И Ромка Марченко нужен там в первую очередь.
Вытираясь на ходу, он рванулся к веранде.
– Автобус приезжал?
– Рано еще, – ответила девочка, поспешно идя следом, – тебя на двенадцать вызывают.
– На двенадцать? – остановился в растерянности.
– Ну да, – торопливо сказала она, – еще есть время…
– Какое время? – не понял он.
– Ну чтобы отдохнуть… выспаться… Ты же не спал ночью?
– Откуда знаешь? – насторожился мальчик.
– Догадываюсь.
В воскресный день на побережье особенно многолюдно. Заполнены все пляжи, все отмели, все бухты и бухточки, все мало-мальски пригодные для купанья места. Даже большие серые камни, далеко выходящие в море, становятся в такой день яркими, цветастыми и кажутся живыми – настолько тесно располагаются на них дорвавшиеся до ласковых волн и яркого солнца люди.
Не зря, видно, ждали незнакомец и лохматый именно воскресного дня.
Пляж бухты Тихой давно пользовался особой симпатией не только курортников – в воскресные дни он становился местом паломничества туристов, экскурсантов из самых различных, даже очень отдаленных курортов Крыма.
Одни ехали автобусами, оставляли машины наверху, на дороге, и спускались вниз, к морю, узкими, но хорошо протоптанными тропинками.
Другие добирались морем на катерах прогулочных и экскурсионных. Третьи шли пешком, взвалив на плечи невероятно громоздкие рюкзаки.
Всех тянуло одно – особая красота строгих и суровых скал, окружавших бухту, невероятно чистая и прозрачная вода и словно уложенное специально крупной белой галькой дно.
Прогулочный катер, застопорив винтом, мягко врезался в песок пляжа. Загорелый до невероятного, щупловатый матрос в плавках и шляпе ловко перебросил на берег трап, и пассажиры начали осторожно сходить на берег.
Наверняка никто из отдыхающих на пляже не обратил взимания на катер. Ну, прибыл, ну, привез пассажиров, так что? Сейчас отойдет и через полчаса появится снова с очередной партией курортников.
И только в группе молодых людей, расположившихся в тени огромного нависшего камня, прибытие катера вызвало оживление.
– Наконец-то! – обрадованно сказал один из них, тасуя карты. – Пожаловали.
Пожилой грузный мужчина, лежавший рядом и не принимавший участия в карточной игре, медленно привстал и обернулся, внимательно вглядываясь в пассажиров, сходивших с катера.
– Однако, – сказал удовлетворенно, – с прибытием!
Да, по узкому дощатому трапу спускались на берег незнакомец, лохматый и совсем ничего не подозревающие «ковбои» в полном составе: Гоша, Игорь, Лева.
Спустившись, они о чем-то переговорили, очевидно выбирая место, где расположиться. Наконец лохматый показал в сторону двух островерхих скал, и они, утопая в песке, послушно пошли в этом направлении.
Проводив их взглядом, Василий Иванович удовлетворенно крякнул и повернулся к молодому человеку, сидевшему возле большой спортивной сумки.
– Связь, Валя.
– Ясно, – сотрудник завозился в сумке.
– Эти-то зачем здесь? – удивился один из чекистов. – Тоже в море пойдут?
– Куда там. – Василий Иванович ответил озабоченно. – Ясно, что они нужны только как прикрытие. Кто-то ушел купаться, кто-то остался у вещей. Все правильно, все продумано…
– Есть связь, – протянул радист полковнику небольшой изящный микрофончик, – вас слушают.
– Внимание, – сказал в микрофон полковник. – Сообщите готовность. Как глиссер?
– Порядок, – отозвался далекий, приглушенный голос, – стоим за скалой.
– Вертолет?
– Ждем команды.
– Группа Суходоли?
– Находимся на месте. Контролируем дорогу.
– Хорошо, – удовлетворенно сказал Василий Иванович. – Всем ждать. Не отключаться.
Вернув микрофон, полковник оглянулся в сторону ушедших «подшефных». Но не увидел их, затерялись где-то они среди многоголосой возбужденной пляжной толпы.
– Однако, интересно, – сказал Василий Иванович сотрудникам, – интересно, как они там устроились?
Через несколько минут к группе подошел длинноногий молодой парень, мокрый, посиневший от чрезмерного купания. Бросился на горячий песок, с удовольствием развалился, блаженно раскинув руки.
– Расположились под скалой, как раз напротив места, где лежат акваланги, – сообщил он как бы между прочим, – разделись, перекусывают, пока никуда не торопятся.
– Однако, и мы не спешим, – согласился полковник, – поспешишь – людей насмешишь.
Остановился рядом человек в плавках и темных очках. Очки снял и оказался Алексеевым.
– Загораете? – спросил, присаживаясь рядом. – Теперь понятно, почему вы не хотели его там, в Москве, брать – на море тянуло. Попляжиться, покупаться…
– Однако, верно, – усмехнулся Василий Иванович, – жаль только, что сегодня все кончится.
– Не говорите гоп, – предостерег майор.
– Это конечно, тьфу, тьфу, – весело сплюнул Василий Иванович через левое плечо, – однако, все равно до бархатного сезона не дотянем, – и неожиданно спросил: – Как у вас?
– Порядок. Пловцы на месте. Рвутся в море.
– Ой, не торопитесь, майор, ой, не спешите…
В это время подсел еще один сотрудник, сказал торопливо:
– Пошли в море.
– Однако, – Василий Иванович резко поднялся, – приготовились, товарищи, начинается. – И повернулся к Алексееву. – Сразу же подтяните часть людей к одежде. Ясно? И пусть там ждут, на месте.
– Ясно.
Алексеев чуть суетливо натянул очки, поправил плавки и торопливой походкой пошел через пляж на свое место. Полковник кивнул радисту.
– Готовность, Валя, всем готовность!
И, не дожидаясь ответа, решительно зашагал к морю, следом двинулись и сотрудники, все, кто составлял сейчас штаб операции.
Со стороны это совсем не напоминало начало ответственного дела – просто грузноватый, полноватый дядечка в плавках и его пляжные знакомые, оставив вещи, отправились окунуться.
А радист тем временем требовал в микрофон:
– Всем! Всем! Включить моторы! Включить моторы! Доложить готовность!
И невидимый динамик тут же отозвался различными голосами:
– Глиссер готов!
– Вертолет готов!
– Суходоля готов!
Василий Иванович уже стоял по колено в воде и внимательно всматривался в сторону скал. Помощник подал бинокль.
– Вон они…
– Вижу.
В бинокль были отчетливо видны незнакомец, и лохматый, которые, стоя в воде, прополаскивали трубки. Маски уже были надеты, только сдвинуты на лоб, очевидно, и ласты уже были на ногах.
– Ковбои остались, – сказал за спиной помощник.
– Правильно… прикрытие работает.
Полковник хотел было перевести взгляд на оставшихся дружков, но в это время лохматый, что-то крикнув на берег, натянул маску и бросился в волны. Незнакомец задержался. Полковник очень хорошо увидел, как коротко, исподлобья в последний раз он осмотрелся и, должно быть не заметив ничего угрожающего, быстро натянул маску, закусил трубку и тоже стремительно бросился в волны.
Там, у скал, Алексеев, очевидно, уже дал команду своим людям. Потому что следом за «подшефными» вышла в море целая компания молодых мускулистых парней. Торопливо натягивая ласты и надевая маски, парни один за другим весело, шутливо кидались в воду, что-то озорно крича друг другу…
– Черт возьми, – вдруг выругался полковник, – куда же делся другой? Начали! Начали!
– Всем! – повторил тут же в микрофон стоящий рядом радист. – Начали! Всем! Начали!
Молодые парни, только что беспечно купавшиеся невдалеке, яростно работая руками, кинулись к месту погружения лохматого.
Из– за скалы, прикрывающей бухту слева, на предельной скорости вылетел глиссер спасательной станции. Развернувшись, глиссер тоже устремился к давно знакомому месту.
Лохматый, уверенно действующий под водой, успел подключиться к аппарату, даже перекинул на спину баллоны и затягивал поудобнее пояс, когда на него налетели сверху…
Когда его вытащили на борт глиссера, он тяжело дышал и злобно ругался, пытаясь вырваться из рук чекистов.
А незнакомца не было.
– Только один, – сказал виновато помощник, тоже следивший за схваткой в бинокль.
– Вижу, – раздраженно отозвался Василий Иванович. – Где же вертолет?
Вертолет вырвался из-за горной гряды и, резко наклонившись, стремительно пошел к морю.
Сверху с небольшой высоты море отлично просматривалось.
– Держать всю бухту под наблюдением! Всю! – почти кричал в микрофон полковник. – Он не мог уйти далеко! Не мог! Осмотреть весь берег. Павлик! – вдруг заметил он подбежавшего и остановившегося рядом того самого молодого парня, который был на аэродроме в цветастом свитере. – Эх, Павлик, Павлик, как это могло случиться?
– Он не пошел на место, – оправдывался Павлик, – видимо, нырнул раньше… мы же не думали, что он…
– Не думали! – взорвался Василий Иванович. – А он, как видишь, думал. Передай Алексееву, пусть забирает этих молокососов в машину – и на заставу. Там с ними будем говорить.
– Слушаюсь, – торопливо согласился Павлик и стремительно помчался по пляжу, лавируя среди курортников, так, наверное, и не догадывающихся о том, что происходит рядом с ними.
Полковник забрал снова микрофон, сказал деловито, сдержанно:
– Всем! Приступаем к варианту два. К варианту два! Доложить готовность! – и повернулся к сотрудникам. – Что же это он заметил? А? Чего испугался? Однако предупредить по всем пляжам, по всему берегу, если будут случаи хищения одежды – немедленно сообщить приметы. Не все же время он будет в плавках ходить.
В это время подкатился под ноги полковника волейбольный мяч. Обыкновенный, нормальный, ничем не виноватый в том, что неизвестный ушел. Но Василий Иванович именно на нем выместил горечь неудачи. Сильным ударом выбил его в море.
А к мячу уже бежали волейболисты. Вихрастый паренек остановился рядом, сказал насмешливо:
– Могли бы и полегче, гражданин.
Этого полковник не ожидал, обернулся возмущенный, бросил с раздражением:
– Однако, иди ты… со своими замечаниями.
Подошли еще двое юношей и девушка в ярко-оранжевом купальнике.
– Не грубите, гражданин, – сказала резко девушка, – не у себя в кабинете.
– Однако, верно, – сказал, улыбнувшись, Василий Иванович, – извините меня, молодые люди… я, конечно, не прав… так, знаете, нервы…
– Пожалуйста, – сказал вихрастый паренек и, подхватив из рук вездесущих мальчишек мяч, пошел к ожидающим его игрокам.
Пошли следом и приятели, но девушка все-таки не выдержала, обернулась, бросила насмешливо:
– Если такой нервный – лечиться надо.
Василий Иванович, смяв сигарету, повернулся к своим сотрудникам.
– Я уверен, что самое ценное у него – это плавки. Убежден, что у лохматого никакой почты нет – иначе бы тот не бросил его. Однако, что же он, подлец, заметил? Что?
А заметил он тех молодых мускулистых парней, которые почти следом за ним пошли в море. Все вместе, организованно. В этом еще ничего не было подозрительного. Но ом уже знал: если глаз обратил внимание, если память подсказала, что двух или трех из этих парней он уже где-то видел, – значит, торопиться нельзя, значит, нужна проверка.
Он нырнул чуть раньше лохматого и пошел под водой совершенно не в ту сторону – в обратном направлении, к берегу.
Боевые пловцы, бросившиеся к месту погружения лохматого, прошли как раз над его головой, стремительные, нацеленные на объект. Так он понял, что поступил правильно, и так дошло до сознания, что все пропало – он в ловушке!
Он вынырнул, напугав своим неожиданным появлением двух девчат, которые с визгом шарахнулись в разные стороны.
– Подумаешь, – крикнул он, отфыркиваясь, – пошутить нельзя!
И поплыл к берегу открыто, не таясь, только не к знакомым скалам, не к месту, где поджидали их «ковбои» и лежала одежда, а в сторону, чуть дальше, где больше всего было купающихся.
В это время к берегу подкатил глиссер, а с дороги прямо на песок пляжа съехали две машины: пограничный «газик» и медицинский «рафик». Из машин выскочили солдаты-пограничники, и торопливо прошел к берегу лейтенант Суходоля.
Лохматого ссадили с глиссера и осторожно под руки повели к медицинской машине. Солдаты уселись рядом. Суходоля захлопнул заднюю дверцу, торопливо прошел к водителю, уселся рядом, и «рафик», слегка буксуя, потянулся к дороге.
– Видал! – ахнул Лева и испуганно попятился назад.
– Нашего взяли, – обомлел мордастый.
– Топать надо, – растерянно заговорил Гоша, торопливо трясущимися руками собирая одежду, – а то и мы влипнем.
– Уже влипли, – сказал кто-то позади них.
Дружки обернулись.
Перед ними стояли Алексеев и трое его сотрудников.
– Собирайтесь, «газик» вас ждет…
– А в чем дело? – заикаясь, спросил Гоша, все еще пытаясь сохранить самообладание. – Какое имеете право?
– Я из госбезопасности, – насмешливо сказал Алексеев, – так что не заставляйте себя ждать.
– Я говорил… я говорил, – завопил Лева, – зачем впутались…
– Заткнись! – хмуро оборвал его мордастый.
Одежду незнакомца и лохматого забрали чекисты.
– Идите, – приказал «ковбоям» Алексеев, – прямо к машине.
Они пошли гуськом, смешно держа свои вещи, растерянные, ошеломленные, перепуганные. Лева вдруг остановился.
– А руки? – жалобно спросил он.
– Что руки? – не понял Алексеев.
– Ну, руки вверх?
Алексеев даже рассмеялся.
– Детский сад какой-то! – и прикрикнул грозно: – Идите, идите!
Все это видел незнакомец, болтаясь в волнах прибоя у самой кромки берега. Видел и думал о том, что все-таки интуиция не обманывала его. И тогда на дороге, когда проводили внимательными взглядами промчавшуюся киношную машину местные мальчишки. И в Москве, на стадионе, когда явно кто-то разглядывал его в упор, и, наконец, в аэропорту, когда столкнулись с ним те знакомые по пляжу мальчишки. Значит, кто-то настойчиво, детально занимался им. От такой мысли мурашки пробегали по спине и холодело в затылке.
И в который раз чувство реально возникшей опасности мобилизует волю и ум, отбрасывает сомнения и противоречивые решения, нацеливает на действия точные и решительные. Когда третьего не дано – ум работает с поразительной изобретательностью, а инстинкт самосохранения ведет на самую грань, но довериться ему можно и нужно.
Он потрогал плавки. Небольшой, со спичечную коробку, пакет в нейлоновой упаковке был на месте. Значит, еще не все потеряно. Он сам жив, на месте и почта. Еще есть за что бороться, ради чего выжить. У него есть и чем бороться – небольшой складной стилет в пластмассовых ножнах, тоже запрятанный в плавках. Еще он попытается остаться в живых.
Незнакомец выполз на берег и, раскинув руки, уткнувшись носом в песок, остался так лежать. Не станут же они в поисках исчезнувшего переворачивать всех пляжников. Главное, теперь отдохнуть, накопить силы, обдумать все и выбрать самый неожиданный, самый безопасный вариант действия.
– Не скажете, который час? – спросил у сидящих неподалеку девчат.
Одна из них порылась а сумочке, достала часы, сдунула песок и раздельно сказала:
– Час… пять минут второго…
Ничего, у него еще есть время. Там, в море, его будут ждать целые сутки.
В это самое время, в час, в пять минут второго, киношный автобус подкатил к Ромкиному дому. Навстречу от калитки уже спешили и Ромка и Оксана.
– Оксана, – предупредила девочку выскочившая из машины Людмила Васильевна, – Егор Андреевич сказал, что все равно ты только на берегу будешь… На катамаран тебя не пустят – подводные съемки не баловство.
– И пусть, – упрямо ответила девочка, – пусть только на берегу… Я его теперь одного никуда не отпущу… Он же опять что-нибудь натворит.
Ромка косится на девочку, но не сердито, не осуждающе, а тепло и радостно.
– Болтуша, – мягко говорит Людмила Васильевна и пропускает ребят в автобус. – Поехали, – махнув рукой, забирается в машину сама.
Автобус отходит.
Незнакомец уже час лежал на песке. Он не спешил, понимая, что теперь первая же ошибка будет последней.
Прямо перед ним лежали чьи-то темные очки. Вот бы ему сейчас такие… А взять нельзя – вдруг владелец где-то рядом, еще шум поднимет. Нет, рисковать нельзя, нельзя, чтобы на него обратили внимание.
Мимо проходили две девушки, одна из них еле тащила большой рюкзак.
– Разрешите помочь? – поднялся он.
– Валяйте, – сказала она, – а то наши ребята вон уже где вышагивают.
– Всегда так, – ворчала новая знакомая, – забудут, а потом тащи, догоняй.
Он нес рюкзак и очень радовался такому случаю.
Так прошли они, весело разговаривая, мимо того места, где час назад остановились они, откуда пошли в море и где только что были задержаны дружки-«ковбои».
– Пошли быстрее, – сказала высокая, – наши уже вон где, еще потеряемся.
– Ерунда, – ответил он, – со мной не потеряетесь.
Так он прибился к студентам, вместе с ними орал и пел в гроте и не отказался разделить с ними их «скромную трапезу». Подкрепившись, он предложил студентам продолжать путешествие по тропинке дальше и выйти к Голубой бухте.
Студенты посовещались, пошумели и решили возвращаться назад.
Это его совсем не устраивало, но идти дальше одному могло показаться подозрительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Вытираясь на ходу, он рванулся к веранде.
– Автобус приезжал?
– Рано еще, – ответила девочка, поспешно идя следом, – тебя на двенадцать вызывают.
– На двенадцать? – остановился в растерянности.
– Ну да, – торопливо сказала она, – еще есть время…
– Какое время? – не понял он.
– Ну чтобы отдохнуть… выспаться… Ты же не спал ночью?
– Откуда знаешь? – насторожился мальчик.
– Догадываюсь.
В воскресный день на побережье особенно многолюдно. Заполнены все пляжи, все отмели, все бухты и бухточки, все мало-мальски пригодные для купанья места. Даже большие серые камни, далеко выходящие в море, становятся в такой день яркими, цветастыми и кажутся живыми – настолько тесно располагаются на них дорвавшиеся до ласковых волн и яркого солнца люди.
Не зря, видно, ждали незнакомец и лохматый именно воскресного дня.
Пляж бухты Тихой давно пользовался особой симпатией не только курортников – в воскресные дни он становился местом паломничества туристов, экскурсантов из самых различных, даже очень отдаленных курортов Крыма.
Одни ехали автобусами, оставляли машины наверху, на дороге, и спускались вниз, к морю, узкими, но хорошо протоптанными тропинками.
Другие добирались морем на катерах прогулочных и экскурсионных. Третьи шли пешком, взвалив на плечи невероятно громоздкие рюкзаки.
Всех тянуло одно – особая красота строгих и суровых скал, окружавших бухту, невероятно чистая и прозрачная вода и словно уложенное специально крупной белой галькой дно.
Прогулочный катер, застопорив винтом, мягко врезался в песок пляжа. Загорелый до невероятного, щупловатый матрос в плавках и шляпе ловко перебросил на берег трап, и пассажиры начали осторожно сходить на берег.
Наверняка никто из отдыхающих на пляже не обратил взимания на катер. Ну, прибыл, ну, привез пассажиров, так что? Сейчас отойдет и через полчаса появится снова с очередной партией курортников.
И только в группе молодых людей, расположившихся в тени огромного нависшего камня, прибытие катера вызвало оживление.
– Наконец-то! – обрадованно сказал один из них, тасуя карты. – Пожаловали.
Пожилой грузный мужчина, лежавший рядом и не принимавший участия в карточной игре, медленно привстал и обернулся, внимательно вглядываясь в пассажиров, сходивших с катера.
– Однако, – сказал удовлетворенно, – с прибытием!
Да, по узкому дощатому трапу спускались на берег незнакомец, лохматый и совсем ничего не подозревающие «ковбои» в полном составе: Гоша, Игорь, Лева.
Спустившись, они о чем-то переговорили, очевидно выбирая место, где расположиться. Наконец лохматый показал в сторону двух островерхих скал, и они, утопая в песке, послушно пошли в этом направлении.
Проводив их взглядом, Василий Иванович удовлетворенно крякнул и повернулся к молодому человеку, сидевшему возле большой спортивной сумки.
– Связь, Валя.
– Ясно, – сотрудник завозился в сумке.
– Эти-то зачем здесь? – удивился один из чекистов. – Тоже в море пойдут?
– Куда там. – Василий Иванович ответил озабоченно. – Ясно, что они нужны только как прикрытие. Кто-то ушел купаться, кто-то остался у вещей. Все правильно, все продумано…
– Есть связь, – протянул радист полковнику небольшой изящный микрофончик, – вас слушают.
– Внимание, – сказал в микрофон полковник. – Сообщите готовность. Как глиссер?
– Порядок, – отозвался далекий, приглушенный голос, – стоим за скалой.
– Вертолет?
– Ждем команды.
– Группа Суходоли?
– Находимся на месте. Контролируем дорогу.
– Хорошо, – удовлетворенно сказал Василий Иванович. – Всем ждать. Не отключаться.
Вернув микрофон, полковник оглянулся в сторону ушедших «подшефных». Но не увидел их, затерялись где-то они среди многоголосой возбужденной пляжной толпы.
– Однако, интересно, – сказал Василий Иванович сотрудникам, – интересно, как они там устроились?
Через несколько минут к группе подошел длинноногий молодой парень, мокрый, посиневший от чрезмерного купания. Бросился на горячий песок, с удовольствием развалился, блаженно раскинув руки.
– Расположились под скалой, как раз напротив места, где лежат акваланги, – сообщил он как бы между прочим, – разделись, перекусывают, пока никуда не торопятся.
– Однако, и мы не спешим, – согласился полковник, – поспешишь – людей насмешишь.
Остановился рядом человек в плавках и темных очках. Очки снял и оказался Алексеевым.
– Загораете? – спросил, присаживаясь рядом. – Теперь понятно, почему вы не хотели его там, в Москве, брать – на море тянуло. Попляжиться, покупаться…
– Однако, верно, – усмехнулся Василий Иванович, – жаль только, что сегодня все кончится.
– Не говорите гоп, – предостерег майор.
– Это конечно, тьфу, тьфу, – весело сплюнул Василий Иванович через левое плечо, – однако, все равно до бархатного сезона не дотянем, – и неожиданно спросил: – Как у вас?
– Порядок. Пловцы на месте. Рвутся в море.
– Ой, не торопитесь, майор, ой, не спешите…
В это время подсел еще один сотрудник, сказал торопливо:
– Пошли в море.
– Однако, – Василий Иванович резко поднялся, – приготовились, товарищи, начинается. – И повернулся к Алексееву. – Сразу же подтяните часть людей к одежде. Ясно? И пусть там ждут, на месте.
– Ясно.
Алексеев чуть суетливо натянул очки, поправил плавки и торопливой походкой пошел через пляж на свое место. Полковник кивнул радисту.
– Готовность, Валя, всем готовность!
И, не дожидаясь ответа, решительно зашагал к морю, следом двинулись и сотрудники, все, кто составлял сейчас штаб операции.
Со стороны это совсем не напоминало начало ответственного дела – просто грузноватый, полноватый дядечка в плавках и его пляжные знакомые, оставив вещи, отправились окунуться.
А радист тем временем требовал в микрофон:
– Всем! Всем! Включить моторы! Включить моторы! Доложить готовность!
И невидимый динамик тут же отозвался различными голосами:
– Глиссер готов!
– Вертолет готов!
– Суходоля готов!
Василий Иванович уже стоял по колено в воде и внимательно всматривался в сторону скал. Помощник подал бинокль.
– Вон они…
– Вижу.
В бинокль были отчетливо видны незнакомец, и лохматый, которые, стоя в воде, прополаскивали трубки. Маски уже были надеты, только сдвинуты на лоб, очевидно, и ласты уже были на ногах.
– Ковбои остались, – сказал за спиной помощник.
– Правильно… прикрытие работает.
Полковник хотел было перевести взгляд на оставшихся дружков, но в это время лохматый, что-то крикнув на берег, натянул маску и бросился в волны. Незнакомец задержался. Полковник очень хорошо увидел, как коротко, исподлобья в последний раз он осмотрелся и, должно быть не заметив ничего угрожающего, быстро натянул маску, закусил трубку и тоже стремительно бросился в волны.
Там, у скал, Алексеев, очевидно, уже дал команду своим людям. Потому что следом за «подшефными» вышла в море целая компания молодых мускулистых парней. Торопливо натягивая ласты и надевая маски, парни один за другим весело, шутливо кидались в воду, что-то озорно крича друг другу…
– Черт возьми, – вдруг выругался полковник, – куда же делся другой? Начали! Начали!
– Всем! – повторил тут же в микрофон стоящий рядом радист. – Начали! Всем! Начали!
Молодые парни, только что беспечно купавшиеся невдалеке, яростно работая руками, кинулись к месту погружения лохматого.
Из– за скалы, прикрывающей бухту слева, на предельной скорости вылетел глиссер спасательной станции. Развернувшись, глиссер тоже устремился к давно знакомому месту.
Лохматый, уверенно действующий под водой, успел подключиться к аппарату, даже перекинул на спину баллоны и затягивал поудобнее пояс, когда на него налетели сверху…
Когда его вытащили на борт глиссера, он тяжело дышал и злобно ругался, пытаясь вырваться из рук чекистов.
А незнакомца не было.
– Только один, – сказал виновато помощник, тоже следивший за схваткой в бинокль.
– Вижу, – раздраженно отозвался Василий Иванович. – Где же вертолет?
Вертолет вырвался из-за горной гряды и, резко наклонившись, стремительно пошел к морю.
Сверху с небольшой высоты море отлично просматривалось.
– Держать всю бухту под наблюдением! Всю! – почти кричал в микрофон полковник. – Он не мог уйти далеко! Не мог! Осмотреть весь берег. Павлик! – вдруг заметил он подбежавшего и остановившегося рядом того самого молодого парня, который был на аэродроме в цветастом свитере. – Эх, Павлик, Павлик, как это могло случиться?
– Он не пошел на место, – оправдывался Павлик, – видимо, нырнул раньше… мы же не думали, что он…
– Не думали! – взорвался Василий Иванович. – А он, как видишь, думал. Передай Алексееву, пусть забирает этих молокососов в машину – и на заставу. Там с ними будем говорить.
– Слушаюсь, – торопливо согласился Павлик и стремительно помчался по пляжу, лавируя среди курортников, так, наверное, и не догадывающихся о том, что происходит рядом с ними.
Полковник забрал снова микрофон, сказал деловито, сдержанно:
– Всем! Приступаем к варианту два. К варианту два! Доложить готовность! – и повернулся к сотрудникам. – Что же это он заметил? А? Чего испугался? Однако предупредить по всем пляжам, по всему берегу, если будут случаи хищения одежды – немедленно сообщить приметы. Не все же время он будет в плавках ходить.
В это время подкатился под ноги полковника волейбольный мяч. Обыкновенный, нормальный, ничем не виноватый в том, что неизвестный ушел. Но Василий Иванович именно на нем выместил горечь неудачи. Сильным ударом выбил его в море.
А к мячу уже бежали волейболисты. Вихрастый паренек остановился рядом, сказал насмешливо:
– Могли бы и полегче, гражданин.
Этого полковник не ожидал, обернулся возмущенный, бросил с раздражением:
– Однако, иди ты… со своими замечаниями.
Подошли еще двое юношей и девушка в ярко-оранжевом купальнике.
– Не грубите, гражданин, – сказала резко девушка, – не у себя в кабинете.
– Однако, верно, – сказал, улыбнувшись, Василий Иванович, – извините меня, молодые люди… я, конечно, не прав… так, знаете, нервы…
– Пожалуйста, – сказал вихрастый паренек и, подхватив из рук вездесущих мальчишек мяч, пошел к ожидающим его игрокам.
Пошли следом и приятели, но девушка все-таки не выдержала, обернулась, бросила насмешливо:
– Если такой нервный – лечиться надо.
Василий Иванович, смяв сигарету, повернулся к своим сотрудникам.
– Я уверен, что самое ценное у него – это плавки. Убежден, что у лохматого никакой почты нет – иначе бы тот не бросил его. Однако, что же он, подлец, заметил? Что?
А заметил он тех молодых мускулистых парней, которые почти следом за ним пошли в море. Все вместе, организованно. В этом еще ничего не было подозрительного. Но ом уже знал: если глаз обратил внимание, если память подсказала, что двух или трех из этих парней он уже где-то видел, – значит, торопиться нельзя, значит, нужна проверка.
Он нырнул чуть раньше лохматого и пошел под водой совершенно не в ту сторону – в обратном направлении, к берегу.
Боевые пловцы, бросившиеся к месту погружения лохматого, прошли как раз над его головой, стремительные, нацеленные на объект. Так он понял, что поступил правильно, и так дошло до сознания, что все пропало – он в ловушке!
Он вынырнул, напугав своим неожиданным появлением двух девчат, которые с визгом шарахнулись в разные стороны.
– Подумаешь, – крикнул он, отфыркиваясь, – пошутить нельзя!
И поплыл к берегу открыто, не таясь, только не к знакомым скалам, не к месту, где поджидали их «ковбои» и лежала одежда, а в сторону, чуть дальше, где больше всего было купающихся.
В это время к берегу подкатил глиссер, а с дороги прямо на песок пляжа съехали две машины: пограничный «газик» и медицинский «рафик». Из машин выскочили солдаты-пограничники, и торопливо прошел к берегу лейтенант Суходоля.
Лохматого ссадили с глиссера и осторожно под руки повели к медицинской машине. Солдаты уселись рядом. Суходоля захлопнул заднюю дверцу, торопливо прошел к водителю, уселся рядом, и «рафик», слегка буксуя, потянулся к дороге.
– Видал! – ахнул Лева и испуганно попятился назад.
– Нашего взяли, – обомлел мордастый.
– Топать надо, – растерянно заговорил Гоша, торопливо трясущимися руками собирая одежду, – а то и мы влипнем.
– Уже влипли, – сказал кто-то позади них.
Дружки обернулись.
Перед ними стояли Алексеев и трое его сотрудников.
– Собирайтесь, «газик» вас ждет…
– А в чем дело? – заикаясь, спросил Гоша, все еще пытаясь сохранить самообладание. – Какое имеете право?
– Я из госбезопасности, – насмешливо сказал Алексеев, – так что не заставляйте себя ждать.
– Я говорил… я говорил, – завопил Лева, – зачем впутались…
– Заткнись! – хмуро оборвал его мордастый.
Одежду незнакомца и лохматого забрали чекисты.
– Идите, – приказал «ковбоям» Алексеев, – прямо к машине.
Они пошли гуськом, смешно держа свои вещи, растерянные, ошеломленные, перепуганные. Лева вдруг остановился.
– А руки? – жалобно спросил он.
– Что руки? – не понял Алексеев.
– Ну, руки вверх?
Алексеев даже рассмеялся.
– Детский сад какой-то! – и прикрикнул грозно: – Идите, идите!
Все это видел незнакомец, болтаясь в волнах прибоя у самой кромки берега. Видел и думал о том, что все-таки интуиция не обманывала его. И тогда на дороге, когда проводили внимательными взглядами промчавшуюся киношную машину местные мальчишки. И в Москве, на стадионе, когда явно кто-то разглядывал его в упор, и, наконец, в аэропорту, когда столкнулись с ним те знакомые по пляжу мальчишки. Значит, кто-то настойчиво, детально занимался им. От такой мысли мурашки пробегали по спине и холодело в затылке.
И в который раз чувство реально возникшей опасности мобилизует волю и ум, отбрасывает сомнения и противоречивые решения, нацеливает на действия точные и решительные. Когда третьего не дано – ум работает с поразительной изобретательностью, а инстинкт самосохранения ведет на самую грань, но довериться ему можно и нужно.
Он потрогал плавки. Небольшой, со спичечную коробку, пакет в нейлоновой упаковке был на месте. Значит, еще не все потеряно. Он сам жив, на месте и почта. Еще есть за что бороться, ради чего выжить. У него есть и чем бороться – небольшой складной стилет в пластмассовых ножнах, тоже запрятанный в плавках. Еще он попытается остаться в живых.
Незнакомец выполз на берег и, раскинув руки, уткнувшись носом в песок, остался так лежать. Не станут же они в поисках исчезнувшего переворачивать всех пляжников. Главное, теперь отдохнуть, накопить силы, обдумать все и выбрать самый неожиданный, самый безопасный вариант действия.
– Не скажете, который час? – спросил у сидящих неподалеку девчат.
Одна из них порылась а сумочке, достала часы, сдунула песок и раздельно сказала:
– Час… пять минут второго…
Ничего, у него еще есть время. Там, в море, его будут ждать целые сутки.
В это самое время, в час, в пять минут второго, киношный автобус подкатил к Ромкиному дому. Навстречу от калитки уже спешили и Ромка и Оксана.
– Оксана, – предупредила девочку выскочившая из машины Людмила Васильевна, – Егор Андреевич сказал, что все равно ты только на берегу будешь… На катамаран тебя не пустят – подводные съемки не баловство.
– И пусть, – упрямо ответила девочка, – пусть только на берегу… Я его теперь одного никуда не отпущу… Он же опять что-нибудь натворит.
Ромка косится на девочку, но не сердито, не осуждающе, а тепло и радостно.
– Болтуша, – мягко говорит Людмила Васильевна и пропускает ребят в автобус. – Поехали, – махнув рукой, забирается в машину сама.
Автобус отходит.
Незнакомец уже час лежал на песке. Он не спешил, понимая, что теперь первая же ошибка будет последней.
Прямо перед ним лежали чьи-то темные очки. Вот бы ему сейчас такие… А взять нельзя – вдруг владелец где-то рядом, еще шум поднимет. Нет, рисковать нельзя, нельзя, чтобы на него обратили внимание.
Мимо проходили две девушки, одна из них еле тащила большой рюкзак.
– Разрешите помочь? – поднялся он.
– Валяйте, – сказала она, – а то наши ребята вон уже где вышагивают.
– Всегда так, – ворчала новая знакомая, – забудут, а потом тащи, догоняй.
Он нес рюкзак и очень радовался такому случаю.
Так прошли они, весело разговаривая, мимо того места, где час назад остановились они, откуда пошли в море и где только что были задержаны дружки-«ковбои».
– Пошли быстрее, – сказала высокая, – наши уже вон где, еще потеряемся.
– Ерунда, – ответил он, – со мной не потеряетесь.
Так он прибился к студентам, вместе с ними орал и пел в гроте и не отказался разделить с ними их «скромную трапезу». Подкрепившись, он предложил студентам продолжать путешествие по тропинке дальше и выйти к Голубой бухте.
Студенты посовещались, пошумели и решили возвращаться назад.
Это его совсем не устраивало, но идти дальше одному могло показаться подозрительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19