Николь решила ничего не спрашивать. Она не хотела сделать что-либо, что могло испортить чувственное настроение, появившееся вместе с теплотой огня цвета солнца. Бледный холодный свет луны исчез, и вместо него появились желтые и золотые трепещущие тени.
Белоснежные простыни и стеганое ватное одеяло были усыпаны чем-то красным. Николь подошла ближе и увидела бледно-розовые и ярко-красные лепестки. Каждый нежный лепесток был аккуратно оторван от бутона и брошен на кровать. В результате получилось ложе, густо усыпанное лепестками роз.
У нее на лице появилась удивленная улыбка. Ее сердце глухо забилось в груди.
– Что ты сделал, Маркус? – спросила она, не пытаясь скрыть удивление.
Маркус улыбнулся, как кот, обнаруживший миску со сливками.
– Свечи и розы, Ник. Ты достойна свечей и роз. – Его голос был низким и хриплым. Маркус зажег последнюю свечу. Хотя он стоял с другой стороны огромной кровати, его горячий взгляд был подобен руке, нежно ласкающей ее кожу. Его черные бездонные глаза заглянули прямо в ее душу. Она почувствовала, что для него в ее сердце не осталось больше тайн. Николь вздрогнула. Ее трусики намокли, когда она поняла, что приготовил Маркус.
– Когда ты успел?.. – Ее голос замер. Николь перевела взгляд на кровать.
– Когда ты была в клубе, – ответил он мягко. – Я пообещал, что мы все наверстаем. И я намерен сдержать обещание. Здесь и сегодня.
Николь бросила на него быстрый взгляд. На его губах играла озорная улыбка. Не спуская с нее глаз, Маркус обошел кровать и встал возле Николь. Он заключил ее в объятия, нежно гладя руками по спине. Николь наклонила голову, ища его губ, его прикосновений.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он поцеловал ее. Когда их губы встретились, это было подобно легкому порыву летнего ветра. Ее колени подогнулись. Нежность его поцелуя ошеломила ее. Слезы брызнули из ее глаз, но она усилием воли заставила себя успокоиться, желая насладиться моментом и забыть о сожалениях – сожалениях, что с каждым использованным презервативом их роман подходил к концу.
Губы Маркуса нежно целовали ее кожу, язык исследовал рот, усиливая сексуальный аппетит. Николь чуть ли не умоляла Маркуса продолжать. Тогда он глубже засунул язык в горячую глубину ее рта. Их языки встретились, переплетаясь, извиваясь, соединяясь в едином страстном порыве.
Маркус положил руку на грудь Николь и стал разминать пальцами ее твердеющий сосок. Его рука скользнула ниже, расстегивая змейку на замшевой юбке. Он нежно целовал ее, опускаясь все ниже. Николь вся дрожала от переполнявших ее чувств.
Не успела она оглянуться, как Маркус стянул с нее футболку и юбку. Она осталась в одном изящном кружевном бюстгальтере и узких розовых трусиках. Николь решила стянуть с Маркуса рубашку, чтобы их обнаженные тела могли соприкасаться друг с другом.
– Этот вечер твой, Ник, – пробормотал он между поцелуями.
– Я хочутебя, – прошептала она, глубоко дыша. От него шел неуловимый аромат пота и мыла, который прекрасно сочетался с женственным запахом ванильных свечей и роз.
Маркус усмехнулся, чем заставил Николь вздрогнуть от желания.
– Я рад. – Он покрывал ее тело страстными поцелуями. – М-м-м-м, но всему свое время.
Маркус отступил на шаг назад. Он снял рубашку, расстегнул пояс и стянул джинсы. Теперь только трусы сдерживали его бушующую плоть. Но он не спешил освобождать ее.
. Мышцы под его коричневой кожей напряглись. Отблески света играли на рельефном торсе Маркуса. Николь окинула горячим взглядом его роскошное тело, уделив особое внимание низу живота.
Снова встретив взгляд Маркуса, Николь затаила дыхание и невольно отступила, пораженная его пронзительностью.
– Маркус? – прошептала она, не зная, куда ей спрятаться от этого взгляда, который, казалось, прошивал ее тело насквозь, находя душу и подчиняя ее своей воле.
Он осторожно подошел к ней, как хищник подкрадывается к ничего не подозревающей жертве. Сама не осознавая отчего, Николь задрожала. Она поняла, что после сегодняшней ночи она станет другой. Если Маркус уедет, ее сердце будет разбито.
Николь повалилась на кровать, подминая под себя нежные лепестки роз. А Маркус все приближался, на его лице играла легкая улыбка, благодаря которой ямочки на щеках становились еще глубже. Наконец он сел на кровать, а Николь передвинулась на середину, теряя рассудок от желания и одуряющего аромата весны.
Его сильные руки обвились вокруг ее лодыжек. Поднимая каждую ее ногу, Маркус страстно облизывал маленькие женские пальчики.
– Маркус, что ты делаешь? – спросила она, хихикнув. Опершись на локти, Николь водила руками по лепесткам роз. Теперь, когда их кожа соприкоснулась с прекрасными частичками цветов, казалось, аромат лепестков стал густым и сладким, как сироп.
Маркус лизнул ее икру.
– Люблю пробовать тебя на вкус. М-м-м-м, сладкая, как мед.
В урагане удовольствия, вызванного его прикосновением, не было места меланхолии. Николь забыла обо всем, отдавшись на волю страсти.
Его жадный горячий рот двигался все выше и выше к внутренней поверхности бедер. Руки Маркуса исследовали и поглаживали ее нежную кожу. Наконец его рот нашел вздрагивающую влажную плоть Николь.
Николь ощущала приятную расслабленность, несмотря на то что Маркус заставлял все ее чувства взрываться миллионами горячих искр. Она издала еле слышный стон:
– Маркус.
Маркус триумфально улыбнулся.
– Я здесь, Ник, – ответил он, засовывая руку ей в трусики. Медленно-медленно он стянул их с ее роскошного тела. Маркус принялся нежно массировать клитор, заставляя Николь стонать от удовольствия.
Ему нравилось то, как ее тело отвечало на его ласки. Отвечало ему. Маркус нагнулся и начал целовать промежность Николь, в ее горячую гостеприимную вагину он засунул два пальца. Ее аромат перемешался с запахом роз и ванильным благоуханием свечей.
– М-м-маркус, – полупрошептала, полупростонала она его имя.
Маркус неистово ласкал Николь, пожирая ее соки, вонзая в нее свой язык, словно это был член. От сдерживаемого желания на его плечах выступил пот. «Не помню, чтобы я когда-нибудь так хотел женщину». Он и не подозревал, что, удовлетворив ее, взамен получит не меньшее блаженство. Маркус ощутил приближение оргазма.
– Я хочу тебя, Маркус, – прошептала она. Ее голос звучал хрипло.
Маркус окинул ее блестящее тело восхищенным взглядом. Нежные розовые лепестки прилипли к ее коже. Она была прекрасной и чарующей, ее притягательное тело дрожало в преддверии оргазма. Маркус засунул палец в ее пылающий рай. Его язык нашел клитор и страстно прижался к нему.
– Маркус! – закричала она, вибрируя в конвульсиях, чем довела Маркуса до безумства.
Когда Николь в изнеможении лежала на кровати с закрытыми глазами и слегка подрагивающим после сладострастного крещендо телом, Маркус скинул с себя трусы. Целуя ее тело, он приблизился к кружевному бюстгальтеру.
Маркус расстегнул бюстгальтер и принялся ласкать роскошную грудь Николь. Целуя и заглатывая ее затвердевшие соски, Маркус не забывал о ее промежности. Николь крепко держала его за плечи, прижимая к себе. Ее спина выгнулась, приветствуя его.
Оставив грудь, он медленно двинулся к лицу Николь. Найдя ее рот, он впился в него своими жадными губами.
Опершись на локти, он обнял руками ее голову. Маркус думал о том, что, кроме того, что они друзья, он еще и ее любовник. Николь согнула ноги в коленях, притягивая его к своему раю. Затем она обвила его своими стройными ногами. Его член терся об ее влажную норку. Совершенно потеряв над собой контроль, Маркус мастерски вошел в нее, мощными толчками продвигаясь все глубже и глубже.
На душе его стало тихо и спокойно, словно неистовый буран вдруг превратился в спокойный снегопад. Маркус наслаждался ее криками вожделения, отвечая на них глухими стонами. Медленно выйдя из нее, он снова вогнал свое древко в ее горячие объятия. Он решил ускорить темп.
Николь приподняла бедра, позволяя ему погрузиться глубже. Она двигалась ему навстречу, сгорая от страсти, словно сухие дрова в камине. Тем не менее нежность ее прикосновения доставляла ему неземное удовольствие. Николь страстно отвечала на поцелуи Маркуса. Упершись пятками в его ягодицы, она еще больше раскрылась перед ним. Вторая волна наслаждения накрыла Николь, заставив ее трепетать от вожделения. Она стонала, умо ляя его проникнуть дальше в ее горячую глубину.
– Грр... – прорычал он, пытаясь оттянуть оргазм, но тщетно. – Черт, Ник. – Его спина выгнулась, каждый мускул тела напрягся, пропуская через себя вспышку оргазма. Маркусу казалось, что он парит над кроватью, пронизываемый разрядами невероятного удовольствия Когда дрожь во всем теле немного унялась, он положил голову на грудь Николь. Его возбужденный член все еще находился внутри девушки.
Между поцелуями он спросил:
– Ты в порядке, Ник?
В ее голосе он услышал радость:
– Все в порядке.
Маркус повернулся на бок, заключая Николь в объятия. Пошарив рукой, он нащупал край одеяла и набросил е го на их разгоряченные тела. Дыхание Николь начало успокаиваться.
Свет мигнул и погас, когда догорела последняя свеча.
Маркус бросил взгляд на часы. Три тридцать. Улыбнувшись, он еще крепче прижал Николь к груди. Он был в ее постели. Они вместе проводили ночь.
Глава восьмая
Николь очень медленно просыпалась в нежных объятиях Маркуса, боясь его потревожить. Он мирно спал, прижавшись грудью к ее спине, а его длинное толстое древко было уперто в ее ягодицу. Глубоко вдыхая слабый запах ванили, мятых лепестков розы и острый запах секса, Николь с радостью подумала, как прекрасно просыпаться в постели с мужчиной. В то же самое время ее сердце пронзила боль.
Через две недели все это закончится. Ей осталось две недели наслаждаться нежными, страстными объятиями мужчины, которого, как она поняла, любила. Любила не как друга, а глубокой и чистой любовью, которую женщина испытывает к мужчине, с которым хочет провести остаток дней.
Николь плотно сжала веки. Она заключила с Маркусом сделку. Но в ней речь шла лишь о теле, никак не о сердце. И, конечно же, не на всю жизнь. Она пообещала себе, что не будет сожалеть, но именно это она и будет делать в тот день, когда Маркус соберет вещи и улетит в Атланту.
Открыв глаза, Николь осмотрела комнату. Помещение заливал яркий солнечный свет, проникавший сквозь жалюзи. Лучи солнца ослепительно сверкали. Взглянув на часы, Николь поняла, что они опоздали на воскресную службу, но до обеда у мамы оставалось еще несколько часов.
Внезапно Маркус перевернул ее на спину, а сам оперся локтем о постель. Его взгляд был оценивающим. Николь немного смутилась. Это было первое утро, которое они вот так проводили вместе. Вчера они первый раз занимались любовью в постели.
Задумывался ли он, как она, о том, что это означало? Была ли постель для него просто еще одним местом, где можно было заняться сексом, или он тоже чувствовал, что что-то изменилось и было уже не таким, как прежде?
Мучительный момент прошел, и теперь Маркус, лаская ее шею, улыбался очаровательной мальчишеской улыбкой. Между нежными поцелуями он сказал:
– Я умираю с голоду, – и аккуратно укусил Николь за плечо.
– У моей мамы в одиннадцать часов будет обед. Хочешь присоединиться? – спросила она, не думая о том, что подумает Натали, когда увидит ее и Маркуса вместе. Мама будет не против. Она обожала Маркуса и даже несколько раз предупреждала Николь, что симпатичные мужчины и женщины не могут быть просто друзьями. Тогда Николь с ней не согласилась, но теперь поняла, что мама была права.
– Так ты присоединишься? – снова спросила она, не дождавшись ответа.
– А еды хватит?
– Когда это у моей мамы не хватало еды?
Маркус усмехнулся.
– Да, верно, такого не случалось. – Отодвинувшись, он одним движением поднялся на ноги. – Пойду в душ. – Потирая живот, он сказал: – Я бы пригласил тебя с собой, но, боюсь, мы так не успеем к твоей маме, а я очень хочу есть. – Весело подмигнув Николь, Маркус направился в ванную.
Николь не двигалась, провожая его взглядом. Подойдя к двери в ванную, он остановился. Опершись о стену, он взглянул на нее через плечо.
– Кстати, после обеда ты вся моя, – безапелляционно заявил он.
– О да! Что ты надумал?
– Поход по магазинам. – Кивнув на одеяло, лежащее на полу, он сказал: – Тебе надо купить новое постельное белье. Кажется, это мы испортили. – Маркус вошел в ванную, не закрыв за собой дверь.
Глава девятая
Маркус слушал чириканье птичек, шелест листьев, подхваченных теплым летним ветерком, резвившимся на заднем дворике дома родителей Николь. Качаясь в гамаке, натянутом между двумя яблонями, Маркус пребывал в непонятном состоянии, среднем между бодрствованием и сном.
Раскрыв глаза, он не сразу понял, где находится. Солнце уже начинало клониться к западу. Ветви яблонь уже сбросили весенний цвет и теперь были покрыты маленькими завязями, которые однажды должны были превратиться в яблоки. Вытянувшись в гамаке, Маркус скрестил ноги, одну руку подложил под голову, а другой заботливо обнял Николь, которая свернулась возле него калачиком.
«Неудивительно, что мы заснули», – думал он, вспоминая о ночи, проведенной вместе. После того как миссис Дэвис накормила их, Маркус и Николь пошли на задний дворик полюбоваться цветами, а потом решили отдохнуть в гамаке. Это было последнее, что он помнил, прежде чем уснуть.
Маркус смутно услышал какие-то голоса. Он решил закрыть глаза, притворившись спящим. Ему было так хорошо, что он не хотел двигаться, не хотел, чтобы беспокоили Николь. Ей нужно было отдохнуть перед тем, что он запланировал на сегодня. Сдерживая улыбку, он внимательно посмотрел на мягкое тело Николь. От нее исходил сладкий запах, напоминавший запах роз, свежий, как весенний ветер. Он представлял, какова будет ее кожа на вкус позже. Между ними было нечто большее, чем секс.
Сквозь сон он слушал разговор родственников Николь. Маркус понял, что говорили о нем.
– Мама, не шуми. Ты их разбудишь, – сказала Натали.
Маркус чуть не застонал от досады. С самого их прихода Натали бросала на него взгляды, которые как будто говорили: «Я все про вас знаю». И она была права.
– Ой, потише. Скорее ты их разбудишь, – ответила миссис Дэвис. – Нат, как ты думаешь, что между ними происходит?
– Ты спрашиваешь, считаю ли я, что у них завязались серьезные отношения?
– Да, наверное. Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
– Я ни в чем не уверена, а Ник все отрицала, когда я спросила, – ответила Натали.
Послышался глубокий голос мистера Дэвиса:
– Девочка, здесь что-то нечисто. Ты видела, как этот мальчик смотрит на нее? Нат, хочешь чаю со льдом?
Маркус мысленно выругал себя. Надо быть осторожнее. Он услышал скрип стула и звон стаканов.
– Спасибо, папа, – поблагодарила Натали. – Такты думаешь, что они влюбились друг в друга?
– Не знаю, как Ник, но знаю, что чувствует этот молодой человек. У меня тоже такое было, помнишь, дорогая? Он ее Точно любит. Теперь ему нужно убедиться, что он делает то, что нужно, – сказал он, защищая Маркуса.
– Он уезжает меньше чем через две недели, насколько я понимаю, – сказала Натали.
– Он такой милый мальчик. – Наступила пауза. Было лишь слышно, как позвякивают стаканы. Миссис Дэвис вздохнула и добавила: – Если любит, не уедет.
Маркуса охватило непреодолимое желание выпрыгнуть из гамака и ударить себя в грудь, как настоящий пещерный человек. Ему захотелось закричать: «Черт, нет. Конечно же, я не еду». Он хотел, чтобы весь мир знал, что это любовь!
Более того, он хотел, чтобы мистер и миссис Дэвис знали, что он женится на Николь, если она захочет этого. Что у них будет целая куча маленьких ребятишек, которые будут называть их дедушкой и бабушкой. Его единственной целью будет подтвердить свою любовь к их дочери. Признаться, что полюбил ее шесть долгих лет назад, когда они познакомились в колледже. Несмотря на огромное желание выкрикнуть все это, Маркус этого не сделал. Он сделал вид, что спит. Николь не предлагала ему остаться. Насколько он знал, ее вполне устраивал их договор. У нее были дом, работа, друзья.
Маркус ощутил боль сожаления. Не потому, что они начали эту игру, а потому, что он боялся признаться в своих чувствах. «А почему?» – спросил он себя. Потому что он прекратил бы всякое интимное общение с ней, если бы это начало угрожать их дружбе. Он не рисковал их дружбой, но он рисковал получить отказ. Он ощутил боль сожаления, потому что был трусом.
Он почувствовал, что Николь зашевелилась.
Потянувшись, она сняла с Маркуса свою ногу, но руку с его груди не убрала.
– Мама, почему ты позволила мне так долго спать? Я должна была помочь тебе с посудой. – Николь села, опершись на Маркуса, не давая гамаку перевернуться.
– За посуду не беспокойся. Нат помогла, а тебе нужно было отдохнуть. Хорошо подремала? – спросила мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11