– Готов ли взвод выполнить задание? – спросил полковник.– Готов, товарищ полковник.– Поедете сейчас же.– Где я найду партизан? – спросил Никитин.– Они вас сами найдут.Взвод Никитина увезли к прорыву за сорок километров. Наши войска в этом месте захватили участок железной дороги. Возле домика обходчика стояли два бронетранспортёра. К одной машине была прицеплена сорокапятка. За машинами стояли сани с грузом, покрытым брезентом. Бойцы взяли с саней шесть ручных миномётиков, передали их разведчикам.– А где мины к ним? – беспокоился Василий Якин. Продукты, ящики с минами и патронами лежали на одном из бронетранспортёров. Военный в длиннополой шубе вручил Никитину карту. На ней был указан возможный обход Купянска.До ветки на Харьков мин нигде нет, – сказал на прощанье военный в длиннополой шубе. – А перевалите через полотно, там уж сами смотрите… * * * Транспортёры были новенькие, но уже обкатанные. На выхлопных трубах имелись глушители. На каждой машине по два пулемёта. Никитин ещё не видывал таких машин. Моторы работали почти бесшумно.– Ай да машинки, – восхищался Якин, – на такой машине можно в самое пекло забраться – и не заметят!Под снегом была грязь. Гусеницы врезались в неё, но машины шли легко. Старший из артиллеристов дорогу знал, но то и дело сверял направление по компасу. Продвигались долиной реки Оскол. И река и железная дорога были где-то справа от разведчиков. И слышно было, как изредка сипели паровозы.Когда стало светать, машины свернули в лесок и остановились. Старший артиллерист дал знать рукой, чтоб все затаились. Постоял, прислушиваясь, и исчез в лесу. Ждали его долго. Наконец он показался из-за деревьев. За ним шли четверо партизан в форме немецких солдат, но все в валенках.– Здесь расстанемся, – сказал он Никитину. Артиллерист снял шубу, стянул с себя гимнастёрку. Под ней был китель немецкого офицера. Один из партизан подал ему вражескую шинель, но он сказал – Ладно, потом, – и опять надел шубу, а на голову – немецкую офицерскую фуражку с ватными наушниками. – Обойдёте станцию Боровую, – сказал он Никитину, – а там и дорога на Славянск. Давайте вашу карту.Никитин развернул планшетку.– Вот здесь танки разгружаются. Привезли два эшелона с юга. Но куда их направляют, мои люди не знают. Рации у них нет, связных всё время посылать невозможно. Вот в этой точке найдёте партизан. Учтите: их должно быть двадцать человек. Больше я ни одного человека к ним не посылал и не пошлю. Число людей обязательно проверьте. За старшего там человек по имени Матвей. Так и зовите его. Если окажется у них какой новый человек, пусть Матвей с двумя или даже тремя партизанами сразу отправит этого новенького ко мне.Партизаны боялись, что к ним могут заслать шпиона.Разведчики слезли с машины, к которой была прицеплена пушка. Партизаны в немецкой форме забрались на неё, помахали руками. Машина свернула к железной дороге. Обходя лес, скрылась за кустами.– Должно, лихие ребята, – сказал Василий Якин Никитину.Тот ничего не ответил.Дальше двигались так. Никитин и отделение Якина шли первыми. За ними полз бронетранспортёр с отделением Куличенко. Отделение Зобнина прикрывало группу.С рассветом разгулялся ветер. Позёмку носило во все стороны. Потом посыпала крупа, и началась метель. Местами под снегом была грязь. Ноги Якина несколько раз проваливались в грязь, валенки его разбухли, ноги замёрзли.– Собачья местность, – ругался он.Весь день они шли. И к вечеру Якин решил переобуться в сапоги, которые лежали в вещевом мешке. Но Никитин сказал, что сейчас будет хуторок, где они остановятся.Уже стемнело, когда спустились в лощинку и увидели три домика. Все окна их были темны. Но видно было, что к одному из домиков приезжали на санях. Здесь до войны была семенная станция и жил агроном. Теперь жила здесь жена агронома с двумя детишками и со старой матерью.Никитин выглядел в крайнем окне створку, заделанную фанеркой. Как было условлено, постучал по фанерке. Вышла женщина. За домиком стоял кирпичный сарай. В нём прежде была сушильня, где просушивали семенные зёрна. А печь находилась под полом сарая. Женщина провела разведчиков в подпол. Большая печь там была уже жарко протоплена. Разведчики переобулись.Женщина сказала, что вчера ночью на славянской дороге за лесом шли какие-то машины.– Часа два гудело там, – говорила она. – Полицаи и солдаты вчера днём побывали здесь. Велели из хутора никуда не ходить.– А сейчас могут нагрянуть? – спрашивал Никитин.– Нет. Через речку теперь к нам не попасть из города. Они уехали и за собой мост взорвали. Значит, не приедут. А по льду ехать – нужно большой круг делать: здесь на реке всюду полыньи, заваленные снегом.Больше женщина ничего не рассказывала, а Никитин ни о чём не спрашивал. Разведчики обогрелись, высушили портянки и в полночь ушли.Опять кружилась метель. В этом месте дорога на Славянск проходила метрах в двухстах от леса. Бронемашину с отделением Куличенко оставили в лесу. Отделение Зобнина залегло пока на опушке. Никитин с отделением Якина пошёл вдоль дороги. Она тянулась по высокой насыпи. Метель не унималась. Разведчиков от дороги не могли видеть, потому что все они были в белых халатах. А Никитин, когда приседал, сквозь снег мог видеть, кто покажется на дороге. И вскоре показался конный обоз, тянувшийся в сторону фронта. Ездовые громко переговаривались.Никитин понимал, что обозные ничего толкового сообщить не смогут, потому что сами ничего не знают. Обоз пропустили. Потом слышат: впереди будто бы молотками бьют по железу. И вскоре заметили: на дороге то и дело вспыхивают фары машины. Подобрались с подветренной стороны. Метель так густо мела, что с трудом разглядели вражескую самоходку. У неё слетела гусеница, танкисты чинили её.Самоходки ходили следом за боевыми танками, прикрывая их огнём своих пушек. Значит, здесь танки прошли куда-то.– Пашка, – шепнул на ухо Никитину беспокойный Якин, – надо взять «языка». Всё вызнаем от него. Четвёртый в машине сидит. Этих пристукнем, а того возьмём!Соблазн был велик. Но Никитин знал, что немцы обязательно вернутся за машиной.– А самоходку спустим с откоса, – продолжал Якин, – завалим снегом! Давай!Мотор в машине работал. Но без одной гусеницы её быстро не увести с дороги. К тому же она могла застрять в снегу и на откосе. Враги вернутся, заметят её. Поднимется переполох, а Никитин помнил приказ: в бой не ввязываться. Рисковать было нельзя.Никитин оставил возле самоходки Якина с тремя разведчиками и рацией.– Проследи, куда она пойдёт, – приказал он Якину. – Танки должны быть где-то близко. Заметишь, сразу сообщи. Но смотри, Васька: никого не трогай, понял?– Ладно, – сказал Якин. Он остался наблюдать за самоходкой. Никитин повёл отделение искать партизан. Они должны были ждать их где-то километрах в десяти от этого леса в овраге рядом с дорогой.Якин и три разведчика наблюдали за самоходкой. Уже минут через десять танкисты закончили ремонт. Переговорили о чём-то, забрались в машину. Самоходка тронулась, остановилась. Опять дёрнулась и поползла. Разведчики пошли следом за ней прямо по дороге. Мотор работал неровно, чихал, и самоходка ползла медленно. У Якина вертелась в голове ребячья мысль: забраться на самоходку и ехать на ней. Но вслух не высказывал её.От леса, где остались бронетранспортёр и отделение Куличенко, до фронта было километров десять.Километра четыре проползла самоходка по дороге. Свернула в лес. Вскоре показалась деревня. Якин отметил, что путь к ней от шоссе пробит в снегу множеством танков. Машины стояли вдоль улицы. Разведчики проползли по огородам вдоль улицы с обеих сторон её. Насчитали пятьдесят две машины. Якин связался с Никитиным.– Что дальше делать? – спросил Якин.– Теперь постарайся тихо взять «языка». И волоките его по дороге. Куличенко встретит вас. У него радист знает немецкий…Но как взять «языка»?Самоходка, которая привела разведчиков, стояла метрах в тридцати от последней машины. Часовых не было. Разведчики подползли к самоходке. Внутри её что-то стукнуло. Сколько человек копошится в машине? Из люка показалась фигура. Слезла на землю, присела. Подсвечивая фонариком, осматривала гусеницы, ведущие валики. Лучшего момента ожидать было нельзя. Самоходчика взяли, затащили во двор. Оттуда пронесли на дорогу. * * * В два часа ночи в штабе подвижной ударной группы Попова получили от Никитина радиограмму: пятьдесят вражеских танков прибыли к линии фронта. Место их сосредоточения – участок Ольховатка – Юрковка. Ещё Никитин сообщил, что шоссе минировано только в одном месте. Минами покрыт километр дороги. Объезды с обеих сторон. Минут через двадцать в штабе получили ещё радиограмму: «Все пятьдесят машин выходят для удара по корпусу Полубоярова».Пленный, которого захватили Якин с разведчиками, был водителем. Оказался очень стойким. Он верил в победу рейха. Он даже не сообщил, откуда пришло его соединение. Держался надменно. Но проговорился, заявив, что не сегодня, так завтра разгромят корпус генерала Полубоярова.Отомстят ему за Кантемировку. Но именно такое заявление фашиста имело очень важное значение. И вот почему.Вражеская разведка тогда ещё работала очень хорошо. Отступая, немцы оставляли в лесах, в степных хуторках и оврагах своих людей с передатчиками. И они сообщали, какие силы русских и куда движутся. То, что создана подвижная группа Попова, командование наше держало в секрете. Теперь группе была поставлена задача: прорваться через Славянск в Краматорск, а от Краматорска – до станции Красноармейское. Через Краматорск проходила железная дорога в Донбасс. А через Красноармейское шла железная дорога с запада в Сталино и Ростов. Перерезать эти дороги было очень важно. Даже когда в штабе нашего фронта обсуждали такую танковую вылазку в тыл врага на сто тридцать – сто сорок километров от фронта, вначале хотели отказаться от дерзкой затеи. Ведь если бы враги узнали о таком плане, они могли бы минировать участки дорог, выставить возле них заслоны. Могли расчленить группу на марше и уничтожить.– Понимаешь теперь, зачем нужно было большое соединение танков? – спрашивал дедушка, строго глядя на меня.Да, я понимал. Но названия городов, которые перечислял дедушка, перемешивались в голове. К тому же я думал, что Донбасс – это город.Я смотрел на дедушку расширенными глазами, а он догадывался по моим глазам, что я не всё понимаю.– Давай карту сюда, – указывал он на полку, где лежали его книги и бумаги, до которых мне и брату строго-настрого было запрещено дотрагиваться без разрешения. Карта дедушкина была очень старая. Затёртая на сгибах. Исчеркана была разноцветными карандашами. Речки, железные, шоссейные дороги, дедушкины линии – всё это путалось в моих глазах. Он объяснял, а лицо моё выражало полную растерянность.– Экой ты, право, несмышлёный ещё! – произносил дедушка с сожалением. – Хоть бы в школе скорей географию проходили! Иди побегай, погуляй! – Он отбрасывал карту и умолкал.«За что он на меня сердится? – рассуждал я, уйдя на кухню и глядя там в окно. – Что я ещё географию не учу? Но я же не виноват, что ещё маленький!»В это время дедушка с кресла почти не вставал. У него болели ноги. На улице бывал редко. Мама и отец – на работе, старший брат ещё в школе. Мы с дедушкой вдвоём в квартире. Мне хотелось дальше послушать про войну, ему столько же хотелось рассказывать. И вскоре наступало у нас перемирие. Я заглядывал к нему. Затем тихонько усаживался на диване. Дедушка некоторое время нарочно не замечал меня. Даже включал приемник и будто внимательно слушал. Быстро выключал его и говорил:– Подай лист бумаги сюда. Я тебе грубо нарисую… Да. А то помру – и знать ничего не будете!.. Вот смотри, – рисовал он жирную точку, – это Ворошиловград. От него к северу тянулась линия фронта. – Он проводил неровную линию. – Здесь Славянск, здесь Краматорск. А вот тут Красноармейское, куда танкисты должны были прорваться. Понимаешь?– Понимаю. – Теперь я на самом деле вроде понимал.– А вот тут стояли наши танки. Ясно теперь?– Ясно, дедушка.Вот что он рисовал мне.
– А где были лейтенант Никитин и Якин с разведчиками, дедушка? – спрашивал я.Он посмотрел на меня, на свой рисунок. Вздохнул и поставил на рисунке галочку.– Вот здесь где-то, – сказал он. Засмеялся и потрепал меня по голове. * * * Но когда же танкам нанести такой ошеломляющий удар по тылам врага? А вот когда. Смелое и дерзкое решение было принято нашим командованием. Вначале наши армии пробьются южнее – к Ворошиловграду. Севернее двинут на Изюм и Балаклею. А как только в этих местах они прорвут фронт, тут и ворвутся танки в тыл врага.Понятно, всего этого лейтенант Никитин не мог знать. Он выполнял свою небольшую, но очень важную задачу. Когда Якин с разведчиками вернулся к нему, добыв «языка», Никитину уже не хотелось его от себя отпускать. Но Якин не только был смел, он был умён и научился быть осторожным. И Никитин опять послал его с отделением за Славянск к Краматорску. Задачу поставил такую: следить, пойдут ли танки и куда. До подхода своих наблюдать, где враги будут минировать дорогу, где оставят объезды.То же должен был делать Куличенко возле Славянска. Сам Никитин с бронемашиной остался в лесу. Отделение Зобнина дозорами растянулось вдоль дороги. * * * В штабе фронта сомневались: удалось врагам узнать о соединении танков или нет? И когда получили известие от Никитина, что фашисты хотят ударить по 4-му гвардейскому корпусу Полубоярова, послали разведчику радиограмму: «Срочно подтвердите второе сообщение».Радиограммы, конечно же, посылались шифрованные.Никитин не понял, зачем требуют подтверждения.– Слушай, не напутали они чего? – сказал Никитин радисту. – Где текст второй нашей радиограммы?– «Все пятьдесят танков выходят для удара по корпусу Полубоярова», – прочёл радист.– Ну и что же?Радист пожал плечами. А из штаба опять передали: «Приказываю срочно подтвердить слова второго донесения».– Повтори, – сказал Никитин радисту.И в штабе вздохнули с облегчением. Стало ясно: раз уж враги хотят уничтожить 4-й гвардейский, то о всей танковой группе они ничего не знают. И на всё соединение они не послали бы только пятьдесят танков. Прорыв – Ворошиловград – ключ к Донбассу – был сильно укреплён немцами. Вокруг города они построили три мощных оборонительных рубежа. Последний рубеж проходил по окраинам города. До трёх тысяч дотов и дзотов опоясывали город. Три лучшие свои танковые дивизии сосредоточили там фашисты. Среди них была дивизия СС «Рейх».Ночью пятого февраля наши войска прорвали фронт южнее города. Обошли его с запада, чтоб не лезть на доты. А севернее от корпуса наша шестая армия рвалась к Изюму. Машины стояли на позициях. Слева гудят бои, справа гул такой, будто там земля проваливается. А мы стоим. Никто в корпусе тогда ещё не знал о предстоящем рейде. Конечно, догадывались, что соседи решают трудную задачу, потом мы вырвемся. Но куда – не знали. А тут ещё перед нами хорошо укреплённые позиции противника, надо их прежде проломить… Ждали мы приказа, и мне опять вспомнилось Горшечное. Там тоже ждали. Но здесь настроение у всех было иное. Все знали, что где-то поблизости имеется аэродром с нашими истребителями. Все знали, что немцы именно здесь хотят нанести контрудар. Но ведь мы были убеждены теперь: едва танки врага поползут, штурмовики Ил-2 нанесут по ним свой страшный бомбовый удар. * * * Утром 6-го числа дозорные полковника Леонова донесли: против позиций нашего корпуса враг устроил проходы в своих минных полях. Дозорным было приказано вернуться на свои позиции.В небе появился вражеский разведчик. Тут же вдоль фронта пронеслись два наших истребителя. Сделали круг, и разведчик повернул обратно. И в ту же минуту танки кантемировцев оставили свои позиции. Поползли в разные стороны. И скрылись, будто с перепугу разбежались, кто куда. Дедушка говорил, что он ничего не понял вначале. Он и механик Колосов вскочили в кабину тягача. Ждали, что будет дальше. Прибежал к ним старый механик Василич.– Что такое? Отступление? – спрашивал он.Ему ничего не ответили. Подбежал начальник ремонтно-походной базы и, спокойно приказав: «Отведите машины на километр к югу», – тут же исчез в кустах.Уползали тягачи.Враг действовал по расписанию. Снова появились бомбардировщики. Но истребители наши их не встретили. Механики наблюдали за небом, ещё ничего не понимая. Зенитки наши ударили, но издалека – их тоже отвели со старых позиций. Бомбардировщики врага прошли над мотострелками. Обрушили бомбы на деревья и кусты, под которыми с час назад стояли танки. С одного захода сбросили все бомбы, развернулись обратно. И сразу же прилетели ещё двадцать штук. Отбомбились, и начала бить вражеская артиллерия. А затем поползли танки. Они двигались пятью рядами, по десять штук в ряду. За ними шла пехота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11