Здесь выложена электронная книга Исповедь добровольного импотента автора по имени Медведь Юрий. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Медведь Юрий - Исповедь добровольного импотента.
Размер архива с книгой Исповедь добровольного импотента равняется 181.52 KB
Исповедь добровольного импотента - Медведь Юрий => скачать бесплатную электронную книгу
«Исповедь добровольного импотента»: Новое культурное пространство; СПб.; 2002
ISBN 5-900786-74-9
Аннотация
Ю. Медведь известен своими переводами книг Ч. Буковски и Дж. Фанте.
В серии «Rash Fiction» Гуманитарный издательский центр «Новое культурное пространство» впервые публикует сборник его рассказов «Исповедь добровольного импотента». Наличие в тексте табуированной лексики предполагает, что книгу будут читать взрослые люди.
Юрий Медведь
Исповедь добровольного импотента
Исповедь добровольного импотента
1
Воистину было пропето:
«О-о при-иро-ода женская! Тайна твоя – велика есть!»
Мужчины склонны представлять себя профессиональными покорителями женской вселенной. Братья, не стоит обольщаться. Мы всего лишь наивные следопыты на ее величественном лоне. Я наблюдал женщину с детства. Она была:
– Воздухом моей души.
– Родником моего чувства.
– Огнем моего тела.
– Альфой и Омегой моего мироощущения.
Овладеть ее Тайной, объять ее Содержание было моей Самоцелью. И вот, когда я был уже в преддверии, когда оставалось одно легкое движение мысли, и все женское обнажилось бы предо мной во всей своей полноте, я вдруг понял – в женщине нельзя искать никакой Тайны, никакого Содержания! Ее надо просто обожать как Форму.
– Пардон! – возмутятся прогрессивные умы современности. – Что же, у женщины нет Содержания?!
Есть, конечно же, есть, спешу успокоить я их. Но для нас лучше его не искать. Не следует рассматривать женщину через микроскопы разума, но надлежит лишь ощущать сквозь призму души. Потому что, как только мы перемещаем наш субъект обожания из сфер чувственных в мир логики и от ощущений переходим к мысли, тот же час в нас исчезает иллюзия – движущая сила вожделения. А что же остается? Остается неприкрытый материализм! Вот отсюда и начинается трагедия, финал которой – добровольная импотенция.
И чтобы меня не посчитали за словоблуда или, чего доброго, за женоненавистника, я изложу ряд достоверных фактов из собственной биографии, изучив которые, вы самолично проживете тот скорбный путь от невинных ощущений через горнило страстей к трезвости мысли. И, осушив до дна чашу разочарования, вместе со мной окажетесь на пороге Истины.
2
Итак, всем известно: чтобы «вещь в себе» стала «вещью для тебя», нужна практика.
Первые мои опыты с женщиной были чисто визуальные, то есть я рассматривал все женское исключительно невооруженным глазом. Косы, платья, куклы, необузданная слезливость и комичная неуклюжесть – вот что отмечал я, наблюдая за своими сверстницами. Первые ощущения были противоречивы. Бывало, что эти существа меня забавляли и даже вызывали приятное удивление. А то вдруг я готов был причислить все женское к досадной ошибке матушки Природы. Но случилось то, что и должно было случиться.
В детском саду Полина, толстенькая девочка в кругленьких очках, предложила мне новую необычную игру. Мы уединились в деревянный теремок. Там, придерживая молочными зубками подол платьица, она спустила трусики и раздвинула пухлые ножки. Я заглянул в ее розовую щелку и… уже не мог оторваться. Я стоял и дивился. Безусловный эффект – вот имя женской тайне! Все, что было передо мной, могло уместиться в моей ладошке, а я уже готов был посвятить этому всю свою жизнь и умереть счастливым. Но Полина одернула подол, подтянула трусики и сказала, что теперь я должен ей стакан какао и две мандаринки. Из того теремка я вышел другим человеком. Женщина виделась мне теперь этакой таинственной пещерой. Проникнуть в ее сокрытую часть стало моей заповедной охотой. Предощущения Великого Открытия окрасили мою жизнь радостным ожиданием.
3
И вот я уже в пионерском лагере «Энергетик» – сослан родителями на летние каникулы.
Отзвучал отбой.
Улеглась суматоха вечернего туалета.
Мы – мужской состав пятого отряда «Дружба» – на своей половине деревянного корпуса № 5.
Толстый мордвиненок Харя срывающимся шепотом рассказывает историю:
– Ребя, это край – полный финиш! Сегодня в сончас физрук, ну этот, понтарь, как его… короче, лысый…
– Роберт, – вставляет Коля, председатель отряда.
– Да не перебивай ты! – расстраивается Харя. – Короче, ребзя, этот лысый Роберт воспиталку из четвертого отряда… ну, эту… как ее… жопастую…
– Фирюзу Харисовну, – уточняет председатель.
– Глохни, Колян! Сейчас вообще рассказывать не буду! – горячится рассказчик.
Мы набрасываемся на Колю: «Кончай, Колян!.. Заткнись, блин! Нашелся – профессор!»
– Ну вот, короче, – продолжает удовлетворенный Харя, – стою я за туалетом – ссу. Вдруг – хабась! Роберт такой пилит. Я зашухарился, все, думаю, сейчас вычислит и в лобешник нарисует. А он к корпусу четвертого отряда почапал. Фу, думаю, кайф! Стою – сливаю дальше. Бац, а из окна вожатской Фирюза – прыг. Этот волчара ее как замацает и в лес. Я думаю, во прикол пацанам расскажу и за ними. А они уже сосутся вовсю. Он ей платье задрал, под трусняк залез и вот так гладит.
Харя пару раз очертил перед собой внушительного диаметра полукруг.
– Потом повалил ее в папоротник и как вдул! А она кряхтит: «Ой, Роберт, ты убьешь меня!» – и подмахивает так, что сучья хрустят. Во, ребзя, это было порево! Весь сончас он ее тянул! Два раза переворачивал!
– Кого? – изумился Хайдар – остроносый татарчонок.
– Фирюзу, кого! Сначала «двухэтажкой», потом «раком», потом она хотела на нем покачаться, но крапивой обожглась, и он кончил. Вот так.
Харя встает на четвереньки, запрокидывает голову, и лицо его искажает страшная гримаса: бордовые щеки сдвинуты на глаза, мокрые губы навыпуск, зубы скрипят, как будто он – Харя – пытается сорвать Землю с ее проторенной траектории. Пошипев и попускав слюну, Харя выдает утробный рык и обессиленный валится на кровать.
– А чего он рычал-то? – осторожно спрашивает Хайдар.
– Да ты что, Хайдар, салага?! Он же кончил! Ты что, не кончал никогда?!
Хайдар смущенно улыбается и что-то бормочет на татарском. И все понимают – не кончал он еще в своей жизни. Да и большинство в нашей комнате еще не стискивали зубы и не рычали от самого желанного конца.
– Ладно, – рубит Харя. – Я вас научу! Малек, встань-ка там на стрем.
Малек – большеротый, вечно сопливый адъютант Хари, спрыгивает с кровати и, шлепая босыми ногами, бежит к двери. Харя извлекает из-под матраца глянцевый журнальный лист.
– Будем учиться дрочить. Вот эрот – для настроя.
(Ох, эрудит был наш Харя.)
Развернул и приколол лист к стене. Мы потянулись к вывешенному учебному пособию.
На белом фоне зыбкие струящиеся линии передавали контуры обнаженных фигур – коленопреклоненного мужчины с бычьей головой в руках и дородной женщины, в позе тореадора. Заветный треугольничек большегрудой матадорши был смело взлохмачен синим фломастером. Под рисунком надпись: П. Пикассо. «Танец с бандерильями».
– Надо бы, конечно, цветную надыбать, – вздыхает учитель, взбивая подушку, – но здешняя библиотекарша зверь. Все журналы наизусть знает. Ничего не выдрать. Но ничего, я ей жабу в компот подкину на день Нептуна.
Харя откидывается на подушку и приспускает свои сатиновые трусы. Мы отрываемся от штрихпунктиров Пикассо и обращаемся непосредственно к натуре.
Харя был дважды второгодником, но природа не подчиняется решениям педсовета, и если человеку тринадцатый год, то это видно и без всякого табеля об успеваемости.
– Тут главное фантазировать, – наставлял Харя, – а остальное дело техники.
Действительно, внешне прием выглядел азбучно. Мы овладели им слету. Но наставник наш требовал напряженной внутренней деятельности.
– Представьте себе чувиху из первого отряда голяком – буфера… жопа… ляжки… и розовый секелечик выглядывает из махнушки.
Его вкрадчивый голос все настойчивее будоражил наше еще неокрепшее воображение. Я силился воссоздать собирательный образ «чувихи из первого отряда». Пытался увязать воедино роскошную грудь черноволосой Гани с вертлявой попкой рыжей Женьки. Ноги мне пришлось позаимствовать у Раушан из второго отряда. А что было делать, если в первом отряде не нашлось таких великолепных линий?! Но центр композиции зиял устрашающей безнадежностью. Я лихорадочно перебирал скудные запасы зрительной памяти. Увы, только зародыш толстенькой Полины бледным пятнышком колыхался на самом ее дне. Но он не соответствовал общим масштабам моей модели, и как я не прикидывал – картина не оживала. В конце концов, я запутался, ослабил внимание, и неодухотворенный образ распался. Я огляделся. Товарищи мои самоуглубленно работали, даже Малек оставил стрем и, привалившись к косяку, усердно воображал.
Я был на грани отчаяния – не способен! Невластен! Мне недоступна женщина! Никто и никогда не скажет мне: «О-о! Ты убьешь меня!» И вдруг, от этой цитаты, как от заклинания, на экране моего внутреннего зрения засветилась картина, которую нарисовал нам Харя. Она даже дополнилась кое-какими деталями из моих личных наблюдений. Например, трусы на Фирюзе Харисовне виделись мне черными и с кружевами. Такие трусы имелись в гардеробе нашей воспитательницы – Виолетты. Я приметил их висящими на форточке окна ее комнаты. А вот пупырышки на вершинках ягодиц принадлежали Майе – медсестре. Вчера во время купания я наткнулся на ее огромный зад щекой и ощутил его холодным и шершавым. Все это так взволновало меня, какое-то новое чувство, похожее на панический страх и неожиданную радость, перехватило дыхание, и вдруг все мышцы моего тела стали наливаться горячей тяжестью. Я испугался и отдернул руки. Но лавина прорвалась и поглотила меня всего. Стиснув зубы, я… зарычал!
Да, это было открытие. Внутри меня таилось великое чувство! Вдохновителем его была Женщина! А имя ему Совершенный Восторг! Что могло сравниться с ним? Футбол? Купание? Или запуск планера? Все обесценивалось рядом с этой игрой воображения и торжеством жгучего блаженства! Я полюбил эту игру. Все мое существо было охвачено нетерпением. Я жаждал продолжения.
Днем кропотливо и настойчиво собирал я материал для вечернего творчества:
– ветер всколыхнул подол платья девочки из старшего отряда, а мой глаз выхватил стремительную линию ее ноги;
– уборщица тетя Саша нагнулась к своему ведру, а в моей коллекции появились трепещущие, усыпанные капельками пота огромные груди со сморщившимися черешнями сосков.
Но, конечно, самым благодатным местом для обогащения моего запасника были пляж и душевые кабины. Вот где моему взору открылась архитектоника голого женского тела. Я рассматривал его во всевозможных ракурсах. Статично и в движении, в ярких лучах полуденного солнца и в мягком пурпуре летних закатов. А однажды мне довелось наблюдать мечущееся женское тело под проливным дождем с градом, когда голубые вспышки молний озаряли его!
Но вот наступала ночь. Напившись киселя, советские пионеры засыпали в своих душных постелях. А я, закрыв глаза, выстаивал перед внутренним взором все свои находки и ласково наблюдал, сортировал, классифицировал. О, я создал целую энциклопедию женских прелестей! Вот, например, возьмем грудь. Она у меня значилась в группе «А» и подразделялась на четыре вида:
«АНЮТИНЫ ГЛАЗКИ» – груди, состоящие исключительно из сосков. Как правило, обладательницы таких грудей особы манерные и похотливые. «Анютины глазки» способны вызвать чувства умиления и легкой грусти, как если бы вы вдруг вспомнили свои младенческие годы, когда вместо желанной материнской груди вам подсовывали обслюнявленную пустышку.
«ЧУК и ГЕК» – самый распространенный вид. Дает стабильное возбуждение и заражает искрометной игривостью – будто бы перед вами резвятся на полянке холеные поросята.
«ТУМАННОСТЬ АНДРОМЕДЫ» – холодные и расчетливые хозяйки носят их гордо, как две заслуженные медали. «Туманность» пробуждают в человеке темные силы. Помыслы становятся коварными, а поступки неадекватными.
«БЫЛОЕ и ДУМЫ» – сложная грудь: когда вы видите ее, первое, что приходит на ум, это то, что перед вами не «Анютины глазки». Потом вы теряетесь в догадках: может быть, это погибшая «Туманность Андромеды» или так и не развившиеся «Чук и Гек». И вдруг щемящее чувство несовершенства этого мира посещает вас, и вам уже хочется прильнуть к этим грудям и омыть их слезами сострадания и горькой нежности.
«СОПКИ МАНЧЖУРИИ» – огромные, ниспадающие. На сосках завитки волос. Такие груди провоцируют на эксперимент, вы чувствуете себя, этаким молодчагой, нахально подмигиваете и слегка гарцуете.
Итак, я листал свою энциклопедию и блаженствовал. Затем, налюбовавшись со стороны, я пробовал приблизиться к своим сокровищам, ощупать, почувствовать их ткань. А когда они распаляли меня, набрасывался на них и испепелял неистовым желанием.
В то голубое лето я крепко уверовал, что жизнь создана для наслаждения женщиной. О, какое она способна дать наслаждение! Стоит только подумать о нем, как вам уже хорошо. И вот вы беретесь за дело, трудитесь, расширяя это чувство и, наконец, когда вы думаете: «Все, мне уже совсем хорошо!» случается непостижимое – вы вдруг чувствуете, что вам становится несоизмеримо лучше! Вы в Совершенном Восторге.
Вот с такими знаниями и оказался я на пороге моей юности, за которым поджидала меня первая любовь.
4
Первая любовь. Вот она – вся перед моим взором. Трепетная и неискусная. Полная мимолетных прикосновений, тайных взглядов, томных пауз и безумной муки угнетенного желания обладать. Первая любовь неотвратима и непредсказуема. До нее вы ходите, глазеете на девушек, примечаете самое интересное, фантазируете. Вы хотите видеть все больше и больше. Но вот она вызрела. Один взгляд – и вы стоите ошарашенный и влюбленный.
Я увидел ее на мосту. Она стояла и смотрела вслед убегающей электричке. Созревшая «Туманность Андромеды» судорожно вздымалась. Она рыдала. Я подошел, хотел сказать какую-нибудь утешительную фразу, но неожиданный порыв ветра всколыхнул ее легкий сарафан, и я увидел бархатную черную родинку на правой ягодице.
«Любимая!» – внутренне воскликнул я и тихо заплакал.
Она была пианистка с абсолютным музыкальным слухом. Донесет ветер с железной дороги гудок электровоза, она вскинет указательный пальчик:
– Ми-бемоль! – скажет.
Взвизгнут тормоза, пролетающего мимо автомобиля:
– Фу, какое грязное до! – испуганно встрепенется она.
С семи часов утра и до пяти вечера пропадала моя любовь в каменных стенах музыкального училища. В пять часов я встречал ее и провожал домой. Она рассказывала мне про фуги, которые невозможно исполнять, потому что они безумны и выкачивают из нее энергию. А я глиссировал взглядом по всему диапазону мелодии ее тела, и когда брал верхнюю ноту – карие глаза в пушистом обрамлении ресниц – у меня кружилась голова и воспламенялось дыхание.
– Оля, – шептал я, утыкаясь в ее черные волосы.
Но она отстранялась и уходила петь сольфеджио.
О, какая мука – ожидание! Сколько раз я пытался выговорить ее, но тщетно. Слова срывались и, развалившись на гласные и согласные звуки, осыпались в стихию хаоса, превращаясь в безумный крик.
Чтобы быть к ней как можно ближе, я покинул родительский дом и поступил в музыкальное училище. Слуха у меня не было, но был опаленный страстью дискант. За месяц я выучил русскую народную песню «Во поле березка стояла» и на вступительных экзаменах спел ее так, что мне не осмелились отказать.
Теперь я мог часами наблюдать ее под нескончаемый шквал восходящих и нисходящих гамм. Она была прекрасна. Такая хрупкая и изящная рядом с черным концертным роялем «Красный Октябрь», под скорбный лад до-минорного арпеджио. Моя душа наполнялась ликованием и надеждой, что скоро, совсем скоро мы сольемся в музыке Любви.
Но она воспринимала мой пыл как нечто естественное. Как кипящий чайник или ми-бемоль в гудке электровоза. Я желал ее душой и телом и мечтал пуститься с ней по тернистыми тропами страсти к вершине экстаза, на которой нас ждет только одно – Совершенный Восторг, а она со мной просто «ходила».
– Ты что, ходишь с этим тромбонистом с первого курса? – подслушал я как-то мимоходом её разговор с подружкой.
– Да, он ненавязчивый и смешить умеет, – отвечала она, поглощая плитку гематогена.
Пианистам требовалось много энергии.
Я злился и ревновал ее ко всем этим моцартам, бетховенам, шопенам, рахманиновым и даже к гематогену. Пил по вечерам самогон и терзал свой тромбон громкими элегиями собственного вдохновения.
И вот однажды мы гуляли. Был апрель, и в воздухе пахло весенним призывом в армию. Перспектива долгой разлуки разжигала во мне фатальные желания. Мы зашли в небольшой сад при средней школе № 2. В самом центре садика цвела одна-единственная яблоня – Башкирская красавица. Мы подошли к ней и остановились. Белую крону «Башкирки» оплодотворял, наверное, целый улей. В воздухе висел сладострастный пчелиный гул.
– Чистое фа!
Исповедь добровольного импотента - Медведь Юрий => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Исповедь добровольного импотента автора Медведь Юрий дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Исповедь добровольного импотента у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Исповедь добровольного импотента своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Медведь Юрий - Исповедь добровольного импотента.
Если после завершения чтения книги Исповедь добровольного импотента вы захотите почитать и другие книги Медведь Юрий, тогда зайдите на страницу писателя Медведь Юрий - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Исповедь добровольного импотента, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Медведь Юрий, написавшего книгу Исповедь добровольного импотента, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Исповедь добровольного импотента; Медведь Юрий, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн