– Ну что еще! – занятая работой, недовольно пробурчала я.
Господи! Совсем забыла, что наверху целый лагерь, набитый жгучими брюнетами!
Я подняла голову. В глаза ударил мощный луч прожектора. Рот мой раскрылся от неожиданности, и фонарик, зажатый в зубах, полетел вниз. Прощай, мой верный друг.
– Вон она! – раздался сверху крик.
Незадача! Видимо, копировку придется остановить. Я сложила кальку и спрятала в кармашек перепачканной блузки. И сделала это вовремя, потому как рядом просвистела пуля.
– Хватит стрелять! – с вызовом закричала я.
– Ты чего там делаешь, мартышка? – Голос Лопоухого. Мистера Бейкера недолгожданного.
Как они нашли-то меня? Я вела себя, словно мышка Спускалась очень осторожно. Ни звука, ни шороха. Откуда они узнали, что я здесь?
Черт!
Я же им указатель оставила. Почти плакат: «Я полезла снимать текст. Найдете меня на скале».
Эх, полжизни за… юбку! Которая там, возле камня брошена… Вот и попалась… крошка.
– Я скопировала текст! – громко выкрикнула вверх.
Лопоухий некоторое время молчал. Потом прорычал:
– Поднимайся!
– Нет! – Ничего не видно из-за проклятого прожектора, свет которого бьет по глазам. – Мне обратно не влезть!
Я не лгала. На самом деле не знала, смогу ли подняться. Сбитые пальцы жгло, словно кипятком, мышцы одеревенели, а сама я порядком окоченела.
– Мы тебе сейчас скинем веревку!
– Нет! – ответила я. – Спущусь вниз!
– Дождись веревки!
Как будто не расслышав, я начала слезать с площадки.
– Стой, мартышка! – заорал Лопоухий. – Не смей сходить с места!
Но я уже с него сошла и нащупывала пальцами ног уступы под собой. Сколько до земли? Шум моря раздавался где-то рядом.
Раздался выстрел.
Еще один.
И еще.
Пули взвизгивали, ударяясь о камни, и рикошетили в темноту. Что-то горячее обожгло щеку. Вдруг показалось, что как будто кусок свинца разворотил мне половину челюсти (как же теперь щеки пудрить!), но это был лишь раскаленный осколок камня, выбитый пулей.
Страшно, аж жуть! А еще и грохнуться в пропасть можно от испуга!
Наконец спряталась под площадку – какое-никакое, а все же укрытие.
Выстрелы прекратились. Закончились патроны? Это было бы весьма кстати!
Прожектор продолжал поливать скалу желтоватым светом. Наверху притихли. Интересно, чего они затаились?
И тут я поняла.
Гродин говорил, что древнегреческий Великий Сказитель захоронен у подножия скалы. Если лагерь расположен наверху, то вниз должен вести какой-то спуск… Иначе как бы Гродин проводил раскопки?
Я покрылась холодным потом.
Мистер Бейкер и его банда сейчас спустятся, и я окажусь в западне!
– Ох!
Нужно как можно скорее что-то предпринять, пока эти нелюди не опередили меня.
И я полезла. Вернее, заскользила вниз так проворно, что на чемпионатах мира могла бы поспорить с француженками, которые частенько занимают там первые места. Еще бы! Они борются за ступеньку с циферкой один и за железки, собирающие потом пыль в шкафу, а у меня на кону собственная жизнь!
И откуда только силы взялись? Пальцы обрели гибкость и уверенность, как у профессионального пианиста, сама я себя чувствовала свеженькой, словно спала целые сутки и потом приняла душ. Вот что с человеком адреналин делает!
Ноги уперлись в твердую поверхность настолько неожиданно, что я потеряла равновесие и свалилась на спину.
Ух ты! Я внизу! Не могу поверить!
Нельзя медлить. Попыталась вскочить, но ноги, надежно державшие меня на скале, вдруг сделались деревянными.
Принялась лихорадочно растирать эти две глупые, бессовестные коряги! Я, Алена Овчинникова-Баль, преодолела метров сто по отвесной скале без страховки, и вдруг такое недоразумение, когда почти все трудности позади!
Легкий озноб тронул ступни, тысячи иголок пронзили икры и бедра. Я даже вскрикнула, почувствовав боль. Кажется, онемение прошло. Я двинула ногой, и она подчинилась.
Бежать!
Вокруг темнели какие-то развалины. Когда я из них выбралась, то поняла, что это и есть гробница Великого Сказителя, которую раскапывал профессор Гродин. Я бы задержалась, чтобы осмотреть все. Но, пожалуй, лучше в другой раз…
Соскочила с последней плиты, ноги окутал песок. Какое блаженство! До сих пор мои бедные ноженьки ступали только по камням и щебню, застревали в щелях и трещинах!… Песочек… Интересно, какого он цвета? Говорят, здесь белый песок. А впрочем, все равно!
И я понеслась по пляжу прочь от места упокоения древнегреческого сказочника.
Глава 3
Любительница археологии
Бежала до тех пор, пока совсем не запыхалась. Тогда только остановилась и прислушалась.
Не слышно ни криков, ни рева двигателей. Только шум прибоя. Спустились ли турки со скалы? Наверное, ищут-рыщут меня. Погоня, если она и была, отстала. По следам на песке меня, может, и найдут, но только когда светать начнет. К тому времени надеюсь быть отсюда далеко.
Впрочем… Я же собиралась обменять скопированный текст на пленных археологов и свои вещи. Правда, текст неполный. Зато у меня имеется перстень! Уверена, что он безумно дорог мистеру Бейкеру, лопоухому черту.
Вернуться к лагерю? Чтобы сделать это, нужно обратно подняться на сотню метров.
Я задрала голову. Черный массив прибрежных скал выделялся на фоне темного неба. Нет, скалолазанием заниматься мне сейчас не хочется. Пальцы зверски болят… Вот если бы найти тропинку, которая ведет наверх!
Пройдусь-ка, пожалуй, по пляжу.
Когда начало светать, выяснилось, что скалы стали более пологими. Краешек солнца появился над морем, и я наконец наткнулась на дорожку между скал.
Тропинка извивалась в россыпях валунов, и вскоре море исчезло за ними. Я надеялась выйти к скалистому обрыву, как возле Гюзельнака, но протоптанная дорожка уводила все дальше и дальше. Если свернуть с нее, то придется прыгать по этим валунам, а я и так еле ноги волочу. Ладно, куда-нибудь все равно выйду.
Так я и заблудилась. Поняла это, когда скалистые россыпи закончились, а горизонт закрыли горы и горные отроги. Даже не могла понять, в какой стороне осталось море. Кругом – холмистые луга, редкие сосны, возделанные поля…
Осмотрев себя, устыдилась своего внешнего вида. Все-таки разгуливать без юбки не очень прилично. А современные женские трусики и не трусики вовсе, а так – видимость одна. Ночью еще куда ни шло, но днем… Надо бы чем-то прикрыть бедра. Неожиданное решение созрело на капустном поле.
Минут пять я стояла, задумчиво глядя на пугало, точнее, на его драные шаровары. Затем, вздохнув, стащила их.
Натягивая огромные, пахнущие псиной штаны, я ощущала угрызения совести. Впервые в жизни взяла чужую вещь. Мой дедушка учил, что, начав с малого, в дальнейшем воровская жизнь засасывает как водоворот. Я представила себя в камере, где девки-уголовницы делятся историями: «Ты с чего начала, а ты с чего?» Я опущу ресницы, всхлипну и тихо отвечу, что начала с ограбления огородного пугала…
Чтобы штаны не так бросались в глаза, я выправила наружу бывшую когда-то белой блузку. Смешно, конечно, каждый поймет, что я за птица, только глянув на мои босые ноги.
Я отчаянно пыталась выбраться к морю, чтобы найти лагерь. Но вместо этого около шести утра набрела на селение.
На пологом склоне в окружении невысоких сосен и тополей выстроились рядами несколько десятков глинобитных домиков. Дорога, на которую я вышла, была проселочной. Вряд ли здесь благополучно процветает цивилизация. Хотя… откуда-то с гор к селению тянулись нити проводов.
Планы меняются. Все равно мне не найти лагерь. Быть может, в селении отыщется телефон, чтобы вызвать полицию?
А нет ли полиции прямо тут, на месте?
Я еще раз оглядела жалкие домики на горном склоне и пришла к выводу, что вряд ли сюда поставят полицейский пост.
Шла, стараясь не выходить на середину улицы. Пряталась в тени высоких кипарисовых кустов. Вдруг тут живут исламские радикалы? Увидят женщину без паранджи и засекут розгами до смерти. Я не очень похожа на турчанку – пусть волосы и черные – да кто будет разбираться?
Где же найти телефон?
За перекрестком увидела здание из серого камня. У дверей висела табличка, но слишком далеко – надпись не разобрать. Я пересекла дорогу, на которой отпечатались в пыли следы копыт и колесной повозки. Вот такая здесь цивилизация, значит. Полиции уж точно нет. Но телефон должен быть. Раз есть провода.
Турецкий я знаю плохо, однако разобрала на табличке слово: «Музей…» Громко постучала в дверь, и от моих ударов она распахнулась. Оказывается, была не заперта. Хорошо люди живут, ничего не боятся. Завидую такому быту. Вот выйду на пенсию и уеду из душной Москвы. Поселюсь в захолустье. Буду пасти коз, выращивать огурцы в парниках. И двери на ночь не стану запирать…
Я вошла внутрь.
– А ну пошла прочь, оборванка! – раздался откуда-то низкий женский голос.
Наверное, эта женщина – сторож. А может быть, смотрительница музея, которая здесь живет?
В комнате было темно, но я разглядела стеллажи и склеенную доисторическую керамику на них. Повернув голову, увидела свое отражение в стеклянной дверце книжного шкафа.
Представляете меня, да? Чумазая, черноволосая девчонка. Штаны – словно колокола, на колене заплата. Из-под штанов выглядывают босые побитые ноги. Самая настоящая бродяжка.
– Ты слышала меня? – грозно воскликнула женщина. – Иди прочь!
– Меня… ограбили… – с трудом произнесла я. Губы пересохли и, кажется, раздулись. Последний раз я утоляла жажду великолепным красным «Шардоне» из запасов Гродина, но это было семь часов назад! – Помогите мне… пожалуйста…
Вот беда! Больше ничего не могу вспомнить. Турецкий… Я его не изучала специально. Так, нахваталась слов на улице. Он образовался из смеси наречий тюркских племен, обитавших в Анатолии, а старотюркский язык я не знаю. У нас Верочка Шаброва по нему специалист.
– Иди вон! Придумай что-нибудь получше, оборванка! У меня нет для тебя милостыни!
От безысходности я заговорила на английском. А что делать, если тебя не понимают?!
– Простите, со мной произошло несчастье! Я – гражданка России. Я ученый, специалист по древним языкам. Меня ограбили. Лишили денег и паспорта… – Тут я взмолилась чуть не до слез: – Помогите, пожалуйста!
Женщина напряженно молчала. Я видела половину ее лица из-за шкафа. Пожилая, в платке, с суровой складкой губ. И взгляд… слишком недоверчивый, чтобы она вняла моим мольбам.
Я заговорила на французском. Потом по-немецки. Когда собралась перейти на иврит, она оборвала меня:
– Ты в самом деле специалист по языкам? – спросила женщина на ломаном английском.
– Да! – Я радостно закивала.
– Это можно проверить.
– Проверить? – удивилась я.
Постоять полчаса под душем, а потом завалиться на первый же топчан и выспаться – вот что занимало мои мысли. Но о том, чтобы переводить, скажем, со скифского – я думала меньше всего.
Женщина вышла из-за шкафа. На голове повязан светлый платок, украшенный рисунком оливковой ветви. Темное платье с неброским национальным узором. Лицо суровое, неприветливое. Женщина напомнила мою школьную учительницу математики, которую мальчишки прозвали «Иван Грозный».
Она поманила меня согнутым пальцем, и я двинулась следом за ней. Свет в комнатах не горел, экспонаты на стеллажах озарялись солнечными лучами, робко пробивающимися сквозь небольшие окна. Здесь находились и фрагменты лидийских статуэток, и греческие амфоры, заботливо склеенные из осколков, и обломки изъеденного ржавчиной персидского оружия…
Женщина подвела меня к столу и зажгла лампаду, от которой потянуло едким масляным запахом. Интересно, зачем столько проводов идет к селению, если электричества все равно нет?
На столе лежала глиняная табличка с клинописным текстом. Я наклонилась очень низко. Близорукость со студенческих лет – мне нелегко давались знания. Мои очки остались в баулах. Как и перчатки «Баск», как и помада «Хелена Рубинштейн» с духами «Нивея»…
Пятый или шестой век до нашей эры. Текст на древнеперсидском. Я его знаю, но словарь бы не помешал.
– «…покрытые дивной зеленью горы, – начала я. – Его реки кристальны, а леса полны зверя и птицы. Море…» Тут двоякое прочтение. Либо «встречает ласково», либо «встречает бережно… войско царя царей, владыки всех людей от восхода до заката…»
Я подняла глаза на женщину и увидела, что она записывает мои слова.
– Что вы делаете?
– Пятнадцать лет эта находка оставалась непереведенной, – ответила женщина. – Говорили, что в Измире, в музее истории есть специалист по древним языкам, но до Измира мне не добраться…
Я отошла от стола, нерешительно глядя на женщину. А она продолжала:
– Этот текст описывает наш край. Таким его увидел персидский царь Дарий, когда пришел покорять греческие владения. Он был поражен красотой этих мест и оставил свои помыслы.
– Вы содержите музей?
– Это история нашего селения. Я собирала ее по крупицам в каменоломнях и скалах, подбирала экспонаты на свалках. Знаете, иногда люди думают, что выбрасывают рухлядь. А ведь она оказывается исключительно древней.
– Какой вы заканчивали университет?
– О нет, – скупо улыбнулась женщина. – Крестьянам это не дано.
– Значит, вы – археолог-самоучка?
– Наверное, любитель. Мне стоило огромных трудов собрать эту коллекцию. Жаль только, что туристы к нам почти не забредают… Спасибо вам за перевод.
– Я действительно лингвист.
– Я верю, – ответила женщина. – С вами случилась беда?
– Мне нужен телефон. У вас в селении найдется телефон?
– Он есть. Только не работает вот уже неделю – где-то случился обрыв. Нужно сообщить на станцию, но никто в город не ездил последние дни.
– Как все отрицательно! – сказала я и закусила ноготь. Наверное, отгрызла бы, но у меня, как у медсестры, ногти короткие. На склоне длинные ногти обломаются после первых десяти метров прохода.
– А имеется у вас какая-нибудь служба правопорядка?
– Имеется, – ответила женщина, и я облегченно вздохнула. – Хасан Айнул. Скоро будет сорок пять лет, как он наш единственный полицейский. А еще он пчеловод. Его мед самый лучший в округе.
Сорок пять лет на службе! Даже не хочу думать, каков возраст этого знатного пчеловода. Вряд ли старикан справится с бандой головорезов Бейкера.
К дому-музею примыкал сарай, в котором и жила женщина. Она обработала йодом мои пальцы и вскипятила воду для мытья. В тесной кадке с горячей водой я незаметно уснула. Проснулась оттого, что женщина трясла меня за плечо.
– На улице появились какие-то люди с оружием, – сообщила она.
Я тут же вскочила. Нельзя было задерживаться у доброй турчанки. Наступило утро, и люди Бейкера двинулись по следам моих босых ступней. Естественно, следы привели в селение. Вот дурная голова! Кто? Я, конечно.
– Я долго спала?
– Минут десять.
Чувствовалось, что недолго. Меня шатало, в ногах гирями перекатывалась усталость, голова тупая – мысли двигались с изяществом бульдозера. Чашечка крепкого кофе, может быть, привела бы меня в порядок, но нет времени на это.
Женщина сунула мне в руки темный халат с цветочками, свой платок с оливковой ветвью и простенькие туфли. Я быстро оделась, глянула на себя в зеркало. Ну, турчанка, ей-богу! Сфотографироваться бы на память, да некогда и фотоаппарата нет.
В дверь дома-музея внезапно забарабанили так, что сердце подпрыгнуло в груди. Хорошо, что мы находились в пристройке, которую не заметно с улицы. Я спешно надела на шею цепочку с тяжелым перстнем, сунула в платок кальку.
– Пойдем быстрее! – сказала женщина.
Мы незаметно покинули сарай и скрылись в зелени кустов. Краем глаза я заметила яркий оранжевый джип с открытым верхом, остановившийся посредине дороги. На его борту красовались нарисованные языки пламени. Лопоухий мерзавец сидел на месте водителя, скрывая глаза за черными круглыми очками, как у слепого.
Пригнувшись, мы побежали к деревьям на заднем дворе. За вереницей низких густых сосен, иголки которых были размером с палец, нас ожидал ишак. Привязанный к дереву, он грустно посмотрел на меня.
– Садитесь! – сказала турчанка, водружая на спину животного пару сумок, связанных за ручки. – Он знает путь. Горная тропинка ведет через перевал. За ним – дорога к городу Секе. Эти мордовороты – не местные. Им неведомы потайные тропы.
– Даже не знаю, как вас благодарить.
– Все в порядке. Переведя текст, вы очень помогли мне.
– А как же ишак?
– Когда вы слезете с него, вернется обратно. Он старенький, но очень умный.
– Спасибо вам! – Я произнесла это от всего сердца. – Спасибо огромное!
– Торопитесь!
* * *
Никогда не ездила на ишаке. Кто не знает – это такое животное, раза в два меньше кобылы. Когда сидишь на нем, ноги волочатся по земле. Мои, по крайней мере, волочились.
Скоро мы скрылись в скалах. Ишак медленно взбирался в гору по знакомой только ему тропинке, и я доверилась бессловесному животному. В Святом Писании обычно говорят – «тварь», что-то вроде «каждой твари по паре», но у меня язык не поворачивался так назвать моего проводника.
1 2 3 4 5 6