Но мне сказали, что ты уже купила платье…
– Кто?
– Неважно. – Взгляд его почему-то забегал. – Знакомые видели тебя у Деррижуса. Ммм… через витрину.
– И что?
– И я понял, что ты настроена решительно.
– А как же друзья?
– Какие друзья, Кейт? Твои? Ты ни разу не задумалась, что я никого еще не позвал со своей стороны? О моих друзьях ты только слышала по моим рассказам, они все в Париже. А я не хотел бы, чтобы мой свадебный картеж сопровождала куча немытых байкеров.
– Но это мои друзья. И ты должен их уважать, просто потому, что они друзья твоей невесты.
– Может быть, и должен. Но не могу. – Он картинно развел руками. – Ничего не могу с собой поделать, не нравятся мне они и все!.. Прости меня, Кейт, я не думал, что ты всерьез относишься к этому.
– Но мы же назначили дату венчания… есть же какие-то обязательства. Ты хоть об этом подумал?
– Даты легко переносятся, а в нашем случае проще было все отменить. Кейт, прости меня. Но я не уверен, что хочу на тебе жениться.
– Жан!
– Ну… будь умной девочкой, Кетлин. Твой отец ненавидит меня, а ты даже ни разу не видела моих родителей. Тебе не приходило в голову, что следует с ними познакомиться?
– Но мы же хотели альтернативную свадьбу! Без согласия родителей, без шумихи и гостей. Так, несколько человек пришли бы… Господи, Жан, ты же сам говорил, что ты выше этих штампов и предрассудков!
– Это не по мне, Кетлин. Я – не байкер, который закидывает понравившуюся девчонку на седло, везет ее в церковь и справляет свадьбу в один день. Я – не такой.
– Да оставь ты в покое байкеров! Дались они тебе! Ты их ненавидишь за то, что мне с ними интереснее?
– Может быть. Кейт, милая, но и мне интереснее совсем с другими людьми. Мы слишком разные.
– Тогда что мы делали тут все это время? – Она устало опустилась на пол, прямо в каскад оранжевых оборок, и, скрестив ноги «по-турецки», стала смотреть в пол.
– Вот и я думаю, сколько же можно морочить друг другу головы? Пора расставить все точки над «i».
– Да? У тебя есть другая? – спросила она у паркетной доски.
– Нет, с чего ты взяла? Да если бы и была. Тебя это удивляет? Что я, по-твоему, должен был делать вечерами, когда ты через день уезжала гонять до самого рассвета? В шахматы играть или читать Библию?
– Так ты мне изменял?
– Нет. Но мог бы. Ты сама-то подумала, оставляя меня одного, что я не святой и тоже хочу общения?
– Ну… ты всегда любил читать и смотреть телек. И мне казалось…
– Тебе казалось, а я переживал.
– Но ты говорил, что любишь меня…
В воздухе повисла долгая пауза, от которой Кейт стало совсем страшно. Она не хотела слышать ответа на эту свою реплику. Не вынесет она сейчас правды. А он ее скажет. Нельзя. Несправедливо. Тяжело и жестоко вот так в один вечер взять и добить ее. Не по-мужски.
Она достала машинку для самокруток.
– Как же я этого не люблю, Кетлин! Ты можешь не дымить?! Вот опять, видишь? Я не переношу табачный дым, а ты иной раз пыхтишь весь вечер, словно паровоз.
– Я? Я? Да я курю очень редко!
– Но метко. Только около меня, правда?
– Жан, ты устал, или у тебя повредился ум. Ты говоришь чудовищные вещи. Ты топчешь меня.
– Кейт, может, я и груб, но просто настала пора. Я должен был тебе сказать. Я уезжаю в Париж через неделю. Это вместо свадьбы. Дом пока оплачивается моей организацией. Скоро сюда приедет еще одна группа, если мне не продлят командировку. А пока ты можешь здесь жить, в ближайшие пару недель тебя никто не выгонит. Сейчас я уеду, вещи уже собраны. Спесси я забираю с собой.
Она ничего не понимала. Хорошо, что еще в детстве друзья-мальчишки научили ее не плакать ни при каких обстоятельствах. Она смотрела на него своими огромными зелеными глазами… и понимала, что вот-вот нарушит это железное правило.
– Жан, так нельзя. Жан. Ты жестоко поступаешь со мной. Ты мог бы сейчас остаться… Жан… Жан, я не вынесу этого. – Она стремительно вскочила, бросилась к нему и повисла у него на шее.
Он долго стоял, не проронив ни слова и не сделав ни одного движения, не отвечая на ее объятия и ласки. Наконец прошептал:
– Пойми, так будет легче. И тебе, и мне. Со временем это пройдет. Кейт, прости меня. Но это решение я не отменю. Да… и еще. Ты спрашивала… Я любил тебя. Но скорее за твою яркую обертку, чем за внутреннее содержание. Прощай, Кетлин.
Она шагнула вслед за ним, но споткнулась об оранжевую тряпку. И так и стояла, запутавшись ногами в этом чертовом платье. Может быть, час. Может быть, всю ночь.
Потом она бесцельно слонялась по дому, все так же глядя перед собой широко открытыми глазами, и натыкалась на мебель. Но не плакала.
Этот великолепный двухэтажный коттедж Жан снял на время своей двухгодичной командировки, его оплачивали французы, и все завидовали Кейт, что она так хорошо устроилась.
А теперь она тут одна. И эти стены… и эта мебель… Бог ты мой, а спальня! Она же не сможет туда зайти теперь! Ну почему он не выгнал ее, а ушел сам! Как ей жить теперь, как дышать?
…Уже светало, когда она дрожащими руками набрала телефон Сандры и сухо сообщила ей о случившемся. Голос то и дело срывался, но она упорно не плакала.
Сандра сказала, что она сейчас возьмет Барби и они приедут к ней. Какое это теперь имеет значение? Она сидела на ступеньках крыльца, как сидела утром, еще со Спесси, и раскачивалась из стороны в сторону, сжимая в руке телефонную трубку. Над городом поднималось солнце.
В почтовом ящике что-то белело. Какой-то конверт. Она автоматически подошла, привычным жестом потянула замок и увидела, что конверт прислан из-за границы. Франция. Ну вот, ему будут слать письма, а она – рыдать и мучиться сомнениями: найти его под этим предлогом и передать почту или сжечь их к чертовой матери… Но нет. Кейт раскрыла глаза еще шире, хотя уже казалось, что все пределы пройдены и сейчас они просто полезут из орбит: на конверте стояло ее имя.
– Бог ты мой! – Кейт сама удивилась способу выражения своих чувств, ибо обычно в минуты сильного волнения она чертыхалась. – Сорбонна! Это или отказ… или приглашение.
Нетерпеливо разорвав конверт дрожащими руками, она выхватила оттуда лист, весь в водяных знаках и каких-то линиях. На минуту прижала его к себе, не заглядывая внутрь. Если ее не приняли, она умрет прямо здесь, у почтового ящика, потому что это уже будет слишком для одного дня, и ее труп найдут подружки… кстати, уже с минуты на минуту. Нет, тогда она, пожалуй, не успеет умереть. Надо побыстрее узнать, что там написано.
Все-таки удивительная штука – жизнь. А женская душа – еще более удивительная штука… Через две минуты Барби и Сандра, подъехавшие к дому на старом автомобиле, увидели чудовищную картину, возмутившую их до глубины души: Кейт скакала по лужайке, оглушительно крича в рассветной тиши, и размахивала каким-то листком. Когда они недоуменно и даже чуть-чуть обиженно высадились из машины, она подбежала к ним, расцеловала по очереди обеих, потом принялась целовать измятый и уже порядком потрепанный листок, и снова поскакала по лужайке галопом.
Подруги переглядывались.
– Эге-гей! – кричала Кейт, приводя в ужас утренних котов на крыше. – Меня приняли в Сорбонну! Ура! Я зачислена!
– Что ты так радуешься? – проговорила Сандра, с трудом перехватив ее где-то между пятым и шестым кругом, который Кейт описывала вокруг них. – Ты же никогда не любила учиться.
– Дундушка ты китайская! Там же Жан! А у меня теперь есть повод жить в Париже! Эге-гей! Девчонки! Идемте паковать вещи!
2
Ах, значит, он полюбил ее «за яркую обертку»?! Значит, он ничегошеньки не видел дальше этой обертки? И слово-то какое придумал: «обертка», как будто она конфета или товар, упакованный в подарочный фантик! И любил он, значит, именно эту обертку, а вовсе не то, что внутри. Господи, да он же просто не знал, что у нее есть что-то внутри! Он не удосужился это узнать! Кейт зашмыгала носом, хотя это было категорически запрещено. Еще чего не хватало, плакать из-за какого-то… как там папа сказал? Фигляр… вот он кто! Ведь он же умный, совсем неглупый, ведь не мог же он не заметить, что она не пустышка. И что кроме длинных ног и красивых волос у нее кое-что есть еще… И что под красивой одеждой у нее спрятано не только красивое тело, но еще и сердце, которое умеет любить… И что нужны ей не только мотоциклы, но и…
– Ох, Жан, – простонала она, привалившись к холодному боку своего Харли, – любимый мой Жан, как ты нужен мне!!!
Она сидела прямо на земле, уронив голову на руки и согнув колени.
…Когда первые восторги по поводу Сорбонны улеглись и девчонки, призванные ее утешать, наконец отчалили, не без обиды, впрочем, за «ложную тревогу» среди ночи, она осталась один на один со свой радостью и горем одновременно. Вот тут-то к ней и подошло настоящее понимание всего произошедшего. Оно, это понимание, в какой-то момент целиком заполнило ее юную душу, которой еще ни разу не приходилось переживать ничего подобного. То была настоящая взрослая жизнь, а не сон и не игра, а с наступлением утра нельзя было все забыть или сказать: «чур, я выхожу!».
Наконец, после долгого одинокого молчания, оптимизм и самоуверенность взяли верх над мрачными мыслями, и она, вздернув подбородок, громко прошептала, погрозив кулаком в пространство:
– Ну… ты у меня еще попляшешь! – После чего поднялась и решительным шагом отправилась в дом.
В холле и нескольких боковых комнатах все еще горел свет, хотя на улице давно стояло солнечное утро. Город пробуждался к новому рабочему дню, кажется, среде, а на их окраине, застроенной семейными коттеджами, стояла последняя прохлада, которая обычно уже в семь утра таяла и превращалась в зной. Оглядев с балкона панораму своего квартала, Кейт заметила себе, что в словах Жана, пожалуй, есть доля здравого смысла: местечко здесь не очень-то веселое, как, впрочем, и весь юго-запад штата. Но и она права: ночные гонки были единственным доступным ей развлечением, учитывая местный колорит и нескончаемые открытые дороги на сотни миль…
Кейт мужественно вошла в спальню, в которой стоял огромный комод с бельем, и начала собирать вещи. Бросив два больших чемодана на кровать, она вдруг обернулась и увидела свое отражение в зеркале. Да, прав был тот сумасшедший француз, сравнивший ее с львенком. Между прочим, Жану почему-то в голову не приходило назвать ее так. Дальше стандартного «Рыжика» дело не шло, но чаще всего он просто игнорировал эту заметную деталь ее внешности.
Кейт опять с досадой вспомнила про «яркую обертку». Значит, она должна стать еще ярче! И вообще – стать другой! Он увидит ее, поймет, от какого сокровища отказался, и все забудет… И даже если у него появилась другая… Все равно она заставит его думать, что лучше нее на свете девушки нет! Кейт еще раз прошлась глазами по своему отражению и усмехнулась, вспомнив того француза. Как там, бишь, его звали? Кажется, Бернар…
Это случилось в ее первую поездку во Францию, в апреле, когда она подавала документы в Сорбонну. Он подошел к ней, когда она нежилась в лучах весеннего солнышка, развалившись на скамейке в университетском парке, и нарушил ее мирную дрему. Кейт ждала, когда за ней придет Жан, чтобы отпросить у бабушки на пару дней с ночевкой. Он тогда специально взял недельный отпуск, чтобы вырваться из Техаса и показать ей «наш будущий город счастья».
Поездка в гости к кому-то из друзей Жана обещала быть увлекательной и самое главное – давала возможность отдохнуть от прародителей, у которых она проживала и которые, правду сказать, достали Кейт очень сильно. Предвкушая двухдневную свободу, она чувствовала себя в высшей степени ублаготворенной и чуть ли не мурлыкала, пригревшись на уютной лавочке.
– Вы знаете, мадемуазель, пока я не посмотрел в вашу сторону, я и не думал, что в Париже водятся дикие львы.
Кейт открыла глаза и увидела молодого мужчину с сумкой в руке, он тут же уселся на скамейку, расположенную углом к той, на которой сидела Кейт, и стал откровенно разглядывать ее.
– Вы сумасшедший? – поинтересовалась она.
– Нет. Я преподаю в университете. Меня зовут Бернар. А вы похожи на львенка. Вам никто еще этого не говорил?
Он был симпатичен. И даже красив. Но совершенно не похож на Жана, поэтому Кейт не стала толком разглядывать его, ведь ее привлекали только черноволосые мужчины, напоминающие в той или иной степени ее возлюбленного. Остальные были просто серой массой.
– Откровенно говоря, нет. Да и вы зря стараетесь: я не студентка, я всего лишь подаю документы, и нечего меня клеить.
Но несмотря на столь суровую отповедь, взгляд ее был отнюдь не суровый, а лукаво-насмешливый, впрочем, глаза у нее всегда казались насмешливыми из-за слишком густых нижних ресниц. Она смотрела на него из-под пышных волос, шапкой спадавших на лоб и плечи, и беззаботно улыбалась. Кейт знала, что в таком ракурсе она выглядит в высшей мере соблазнительно.
– Вы самый настоящий львенок, – еще раз мечтательно произнес Бернар. – В вашей улыбке притаилось солнце и вечное лето.
Она закинула длинную ногу в остроносом ботинке на его скамью, задев подошвой сумку, и вызывающе посмотрела, скрестив руки на груди, мол, ну давай, прогони меня, попробуй.
– А что, на львицу я не тяну?
– Да нет, почему… Но у львиц не бывает гривы. Впрочем, вы похожи на молодую львицу. Вы такая… – Он вдруг смутился и замолчал, пройдясь взглядом по ее фигуре.
Кейт заерзала на лавочке, поняв причину его смущения, и почему-то сама смутилась.
– Ну… я пойду, пожалуй. У меня там… ждут меня там…
Она ловко и как-то вызывающе зашагала по аллее, позвякивая каблуками и металлическими цепочками на ботинках, как будто каждый шаг доставлял ей невероятное наслаждение.
Сандра и Барби всегда говорили, что у нее красивые ноги, которые не нужно прятать, но она как раз предпочитала засовывать их в джинсы. Ноги у нее действительно были длинные, даже непонятно, чему тут завидовать, иногда в сердцах думала она, ведь это же неудобно – таскать за собой такие длинные конечности. Но покорялась судьбе, потому что мужчины находили эту ее особенность восхитительной.
– Ты сведешь с ума всех французов! – сказал Жан, сгребая ее в охапку у входа в парк. – Посмотри, как на тебя оглядываются.
Жан тоже откровенно любовался ею. Когда она вот так улыбалась безмятежной, и вправду королевской улыбкой львицы, застигнутой в благодушном настроении, вокруг словно рассветало утро. Кейт умела создавать настроение вокруг себя. И конечно, пользовалась и этой данностью тоже.
– Ты уже освободился? – Слова этого сумасшедшего Бернара добавляли остроты ее ощущениям, она чувствовала себя счастливой и желанной…
– Да. И похищаю тебя из стен самого скучного заведения.
– Почему же «самого»? – лукаво сказала Кейт, украдкой оглянувшись на лавочку, где сидел Бернар и не стесняясь смотрел, как они обнимаются.
– Да потому что я не могу себе представить тебя за университетской партой. Ты не создана для учебы.
– А для чего я создана? – прошептала Кейт и наградила его долгим многозначительным взглядом.
– Это я расскажу тебе сегодня ночью… – И Жан подкрепил свое обещание нежным затяжным поцелуем.
Когда Кейт почувствовала, что он может увлечься, ей вдруг почему-то стало стыдно перед Бернаром, который, наверно, все еще сидит на скамейке, и она потянула Жана за рукав к выходу.
…Ну вот, опять она вспоминает это! Нельзя так себя терзать. Спальня, нежные руки Жана, его привычный шепот… Господи, как же им было хорошо здесь! Нет, это просто какое-то недоразумение, Жан обязательно вернется к ней… А иначе про нее будут сплетничать… Свадьба-то не состоялась. И оказывается, ее видели в салоне для новобрачных, ведь от кого-то Жан об этом узнал? Значит, уже многие в курсе, что она собралась замуж. А жених исчез! От этой мысли ей стало совсем плохо, даже комната поплыла перед глазами. Надо срочно, ни секунды не мешкая, бежать во Францию и – концы в воду. Пусть думают, что свадьба состоится там. А что? Неплохая идея, если девчонки уже не насвистели кому-нибудь.
Она не глядя покидала свои вещи в чемоданы, немного призадумалась, какие документы ей могут еще понадобиться и не придется ли за ними возвращаться. Но тут же успокоила себя тем, что вернуться она успеет, ведь на дворе июль, а до сентября еще месяц с лишним. Она позвонила отцу и поставила его перед фактом, не давая даже высказать свое неодобрение. Впрочем, он был, хоть и удивлен, но, как ей показалось, доволен. Он всерьез рассчитывал, что учеба и жизнь в Европе переделает его легкомысленную старшую дочь.
Когда такси уже нетерпеливо стрекотало мотором, а она волочила огромные чемоданы к калитке, Кейт обернулась, чтобы посмотреть еще раз на дом.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ''
1 2 3
– Кто?
– Неважно. – Взгляд его почему-то забегал. – Знакомые видели тебя у Деррижуса. Ммм… через витрину.
– И что?
– И я понял, что ты настроена решительно.
– А как же друзья?
– Какие друзья, Кейт? Твои? Ты ни разу не задумалась, что я никого еще не позвал со своей стороны? О моих друзьях ты только слышала по моим рассказам, они все в Париже. А я не хотел бы, чтобы мой свадебный картеж сопровождала куча немытых байкеров.
– Но это мои друзья. И ты должен их уважать, просто потому, что они друзья твоей невесты.
– Может быть, и должен. Но не могу. – Он картинно развел руками. – Ничего не могу с собой поделать, не нравятся мне они и все!.. Прости меня, Кейт, я не думал, что ты всерьез относишься к этому.
– Но мы же назначили дату венчания… есть же какие-то обязательства. Ты хоть об этом подумал?
– Даты легко переносятся, а в нашем случае проще было все отменить. Кейт, прости меня. Но я не уверен, что хочу на тебе жениться.
– Жан!
– Ну… будь умной девочкой, Кетлин. Твой отец ненавидит меня, а ты даже ни разу не видела моих родителей. Тебе не приходило в голову, что следует с ними познакомиться?
– Но мы же хотели альтернативную свадьбу! Без согласия родителей, без шумихи и гостей. Так, несколько человек пришли бы… Господи, Жан, ты же сам говорил, что ты выше этих штампов и предрассудков!
– Это не по мне, Кетлин. Я – не байкер, который закидывает понравившуюся девчонку на седло, везет ее в церковь и справляет свадьбу в один день. Я – не такой.
– Да оставь ты в покое байкеров! Дались они тебе! Ты их ненавидишь за то, что мне с ними интереснее?
– Может быть. Кейт, милая, но и мне интереснее совсем с другими людьми. Мы слишком разные.
– Тогда что мы делали тут все это время? – Она устало опустилась на пол, прямо в каскад оранжевых оборок, и, скрестив ноги «по-турецки», стала смотреть в пол.
– Вот и я думаю, сколько же можно морочить друг другу головы? Пора расставить все точки над «i».
– Да? У тебя есть другая? – спросила она у паркетной доски.
– Нет, с чего ты взяла? Да если бы и была. Тебя это удивляет? Что я, по-твоему, должен был делать вечерами, когда ты через день уезжала гонять до самого рассвета? В шахматы играть или читать Библию?
– Так ты мне изменял?
– Нет. Но мог бы. Ты сама-то подумала, оставляя меня одного, что я не святой и тоже хочу общения?
– Ну… ты всегда любил читать и смотреть телек. И мне казалось…
– Тебе казалось, а я переживал.
– Но ты говорил, что любишь меня…
В воздухе повисла долгая пауза, от которой Кейт стало совсем страшно. Она не хотела слышать ответа на эту свою реплику. Не вынесет она сейчас правды. А он ее скажет. Нельзя. Несправедливо. Тяжело и жестоко вот так в один вечер взять и добить ее. Не по-мужски.
Она достала машинку для самокруток.
– Как же я этого не люблю, Кетлин! Ты можешь не дымить?! Вот опять, видишь? Я не переношу табачный дым, а ты иной раз пыхтишь весь вечер, словно паровоз.
– Я? Я? Да я курю очень редко!
– Но метко. Только около меня, правда?
– Жан, ты устал, или у тебя повредился ум. Ты говоришь чудовищные вещи. Ты топчешь меня.
– Кейт, может, я и груб, но просто настала пора. Я должен был тебе сказать. Я уезжаю в Париж через неделю. Это вместо свадьбы. Дом пока оплачивается моей организацией. Скоро сюда приедет еще одна группа, если мне не продлят командировку. А пока ты можешь здесь жить, в ближайшие пару недель тебя никто не выгонит. Сейчас я уеду, вещи уже собраны. Спесси я забираю с собой.
Она ничего не понимала. Хорошо, что еще в детстве друзья-мальчишки научили ее не плакать ни при каких обстоятельствах. Она смотрела на него своими огромными зелеными глазами… и понимала, что вот-вот нарушит это железное правило.
– Жан, так нельзя. Жан. Ты жестоко поступаешь со мной. Ты мог бы сейчас остаться… Жан… Жан, я не вынесу этого. – Она стремительно вскочила, бросилась к нему и повисла у него на шее.
Он долго стоял, не проронив ни слова и не сделав ни одного движения, не отвечая на ее объятия и ласки. Наконец прошептал:
– Пойми, так будет легче. И тебе, и мне. Со временем это пройдет. Кейт, прости меня. Но это решение я не отменю. Да… и еще. Ты спрашивала… Я любил тебя. Но скорее за твою яркую обертку, чем за внутреннее содержание. Прощай, Кетлин.
Она шагнула вслед за ним, но споткнулась об оранжевую тряпку. И так и стояла, запутавшись ногами в этом чертовом платье. Может быть, час. Может быть, всю ночь.
Потом она бесцельно слонялась по дому, все так же глядя перед собой широко открытыми глазами, и натыкалась на мебель. Но не плакала.
Этот великолепный двухэтажный коттедж Жан снял на время своей двухгодичной командировки, его оплачивали французы, и все завидовали Кейт, что она так хорошо устроилась.
А теперь она тут одна. И эти стены… и эта мебель… Бог ты мой, а спальня! Она же не сможет туда зайти теперь! Ну почему он не выгнал ее, а ушел сам! Как ей жить теперь, как дышать?
…Уже светало, когда она дрожащими руками набрала телефон Сандры и сухо сообщила ей о случившемся. Голос то и дело срывался, но она упорно не плакала.
Сандра сказала, что она сейчас возьмет Барби и они приедут к ней. Какое это теперь имеет значение? Она сидела на ступеньках крыльца, как сидела утром, еще со Спесси, и раскачивалась из стороны в сторону, сжимая в руке телефонную трубку. Над городом поднималось солнце.
В почтовом ящике что-то белело. Какой-то конверт. Она автоматически подошла, привычным жестом потянула замок и увидела, что конверт прислан из-за границы. Франция. Ну вот, ему будут слать письма, а она – рыдать и мучиться сомнениями: найти его под этим предлогом и передать почту или сжечь их к чертовой матери… Но нет. Кейт раскрыла глаза еще шире, хотя уже казалось, что все пределы пройдены и сейчас они просто полезут из орбит: на конверте стояло ее имя.
– Бог ты мой! – Кейт сама удивилась способу выражения своих чувств, ибо обычно в минуты сильного волнения она чертыхалась. – Сорбонна! Это или отказ… или приглашение.
Нетерпеливо разорвав конверт дрожащими руками, она выхватила оттуда лист, весь в водяных знаках и каких-то линиях. На минуту прижала его к себе, не заглядывая внутрь. Если ее не приняли, она умрет прямо здесь, у почтового ящика, потому что это уже будет слишком для одного дня, и ее труп найдут подружки… кстати, уже с минуты на минуту. Нет, тогда она, пожалуй, не успеет умереть. Надо побыстрее узнать, что там написано.
Все-таки удивительная штука – жизнь. А женская душа – еще более удивительная штука… Через две минуты Барби и Сандра, подъехавшие к дому на старом автомобиле, увидели чудовищную картину, возмутившую их до глубины души: Кейт скакала по лужайке, оглушительно крича в рассветной тиши, и размахивала каким-то листком. Когда они недоуменно и даже чуть-чуть обиженно высадились из машины, она подбежала к ним, расцеловала по очереди обеих, потом принялась целовать измятый и уже порядком потрепанный листок, и снова поскакала по лужайке галопом.
Подруги переглядывались.
– Эге-гей! – кричала Кейт, приводя в ужас утренних котов на крыше. – Меня приняли в Сорбонну! Ура! Я зачислена!
– Что ты так радуешься? – проговорила Сандра, с трудом перехватив ее где-то между пятым и шестым кругом, который Кейт описывала вокруг них. – Ты же никогда не любила учиться.
– Дундушка ты китайская! Там же Жан! А у меня теперь есть повод жить в Париже! Эге-гей! Девчонки! Идемте паковать вещи!
2
Ах, значит, он полюбил ее «за яркую обертку»?! Значит, он ничегошеньки не видел дальше этой обертки? И слово-то какое придумал: «обертка», как будто она конфета или товар, упакованный в подарочный фантик! И любил он, значит, именно эту обертку, а вовсе не то, что внутри. Господи, да он же просто не знал, что у нее есть что-то внутри! Он не удосужился это узнать! Кейт зашмыгала носом, хотя это было категорически запрещено. Еще чего не хватало, плакать из-за какого-то… как там папа сказал? Фигляр… вот он кто! Ведь он же умный, совсем неглупый, ведь не мог же он не заметить, что она не пустышка. И что кроме длинных ног и красивых волос у нее кое-что есть еще… И что под красивой одеждой у нее спрятано не только красивое тело, но еще и сердце, которое умеет любить… И что нужны ей не только мотоциклы, но и…
– Ох, Жан, – простонала она, привалившись к холодному боку своего Харли, – любимый мой Жан, как ты нужен мне!!!
Она сидела прямо на земле, уронив голову на руки и согнув колени.
…Когда первые восторги по поводу Сорбонны улеглись и девчонки, призванные ее утешать, наконец отчалили, не без обиды, впрочем, за «ложную тревогу» среди ночи, она осталась один на один со свой радостью и горем одновременно. Вот тут-то к ней и подошло настоящее понимание всего произошедшего. Оно, это понимание, в какой-то момент целиком заполнило ее юную душу, которой еще ни разу не приходилось переживать ничего подобного. То была настоящая взрослая жизнь, а не сон и не игра, а с наступлением утра нельзя было все забыть или сказать: «чур, я выхожу!».
Наконец, после долгого одинокого молчания, оптимизм и самоуверенность взяли верх над мрачными мыслями, и она, вздернув подбородок, громко прошептала, погрозив кулаком в пространство:
– Ну… ты у меня еще попляшешь! – После чего поднялась и решительным шагом отправилась в дом.
В холле и нескольких боковых комнатах все еще горел свет, хотя на улице давно стояло солнечное утро. Город пробуждался к новому рабочему дню, кажется, среде, а на их окраине, застроенной семейными коттеджами, стояла последняя прохлада, которая обычно уже в семь утра таяла и превращалась в зной. Оглядев с балкона панораму своего квартала, Кейт заметила себе, что в словах Жана, пожалуй, есть доля здравого смысла: местечко здесь не очень-то веселое, как, впрочем, и весь юго-запад штата. Но и она права: ночные гонки были единственным доступным ей развлечением, учитывая местный колорит и нескончаемые открытые дороги на сотни миль…
Кейт мужественно вошла в спальню, в которой стоял огромный комод с бельем, и начала собирать вещи. Бросив два больших чемодана на кровать, она вдруг обернулась и увидела свое отражение в зеркале. Да, прав был тот сумасшедший француз, сравнивший ее с львенком. Между прочим, Жану почему-то в голову не приходило назвать ее так. Дальше стандартного «Рыжика» дело не шло, но чаще всего он просто игнорировал эту заметную деталь ее внешности.
Кейт опять с досадой вспомнила про «яркую обертку». Значит, она должна стать еще ярче! И вообще – стать другой! Он увидит ее, поймет, от какого сокровища отказался, и все забудет… И даже если у него появилась другая… Все равно она заставит его думать, что лучше нее на свете девушки нет! Кейт еще раз прошлась глазами по своему отражению и усмехнулась, вспомнив того француза. Как там, бишь, его звали? Кажется, Бернар…
Это случилось в ее первую поездку во Францию, в апреле, когда она подавала документы в Сорбонну. Он подошел к ней, когда она нежилась в лучах весеннего солнышка, развалившись на скамейке в университетском парке, и нарушил ее мирную дрему. Кейт ждала, когда за ней придет Жан, чтобы отпросить у бабушки на пару дней с ночевкой. Он тогда специально взял недельный отпуск, чтобы вырваться из Техаса и показать ей «наш будущий город счастья».
Поездка в гости к кому-то из друзей Жана обещала быть увлекательной и самое главное – давала возможность отдохнуть от прародителей, у которых она проживала и которые, правду сказать, достали Кейт очень сильно. Предвкушая двухдневную свободу, она чувствовала себя в высшей степени ублаготворенной и чуть ли не мурлыкала, пригревшись на уютной лавочке.
– Вы знаете, мадемуазель, пока я не посмотрел в вашу сторону, я и не думал, что в Париже водятся дикие львы.
Кейт открыла глаза и увидела молодого мужчину с сумкой в руке, он тут же уселся на скамейку, расположенную углом к той, на которой сидела Кейт, и стал откровенно разглядывать ее.
– Вы сумасшедший? – поинтересовалась она.
– Нет. Я преподаю в университете. Меня зовут Бернар. А вы похожи на львенка. Вам никто еще этого не говорил?
Он был симпатичен. И даже красив. Но совершенно не похож на Жана, поэтому Кейт не стала толком разглядывать его, ведь ее привлекали только черноволосые мужчины, напоминающие в той или иной степени ее возлюбленного. Остальные были просто серой массой.
– Откровенно говоря, нет. Да и вы зря стараетесь: я не студентка, я всего лишь подаю документы, и нечего меня клеить.
Но несмотря на столь суровую отповедь, взгляд ее был отнюдь не суровый, а лукаво-насмешливый, впрочем, глаза у нее всегда казались насмешливыми из-за слишком густых нижних ресниц. Она смотрела на него из-под пышных волос, шапкой спадавших на лоб и плечи, и беззаботно улыбалась. Кейт знала, что в таком ракурсе она выглядит в высшей мере соблазнительно.
– Вы самый настоящий львенок, – еще раз мечтательно произнес Бернар. – В вашей улыбке притаилось солнце и вечное лето.
Она закинула длинную ногу в остроносом ботинке на его скамью, задев подошвой сумку, и вызывающе посмотрела, скрестив руки на груди, мол, ну давай, прогони меня, попробуй.
– А что, на львицу я не тяну?
– Да нет, почему… Но у львиц не бывает гривы. Впрочем, вы похожи на молодую львицу. Вы такая… – Он вдруг смутился и замолчал, пройдясь взглядом по ее фигуре.
Кейт заерзала на лавочке, поняв причину его смущения, и почему-то сама смутилась.
– Ну… я пойду, пожалуй. У меня там… ждут меня там…
Она ловко и как-то вызывающе зашагала по аллее, позвякивая каблуками и металлическими цепочками на ботинках, как будто каждый шаг доставлял ей невероятное наслаждение.
Сандра и Барби всегда говорили, что у нее красивые ноги, которые не нужно прятать, но она как раз предпочитала засовывать их в джинсы. Ноги у нее действительно были длинные, даже непонятно, чему тут завидовать, иногда в сердцах думала она, ведь это же неудобно – таскать за собой такие длинные конечности. Но покорялась судьбе, потому что мужчины находили эту ее особенность восхитительной.
– Ты сведешь с ума всех французов! – сказал Жан, сгребая ее в охапку у входа в парк. – Посмотри, как на тебя оглядываются.
Жан тоже откровенно любовался ею. Когда она вот так улыбалась безмятежной, и вправду королевской улыбкой львицы, застигнутой в благодушном настроении, вокруг словно рассветало утро. Кейт умела создавать настроение вокруг себя. И конечно, пользовалась и этой данностью тоже.
– Ты уже освободился? – Слова этого сумасшедшего Бернара добавляли остроты ее ощущениям, она чувствовала себя счастливой и желанной…
– Да. И похищаю тебя из стен самого скучного заведения.
– Почему же «самого»? – лукаво сказала Кейт, украдкой оглянувшись на лавочку, где сидел Бернар и не стесняясь смотрел, как они обнимаются.
– Да потому что я не могу себе представить тебя за университетской партой. Ты не создана для учебы.
– А для чего я создана? – прошептала Кейт и наградила его долгим многозначительным взглядом.
– Это я расскажу тебе сегодня ночью… – И Жан подкрепил свое обещание нежным затяжным поцелуем.
Когда Кейт почувствовала, что он может увлечься, ей вдруг почему-то стало стыдно перед Бернаром, который, наверно, все еще сидит на скамейке, и она потянула Жана за рукав к выходу.
…Ну вот, опять она вспоминает это! Нельзя так себя терзать. Спальня, нежные руки Жана, его привычный шепот… Господи, как же им было хорошо здесь! Нет, это просто какое-то недоразумение, Жан обязательно вернется к ней… А иначе про нее будут сплетничать… Свадьба-то не состоялась. И оказывается, ее видели в салоне для новобрачных, ведь от кого-то Жан об этом узнал? Значит, уже многие в курсе, что она собралась замуж. А жених исчез! От этой мысли ей стало совсем плохо, даже комната поплыла перед глазами. Надо срочно, ни секунды не мешкая, бежать во Францию и – концы в воду. Пусть думают, что свадьба состоится там. А что? Неплохая идея, если девчонки уже не насвистели кому-нибудь.
Она не глядя покидала свои вещи в чемоданы, немного призадумалась, какие документы ей могут еще понадобиться и не придется ли за ними возвращаться. Но тут же успокоила себя тем, что вернуться она успеет, ведь на дворе июль, а до сентября еще месяц с лишним. Она позвонила отцу и поставила его перед фактом, не давая даже высказать свое неодобрение. Впрочем, он был, хоть и удивлен, но, как ей показалось, доволен. Он всерьез рассчитывал, что учеба и жизнь в Европе переделает его легкомысленную старшую дочь.
Когда такси уже нетерпеливо стрекотало мотором, а она волочила огромные чемоданы к калитке, Кейт обернулась, чтобы посмотреть еще раз на дом.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ''
1 2 3