– Вы просто ангел. Это, должно быть, семейное. Надеюсь, я и через год увижу вас здесь.
Сьюзен взглянула на Грэгори, направившегося к мотоциклу за шлемом для нее.
– Спасибо, Лаура. Я тоже надеюсь.
– Готовы? – спросил Грэгори, когда девушка приблизилась к нему.
Сьюзен кивнула, он надел на нее шлем и застегнул ремешки под подбородком.
– Вы очаровательны. Не забудьте крепко держаться.
Он тоже надел шлем и сел за руль огромного черного мотоцикла. Она устроилась позади, обхватив Грэгори за талию, при этом лишь слегка касаясь его. Молодой человек завел мотор и без предупреждений рванул вперед, заставив Сьюзен упасть к нему на спину и со всей силой вцепиться в его куртку.
Сьюзен не испытывала восторга от езды на мотоцикле по узкой тропинке, где путь освещала лишь единственная фара, прорезавшая сгустившуюся темноту ночи. Дело было не в грохоте мотора и не в скорости, такой огромной, что, казалось, колеса не касаются земли. Нет, просто в ее теле, прижатом к мягкой коже куртки Грэгори, отдавался ровный стук сердца мужчины, а ее собственное сердце было готово выскочить из груди. Все это пугало ее.
Затем все кончилось. Они подъехали к дому, и Сьюзен соскользнула с сиденья в стремлении быстрее избавиться от нахлынувших на нее чувств. Как она и предполагала, ноги дрожали. Девушка отчаянно попыталась сама расстегнуть шлем до того, как Грэгори, желая помочь, прикоснется к ней. Но пальцы не слушались или не хотели искать застежку, и когда Грэгори снял свой шлем, он наклонился к Сьюзен. Она поежилась.
– У меня холодные руки? – спросил он.
– Нет. Хотя да. – Прикосновение его длинных пальцев к шее мешало девушке ясно мыслить.
– Ну так как же все-таки? – повторил Грэгори, стягивая с нее шлем. Он положил его рядом со своим на сиденье мотоцикла и повернулся к ней. – Какие же они на самом деле?
– Холодные, – выдавила она и быстро направилась к дому, чтобы не выдать себя окончательно. На пороге она обернулась. – Спасибо, что подвезли меня, Грэгори.
– Сьюзен? – От его голоса по спине девушки пробежал холодок. Она опять остановилась и повернулась к нему. Грэгори не двигался.
– Да? – спросила она, сохраняя безопасную дистанцию.
– Было еще что-то.
– А нельзя с этим подождать? – девушка беспомощно пыталась найти ключи в кармане.
– Не думаю.
Безопасность расстояния была иллюзорной, потому что одним прыжком Грэгори оказался рядом с ней. Взгляд его подернутых влагой глаз скользил по девушке, ласкал ее, прожигал насквозь. Сьюзен хотелось закричать. Через мгновение, показавшееся столетием, когда ей почудилось, будто ее захлестнуло огромной волной, Грэгори произнес:
– Я не думаю, что можно ждать еще хотя бы одно мгновение.
Сьюзен зажмурилась, чтобы не видеть желания, горевшего в глазах мужчины. Она не верила ему. Но она также знала, что уже поздно бороться со своей страстью, которую он не мог не увидеть в ее глазах. Она не могла больше сопротивляться.
Грэгори бережно взял лицо девушки в руки и держал его, как в колыбели, в своих ладонях, пока ожидание не показалось Сьюзен невыносимым, и она не открыла глаза, взмахнув длинными ресницами.
– Пожалуйста… – сорвался с ее губ тихий вздох, не зная, чего она на самом деле просит, плена или освобождения. Но раздумывать было уже поздно: Грэгори прижался к ней губами. Холодные губы осыпали ее лицо поцелуями. Тонкие веки, виски, подбородок. Сьюзен казалось, что ее опять подхватила теплая душистая волна, и она больше не может сопротивляться ее силе.
Руки Грэгори нырнули к ней под куртку, и Сьюзен задрожала, когда он крепко прижал свои руки к ее груди.
– Что вы делаете? – прошептала она. Глаза ее сверкнули в свете луны, появившейся из-за облаков.
Грэгори тихо засмеялся.
– Отвечая на ваш вопрос, моя милая Сьюзен, я вынужден сказать, что делаю, должно быть, что-то очень дурное.
Нет, он не делал ничего плохого, уверяла она себя. Пока его губы продолжали щекотать ее лицо и шею, девушка поняла, что он большой знаток в этих вопросах. Наконец Грэгори оторвался от нее, и Сьюзен простонала:
– Не останавливайтесь.
– Я не остановился.
Он крепко обнял ее за талию, прижав к себе так сильно, что она не могла вымолвить ни слова. Но этого и не требовалось. Грэгори сказал правду: Сьюзен видела, что он хочет настоящего долгого поцелуя. Его желание не вызывало сомнений.
Губы Сьюзен разомкнулись навстречу чувственным прикосновениям его языка, и она прижалась к губам Грэгори с такой страстью, которая одновременно шокировала и возбуждала ее. Дрожащими руками Сьюзен обхватила мужчину за шею и притянула к себе.
Наконец с тяжелым стоном Грэгори вырвался из ее объятий. Их разделяли считанные дюймы. Тяжело дыша, они смотрели друг на друга, пораженные происходящим.
– Сьюзен… – выдохнул Грэгори.
В ответ она только покачала головой. Словам не было места в этот момент. Рука Сьюзен нащупала холодную связку ключей в кармане, на мгновение она зажала их в кулаке. Затем, вспыхнув всем лицом, Сьюзен протянула ключи Грэгори. Металл ярко сверкнул в лунном свете. Молодой человек, помедлив, взял связку в руки. Он повернулся к двери и вставил ключ в замок. Щелчок собачки прозвучал словно выстрел в напряженной тишине. Дверь распахнулась…
Глава восьмая
Ни один из них не двигался. Сьюзен даже не чувствовала уверенности, что сможет пошевелиться. Ноги словно приросли к земле, а сердце колотилось так сильно, что даже Грэгори мог расслышать его. Сьюзен была не в силах вымолвить ни слова. Но Грэгори не мог ошибиться в приглашении. С первого взгляда было ясно, как ей хочется, чтобы он подхватил ее на руки и отнес в розовую спальню.
Неожиданно молодой человек пошевелился, и Сьюзен чуть не закричала, когда он сделал шаг назад. Отказ читался в каждой черточке окаменевшего лица. Девушку охватила слабость. Дрожь, вызванная поцелуем, и внезапно вспыхнувшее желание, казалось, вот-вот заставят ее упасть.
Но Сьюзен удержалась на ногах. Гордость не позволила ей обнаружить боль и сломаться. Она на секунду прислонилась к дверному косяку, вновь ощутила в ногах способность двигаться и словно во сне, который больше походил на ночной кошмар, вошла в дом и медленно повернулась к мужчине.
– Спокойной ночи, Грэгори. – Голос перехватило, и слов почти не было слышно.
Попытка поблагодарить его за то, что подвез до дома, казалась бесполезной. И сейчас ей хотелось всего лишь, чтобы он ушел, а она смогла бы закрыть дверь и, забыв гордость, опуститься на пол.
Но Грэгори не двигался. Он стоял у порога, его лицо невозможно было разглядеть в темноте, но он явно не улыбался. А когда молодой человек заговорил, слова ему тоже давались с трудом.
– Мне не следовало этого делать, Сьюзен. Видит Бог, я и не собирался. Так вышло.
С губ Сьюзен сорвался стон, она покачнулась, и Грэгори в одно мгновение оказался рядом с ней, сжал ее руки в своих теплых ладонях. Потом склонился и нежно поцеловал в губы.
Грэгори повернулся и зашагал прочь, прежде чем Сьюзен успела удержать его. Самообладание изменило ему, когда он с яростью натянул шлем. Он еще раз взглянул на девушку, но выражение его глаз невозможно было разобрать за темным забралом. Затем он перекинул ногу, обтянутую черной кожей, через седло мотоцикла. Взревевший мотор разорвал тишину, заставив вспорхнуть перепуганную сову, и несколько секунд молодые люди наблюдали за птицей. Когда сова улетела, они переглянулись. Глаза Сьюзен выдали боль, доставляемую отъездом Грэгори. В его же глазах ничего не было видно за мерцающим черным шлемом. Махнув на прощанье рукой, он уехал.
Обессиленно прислонившись к дверному проему, Сьюзен какое-то время прислушивалась к реву мотора карабкающегося в гору мотоцикла, но вскоре он смешался с шумом других машин.
Вдруг порыв ветра неожиданно принес из сада аромат жимолости, и Сьюзен отправилась на ее поиски. Но цветок был неуловим, как и ответы на роившиеся в голове девушки мысли.
Ночь Сьюзен провела без сна. Но она не ворочалась в постели и даже не пыталась уснуть. Вместо этого девушка позволила своему сознанию решать мучавшие ее вопросы. Но каждый раз она возвращалась к одному и тому же: Грэгори и мотивы его действий. Ведь если Грэгори вел все к тому, чтобы ее соблазнить, то почему он уехал сегодня ночью?
Причина, безусловно, не в отсутствии желания. Такая страсть в глазах не могла почудиться или тем более оказаться поддельной. Сьюзен не сомневалась: решение остановиться полностью принадлежало Грэгори. Она чувствовала, как горели ее щеки, потому что целиком положилась на его чувство чести.
Отсюда возникал вопрос, так ли уж она ошибалась в своих подозрениях. Ведь если он честный человек, то обязательно рассказал бы ей о несовпадении его интересов как поверенного Сандры, с одной стороны, и бизнесмена – с другой.
Внезапно в ее сознании промелькнул еще один вопрос, крутившийся в голове уже несколько дней. Он был не так навязчив, как остальные мысли и чувства, охватившие ее со дня приезда. Но сейчас, когда девушка лежала без сна, терзаясь в поисках ответов, эта мысль напомнила о себе, зазвучав по-новому и как-то особенно громко. Если Грэгори действительно хотел что-то скрыть, почему он так настаивал на ее возвращении?
Начало светать. Серебристое небо обещало ясный погожий день. Сьюзен сбросила одеяло и вскочила на ноги, не желая больше оставаться в постели, мучаясь вопросами, которые не шли из головы. Она приняла душ, накинула халат и пошла вниз заварить чай.
Взяв кружку, Сьюзен направилась в сад и примостилась на удобной скамейке. За ее спиной поднималось солнце, и девушка надеялась, что свежий утренний воздух прояснит сознание и принесет ответы хотя бы на некоторые из бесчисленных вопросов. И особенно этот: почему же он хотел привезти ее домой?
Грэгори так заботился, чтобы она подписала контракт о продаже дома, поторапливал ее, чтобы не потерять покупателей. Все это было ясно как день. Но тут же перед Сьюзен вставал другой аспект проблемы. Если бы Грэгори позволил ей остаться во Франции, она бы охотно подписала любую бумагу прямо там, под оливковым деревом. Сьюзен фактически сама предложила такой вариант. В тот момент она готова была подписать что угодно, лишь бы избавиться от волнующего присутствия Грэгори, а подписав, она никогда бы не узнала о павильончиках.
К тому же, несмотря на горячие заверения молодого человека, что ее возвращения требуют неотложные дела, ничто за эти дни не убедило Сьюзен в необходимости ее присутствия. Конечно, она подписала кипу бумаг. Но они с таким же успехом могли и подождать. А реакция Марка Линтона на сообщение о павильончиках была по меньшей мере странной. Казалось, он впервые услышал о них от Сьюзен. Что-то затевалось за ее спиной. Но что именно, девушка понять не могла.
Сьюзен отхлебнула горячего чая. Сегодня она скажет, что передумала продавать дом. Может быть, отношение Грэгори к подобному заявлению расставит все на свои места.
Неожиданно Сьюзен услышала, как кто-то зовет ее. Она оглянулась вокруг и, слегка нахмурившись, взглянула на часы. Еще не было и шести утра. Не рановато ли для посетителей?
– Да, – отозвалась девушка.
Кто-то, спотыкаясь, пробирался по заросшей тропинке.
– Сьюзен? Да где же ты, черт возьми? Девушка узнала знакомый нетерпеливый голос и нахмурилась еще больше.
– Рой? Что ты здесь делаешь?
Он провел рукой по небритому подбородку и ухмыльнулся.
– Не очень-то приветливо ты меня встречаешь, учитывая, что я полночи провел в пути, чтобы увидеть тебя.
– А зачем? – спросила она, не испытывая никакой радости от подобного сюрприза. Сьюзен не сомневалась, что Рой мог отправиться ночью в дорогу только ради собственной выгоды.
– Угости меня чашечкой кофе, и я расскажу.
– Хорошо. Но, впрочем, ты мог и позвонить.
– Так может говорить только женщина, которая ни за что не установит дома телефон. – Он скептически взглянул на фасад дома. – Но, похоже, это не единственное изменение, которое свершилось в твоей жизни. Как я понимаю, все «ухабы» на дороге к наследству, кажется, исчезли.
Сьюзен удивленно пожала плечами.
– Я думала, что завещание Сандры – ошибка.
– Действительно? Почему?
Как бы невзначай брошенный вопрос, догадалась Сьюзен, должен был вызвать собеседника на долгий рассказ. Сейчас последует пауза. Кто-то менее осведомленный об уловках Роя, обязательно начал бы изливать душу, чтобы только не сидеть в напряженной тишине.
– Так ты войдешь в дом? – спросила Сьюзен, и Рой ухмыльнулся, нисколько не смущенный разоблачением.
– Кстати, я ведь все-таки звонил. Вчера днем и весь вечер. Тебе, вероятно, следует довести дело до конца и установить автоответчик.
– И облегчить тебе жизнь? К тому же я по-прежнему предпочитаю почту. Человек обычно дважды подумает, прежде чем написать. – Она проводила Роя в кухню и начала укладывать бекон в гриль. – Тебе чай или кофе?
– Кофе, пожалуйста. – Рой бросил на стол конверт. – Я привез кое-что о твоем драгоценном Грэгори Хенсворде. Я ведь предупреждал, он очень коварный человек.
– Что-то не припомню, чтобы просила тебя об этом. И для чего в отчаянии бросаться сюда самому? За марку конверт доставили бы сюда к понедельнику.
Рой слегка опешил.
– Все дело в том, что, раскапывая это дело, я наткнулся на одну очень интересную вещь.
Полагаю, мистеру Хенсворду придется рассказать мне о ней, независимо от того, любит он репортеров или нет.
Рука Сьюзен дрогнула, когда она разбивала яйцо, и желток расплылся на сковородке.
– А разве он не любит журналистов? – взглянула она на гостя. – С чего бы это?
Рой будто и не заметил ее резкого циничного тона.
– Я хочу спросить его об этой компании, которая собирается купить твой дом.
– Что?! – триумф в глазах Роя привел Сьюзен в ярость.
– Именно об этом! Он уже почти прибрал компанию к рукам, – растущее возбуждение в голосе внезапно оборвалось, как только он увидел побелевшее лицо Сьюзен, но он не мог удержаться и не добавить: – Интервью с ним даст мне возможность проникнуть в круг влиятельных людей.
Сьюзен повернулась к Рою спиной, налила кофе, потянулась за тарелкой. Обычные повседневные хлопоты помогали отогнать нежелательные мысли.
– Для солидного журналиста у тебя слишком несформировавшийся стиль. Ты скорее найдешь успех в бульварных изданиях.
– Благодарю.
– Это не комплимент, – отрезала Сьюзен.
– Конечно нет, но я наращиваю себе толстую шкуру. – Он готов был вот-вот сорваться.
– Тогда продолжай совершенствоваться, Рой. Тебе необходима практика. – Девушка повернулась к нему, совершенно не подозревая о пылающих щеках. – Не знаю, что ты хочешь, но я не имею на мистера Хенсворда никакого влияния. Если желаешь с ним поговорить, то я могу лишь предложить позвонить ему в офис.
– Ты когда-нибудь пыталась уломать его железную секретаршу?
– Нет.
– Нет? – прищурил глаза Рой. – Ну, конечно, у нее особый приказ сразу соединять тебя с хозяином.
– Не могу сказать. Я никогда ему не звонила. Но Роя это не убедило.
– Послушай, Сьюзен, я понимаю, как все обстоит на самом деле. Он из тех мужчин, что вскружат голову любой девчонке, – попытался умаслить девушку Рой. – Но ты же не дура. Ты должна знать, к чему он ведет.
– Рой! – воскликнула Сьюзен. Она так сжала в руках тарелку, что та просто чудом не треснула. – Я не могу заставить его поговорить с тобой.
– Думаю, тебе следует попытаться. Сьюзен скрыла смущение и неуверенность за бытовыми хлопотами, присматривая за беконом. Она так хотела знать правду, а теперь, когда у нее появилась возможность, она не хотела ничего слушать из страха, что подтвердятся самые худшие опасения. Но это было так глупо и слабовольно. Она прекратила суетиться, опустилась на стул и посмотрела Рою в глаза.
– Сначала лучше расскажи, что ты нашел.
– Ты не будешь огорчена. – Он потянулся к ее руке, но Сьюзен тут же отдернула ее. Он ошибался, она уже расстроилась. Но, добившись победы, Рой не торопился. Он провел рукой по лицу. – Послушай, рассказ займет довольно много времени. Ты не возражаешь, если я немного приведу себя в порядок? Я столько часов провел за рулем.
Просьба обещала короткую передышку, но, решив сразу выслушать все, что она должна была пережить, Сьюзен хотела покончить с этим как можно скорее. Однако она ответила:
– Наверх по лестнице. Первая дверь налево. Только не плескайся долго, а то завтрак остынет. Я не собираюсь готовить его заново.
Сьюзен размешивала яйца, но все ее внимание было приковано к лежавшему рядом конверту.
Рой не появлялся, хотя омлет уже подрумянился. Поэтому Сьюзен сунула тарелку в духовку, чтобы завтрак не остыл, вытерла руки и уселась за стол, не в состоянии больше ждать. Конверт был не заклеен, и девушка вытащила толстую пачку бумаг. Фотографии и вырезки из газет. Она взглянула на первую. Заголовок гласил: «Звезда дерется в ночном клубе».
– Я вижу, вы разоблачили мои грехи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16