Здесь выложена электронная книга Человек из народа автора по имени Ачебе Чинуа. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Ачебе Чинуа - Человек из народа.
Размер архива с книгой Человек из народа равняется 95.77 KB
Человек из народа - Ачебе Чинуа => скачать бесплатную электронную книгу
OCR Busya
«Ч. Ачебе «Избранное», серия «Мастера современной прозы»»: Прогресс; Москва; 1979
Аннотация
Романы крупнейшего нигерийского прозаика рассказывают о колониальном прошлом и сегодняшнем дне независимой африканской страны. В романе «Человек из народа» разоблачаются политические выскочки, вскормленные колонизаторами и оказавшиеся у власти после их ухода. Национальные проблемы не могут быть решены средствами, полученными в наследство от угнетателей, – такова главная мысль писателя.
Чинуа Ачебе
Человек из народа
Глава первая
Никто не станет отрицать, что достопочтенный М. И. Нанга, член парламента и министр, был самым демократичным политическим деятелем в стране. Кого ни спроси в городе или в его родном селении Анате, вам скажут: вот человек из народа. Следует оговорить это с самого начала, иначе история, которую я собираюсь рассказать, не будет иметь смысла.
В тот день он должен был выступать перед учителями и учащимися средней школы в Анате, где я тогда преподавал. И как нередко случалось в то бурное время, когда политическая жизнь била ключом, жители селения стеклись со всех сторон и целиком заполнили школу. Актовый зал был набит битком. Многие сидели на полу, у самых подмостков. Заглянув в дверь, я не пожалел, что мне не удалось протиснуться внутрь – во всяком случае, пока лучше было оставаться на свежем воздухе.
Во дворе давали представление несколько танцевальных групп. Девушки из «Женской лиги» щеголяли в новых форменных платьях из дорогой ткани. Сильный и чистый, как у птицы, голос солистки, которую в знак восхищения прозвали Громкофон, перекрывал гомон толпы. Лично я не большой любитель наших групповых женских танцев с пением, по если бы вы только слышали, как поет Громкофон! Она воспевала красоту Мики, уподобляя ее совершенной красоте искусно вырезанного из дерева орла, и его популярность, которой позавидовал бы легендарный путешественник, открыватель дальних стран, повсюду на своем пути покорявший сердца. Мика был, конечно, не кто иной, как достопочтенный М. И. Нанга – член парламента и министр.
Вскоре появились представители охотничьего племени при всех регалиях. Это привлекло всеобщее внимание. Даже Громкофон умолкла, правда ненадолго. Люди эти показывались в селении лишь тогда, когда хоронили кого-нибудь, или по случаю какого-либо важного, из ряда вон выходящего события. Не припомню даже, когда я их видел в последний раз. С заряженными ружьями они обращались, как с детскими игрушками. Время от времени двое охотников сходились и со стуком скрещивали стволы в воинственном приветствии – сперва слева направо, потом справа налево. Матери хватали детей и оттаскивали их подальше. А то вдруг кто-нибудь из охотников прицеливался в пальмовую ветку и выстрелом срезал ее. Толпа аплодировала. Но стреляли лишь немногие. Большинство приберегали драгоценные патроны, чтобы салютовать министру: цена на порох, как и на другие товары, не раз удваивалась за последние четыре года – с тех пор как нынешнее правительство пришло к власти.
Я стоял в стороне и с чувством горечи наблюдал за всей этой кутерьмой. Эти глупые, невежественные люди готовы были танцевать до упаду и палить из ружей в честь одного из тех, по чьей вине страна покатилась по наклонной плоскости инфляции. Мне хотелось, чтобы свершилось чудо, чтобы громовой голос прервал нелепое празднество и поведал этим жалким людям кое-какие истины. Впрочем, это ничего бы не изменило. Они были не только невежественны, но и циничны. Скажите им, что такой-то использовал свое положение для личного обогащения, и они спросят, как спрашивал мой отец: уж не думаете ли вы, что разумный человек упустит лакомый кусок, который милостивая фортуна сама кладет ему в рот?
Я не всегда питал неприязнь к мистеру Нанге. Лет шестнадцать назад он был моим учителем, и я даже слыл его любимым учеником. Молодой красавец учитель, каким он мне запомнился, весьма импозантный в форме командира отряда бойскаутов, пользовался в школе всеобщей симпатией. В одном из классов на стене висел портрет красивого юноши в точно такой же, безупречно пригнанной форме. Не берусь утверждать, что учитель рисования, написавший портрет, хотел изобразить мистера Нангу. В чертах лица сходства не было, но мы все же считали, что на портрете изображен мистер Нанга. Оба они, и молодой человек на портрете, и наш учитель, были красивы, внушительны, одеты в одинаковую форму – и этого нам казалось достаточно.
Раму портрета по углам украшали красные цветы гладиолуса, внизу стояло изречение: «Величие мое не в том, что имею, а в том, что делаю». Это было в 1948 году.
Похоже, что вскоре Нанга занялся политикой и был избран в парламент (тогда это было легко, мы еще не знали, что парламентская скамья – доходное место). Несколько лет спустя его имя стало мелькать в газетах, и я даже гордился им. Я только что поступил в университет и был активным членом студенческой организации ПНС – правящей Партии народного самоуправления. Однако события 1960 года заставили меня полностью разочароваться в целях и задачах партии.
Нанга тогда был какой-то мелкой сошкой в ПНС. Приближались очередные выборы. Положение ПНС казалось прочным, и не приходилось сомневаться, что она удержится у власти. Силы оппозиции – Партия прогрессивного союза – были слабы и разобщены. Однако перед самыми выборами на мировом рынке резко упали цены на кофе, и совершенно неожиданно (по крайней мере так нам тогда казалось) правительство очутилось перед лицом серьезного финансового кризиса. Кофе был основой нашей экономики, а владельцы кофейных плантаций – оплотом ПНС.
Пост министра финансов занимал в то время опытный экономист, доктор наук, получивший свою степень за работы по вопросам финансовой политики. Он представил кабинету министров подробный план действий в сложившейся обстановке.
Премьер-министр решительно отверг этот план. Он не хотел идти на риск поражения на выборах, в критический момент урезав доходы владельцев кофейных плантаций – уж лучше дать распоряжение государственному банку напечатать еще на пятнадцать миллионов фунтов бумажных денег. Две трети кабинета поддержали министра финансов. Наутро все его сторонники получили отставку, а вечером того же дня премьер-министр выступил по радио с обращением к народу. Он заявил, что отстраненные от должности министры – изменники и предатели, вступившие в сговор с контрреволюционными элементами за границей, чтобы задушить молодую республику.
Я прекрасно помню эту речь. Разумеется, правды в то время никто не знал. Газеты и радио плясали под дудку премьер-министра. Помнится, мы страшно негодовали. Студенческий союз на внеочередном съезде проголосовал за доверие вождю и потребовал: под арест отщепенцев! Народ стоял горой за своего вождя. Повсюду проходили митинги и демонстрации протеста.
И вот тогда-то я впервые уловил в этой буре протестов новые, зловещие ноты, внушавшие серьезные опасения.
«Дейли кроникл», официальный орган ПНС, поместила передовую, из которой явствовало, что кучка отщепенцев – так именовались теперь все отстраненные министры – высококвалифицированные специалисты с университетским образованием. У меня сохранилась вырезка из этой передовой:
«Мы должны раз и навсегда вырвать, как гнилой зуб, из нашего государственного организма этих растленных марионеток, знакомых с экономикой только по книгам и по-обезьяньи перенимающих речь и повадки белых. Мы гордимся тем, что мы африканцы. Наши истинные вожди – те, кто говорит языком народа, а не упивается учеными степенями, полученными в кембриджах, оксфордах и гарвардах. Хватит выбрасывать деньги на университетское образование, которое только отчуждает африканца от его богатой древней культуры и ставит его над народом…»
Клич был немедленно подхвачен. Другие газеты указывали, что даже в Англии, где «кучка отщепенцев» получила так называемое образование, не обязательно быть экономистом, чтобы занимать пост министра финансов, или врачом, чтобы стать министром здравоохранения. Главное – быть верным сыном своей партии.
Я был на галерее для публики, когда парламент подавляющим большинством голосов вынес вотум доверия премьер-министру. В этот день правда вышла наружу. Но только никто не захотел ее слушать. Не могу забыть скорбного выражения лица бывшего министра финансов, когда он и его сторонники под всеобщий свист и улюлюканье вошли в зал заседаний. За несколько дней до этого разъяренная толпа забросала камнями его дом и вдребезги разнесла его автомобиль. Другого министра выволокли из машины, избили до потери сознания, связали, забили в рот кляп и бросили на дороге. В день заседания парламента он все еще находился в больнице.
Это было мое первое – и последнее – посещение парламента. PI вот тогда-то я снова увидел мистера Нангу, с которым не встречался с 1948 года.
Премьер-министр говорил три часа: его речь то и дело прорывалась бурной овацией и возгласами, его сравнивали с бесстрашным тигром и благородным львом, с солнцем и могучей океанской волной, его называли «единственным и несравненным». Он заявил, что «кучка отщепенцев поймана с поличным» и что теперь уже «полностью разоблачен их гнусный заговор, имевший целью с помощью врагов по ту сторону границы свергнуть правительство из народа, для народа и выбранное пародом».
«Повесить их!» – крикнул с задних рядов мистер Нанга. Его слова прозвучали так громко и отчетливо, что были потом включены в парламентский отчет с указанием его имени. В течение всего заседания мистер Нанга дирижировал заднескамеечниками, походившими на псов, которые заливаются лаем и напруживаются на сворах, пытаясь достать свою жертву, одного только тявканья мистера Нанги хватило бы на час. Он то с криком вскакивал с места, то откидывался на спинку скамьи и вместе со всеми заливался издевательским смехом, напоминавшим хохот голодной гиены; по лицу его ручьями струился пот.
Когда премьер-министр сказал, что эти неблагодарные, которых он вытащил из безвестности, нанесли ему удар в спину, некоторые даже прослезились.
«Они кусают руку, которая их кормит!» – крикнул мистер Нанга. И это тоже было внесено в отчет – вот он лежит сейчас передо мной. Однако никакой отчет не может передать накаленную атмосферу того дня.
Мне трудно сейчас припомнить, какие чувства я испытывал в те минуты. Скорее всего я просто не знал, как отнестись ко всему этому представлению. Ведь тогда еще у пас но было оснований подозревать, что нас обманывают. Премьер-министр продолжал говорить и под конец речи сделал свое известное (вернее сказать, небезызвестное) заявление: «Впредь мы должны беречь и ревниво охранять с таким трудом завоеванную свободу. Нельзя доверять нашу судьбу и судьбу всей Африки воспитанным за границей межеумкам и интеллектуальным снобам, готовым продать свою родную мать…»
Мистер Нанга по крайней мере еще два раза требовал смертной казни для изменников, но это уже не попало в отчет – несомненно потому, что его голос потонул в общем гуле.
Я как сейчас вижу перед собой бывшего министра финансов доктора Макинде в ту минуту, когда он поднялся па трибуну для ответной речи, – высокого, сдержанного и уверенного в себе человека с печальным выражением лица. Его слов нельзя было разобрать: весь зал, включая премьер-министра, кричал, не давая ему говорить.
Нельзя сказать, чтобы это было возвышающее душу зрелище. Спикер сломал молоток, с показным усердием наводя порядок; на самом же деле вся эта заваруха доставляла ему удовольствие. С галереи для публики неслись ругательства: «Предатель! Трус! Доктор филоговнических наук!» Последний эпитет принадлежал редактору «Дейли кроникл», оп сидел неподалеку от меня. Эта острота была встречена буйным гоготом, и на следующий день окрыленный успехом редактор напечатал ее в своей газете.
Хотя речь доктора Макинде была заранее распространена среди членов парламента, в официальном отчете ее исказили до неузнаваемости. О предложении премьер-министра напечатать на пятнадцать миллионов фунтов бумажных денег в отчете не упоминалось, и это было вполне понятно, но зачем понадобилось приписывать доктору Макинде слова, которых он не говорил, да и не мог сказать? Короче говоря, составители отчета заново переписали его речь так, чтобы выставить бывшего министра финансов самовлюбленным негодяем. В этой сфабрикованной речи он сам себя называл «блестящим экономистом, пользующимся всеобщим признанием и авторитетом в Европе». Я не мог читать без слез эти строки, хотя, вообще-то говоря, плаксивым меня не назовешь.
Я так подробно описал этот постыдный эпизод для того, чтобы показать, что у меня не было причин ликовать по случаю приезда достопочтенного Нанги, который в свое время, учуяв вакансии в кабинете министров, без зазрения совести травил своих изгнанных собратьев, чтобы урвать кусок пожирней.
Владелец и директор нашей школы Джонатан Нвеге, сухопарый, жилистый человек, был активным членом местной организации ПНС. Он считал себя несправедливо обойденным, потому что за свои заслуги перед партией до сих пор не получил никакого общественного поста, как полагалось в таких случаях. Но, хотя Нвеге и был вечно недоволен, он не отчаивался, о чем свидетельствовали тщательные приготовления к предстоящей встрече. Быть может, он метил на какую-нибудь должность в проектируемом ведомстве по использованию вышедшего из употребления государственного имущества (старых матрасов, поломанных стульев, негодных электровентиляторов, отслуживших свой век пишущих машинок и прочего хлама), которое до сих пор шло с аукциона. Я от всей души желал ему получить назначение – по крайней мере он время от времени освобождал бы нас от своего присутствия.
Нвеге потребовал, чтобы учащиеся выстроились в почетный караул от самого шоссе до дверей школы. Завершать шеренгу должны были учителя, которых он намеревался представить министру. Мистер Нвеге регулярно читал брошюры вроде «Как провозглашать тосты» или что-нибудь еще в том же духе и был очень щепетилен в вопросах этикета. Когда порядок встречи обсуждался на собрании учителей, я решительно возражал против того, чтобы выстраивать нас, словно школьников, в линейку, и надеялся, что другие учителя поддержат меня. Но я с равным успехом мог бы пытаться расшевелить мертвецов. Даже мой друг и коллега Эндрю Кадибе не встал на мою сторону якобы потому, что он и министр – земляки; довольно примитивное понимание лояльности, я бы сказал.
Как только к школе подъехал «кадиллак» министра в сопровождении вереницы машин, охотники будто угорелые заметались во все стороны и стали палить в воздух, с устрашающей легкостью вертя ружьями. Танцоры пустились в пляс, вздымая к небу тучи пыли. В общем шуме и гаме потонул даже голос Громкофона. Министр вышел из «кадиллака», разодетый в шелка, с золотой цепью на груди, и приветственно помахал веером из звериных шкурок, с которым никогда не расставался: по народному преданию, такой веер рассеивал злые чары и козни недоброжелателей.
Мистер Нанга был таким же красивым и моложавым, как прежде, – это сразу бросалось в глаза. Директор начал представлять ему учителей. Первым стоял старший преподаватель. Вероятно, под носом у него, как всегда, были следы нюхательного табака. Министр для каждого находил теплое слово, и в искренность его улыбки нельзя было не поверить. Только злонамеренный человек мог в эту минуту не почувствовать себя растроганным. Подошла моя очередь. Испытывая некоторую неловкость, я подал ему руку. Мне и в голову не приходило, что он узнает меня, и я отнюдь не собирался напоминать ему, что мы знакомы.
Он пожал мне руку. Я смотрел ему прямо в глаза. Он чуть нахмурился, и на его лице появилось задумчивое выражение. Нетерпеливым жестом он прервал директора, когда тот, словно попугай, уже в который раз завел свое: «Имею честь представить вам, сэр…»
– Ну, конечно, – произнес министр, ни к кому не обращаясь, а как бы нажимая кнопку спрятанного в голове запоминающего устройства, – это Одили.
– Да, сэр. – Не успел я вымолвить эти слова, как он заключил меня в объятья и чуть не задушил, прижимая к облаченной в шелка груди.
– У вас удивительная память, – пробормотал я. – Ведь прошло не меньше пятнадцати лет…
Он разжал объятья, но все еще удерживал меня рукой за плечо. Затем повернулся к директору и не без гордости сказал:
– Я учил его… э-э…
– В третьем классе, – подсказал я.
– Ну конечно! – воскликнул он. Казалось, даже встреча с давно потерянным сыном не могла бы обрадовать его больше.
– Он наша надежда и опора, – сказал директор в топ министру. Это была его первая похвала за все время моего пребывания в школе.
– Одили Великий, – пошутил министр, все еще задыхаясь от восторга.
Человек из народа - Ачебе Чинуа => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Человек из народа автора Ачебе Чинуа дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Человек из народа у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Человек из народа своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Ачебе Чинуа - Человек из народа.
Если после завершения чтения книги Человек из народа вы захотите почитать и другие книги Ачебе Чинуа, тогда зайдите на страницу писателя Ачебе Чинуа - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Человек из народа, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Ачебе Чинуа, написавшего книгу Человек из народа, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Человек из народа; Ачебе Чинуа, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн