Э с опаской взял листок, словно прикоснулся к мертвецу, зажал его в кулак и украдкой спрятал подальше в карман. Измученному всем виденным, ему было страшно.
– Они оставили записку, – сказал он.
– Записку!
Женщина вздрогнула, каждый нерв ее напрягся, как струна. Надежда, та надежда, которую лелеют, когда выбегают к воротам навстречу долгожданному гостю, залила ее горячей волной. Ей почудился смех дочери и зятя; и хотя с того времени, как она в последний раз слыхала их голоса, не прошло еще и десяти дней, ей казалось, что она не видела их целую вечность. Сейчас записка расскажет о них все, ответит на мучивший ее вопрос, протянет ниточку от ее сердца к их сердцам. Это было так важно!
Э вытащил записку. Она была написана на клочке пачки сигарет «Ляньчжун». На ней еще виднелись следы пальцев, в одном месте она была прожжена. На обратной стороне карандашом было наспех написано несколько слов. Э придвинул лампу и, сощурившись, принялся читать: «Нас ожидает смерть, но мы ни в чем не раскаиваемся. Пожалуйста, не горюйте о нас».
– Уму непостижимо! Их ждет смерть, а они ни в чем не раскаиваются!
«Умоляем заботиться о Да-нане, пусть он вам заменит нас». Так вот они, их мысли! Они не хотят ничего, только просят вырастить сына. Мечтают, чтобы он их заменил. Если Да-нань вырастет настоящим человеком, их жизнь продолжится в нем? Но в чем они не раскаиваются, матери было по-прежнему непонятно.
– Дай-ка я посмотрю.
Женщина схватила записку. Она так пристально, с таким вниманием вглядывалась в нее, словно завзятый книголюб – в какую-нибудь очень редкую книгу. Но читать она не умела.
В комнате стало совсем тихо. Ребенок чуть слышно посапывал. И хотя мать не могла прочитать записку, она поняла ее сердцем, и не только поняла, но глубоко проникла в ее смысл, и перед нею вдруг раскрылись сокровенные мысли дочери и зятя. И будто новые жизненные силы влились в ее существо. Теплое чувство переполнило сердце. Она огляделась: знакомые до мелочей предметы при свете лампы выглядели как обычно. Она прислушалась, но за стеной было тихо, лишь с улицы доносилось пение, сопровождаемое звуками хуциня.
– Да-нань, сердце мое, пойдем спать.
Она встала, поцеловала мальчика в головку и положила записку в карман его рубашки, потом пошла к лестнице. Печальные глаза ее светились материнской лаской; шаги стали легче, увереннее. Она была полна решимости взять на себя заботы о ребенке и заменить ему мать.
– А-а… – Ребенок насупился и, не открывая глаз, нежно, протяжно позвал: – Ма-ма!..
1927
1 2
– Они оставили записку, – сказал он.
– Записку!
Женщина вздрогнула, каждый нерв ее напрягся, как струна. Надежда, та надежда, которую лелеют, когда выбегают к воротам навстречу долгожданному гостю, залила ее горячей волной. Ей почудился смех дочери и зятя; и хотя с того времени, как она в последний раз слыхала их голоса, не прошло еще и десяти дней, ей казалось, что она не видела их целую вечность. Сейчас записка расскажет о них все, ответит на мучивший ее вопрос, протянет ниточку от ее сердца к их сердцам. Это было так важно!
Э вытащил записку. Она была написана на клочке пачки сигарет «Ляньчжун». На ней еще виднелись следы пальцев, в одном месте она была прожжена. На обратной стороне карандашом было наспех написано несколько слов. Э придвинул лампу и, сощурившись, принялся читать: «Нас ожидает смерть, но мы ни в чем не раскаиваемся. Пожалуйста, не горюйте о нас».
– Уму непостижимо! Их ждет смерть, а они ни в чем не раскаиваются!
«Умоляем заботиться о Да-нане, пусть он вам заменит нас». Так вот они, их мысли! Они не хотят ничего, только просят вырастить сына. Мечтают, чтобы он их заменил. Если Да-нань вырастет настоящим человеком, их жизнь продолжится в нем? Но в чем они не раскаиваются, матери было по-прежнему непонятно.
– Дай-ка я посмотрю.
Женщина схватила записку. Она так пристально, с таким вниманием вглядывалась в нее, словно завзятый книголюб – в какую-нибудь очень редкую книгу. Но читать она не умела.
В комнате стало совсем тихо. Ребенок чуть слышно посапывал. И хотя мать не могла прочитать записку, она поняла ее сердцем, и не только поняла, но глубоко проникла в ее смысл, и перед нею вдруг раскрылись сокровенные мысли дочери и зятя. И будто новые жизненные силы влились в ее существо. Теплое чувство переполнило сердце. Она огляделась: знакомые до мелочей предметы при свете лампы выглядели как обычно. Она прислушалась, но за стеной было тихо, лишь с улицы доносилось пение, сопровождаемое звуками хуциня.
– Да-нань, сердце мое, пойдем спать.
Она встала, поцеловала мальчика в головку и положила записку в карман его рубашки, потом пошла к лестнице. Печальные глаза ее светились материнской лаской; шаги стали легче, увереннее. Она была полна решимости взять на себя заботы о ребенке и заменить ему мать.
– А-а… – Ребенок насупился и, не открывая глаз, нежно, протяжно позвал: – Ма-ма!..
1927
1 2