А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Кидо Окамото

Оноэ и Идахати


 

Здесь выложена электронная книга Оноэ и Идахати автора по имени Кидо Окамото. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Кидо Окамото - Оноэ и Идахати.

Размер архива с книгой Оноэ и Идахати равняется 72.8 KB

Оноэ и Идахати - Кидо Окамото => скачать бесплатную электронную книгу



Японская драматургия – 4

OCR Busya
««Японская драматургия»»: Искусство; Москва; 1988
Аннотация
В сборник входят впервые издаваемые в русском переводе произведения японских драматургов, созданные в период с 1890-х до середины 1930-х гг. Эти пьесы относятся к так называемому театру сингэки – театру новой драмы, возникшему в Японии под влиянием европейской драматургии.
Пьеса, «Оноэ и Идахати» (1915), написана Окамото Кидо (1873–1939), драматургом, тоже посвятившим свое творчество исключительно театру Кабуки и тоже пытавшимся внести нечто новое в традиционную драму. История трагической любви куртизанки Оноэ и молодого самурая Идаю Харады основана на фактическом происшествии, случившемся в 1746 году, когда любовники, не видя возможности соединиться навеки, решили вместе уйти из жизни.
Окамото Кидо
Оноэ и Идахати
Действующие лица

ХАРАДА ИДАХАТИ – самурай, 25 лет.
САКАЯ ОНОЭ – куртизанка, 21 года, затем – пария О-Сае.
ХАРАДА ГОСИТИРО – самурай, младший брат Идахати.
О-МИНО – служанка в веселом доме.
КИСАКУ – шут в веселом доме.
МАНСКЭ – продавец детских игрушек.
О-МАСА – горожанка.
О-ТОМЭ – нянька.
О-КИКУ, О-КУМЭ – девушки из чайного домика.
О-ТОКУ – тетка О-Кумэ.
УСИДЗО, КАНДЗИ, КУСКЭ, ТЕТА, ТОРАМАЦУ, ДЭНХАТИ, ГЭНКИТИ – парии.
О-КУМА, О-ТАЦУ, О-ТОРА – женщины-парии.
ДЗЭНСИТИ – глава парий.
РОКУДЗО – слуга Харада Госитиро.
ХЭЙКИТИ, ТОДЗИ – гуляки.
СЛУГИ САМУРАЕВ, ПАРИИ.
Действие происходит в середине XVIII века.
Действие первое
Картина первая
Снежный вечер. Одна из улиц Ёсивары. Помещение на втором, этаже веселого дома. Справа – плотно закрытые двери; прямо – токонома, раздвижные перегородки, за ними – галерея, выходящая на улицу. Слева – лестница вниз. Жаровня, столик с едой и напитками. Харада Идахати и Оноэ сидят у столика и наливают друг другу вино. Удар колокола.
Снизу доносится пение:
Зимний день настал…
Вот и год идет к концу!
У порога он…
И любовь к концу пришла…
Радости – конец!
Не утеха – горький плач!
Кончилося все…
Сам себя я погубил
Средь пучин любви!
Идахати. Совсем не слышно было, как снег пошел. Вероятно, уже много навалило.
Оноэ. И день стемнел. На улице – совсем тихо.
Снова слышится пение с первого этажа:
Колокола звук глухой,
Сумерки – темней…
Всюду по ветру летит,
Носится везде,
Засыпает мой рукав
Белый, белый снег.
Чуть растает он – слеза…
Льдинки слез – не снег.
Удар колокола. Оноэ встает и раздвигает перегородки в глубине. Открывается вид на заснеженную улицу. Идахати подходит к ней. Оба смотрят наружу. Видно, как идет снег.
Оноэ. К завтрашнему утру так занесет, что гостям трудно будет возвращаться отсюда.
Идахати. А мы с тобой если бы и захотели уйти – уже не уйдем. Если и отправимся куда-нибудь, то только в тот далекий, иной мир.
Оноэ. И пойдем мы туда… рука об руку, вдвоем… Как это грустно, Идахати!
Идахати. Да… Самурай из древнего рода… и вдруг – смерть, и где? В Ёсиваре!.. Конечно, я готов к тому, что надо мною будут насмехаться, но все-таки тяжело у меня на сердце.
Оноэ. Меня семи лет от роду продали в веселый дом. Я не знаю, живы ли мои родители, братья, сестры… Мне некого и нечего оставлять на этом свете, но у тебя на родине младший брат. Как будет он горевать, когда до него дойдет такая весть!
Идахати. Брат мой, может, порадуется, может, пожалеет. Только вот уж три года, как я растрачиваю наше состояние. Дома у нас – хуже и хуже. И ясно, что все это хорошо для меня не кончится.
Оноэ. Тем более что ты здесь тайком: тебе нельзя открыто приходить ко мне.
Идахати. Да… Нам с тобой ничего не остается, как сегодня же вечером…
Оноэ. Я рада, Идахати!
Идахати. Рада?
Доносится пение:
Без молитвы на устах
К буддам и богам,
Друг лишь в друге находя
Помощь верную,
Вот бредут они во мрак…
К мраку, a смерть идут!..
Оба смотрят друг на друга в невыразимой печали. На лестнице слышны шаги. Входит служанка О-Мино со светильником в руках. Идахати смущенно отворачивается.
О-Мино. Уже стемнело… Скоро тебе идти зазывать гостей…
Оноэ. Хорошо, хорошо.
О-Мино. У тебя гость? (Вглядывается.) А! Идахати-сан?
Идахати. Да, это я. Повязавшись платком, чтоб не узнали, я пробрался к ней. Пожалей нас!
Оноэ. Молю, О-Мино. Не говори никому.
Идахати. Никому…
Оноэ. Прошу тебя!
Оба умоляюще смотрят на служанку.
О-Мино, Жалко мне вас. Ладно, так и быть уж…
Оноэ. Значит, он может еще немного побыть?
О-Мино. Хорошо… Там, внизу, я что-нибудь скажу…
Оноэ. Прошу тебя, О-Мино.
О-Мино. Ладно, ладно! (Спускается по лестнице.)
Оноэ (к Идахати). Ну, уж если мы решили, то пора – пока не помешали.
Идахати. Надо оставить хоть записку, почему мы умираем…
Оноэ (показывая на двери направо). Если хочешь писать, то иди туда.
Идахати. Сердце говорит: скорей, спеши! Но для этого мира все же надо оставить… (Берет письменные принадлежности и направляется в другую комнату.)
Оноэ. А огонь?
Идахати. Нет! Не нужно. От снега еще светло. Я сейчас! (Уходит.)
Оноэ (глядит ему вслед и плачет). Если бы не я, ему не пришлось бы так кончать свои дни!
Доносится пение:
Дни бывают: вороны
Не кричат совсем.
Не было же дней таких,
Чтоб не виделись.
Часты были встречи их…
Шла молва кругом…
Знала, что бранят ее,
Знала хорошо
И любила… Вот судьбы –
И последний миг…
(Встает, осматривается, потом подходит к дверям, за которыми скрылся Идахати, и заглядывает в щелку.) Когда одна, еще хуже, еще тяжелее становится на сердце. Да… Да… Последняя ночь… Сегодня… Прости, прости меня!
Доносится пение:
Плачет, стонет соловей…
Все трепещет он.
Ведь такой холодный день,
Холод всех сковал.
И не ждет весны другой!
Знать, судьба пришла,
Ослабели крылышки,
Птички в клетке, у тебя…
(Плачет.) Входит Кисаку.
Кисаку. О, Оноэ-сама!
Оноэ. Ты, Кисаку? Вот не вовремя!
Кисаку. Ждешь кого-нибудь, что ли?
Оноэ. Жду или не жду – дело не твое. Разве можно так, без спроса врываться к людям только потому, что шутам все позволено? Я всегда тебе рада, но сегодня не желаю видеть. Ступай, ступай скорей! (Отворачивается от него.)
Кисаку. Вот так приветствие, нечего сказать. Ну что ж. Чтоб тебя умилостивить, может быть, поболтать с тобою об
Идахати?
Оноэ. Отстань!
Кисаку. Вот горе-то! Ты лучше послушай. Что я сегодня видел в Нихонбаси, если бы ты знала! Было у меня, понимаешь ли, там дело, и сегодня, несмотря на снег, пришлось туда идти. И вот смотрю – у позорного столба… двое! Покушались на любовное самоубийство…
Оноэ поворачивает голову.
Протолкался я вперед, гляжу… Он – парень с обритой головой… Бонза… говорят, пересолил в кутежах, вот и выставили его. Жалко стало… Смотрю, а он бормочет: «Наму Амида бухту, Наму Амида буцу!» Ну, брат, думаю, в таком положении и сам Амида вряд ли тебе поможет! Ха, ха, ха!
Оноэ. Да… Вместо такого позора лучше сразу умереть.
Кисаку. Это уме от судьбы зависит: хочешь умереть, да не умрешь. У нас в Ёсиваре каждый год поди три-четыре любовных самоубийства бывает, и только половина из них кончается смертью. Другая же половина выживает. Выставят их, голубчиков, к позорному столбу в Нихонбаси, а потом к париям переправят. Ни с кем знаться не дозволят. Говорят, живут себе… ничего…
Оноэ. Какой ужас! (Вздрагивает.) Замолчи!
Кисаку. Опять впросак попал! И это тебе не нравится?
Оноэ отворачивается от него.
Ну, Оноэ! Будет тебе! Не сердись. Слышишь?
Оноэ. Надоел!
Кисаку (поет).
Рассердилась! Нет, постой!
Слушай смирно гостя,
Ведь для гостя ты живешь,
Что кукушка – ночью…
Тебе надобно это хорошо знать.
Оноэ. Довольно! Довольно! (Затыкает уши.) Ступай отсюда!
Кисаку. Вот не терпится…
Оноэ. Скорей, скорей!
Кисаку. А что это за звук, а? (Хочет заглянуть в другую комнату.)
Оноэ (удерживает его). Вот привязался…
Кисаку. Там кто-нибудь есть, а?
Оноэ. Есть, есть… Пристал!
Кисаку несколько раз порывается проникнуть в комнату, но Оноэ не пускает его. Наконец он с ворчанием удаляется.
В другое время он всегда позабавит, но сейчас – одна пытка! (Раздвигает перегородки, проходит в комнату, подсаживается к Идахати, пишущему письмо, и что-то шепчет ему. Он утвердительно кивает. Оноэ берет его кинжал и возвращается.) Пора…
Снаружи слышится возглас: «Эй, огня!» Оноэ прячет кинжал и оглядывается.
Темнеет. Сцена поворачивается.
Картина вторая
Чайный домик в Асакуса. С карнизов его кровли свешиваются занавески; у входа – фонарь с надписью «Миятогава»; перед домиком – две скамьи со столиками для посетителей. Посередине сцены – огромное развесистое дерево гинко. Направо – другое дерево. Вдали виднеются постройки храма богини Каннон.
Пять лет спустя. Утро в конце марта. Пария Идахати и лежит под деревом направо и спит. На скамье отдыхает и пьет чай горожанка О-Маса. Около нее нянька О-Томэ с младенцем за плечами; в руках у нее игрушка-вертушка. Левее сидит уличный продавец игрушек Манскэ. Девушка из чайного домика О – Кику стоит поблизости.
О-Маса (глядя на небо). Погодку бы хорошую…
Манскэ. Да! Нужно, что и говорить. Особенно нам: нет погоды – нет и торговли.
О-Кику. Не только вам. И нам тоже… В дождь – у нас хоть шаром покати. Ни одного гостя. Как утро – так каждый раз просим милосердную Каннон: погодку бы…
Манскэ. Вам что! Там, где красотки вроде О-Кумэ да О-Кику, гости всегда будут.
О-Maса. Это он правду говорит. Когда к вам ни приди – всегда полно.
О-Кику. Милосердием Каннон-самы да вашими милостями
кое-как существуем. Манскэ. «Кое-как»! А у самих поди денег и не пересчитать.
Кстати, где же О-Кумэ?
О-Кику. Пошла помолиться.
О-Maса. Надо и мне идти! Зайду на обратном пути еще в храм
Авасима. (Кладет плату за чай.) О-Кику. Покорно благодарим! Манскэ. Я тоже пойду! Послушай, нянюшка! Если будешь так вертеть свою вертушку, до дому не донесешь.
О-Томэ. Вот еще!
О-Маса. Прощайте.
О-Кику. Счастливо.
О-Маса и О-Томэ замечают спящего Идахати.
О-Томэ. Тут кто-то спит.
О-Маса. Правда! Смотри-ка… Ну и молодец!.. В таком людном месте и так сладко спит. Манскэ. Таких здесь сколько хочешь.
О-Томэ. Подойти, что ли?
О-Маса. Не говори глупости! Идем! Скорей!
Скрываются направо. Появляется О-Кумэ, красивая девушка лет семнадцати. Бросает взгляд на Идахати и подходит к дому.
О-Кумэ. Задержалась немного. Поздно уж, да? А, Манскэ-сан! Наторговал сегодня что-нибудь?
Манскэ. Продал одну только игрушку отдыхавшей здесь няньке.
О-Кумэ. Ну, дай бог! Слушай, О-Кику, – он все спит?
О-Кику (кивает головой). Еще не открывали, как уже разлегся. Что с ним? (Смотрит на Идахати.)
Манскэ. Бросьте! Очухается сам.
О-Кику. Как же так? Пред самым носом – торговать мешает. Манскэ. Из шайки этого Дзэнсити, видно. (Оглядывает спящего.)
О-Кумэ. В последнее время каждый день здесь бродит. Смотрит на всех исподлобья. Даже страшно становится.
Манскэ. Ну, ладно! Я его разбужу. (Подходит к Идахати.) Эй, любезный! Не пора ль подниматься, а? Сны, что ль, видишь, раз так крепко спишь? (Трясет его.)
Идахати делает движение, будто хочет встать, потом опять падает на землю.
Послушай! Эй, ты! (Тормошит Идахати.)
Тот наконец приходит в себя и садится. У него совсем иной вид, чем в предыдущей картине: наружность преступника. На шее большой шрам.
Идахати (протирает глаза). Только было заснул – и разбудили… Принесла нелегкая!
Манскэ. Что ж тебе приснилось? Интересное что-нибудь?
Идахати. Вовсе и не интересное. Я видел прежнюю свою жизнь. Кажется, все забыл, – так нет же, то и дело во сне опять всплывает. Удивительная штука! (Горько смеется.)
Манскэ. А что ж ты видел… в этом сне-то?
Идахати. Тебе все равно не понять. Видел то время, когда меня любила одна женщина.
Манскэ. Тебя?… женщина?
Идахати. А что бы ты думал? Когда-то я тоже был… мужчиной. (Встает.) Не чета… вам… что вертушками торгуете. Вам во второй раз родиться нужно для этого.
Манскэ. Ну… сколько ни рождаться, а уж в твоей братии родиться – покорно благодарю!
Идахати. Что ты там брешешь? Я тебе! (Грозит ему.) Эй, девки, вина мне! (Садится на скамейку.)
О-Кику. Ах, ах! Садиться нельзя.
Идахати. Что? Садиться нельзя? Впрочем, да! – я и забыл. Ошибся. Париям не полагается сидеть на ваших лавках. Ладно уж. Так и быть. (Опускается на землю, скрестив ноги.)
Обе девушки растерянно смотрят то на него, то на Манскэ.
Манскэ. Эй, эй, любезный! Торговать мешаешь.
Идахати. Я же не скандалю, я просто хочу выпить. Эй, О-Кумэ! Дай, прошу тебя, мне вина. Вот тебе и деньги за это. (Вынимает из-за пазухи деньги и кладет на столик.)
Манскэ (удивленно). Смотрите, две монеты!
Идахати. Две монеты за одну чарку – разве это плохой посетитель? Вчера вечером здорово выпил и спьяну не мог найти домой дорогу. Свалился здесь под деревом и не заметил, как ночь прошла. Проснулся – в горле и пересохло. Эй, О-Кумэ! Дай, ради бога, вина. Мало денег – прибавлю. (Вытаскивает из-за пазухи еще монеты.)
Манскэ (удивленно). Откуда столько? Посмотреть на тебя – никак не подумаешь.
Идахати. Денег сколько угодно! О-Кумэ! Что ж ты?
О-Кумэ. Я…
Манскэ. А ты уйдешь, если тебе поднесут?
Идахати. Я же сказал вам.
О-Кику (шепчет О-Кумэ). Ничего не поделаешь. Налей ему!
О-Кумэ. Да как же так, О-Кику?
О-Кику. Если не дать – он не сдвинется с места до скончания века.
О-Кумэ. Я боюсь! Противно…
Идахати. О-Кумэ! Чего ты боишься? По тебе пария – разве не такой же человек? Неужели ему нельзя и вина дать?
Я ведь плачу. (Вынимает еще деньги и кладет на столик.)
Присутствующие изумлены.
Манскэ. Нет! Это прямо удивительно. Уж не ограбил ли?…
Идахати. Что?!
Манскэ. Нет, я… того… Ну и деньжищи! (Делает знак женщинам, чтоб скорей подали вина.)
О-Кику уговаривает О-Кумэ. Наконец та нехотя входит в дом. Появляется Xарада Госитиро, красивый молодой самурай, в большой тростниковой шляпе, скрывающей его лицо. С ним слуга – Рокудзо. При виде Идахати Госитиро останавливается и наблюдает за ним из-за дерева. Тем временем О-Кумэ выносит поднос с вином.
Идахати. Чего ты так руку вытягиваешь? Подойди поближе! Я не бешеная собака, не кусаюсь.
О-Кумэ боязливо приближается к нему и ставит поднос. Идахати, не притрагиваясь к вину, пристально смотрит на нее. О-Кумэ отворачивается. Наконец он берет чарку и с удовольствием ее выпивает. О-Кумэ поспешно отходит от него.
Идахати. Бога ради! Еще.
О-Кумэ. Еще?
Манскэ. Ну… так конца не будет. Выпил и ступай себе! (Хочет поднять его насильно.)
Идахати. Не трудись, пожалуйста. (Отталкивает его.)
Манскэ падает. О-Кумэ и О-Кику в смятении.
Госитиро. Эй! Не дадите ли мне чаю?
О-Кику. Пожалуйте!
О-Кумэ. Прошу присесть!
Госитиро садится на скамейку.
О-Кумэ. Сию минуту, господин.
Идахати. А мне?
Госитиро. Если хочешь, я угощу…
Идахати. Что?
Госитиро снимает шляпу.
(Поражен.) Ты?!
Госитиро. Давно не виделись! Как живешь?
Идахати. А что мне сделается?
Госитиро (обращаясь к окружающим). У меня небольшой разговор с этим человеком. Не обессудьте… оставьте нас одних!
Манскэ. С нашим удовольствием! А то я ввязался в эту историю и сам не знаю, как быть. Доброго здоровьица, господин. (К О-Кумэ и О-Кику.) Теперь уж беспокоиться нечего.
О-Кумэ. Спасибо тебе, Манскэ.
Манскэ быстро уходит.
Госитиро (слуге). Рокудзо! Ты тоже пройди куда-нибудь.
Рокудзо кланяется и уходит.
О-Кумэ (подает чай). Прошу покорно, господин.
Госитиро берет чашку и слегка задумывается.
О-Кумэ (обменивается взглядами с О-Кику; к Госитиро). Мы пройдем в дом.
О-Кику. Если что-нибудь понадобится, позовите, пожалуйста.
Скрываются в домике. Госитиро предлагает Идахати сесть на скамейку. Идахати, стряхнув пыль с одежды, садится.
Госитиро. Брат! Ну и изменился же ты!
Идахати. Как же не измениться? Уж пять лет, как я, увы, более не самурай. (Другим тоном.) С каких пор ты в Эдо?
Госитиро. С осени прошлого года. Обо всем случившемся я услышал там, у нас на родине, и мы очень горевали. А теперь, когда вижу тебя в таком виде, – еще горше становится.
Идахати. Оставь это! Ты, вероятно, все уже знаешь… Сошелся я с одной женщиной из Ёсивары. Спустил поместье. Она тоже задолжала хозяину – пикнуть не могла. Стало невмочь, и в конце концов решили умереть оба, вдвоем. (Показывает на горло.) Видишь? Эти шрамы… Понимаешь, не удалось. Не вышло до конца… И началось… Три дня стояли у позорного столба в Нихонбаси. А потом, как полагается со всеми, кто покушается на такое самоубийство, были отданы к париям. Женщина – к Мацуэмону в Синагаве, я – к Курума Дзэнсити в Асакусе.
Госитиро. Мне писал об этом наш слуга при доме в Эдо. Первое время я – уж слишком стыдно было перед людьми – заперся у себя, потом, по особому приказу нашего повелителя, был поставлен наследником всех наших владений, и вот теперь – на службе при дворе.
Идахати. Вот как! Значит, ты в нашем здешнем доме уже с прошлого года?
Госитиро. Да!
Идахати. Я этого и не подозревал. (Задумывается.)
Госитиро. Недавно произошло у нас одно серьезное событие, и вот я целыми днями хожу по Эдо и ищу.

Оноэ и Идахати - Кидо Окамото => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Оноэ и Идахати автора Кидо Окамото дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Оноэ и Идахати у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Оноэ и Идахати своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Кидо Окамото - Оноэ и Идахати.
Если после завершения чтения книги Оноэ и Идахати вы захотите почитать и другие книги Кидо Окамото, тогда зайдите на страницу писателя Кидо Окамото - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Оноэ и Идахати, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Кидо Окамото, написавшего книгу Оноэ и Идахати, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Оноэ и Идахати; Кидо Окамото, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн