим секретарем и поехал один.
Поехал, затерялся в бесчисленных улицах Большого Нью-Йорка, как иголка в фермерском амбаре с сеном. Вроде бы его видели в части Квинса, называемой Ямайка, а вроде и не видели. Мелькнул и пропал. Но где-то там, в баре, он скорее всего и встретился с человеком, еще более неприметным, чем он сам, почти безликим, и что-то ему объяснил. Оба пили скоч с водой и со льдом — льда много, а виски очень мало. Безликий человек все выслушал, глядя в точку, и тоже что-то объяснил Мабену, не поворачивая к нему головы, шевеля одними губами. Мабен дослушал эту тихую речь до конца и кивнул — договорились; тогда на лице его собеседника промелькнула тень удивления: видимо, он ждал, что проситель будет торговаться. В свою очередь кивнул, вышел.
Вице-директор «Дженерал карз» покинул бар через несколько минут и поехал еще в одно место — теперь уже не петляя по улицам и не проверяя, кто едет следом.
На этот раз известно точно, куда он приехал: в детективное агентство, к его владельцу Джо Бернаносу — бывшему агенту ФБР, то есть бывшему своему сослуживцу. По забавному стечению обстоятельств, Джо был прямой противоположностью человека из бара: яркий, губастый, с приметной черно-седой шевелюрой и выразительной мимикой. И одет он был броско, в сиреневый костюм в бордовую клетку. Увидев Мабена, Бернанос улыбнулся так, что шевельнулись уши.
— Старина Жако! Ах! Какая важная птица залетела в нашу клетку!
— Ты не меняешься, — сказал Мабен, усаживаясь. — Зубоскал.
— Джессика! Кофе! — рявкнул Бернанос. — Или чего покрепче, Жако?
Мабен покачал пальцем.
— Ну? Как Мари, как детки? Еще не пошли в колледж, старина? — спрашивал Джо, без нужды перекладывая бумаги на безупречно аккуратном столе.
Такая манера у него была всегда — руки не находили покоя, когда он разговаривал.
— Мы пока не думаем о колледжах, — степенно отвечал Жак Мабен. — Старшего вот пристроили в хорошую школу на Коламбия-авеню.
— А, да-да! Он же какой-то особо одаренный, э? Помню, помню… А Мари?..
Так они и говорили, попивая кофе — не растворимый какой-нибудь, настоящий капуччино. Так требовал обычай: сначала дружба, ее теплые волны и теплые слова, и лишь потом дело. Наконец Мабен поставил чашку и спросил:
— Звукоизоляция у тебя хорошая? Это значило: а не включен ли у тебя, часом, магнитофон?
— Слушаю тебя, старина, — ответил Бернанос.
Тогда Мабен, бесстрастно глядя на движущиеся руки Джо, стал рассказывать. Сначала об изобретении Эйвона — все, что знал. В какой-то момент Джо сцепил руки, некоторое время просидел неподвижно, потом осведомился:
— И все это достоверно, Жак?
— Как то, что мы с тобой разговариваем. Бернанос свистнул, всплеснул руками и громким шепотом спросил:
— И поэтому был взрыв в Детройте?
— Оно самое. — Мабен несколько раз кивнул. — Ты берешься за дела в Детройте?
— Там полным полно лбов из нашей бывшей конторы, судя по газетам…
— Оно самое, — повторил Мабен. — За них и надо взяться.
Бернанос устроил на щеках обаятельные ямочки.
— Кто-нибудь из старых знакомых, э?
— Нет, молодежь. Старики пока сидят в Вашингтоне.
— Ладно. Рассказывай дальше.
…Они договорились. Мабен и не сомневался, что Джо возьмется за это дело. И был почти убежден, что та сторона не сумеет его перекупить — прежде всего потому, что Бернанос сильно не любил свою бывшую контору и ненавидел ее шефа господина Шерри. Ненавидел лично, потому что именно Шерри и выпер его, придравшись к службе, выпер из-за того, что Бернанос был ему непонятен.
Это слово выделено, поскольку здесь оно выражает не то, что в обычной речи. Смысл его можно разъяснить с помощью обратного значения: «понятен начальству» — то есть именно таков, каким начальство представляет себе хорошего подчиненного; ведет себя так, как начальство от него ожидает; прозрачен для начальственного взора. А Бернанос — он всегда улыбался, даже когда сам директор ФБР изволил на него гневаться, он слишком ярко одевался; если костюм неприметный, то хоть галстук броский. И ему показали на дверь; правда, с пенсией, но это не утишило его ярости. «Харкнули в глаза!» — орал он при первом разговоре с Мабеном после отставки. Это было четыре года назад.
Итак, они договорились. Бернанос посадит под колпак следователей по делу о взрыве, пустит на это пять человек — по счастью, сейчас у него было только два клиента, да и те с простыми делами.
"Не перекупят его, нет» — говорил себе Мабен, глядя в глаза Бернаноса, пылающие боевым восторгом. Если есть шанс, хотя бы крошечный, схватить за руку душку Шерри, он не отступится. Да и дружба тоже чего-то стоит. «И немалого иногда», — подумал Мабен, вспомнив кое-какие прошлые дела Словно услышав его мысли, Джо гаркнул.
— Не дрефь, Жако! Помнишь, как мы тогда в Портленде, э? Помнишь? Покойничками себя уж числили, а ты меня вытащил, жучок ты эдакий! На горбу! Топы-топы, и вытащил! Джессика, кофе!
— Спасибо, дружище, я поехал, — сказал Мабен. — Чек пришлю завтра.
Амалия с Джеком попали во Франкфурт в никудышное время — как и Умник тринадцатью часами раньше в Амстердам. Вечер уже наступил, восьмой час, и Амалия предвидела, что никакого полицейского начальства в аэровокзале не найдется. Однако немцы всегда на высоте; Амалия, хоть и немка по крови, их недооценила. Первый же полицейский, к которому она подошла, взял под козырек и повел ее к дежурному офицеру.
Джек молча шел следом — Амалия сказала, чтобы он не говорил по-английски.
Дежурный офицер был на вид сух и неприятен. Прежде всего проверил паспорта господ; проверив, каркнул: «Да, что угодно?» — глядя при этом на верзилу Джека. Тот кашлянул и улыбнулся, Амалия же затарахтела по-немецки:
— Дорогой господин офицер, тысяча извинений, мы из охранной службы американской компании «Дженерал карз», вот…
— Удостоверения, — договорил за нее полицейский.
Просмотрел их служебные карточки. Приподнялся из-за стола, вернул карточки владельцам. Спросил, чего хотят господа.
Амалия поведала ему легенду о конструкторе автомобилей, работающем в «Дженерал карз», каковой сбежал, увозя служебные секреты, — господин офицер, возможно, знает, что все детали конструкции нового автомобиля являются величайшим фирменным секретом, каковой не должен попасть в руки конкурентов. Исходя из изложенного, они стремятся разыскать этого человека и предложить ему вернуться прежде, чем он передаст секреты в нежелательные и (или) недобросовестные руки.
— Так что угодно господам? — еще раз спросил дежурный.
— О, только содействие! Мы очень, очень бы просили посодействовать нам в просмотре пассажирских списков за последние восемнадцать часов. Списков отбытия, я имею в виду.
— Вы очень хорошо говорите по-немецки для американки, — внезапно отозвался дежурный.
— Я выросла в немецкой семье в Америке, господин офицер.
— Очень приятно, — сказал дежурный, — Хорошая немецкая речь у иностранки — это приятно. Мы здесь любим, свои язык и огорчены засорением его английскими словами, все более увеличивающимся и распространяющимся по немецкой земле…
Джек, понимавший примерно одно слово из трех, солнечно ему улыбался. Мой сладкий мальчик, злобно подумала Амалия,
— …По немецкой земле. Но к сожалению, ибо я рад был бы оказать любезность гостям и коллегам, я вынужден в просимом вами отказать. Вам следовало обратиться в Интерпол, и тогда…
— Господин офицер, но этот человек пока не совершал противозаконий! Мы хотим удержать его, притом не от нарушения закона, а от нарушения контракта с нашей фирмой!
— Ах, вот так… — проговорил дежурный. Было почти слышно, как у него скрипят мозги, складывая оценку для столь необычной ситуации. — Тем более, уважаемая
Фройляйн. Полиция не вправе искать того, кто не преступал закон.
Оставался последний козырь. Амалия спросила:
— Но если вас попросит о содействии руководитель солидной немецкой фирмы? Осмелюсь также напомнить, что полиции не потребуется искать кого бы то ни было, господин офицер. Мы сами просмотрим списки.
— Пфуй, — сказал полицейский. — Смотреть ничего не надо, имена всех пассажиров введены в вычислительную машину нашего аэровокзала. О каком руководителе говорит фройляйн?
Амалия достала из сумки свою деловую карточку, на которой были записаны имя и телефон вице-директора немецкого отделения. Дежурный господин принял карточку — вежливо приподнявшись — и прочел сначала лицевую сторону:
Дженерал карз корпорейшн
Отдел безопасности АМАЛИЯ М. БОНФЕЛЬД
Организатор
Наклонил голову в знак почтения к ее должности в столь известной корпорации, перечитал еще раз — Амалия едва не зашипела от злости — и наконец перевернул. На обороте было имя, вполне немецкое: Август Ренн — и телефонный номер.
— Это телефон вице-директора фирмы «Дженерал карз верке» господина Ренна, — ласково пояснила Амалия.
— В нашем справочнике наличествуют телефоны этой почтенной корпорации, я полагаю, — почти ласково ответил дежурный. — Однако же, наши правила…
Они препирались еще минут пятнадцать, и несчастная госпожа организатор сдалась. Полицейский проводил их с Джеком в центральный зал аэропорта, в безумную вечернюю суету, в разноцветную толпу — японских туристов здесь было еще больше, чем в Штатах, и больше молодежи, нарочито небрежно одетой и с рюкзаками.
— Ну что поделаешь, Амми, переждем до утра, — утешающе гудел Джек, — Сейчас найдем гостиницу, завтра будет его командир, договоришься… А ты ловко как болтаешь по-немецки!
— Молчи, ниндзя… — фыркнула Амалия к понеслась к стойке обмена денег, а потом к телефону.
Сообразила все же, что не надо срывать avo на бедном Джеке, и, войдя в телефонную будку, прислонилась плечом к его груди. Он приобнял ее и вдруг сказал задумчиво:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
И вдруг босс вскочил, подбежал к нему, схватил за плечи. И заорал.
— Я! Не буду! Покорной игрушкой! В руках убийц и бандитов!! Слышите?!
Осекся, выпустил Мабена, сел рядом с ним. Спросил спокойно, хотя и с хрипотой в голосе:
— Жак, вы разобрались, кто у них главный бандит? Дан Эрикссон?
— Я пытался разобраться, сэр. Бремени было мало. Агентурной информации почти нет — надеюсь, вы понимаете, сэр. Смахивает на то, что Бабаджанян.
— «Эксон»…
— Да, сэр.
— Перестаньте через каждое слово говорить «сэр», — сказал Си-Джи зловеще-монотонным голосом. — Досье на него успели получить?
— На подходе, сэ…
— Что значит — на подходе?
— После полудня будет у меня на экране. Босс опять вскочил и побежал вокруг стола к своему креслу, говоря на ходу:
— А, это все не важно. Одна компания, бандиты… Эти, в Детройте, не заговорили?
— Нет. Пока ничего нового, но они же наверняка собачки.
— Что это значит? — Си-Джи уже сидел за столом и что-то писал. — «Собачки»?
— Кто-то их нанял через кого-то и еще через кого-то. Это распутать — нужны недели. Если удастся распутать.
— Ладно. — Си-Джи через стол подал Мабену лист бумаги.
Там были написаны следующие удивительные слова:
"Открываю вам неогранич. счет в «Сити», полная свобода расходования. Взорвать нефтяную вышку любой компании из шести. Безотлагательно, но без ненужной спешки. Одну и без жертв. Это возможно?»
Мабен теперь смотрел на босса во все глаза. «Эдак и на электрический стул можно угодить, — думал он. — И это — наш законопослушный хозяин, сынок Кеннета Гилберта…»
— Вы, по-моему, курите, Жак? — спросил хозяин. — Дайте мне сигарету, пожалуйста.
Но, спросив так, он жестом отклонил сигарету, зато взял зажигалку и подпалил свой листок над папкой с бумагами. Вроде бы обжег пальцы — подул на них, сморщился. Понимая, что далее молчать нельзя, Мабен проговорил:
— Я обдумаю это, сэр. Обещаю внимательно обдумать,
— Хорошо. Можете идти и думать, — сказал Клем.
Глядя вслед начальнику охраны, он вспомнил, как впервые выходил из этого кабинета Эйвон — со слоновьей грацией.
Затем вызвал мисс Каррингтон и попросил устроить ему свидание с господином Бабаджаняном, главой американского отделения компании «Эксон».
Тем же утром между агентами ФБР Фредом Карпентером и Джо Родригесом состоялся любопытный разговор. Кар-пентер — до блеска выбритый, в свежем костюме, не том, в котором был вчера, крепко пахнущий одеколоном — говорил;
— Полагаю, все достаточно ясно. Это цепочка. Некто нанял субъекта Икс, чтобы тот пригнал трейлер в Детройт. По-видимому, этот же человек нанял субъекта Игрек, чтобы тот убил субъекта Икс. Затем, по-видимому, был убит сам Игрек, а за ним и его убийца, субъект Зет.
— Скорей всего, так, — отвечал Родригес.
— Все трое убиты одинаково, выстрелом в затылок из пистолета системы «вальтер».
— Точнее, двое, — вставил Родрнгес. — Пуля второго убийцы не найдена.
Он полез в карман и достал тонкую черную сигару. Понюхал ее, положил на стол,
— Я помню, дружок, — не без яда сказал Карпентер. — У меня память в порядке. Эксперты полагают, что, судя по ране, это мог быть «вальтер». Затем в Метро-Уэйн арестовывают еще двоих с «Вальтерами», ведущих наблюдение за людьми из «Дженерал карз».
— Этого не докажешь, — сонно заметил Родригес. — Они утверждают, что просто тренировались. Проверяли новую технику.
— Ты этому веришь?
— Неважно. Но из их «Вальтеров» этих иксов не убивали.
— Все равно. Они из одной компании. Посидят еще — расколются.
— Не думаю, — сказал агент Родригес. — Как ты считаешь, что будет, если я закурю? Проклятая страна, скоро мне запретят курить в собственной гостиной.
— А что ты думаешь?
— Удивляюсь, как и ты. — Родригес вытянул ноги на середину комнаты; брюки у него были жеваные. — Удивляюсь. Это слишком похоже на спектакль. А? Зачем всех троих убили одинаково? Почему трупы бросали у шоссе, не пытаясь замаскировать? Чтобы поскорей нашли?
— Чтобы показать: мы вас не боимся.
— Во! Ловите, мол, все равно не поймаете. И ни один из убитых не проходил по полицейским досье.
— Есть одна зацепка. Грэг ей занимается.
— Адвокаты Грум и Кейни… — сказал Родригес. — На которых показывал этот испытатель, Уоррен… Пустой номер, такой фирмы нет в не было. Надо бы потрясти господ из «Дженерал карз»: что у них было такое в этом цехе. А?
— Фирмы нет, — с упрямством сказал Карпентер. — Есть бандиты. Грум и Кейни. Предполагаю, они работают — или работали — на «Мобил».
Родригес подобрал ноги и наклонился вперед,
— Грэг что-то установил? Это не вымышленные имена?
— Он пока работает.
— М-да… — Родригес вздохнул. — Парень, ты неверно понял их задачу. Не показать, что они нас не боятся, а намекнуть, что бояться надо их.
— Ну, это само собой разумеется,
— Однако ты не понял намека, парень… Тогда агент Фред Карпентер встал и спросил:
— Агент Родригес, а на что намекаете вы?
— Да так, ни на что… Успокойся. Просто не хочется, чтобы в затылок всадили пулю. Из «вальтера», например… Ну-ка, кто там у нас в приемной7 ..
Разговор шел в той же комнате заводоуправления, где Родригес учредил свой штаб. Он не додумал, что ночью там по приказу Мабена успели поставить микрофоны и человек из заводской полиции накручивает все разговоры на пленку. Жак Мабен, лучше многих других знающий нравы ФБР, прослушал запись этой беседы три раза, В отличие от щеголя Карпентера, он понял ее смысл до конца: одного уже купили и сейчас пытаются купить второго.
Он пробежал по диагонали своего кабинета. Снова сел, положив сжатые кулаки на стол. Посмотрел на семейную фотографию в вычурной серебряной рамке; жена, дети, собака. И наконец решился. Позвонил по интеркому президенту фирмы и доложил: «Да, сэр, я приступаю».
Шеф ответил: «Большое спасибо, Жак». Мабен злобно ощерился, покивал самому себе: обычные дела, все как обычно — суй, мол, голову в петлю, а я буду чистенький, как Христос, идущий по водам…
Так что надо делать?.. Первое: дать знать Шерри, директору ФБР, что крыша его домика в Детройте протекла. Да, так, — самому директору, поскольку дело под его личным контролем. Второе: попросить детройтскую службу взять под охрану Майка Уоррена как важнейшего свидетеля по делу о взрыве. Родригес взвоет, будет вопить, что его уже охраняет ФБР, — пусть воет, Я не дам его убить. Рыхлое все, будто лезешь по куче песка, и он сыплется под руками и ногами. Неизвестно, кто уже куплен, а кто — пока нет. Они могли уже купить и директора ФБР. И нашего начальника охраны в Детройте — тоже, кстати, гусь лапчатый.
Он перешел в комнату спецсвязи и сам отослал сообщения для Шерри и гуся лапчатого. Спустился в комнату отдыха охраны, вызвал за дверь Ла Саля, самого надежного из «нянек», если не считать тех, что работали с семьей Гилбертов. Тот радостно выскочил — активный парень, надоело протирать диваны в комнате отдыха… Но Жак Мабен посмотрел на его физиономию, пышущую здоровьем, подумал и сказал: извини, ложная тревога. Проверил связь со своим секретарем и поехал один.
Поехал, затерялся в бесчисленных улицах Большого Нью-Йорка, как иголка в фермерском амбаре с сеном. Вроде бы его видели в части Квинса, называемой Ямайка, а вроде и не видели. Мелькнул и пропал. Но где-то там, в баре, он скорее всего и встретился с человеком, еще более неприметным, чем он сам, почти безликим, и что-то ему объяснил. Оба пили скоч с водой и со льдом — льда много, а виски очень мало. Безликий человек все выслушал, глядя в точку, и тоже что-то объяснил Мабену, не поворачивая к нему головы, шевеля одними губами. Мабен дослушал эту тихую речь до конца и кивнул — договорились; тогда на лице его собеседника промелькнула тень удивления: видимо, он ждал, что проситель будет торговаться. В свою очередь кивнул, вышел.
Вице-директор «Дженерал карз» покинул бар через несколько минут и поехал еще в одно место — теперь уже не петляя по улицам и не проверяя, кто едет следом.
На этот раз известно точно, куда он приехал: в детективное агентство, к его владельцу Джо Бернаносу — бывшему агенту ФБР, то есть бывшему своему сослуживцу. По забавному стечению обстоятельств, Джо был прямой противоположностью человека из бара: яркий, губастый, с приметной черно-седой шевелюрой и выразительной мимикой. И одет он был броско, в сиреневый костюм в бордовую клетку. Увидев Мабена, Бернанос улыбнулся так, что шевельнулись уши.
— Старина Жако! Ах! Какая важная птица залетела в нашу клетку!
— Ты не меняешься, — сказал Мабен, усаживаясь. — Зубоскал.
— Джессика! Кофе! — рявкнул Бернанос. — Или чего покрепче, Жако?
Мабен покачал пальцем.
— Ну? Как Мари, как детки? Еще не пошли в колледж, старина? — спрашивал Джо, без нужды перекладывая бумаги на безупречно аккуратном столе.
Такая манера у него была всегда — руки не находили покоя, когда он разговаривал.
— Мы пока не думаем о колледжах, — степенно отвечал Жак Мабен. — Старшего вот пристроили в хорошую школу на Коламбия-авеню.
— А, да-да! Он же какой-то особо одаренный, э? Помню, помню… А Мари?..
Так они и говорили, попивая кофе — не растворимый какой-нибудь, настоящий капуччино. Так требовал обычай: сначала дружба, ее теплые волны и теплые слова, и лишь потом дело. Наконец Мабен поставил чашку и спросил:
— Звукоизоляция у тебя хорошая? Это значило: а не включен ли у тебя, часом, магнитофон?
— Слушаю тебя, старина, — ответил Бернанос.
Тогда Мабен, бесстрастно глядя на движущиеся руки Джо, стал рассказывать. Сначала об изобретении Эйвона — все, что знал. В какой-то момент Джо сцепил руки, некоторое время просидел неподвижно, потом осведомился:
— И все это достоверно, Жак?
— Как то, что мы с тобой разговариваем. Бернанос свистнул, всплеснул руками и громким шепотом спросил:
— И поэтому был взрыв в Детройте?
— Оно самое. — Мабен несколько раз кивнул. — Ты берешься за дела в Детройте?
— Там полным полно лбов из нашей бывшей конторы, судя по газетам…
— Оно самое, — повторил Мабен. — За них и надо взяться.
Бернанос устроил на щеках обаятельные ямочки.
— Кто-нибудь из старых знакомых, э?
— Нет, молодежь. Старики пока сидят в Вашингтоне.
— Ладно. Рассказывай дальше.
…Они договорились. Мабен и не сомневался, что Джо возьмется за это дело. И был почти убежден, что та сторона не сумеет его перекупить — прежде всего потому, что Бернанос сильно не любил свою бывшую контору и ненавидел ее шефа господина Шерри. Ненавидел лично, потому что именно Шерри и выпер его, придравшись к службе, выпер из-за того, что Бернанос был ему непонятен.
Это слово выделено, поскольку здесь оно выражает не то, что в обычной речи. Смысл его можно разъяснить с помощью обратного значения: «понятен начальству» — то есть именно таков, каким начальство представляет себе хорошего подчиненного; ведет себя так, как начальство от него ожидает; прозрачен для начальственного взора. А Бернанос — он всегда улыбался, даже когда сам директор ФБР изволил на него гневаться, он слишком ярко одевался; если костюм неприметный, то хоть галстук броский. И ему показали на дверь; правда, с пенсией, но это не утишило его ярости. «Харкнули в глаза!» — орал он при первом разговоре с Мабеном после отставки. Это было четыре года назад.
Итак, они договорились. Бернанос посадит под колпак следователей по делу о взрыве, пустит на это пять человек — по счастью, сейчас у него было только два клиента, да и те с простыми делами.
"Не перекупят его, нет» — говорил себе Мабен, глядя в глаза Бернаноса, пылающие боевым восторгом. Если есть шанс, хотя бы крошечный, схватить за руку душку Шерри, он не отступится. Да и дружба тоже чего-то стоит. «И немалого иногда», — подумал Мабен, вспомнив кое-какие прошлые дела Словно услышав его мысли, Джо гаркнул.
— Не дрефь, Жако! Помнишь, как мы тогда в Портленде, э? Помнишь? Покойничками себя уж числили, а ты меня вытащил, жучок ты эдакий! На горбу! Топы-топы, и вытащил! Джессика, кофе!
— Спасибо, дружище, я поехал, — сказал Мабен. — Чек пришлю завтра.
Амалия с Джеком попали во Франкфурт в никудышное время — как и Умник тринадцатью часами раньше в Амстердам. Вечер уже наступил, восьмой час, и Амалия предвидела, что никакого полицейского начальства в аэровокзале не найдется. Однако немцы всегда на высоте; Амалия, хоть и немка по крови, их недооценила. Первый же полицейский, к которому она подошла, взял под козырек и повел ее к дежурному офицеру.
Джек молча шел следом — Амалия сказала, чтобы он не говорил по-английски.
Дежурный офицер был на вид сух и неприятен. Прежде всего проверил паспорта господ; проверив, каркнул: «Да, что угодно?» — глядя при этом на верзилу Джека. Тот кашлянул и улыбнулся, Амалия же затарахтела по-немецки:
— Дорогой господин офицер, тысяча извинений, мы из охранной службы американской компании «Дженерал карз», вот…
— Удостоверения, — договорил за нее полицейский.
Просмотрел их служебные карточки. Приподнялся из-за стола, вернул карточки владельцам. Спросил, чего хотят господа.
Амалия поведала ему легенду о конструкторе автомобилей, работающем в «Дженерал карз», каковой сбежал, увозя служебные секреты, — господин офицер, возможно, знает, что все детали конструкции нового автомобиля являются величайшим фирменным секретом, каковой не должен попасть в руки конкурентов. Исходя из изложенного, они стремятся разыскать этого человека и предложить ему вернуться прежде, чем он передаст секреты в нежелательные и (или) недобросовестные руки.
— Так что угодно господам? — еще раз спросил дежурный.
— О, только содействие! Мы очень, очень бы просили посодействовать нам в просмотре пассажирских списков за последние восемнадцать часов. Списков отбытия, я имею в виду.
— Вы очень хорошо говорите по-немецки для американки, — внезапно отозвался дежурный.
— Я выросла в немецкой семье в Америке, господин офицер.
— Очень приятно, — сказал дежурный, — Хорошая немецкая речь у иностранки — это приятно. Мы здесь любим, свои язык и огорчены засорением его английскими словами, все более увеличивающимся и распространяющимся по немецкой земле…
Джек, понимавший примерно одно слово из трех, солнечно ему улыбался. Мой сладкий мальчик, злобно подумала Амалия,
— …По немецкой земле. Но к сожалению, ибо я рад был бы оказать любезность гостям и коллегам, я вынужден в просимом вами отказать. Вам следовало обратиться в Интерпол, и тогда…
— Господин офицер, но этот человек пока не совершал противозаконий! Мы хотим удержать его, притом не от нарушения закона, а от нарушения контракта с нашей фирмой!
— Ах, вот так… — проговорил дежурный. Было почти слышно, как у него скрипят мозги, складывая оценку для столь необычной ситуации. — Тем более, уважаемая
Фройляйн. Полиция не вправе искать того, кто не преступал закон.
Оставался последний козырь. Амалия спросила:
— Но если вас попросит о содействии руководитель солидной немецкой фирмы? Осмелюсь также напомнить, что полиции не потребуется искать кого бы то ни было, господин офицер. Мы сами просмотрим списки.
— Пфуй, — сказал полицейский. — Смотреть ничего не надо, имена всех пассажиров введены в вычислительную машину нашего аэровокзала. О каком руководителе говорит фройляйн?
Амалия достала из сумки свою деловую карточку, на которой были записаны имя и телефон вице-директора немецкого отделения. Дежурный господин принял карточку — вежливо приподнявшись — и прочел сначала лицевую сторону:
Дженерал карз корпорейшн
Отдел безопасности АМАЛИЯ М. БОНФЕЛЬД
Организатор
Наклонил голову в знак почтения к ее должности в столь известной корпорации, перечитал еще раз — Амалия едва не зашипела от злости — и наконец перевернул. На обороте было имя, вполне немецкое: Август Ренн — и телефонный номер.
— Это телефон вице-директора фирмы «Дженерал карз верке» господина Ренна, — ласково пояснила Амалия.
— В нашем справочнике наличествуют телефоны этой почтенной корпорации, я полагаю, — почти ласково ответил дежурный. — Однако же, наши правила…
Они препирались еще минут пятнадцать, и несчастная госпожа организатор сдалась. Полицейский проводил их с Джеком в центральный зал аэропорта, в безумную вечернюю суету, в разноцветную толпу — японских туристов здесь было еще больше, чем в Штатах, и больше молодежи, нарочито небрежно одетой и с рюкзаками.
— Ну что поделаешь, Амми, переждем до утра, — утешающе гудел Джек, — Сейчас найдем гостиницу, завтра будет его командир, договоришься… А ты ловко как болтаешь по-немецки!
— Молчи, ниндзя… — фыркнула Амалия к понеслась к стойке обмена денег, а потом к телефону.
Сообразила все же, что не надо срывать avo на бедном Джеке, и, войдя в телефонную будку, прислонилась плечом к его груди. Он приобнял ее и вдруг сказал задумчиво:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37