Я знала, что они идут выпрашивать объедки, которые каждый вечер выставляют за дверь – такой обычай существовал во многих странах, – и поспешила за ними, но оставаясь в тени.Миновав ворота, пройдя по подъемному мосту, а потом под решеткой, которую уже собирались опускать на ночь, мы оказались в замке и направились к дверям кухни, но оказались не первыми; на грязной площади толпились мужчины, женщины, дети, собаки и кошки. Все дрались и ругались, пытаясь пробраться поближе к кухне, чтобы поскорее схватить объедки. Я огляделась. Замок был маленьким; поскольку я не могла требовать, чтобы меня впустили через главный вход, я решила подождать и попробовать забраться в замок черным ходом. Меня никто не замечал, все были слишком заняты битвой за ужин. Когда мимо прошли двое слуг с корзинами, я незаметно прокралась у них за спиной и вошла на кухню. Оттуда наверх вела крутая каменная лестница. Когда я повернула за угол, сверху послышались звуки музыки и смех. Подойдя поближе, я узнала голос Раймонда. Он пел песню, которой еще вчера услаждал мой слух. Я осторожно заглянула в зал. Все обитатели замка собрались в противоположном его конце и слушали Раймонда. Со стола уже убрали; один слуга подбрасывал дрова в камин, другой ставил в подсвечник новую свечу, третий держал на руках обезьянку, взятую, очевидно, у одной из дам.Я быстро сбросила с плеч плащ, швырнула его вместе с мешком на скамью, распустила волосы по плечам и храбро устремилась вперед. Первым меня заметил слуга с обезьянкой; однако он не успел ничего сказать, так как я уже приблизилась к Раймонду и стала двигаться в такт музыке на восточный манер – на глазах у изумленной публики.Ужас на лице Раймонда не испугал меня; напротив, я испытала странное возбуждение. Смеясь ему в лицо, я закружилась рядом с ним, покачивая бедрами и извиваясь так, словно всю жизнь только этим и занималась.На мгновение пальцы его замерли на струнах, потом он сменил знакомую песню на чувственную восточную мелодию, слышанную в Акре. Когда наши глаза встретились снова, он улыбнулся мне, и я поняла, что он разделяет мою дикую радость, которая вскипала во мне с каждым шагом и с каждым жестом.Наконец, музыка кончилась; я упала на пол, прижавшись лбом к холодным каменным плитам. Обитатели замка захлопали, затопали и закричали, требуя от нас продолжения. Раймонд помог мне встать; мы поклонились публике. Потом он усадил меня на скамью и заиграл песню Бернара де Вентадура «Зеленые листья». Мы запели, как пели в юности в Сен-Жиле, когда я уезжала на Сицилию, чтобы выйти за Уильяма, а потом пели на Кипре для Ричарда и Беренгарии. Когда мы закончили, глаза мои были полны слез; Раймонд обнял меня за талию и подвел к тому месту, где сидели хозяин и хозяйка замка.В ответ на предложение остаться на несколько дней Раймонд ответил, что завтра нам рано выходить в дорогу. Ему дали несколько монет, и слуга, повинуясь приказам хозяина, повел нас к двери, помог Раймонду собрать наши пожитки и черным ходом вывел к сторожке.Когда приземистый, смуглый стражник увидел мои распущенные волосы и нарумяненные щеки, на лице его появилось странное выражение, которое мне совсем не понравилось. Слуга и страж обменялись несколькими словами на своем языке, и стражник повел нас в сторожку. Он показал на скамью у очага, а потом на Раймонда, подразумевая, очевидно, что здесь будет его ложе; затем, пока Раймонд раскладывал вещи и свою лютню, стражник бросил на меня злобный взгляд, схватил меня за руку и потащил к проему в стене, за которым, очевидно, была еще одна комната. Но не успел этого сделать, Раймонд мгновенно освободил меня, закрыл собой и посмотрел на стражника с такой яростью, что тот лишь пробормотал что-то, пожал плечами и удалился. Судя по шороху за стеной, он улегся там на солому, но еще несколько минут я стояла, прижавшись к Раймонду, дрожа и шепча его имя. Он обнял меня и нежно погладил по голове.– Что же мне с тобой делать? – спросил он, когда я немного пришла в себя. – Выдрать тебя, как ты того заслуживаешь, или вымыть тебе лицо и проводить в аббатство?– Нет, – прошептала я и рассказала о том, что придумала. – Отныне я странствую вместе с тобой, что бы ты ни сказал, и танцую, как сегодня.– Господи боже, Джоан! – К моему великому облегчению, он рассмеялся. – Твоего танца я не забуду никогда! Ты бы видела их лица, когда ты начала извиваться!– Я не извивалась, – с достоинством возразила я. – Я танцевала хорошо, очень хорошо, и чем дальше, тем больше мне это нравилось! – Теперь настал мой черед смеяться. – Знаешь, Раймонд, мне в жизни ничего так не нравилось!– Правда? А может быть, Джоан, кое-что понравится тебе еще больше.Его слова заставили меня вспыхнуть; некоторое время мы оба молчали. Вдруг мне пришло в голову то, что я упустила, когда придумала свой план: во время ночлегов в замках танцовщиц не укладывают с остальными женщинами!Из соседней комнаты доносился громкий храп; Раймонд с улыбкой посмотрел на меня. Потом он очень осторожно снял с меня плащ, взял свой собственный и постелил их на полу возле очага. Подойдя ко мне, он заключил меня в объятия.Я снова задрожала, но теперь по другой причине. Когда его губы отыскали мои, я тихо застонала и закрыла глаза. Его поцелуй был глубоким, страстным, а руки, такие нежные всего минуту назад, были требовательными и властными. Мое тело трепетало от удовольствия, я хотела, чтобы это никогда не кончалось!Внезапно перед моим взором вновь предстало лицо Бургинь; наверное, я попыталась отстраниться. Открыв глаза, я увидела, что Раймонд с недоумением и гневом смотрит на меня. Притянув меня к себе одной рукой, другой он зарылся в моих густых волосах и, откинув мою голову назад, начал целовать в ложбинку на шее. Он целовал меня до тех пор, пока я не оглохла и не ослепла.Голова у меня кружилась; он осторожно уложил меня на нашу постель. Я услышала его шепот:– Любимая! О, моя любимая! Глава 29 Я прочнее уселась в седле, обняла Раймонда за пояс и положила голову ему на плечо. Я была так счастлива, что цоканье лошадиных подков по камням казалось мне сладкой музыкой. Голые деревья, росшие по обочинам, были в моих глазах красивее цветущего сада, а серая река Майн больше не казалась холодной и угрюмой. И даже прохладный утренний воздух не заставлял плотнее кутаться в плащ, а бодрил.– Ты довольна? – обернувшись, спросил меня Раймонд, глядя на меня с такой нежностью, что сердце едва не выскочило у меня из груди.Я радостно рассмеялась в ответ:– Я не просто довольна! Я счастлива! Так счастлива, что все прочее для меня не важно – ни мое постыдное поведение, ни поиски Ричарда, ни даже опасности, которые ждут нас впереди. И все потому, что я довериласьтебе!– Знаю. – В его голосе я уловила новые нотки, которых не слышала прежде. – Знаю, любовь моя, потому что я чувствую то же самое. Я сплю, Джоан, и вижу прекрасный сон! Я не хочу просыпаться… никогда!– Значит, нам с тобой снится одно и то же, – отвечала я. – Ты Блондель, который ищет своего хозяина, а я – Джоанна, твоя подружка. У меня всего одно платье, нечесаные волосы, нарумяненные щеки; я бесстыдно танцую и занимаюсь любовью и наслаждаюсь и тем и другим; я – женщина, забывшая, что когда-то была королевской дочерью, женой короля… И с трудом верится, что король Англии – мой брат!Я обняла его и теснее прижалась к его спине.– Слышишь, как бьется мое сердце! – воскликнула я. – О, Раймонд, какой прекрасный сон! Может быть, когда-нибудь мы проснемся, но я молю Бога, чтобы это случилось не очень скоро. И пока я не стала снова королевой Джоан, давай останемся Блонделем и Джоанной и будем радоваться каждому дню, каждой ночи, каждому часу – и каждому сладкому, быстротечному мгновению!Так мы и делали. Лишь одно омрачало наше существование – мысль о моем брате. Мы забыли обо всем, кроме цели наших поисков. Я не слышала презрительного шепота за моей спиной, хотя и понимала, что люди осуждают мою внешность и поведение. Потом, все потом!Больше нам не нужно было изнурять себя, путешествуя от рассвета до заката, так как в этих краях замки располагались близко друг от друга, лишь небольшая верховая прогулка отделяла один замок от другого. Сильный конь Раймонда легко выдерживал нас обоих; к вечеру мы не уставали и давали представления. Все шло гладко, если не считать необходимости защищать меня от похотливых мужланов.Здесь, как и в других странах, менестрелям жилось легче, чем прочим людям низкого происхождения. Среди них немало было грамотных; встречались и дворяне, пошедшие в артисты ради собственного удовольствия или в поисках приключений; их везде тепло принимали и всегда кормили до отвала.После той, первой ночи мы выбирали замки покрупнее – такие, в которых могли содержать Ричарда. Оказавшись внутри, мы подслушивали, подглядывали, подмечали входы и выходы. Раймонд старался выспросить кого только возможно; за многие месяцы он научился распознавать недомолвки и отличать ложь от правды.Мне такое было недоступно. Никто, кроме, может быть, самой последней судомойки, не унизится до разговора с бродячей танцовщицей; кроме того, я не понимала их гортанного языка. Если бы я согласилась разделить ложе с сенешалем или одним из гостей-дворян, я, возможно, и сумела бы расспросить их, но, поскольку это было невозможно, я помогала Раймонду по-другому.Каждую ночь после представления нам отводили угол, где мы могли бы поспать. Вначале мы делились тем, что услышали и узнали. И только потом, убедившись, что Ричарда здесь нет, мы предавались любви или сну.Если бы мы не были столь счастливы вместе, подобная жизнь вскоре могла бы нам наскучить. В темницах полуразрушенных старых замков, обычно стоящих на крутых, скалистых берегах, можно было спрятать дюжину королей – я повидала эти темницы во множестве. Однако их обитателями были в основном крысы, жуки и тараканы, и лишь дважды за время поисков мы наткнулись на запертые двери. Первый раз это случилось в Обернбурге, второй раз – в Мильтенберге, и оба раза Раймонд ждал, пока никого не окажется рядом, стучал в дверь и звал, пока не получал ответа и не узнавал, что узник – не мой брат король.К середине марта мы поняли, что, если будем заезжать в каждый замок по пути, мы доберемся до Вены не раньше лета. Страх за Ричарда снова сковал мне сердце; в ту ночь я устрашилась и своей незаконной связи с Раймондом. Не могу сказать, что его поцелуи были не так сладки, но после той ночи я часто лежала без сна и гадала, когда же все это кончится. Многие мои страхи рассеивались к утру, однако остальные ехали со мной в Вертхайм. Подняв голову и увидев замок впереди, я поняла, что впервые страшусь предстоящего вечера.К счастью, ни графа, ни его супруги, ни придворных не оказалось дома; а сенешаль с небольшим отрядом, пригласивший нас к ужину, был рад любому развлечению. Когда мы закончили играть, петь и танцевать, нам отвели комнатку возле кухни; там была даже настоящая кровать.Как только мы остались одни, Раймонд обнял меня и пытливо заглянул мне в глаза.– Ты устала, любовь моя, – сказал он. – Благодарю Господа за эту удобную постель. Ложись и спи, я же вернусь в зал и выпью с сенешалем несколько кубков вина. Если он окажется разговорчивым, не придется обшаривать замок – во всяком случае, не думаю, что владелец замка отсутствовал бы, будь его пленником король Англии!Должно быть, вскоре я крепко заснула, так как проснулась только наутро. Раймонд стоял рядом, держа в одной руке флягу с вином, а в другой – каравай хлеба.– Наконец-то новости, милая! – сказал он. – Леопольд и император Генрих 14 февраля встретились в Вюрцбурге. С тех самых пор ни одного горожанина не пропускают в замок Мариенбург. Конечно, причина, почему закрыли замок, может оказаться совсем в другом, однако нам нужно скорее отправляться в дорогу.Так как Вюрцбург находился в тридцати милях от Вертхайма, нам весь день предстояло провести в седле. По пути мы сделали лишь один привал.– Кто знает, – говорил Раймонд, – может быть, нас и пустят. Пока не стоит думать, что в Мариенбурге держат Ричарда, – возможно, горожан не пускают в замок по другой причине. Мы с тобой – менестрель Блондель и танцовщица Джоанна – ищем ночлега и хотим немного заработать. Если стража выгонит нас, мы что-нибудь придумаем.Как я узнала впоследствии, он просто пытался успокоить мои страхи, сам же изобретал один план за другим, как нам проникнуть в Мариенбург.Как и остальные замки, Мариенбург стоял на скалистом высоком берегу реки; его силуэт чернел на фоне вечернего неба. Мы увидели высокую главную башню и еще одну, круглую; несмотря на предупреждения Раймонда, сердце мое тревожно забилось, когда мы начали подъем по крутому склону.Конь наш устал от долгого пути; у подножия холма Раймонд спешился.– Жди меня здесь, – велел он мне. – Я подойду к воротам и, если все спокойно, вернусь за тобой.– Нет, – возразила я. – Помоги мне слезть, и мы пойдем вместе. Коня можно привязать к дереву.– Но…– Мы пойдем вместе! – повторила я, спрыгивая на землю. – Одна я здесь не останусь!Раймонд нахмурился и поднял вверх руки в знак того, что уступает. Привязав коня к молодому деревцу, он вскинул на плечи мешок с лютней, и мы вышли на дорогу.Подойдя к воротам замка, Раймонд громко постучал. Ответа не последовало; он постучал еще раз. Ворота открылись. Пока он говорил со стражником, я отступила в тень. Вначале стражник только качал головой, но после того, как Раймонд дважды полез в свой дорожный кошель, стражник ухмыльнулся, буркнул что-то более дружелюбным тоном и пропустил нас.Мы оказались в крепости, однако Раймонд предупредил, что, со слов стражника, в сам замок нас ни за что не пропустят.– Я дал ему денег, и он сказал, что ему приказали никого не пускать, но, поскольку в приказе ничего не говорилось о бродячих артистах, он решил рискнуть и навлечь на себя неудовольствие хозяина.Во дворе замка царила необычная тишина. Если бы я не заметила нескольких освещенных окон, я бы решила, что замок необитаем. Когда мы подошли ближе к главной башне, мы услышали смех, голоса и музыку.– Ужин кончился, – сказала я Раймонду. – Если мы хотим пробраться туда, сделаем это сейчас.Перед башней не было ни рва с водой, ни подъемного моста, только огромная, тяжелая, окованная железом дверь. Раймонд постучал, и я снова отошла в тень. Человек, открывший ему, лишь отрицатель качал головой, несмотря на то, что Раймонд снова полез в кошель за деньгами. Потом дверь захлопнулась, и я услышала, как в замке повернулся ключ. Раймонд повернулся ко мне; лицо его было угрюмым.– Он велел мне убираться, но вначале мы попробуем пройти через кухню.Однако кухонная дверь оказалась закрытой, и никто не подошел к ней, несмотря на то, что Раймонд в кровь разбил руки, молотя по ней. Наконец, мы поплелись прочь, еле волоча ноги.– Попробуем вернуться позже, – сказал Раймонд. – Может быть, все слуги убирают зал после ужина. Наверное, раз никого в замок не пускают, они просто заперли все двери и отпустили стражу.– По крайней мере, за нами никто не гонится, – с улыбкой заметила я, закутываясь в плащ.– Да, но здесь становится холодно, Джоан. Обойдем вокруг, и тогда я снова постучусь в дверь кухни.Рука об руку мы с ним обошли замок, держась у стены башни. Там было теплее, и, как заметил Раймонд, так меньше вероятности, что нас увидят из окон.Увидев над головой окно, в котором горел свет, я сказала:– Больше всего меня страшит мысль, что Ричард может быть здесь, совсем рядом с нами, и смотрит сейчас в окно! Но если он увидит нас, то решит, что мы с тобой – просто влюбленная парочка.Внезапно мне в голову пришла новая мысль.– Раймонд, давай споем! Ты ведь менестрель. Ты просился, чтобы тебя впустили, ты хотел развлечь общество, но получил отказ. Так спой прямо здесь и заработай себе на ужин!Раймонд немедленно достал из мешка лютню.– Попробовать можно, – ответил он, передавая мне мешок. – Ричард обязательно узнает мой голос. А худшее, что может с нами случиться, – нас просто выгонят вон!Мы отошли подальше от стены, он настроил лютню, и голос его поплыл в ночной тишине. Когда он закончил песню и замолчал, в освещенном окне показалась женская головка, и на землю рядом с нами полетела монета. Раймонд собрался петь снова. Я попросила его исполнить одну из песен Ричарда.– Ну конечно! Почему я сам не догадался? Но вспомню ли я слова? – Он начал тихо напевать себе под нос; я подсказывала ему слова, и он пропел первый стих той песни, которой Блондель научил Беренгарию и меня.– Вот и хорошо! – ободрила я его. – Пой!Он запел; голос его был чист и звонок и далеко разносился в ночной тиши. Я слушала его и вспоминала, как Блондель и Беренгария исполняли эту песню для моего брата, потом Рик запел с ними, обняв Блонделя за плечи…Вздрогнув, я посмотрела на темные окна замка. Было в них что-то зловещее. Они напомнили мне пустые глазницы. Поборов страх, я прижалась к Раймонду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24