А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Тупик. Нулевая перспектива. Есть только один способ избежать серого кошмара – учиться дальше. Прорываться в высшую Академию. Трижды подавать документы, сдавать экстерном, подбираясь к следующей сияющей вершине – к Академии Генштаба…
Иначе окажется, что начфака прав.
Отличник Кушко зря занимает чужое место, раз способен легко променять блестящую карьеру на пару занюханных долларов, небрежно кинутых буржуями.
До выпуска он доучился без приключений. Даже девушек забросил, поскольку распределиться в Питере не светило. По возвращении в Мирный снова затеплилась надежда на лучшее. Здесь еще не помахала крылом страшная птица-перестройка. Вдали от ужасов «гражданки» многое виделось иначе. Стали доступны офицерские рестораны, широким фронтом распахнули объятия гарнизонные невесты, можно было больше не слушать родителей, и жить совсем отдельно, и приводить в офицерское жилье кого угодно… Как же быстро все рухнуло!
…Нынешним утром, забираясь в кабину тягача, лейтенант Кушко нарочно снял перчатку. Ладонь мгновенно приклеилась к заледеневшей стальной перекладине. Он даже подождал пару секунд, ощущая острую необходимость испытать боль.
После всего, что случилось.
Тягач взревел всеми своими дизелями, расчет бегом занимал места в вонючем прогретом чреве, а лейтенант все ждал и ждал, чтобы полнее насладиться болью. Чтобы вырваться из оцепенения, которое длилось уже год. Или гораздо больше года? Но боль от ожога оказалась недостаточно сильной.
Сегодня ночью умер его ребенок. Девочка.
Она должна была родиться спустя три месяца.

Глава 4 ШАПИТО

– Да шо ж це таке на мою голову! – непонятно к кому обращаясь, вопила бабушка. Вопила негромко, чтобы не мешать спать дядьям, пришедшим с ночной смены. – Ну, недаром же мовют, шо як гарна дивчина, так мозгов нема!
– Нет, чтоб как другие девочки, на олимпиаду по физике, или по химии… ну, или хотя бы хлопца путного нашла! – вторила дородная тетя Ксана. – Стыдно сказать, куда дивчину собираем!
– Взглянем на ситуацию здраво, – отзывалась интеллигентная тетя Галя, настраивая швейную машинку. – Идти наперекор – означает нанести ребенку психологическую травму!
Мама только вздыхала. Все четверо, не прекращая обсуждать немыслимое мое поведение, коллективно готовили праздничный наряд. Праздничный – это слабо сказано! В этом огненном трико я должна была покорить роскошную Ялту с первого взгляда. По лиловому, малиновому и местами лимонному фону щедро струились бисерные ручейки. Бисером мои родственники увлекались давно, можно сказать – из поколения в поколение. И нигде, кроме как в тихих яблочно-сливовых селах под нашим городом, я таких замечательно расшитых рубашек больше не видела. Узрев бисерное великолепие, сотворенное моими бабушками, Сваровски нервно смолил бы в углу, а потом – зачах от зависти. Одним словом, костюм для лучшей цирковой артистки должен был навсегда лишить мир покоя!
Но начиналось все не на солнечной ялтинской набережной. Как это ни прозаично, первый шаг к счастью был сделан в кооперативном гараже дяди Миши. Дядя Миша был механиком от бога. Полет его фантазии проходил всегда столь высоко, что люди обычные, приземленные, вроде участковых милиционеров, подозрительных военкомов и управдомов, просто не могли за ним углядеть. Есть версия, что, едва родившись, дядя Миша потянулся к лобзику и гаечному ключу. В восемь лет старшие товарищи доверяли ему менять масло в двигателях, в десять лет он мог перебрать мотор легковушки, а в двенадцать – бойко разбирал ворованные машины под руководством тех же самых мудрых старших товарищей. Затем товарищи угодили куда следует, но Мишу никто по малолетству не привлек. В четырнадцать лет дядя Миша собрал первый мотоцикл. Затем – трицикл, тут же отобранный ГАИ. После чего к одаренному хлопчику люди потянулись косяком. Дядя Миша все реже посещал учебное заведение, он ремонтировал безнадежно заклинившие замки, велосипеды дореволюционного производства, бензопилы, пылесосы и… самодельные пугачи.
И вот, в компании с этим одаренным, слегка помятым гражданином, я предстала перед Важным Районным Чиновником. Третьим в нашу делегацию была назначена тетя Ксана как самая пробивная и как распорядитель семейного капитала. Важный Чиновник оказалась седовласой дамой гранитного вида. Она оглядела нас с испугом. Тринадцатилетняя пухленькая девочка с улыбкой до ушей. Измазанный в машинном масле, потертый всклокоченный мужик с горящими глазами и дородная мадам в торгашеской размахайке, воинственно перекрывшая выход из кабинета.
– Все верно, вы пришли по адресу… – осторожно промолвила Важный Чиновник. – Мы объявили об очередном конкурсе самодеятельных артистов цирка. Проходить фестиваль будет следующим летом в Ялте, это тоже верно…
– Так вы главная? – перебила тетя Ксана.
– Мне поручено быть куратором мероприятия. Но…
– Я хочу участвовать, – выпалила я.
– Вы не можете участвовать просто так, – стала вяло отбиваться хозяйка кабинета. – Вы должны вначале вступить в самодеятельное творческое объединение. Они рассмотрят вашу заявку. Если это им покажется интересным, вас включат в списки…
– Это же ваше объявление! – Тетка припечатала к полировке стола вырезку из газеты. – Тут не сказано, что надо представлять кого-то…
– Следует зарегистрироваться…
– Це що ж такэ!.. – налилась багровым тетка.
– Мы сделали велосипед! – Я подергала соседа за рукав, чтобы он тоже принял участие в разговоре. – Разве вы не знаете дядю Мишу? Он сделал мне такой велосипед! Я покажу на нем самую лучшую программу!
– Велосипед? – подняла бровь Важный Чиновник. – Это оригинально. То есть… вы намерены покорить публику, катаясь на велосипеде?
В тринадцать лет не всегда сразу понимаешь, что над тобой издеваются. Но дяде Мише тринадцать давно стукнуло, и школу общения с Важными Районными Чиновниками он прошел немалую.
– Слухай, бабусь! Тут шо сказано – фе-сти-валь! – Мой заступник ткнул заскорузлым ногтем в заметку. – Тут сказано – берут заявки от усих желающих. Шо надо, я зарегистрирую… прям зараз. Дай телефон, я Черныху зазвоню. Який у вас тут выход на город? Чи зараз лепше Миколе Шевченке зазвонить?
Важный Чиновник заерзала и побледнела. Микола Шевченко в тот момент был даже не Очень Важным, а Почти Самым Важным Чиновником города. Дядя Миша отремонтировал для семьи Шевченко две служебные «Волги» и, вероятно, оказал еще немало скрытых услуг.
– Шестой кабинет, – сдалась гранитная дама. – Только учтите, все равно нужно согласие родителей! И принимать ваш номер на отборочном туре буду не я, а комиссия!
– Нэхай будэ комиссия, – добродушно согласилась тетя Ксана.
Наутро в гараже собрался мозговой центр. Мои тетки с опаской разглядывали огромное колесо с крохотными педальками и задранным вверх сиденьем. Подозреваю, что переднее колесо Миша свинтил с колхозной сеялки, прочие детали конструкции тоже не продавались в скобяных лавках. Помимо дяди Миши в совете стаи участвовал отставной тренер из киевского цирка, тетенька-энтузиаст из Дома творчества юных и двое шпанистого вида механиков, подрастающая гаражная смена. Они потом, после всего, безмерно гордились своим участием.
– Все гешефты после, – величественно отказался от денег дядя Миша. – Тут… красота важна.
Все молчали и разглядывали красоту. Велосипед чем-то походил на космического кузнечика, случайно залетевшего в нашу галактику.
– А если свалится? – ойкнула тетя Галя.
– Если свалится, набьет шишек, – рассудила тетя Ксана.
Инструктор Дома творчества приплясывала и едва не подвывала от восторга. Ее прежние креатуры покалечились, вышли замуж или тихо спивались. Фестиваль срочно нуждался в притоке талантов, а Дом творчества – в отчетных баллах. Заткнуть брешь в юном творчестве была призвана Анастасия со своим чудо-велосипедом.
– А эти штуки зачем? – робко поинтересовалась мама.
– Это – кронштейны для жесткости, – оживились механики. – Видите, при таком смещении центра тяжести…
– А эти винтики?
– Это мы сами придумали, – гордо закурили механики. – Здесь муфта, соединение для быстрой смены угла наклона…
– Ох, а где ж резина? – удивилась тетя Галя. – Ведь колеса-то резиновые должны быть… У меня в детстве резина была.
– На такое колесо резину не найдешь, – строго сказал дядя Миша. – Придется трошки думать. Вот заднее, маленькое, мы от детского велика взяли, с ним проще.
– На канате резина не нужна, – добродушно пояснил молодой механик. – Там, напротив, обод широкий будем гнуть, чтобы не соскользнула…
– На канате? – севшим голосом уточнила подкравшаяся бабушка. – Настя, чому я ниц не слыхала за канат?
– Это совсем не опасно, – быстро вступилась тетя из Дома творчества. – С Настей будет заниматься профессионал из киевского цирка. И заниматься будут на земле. Пока все не получится как надо…
– А как… надо? – поперхнулась бабуся. Очевидно, она уже представляла меня в бинтах, среди растяжек и искусственных легких…
– Настя, хоть одна тройка – и цирку конец, – проявила неслыханную твердость мама.
Но могла бы это не напоминать, училась я отлично. А шапито той осенью приезжал еще раз. На представлениях я простаивала, задыхаясь от избытка чувств. Когда гас свет, отказывалась уходить. Мне доставляли несказанное удовольствие даже унылые рабочие сцены, разбиравшие батуты и трапеции. Все свободное от школы время я упражнялась в студии Дома творчества. Помимо меня нашлось еще несколько таких же цирковых фанатов, они занимались яростно, не щадя себя. Два мальчика, рискуя проломить черепа, разыгрывали силовую композицию с гирями. Гибкая девочка вертела на себе обручи и швырялась кеглями. Втайне слегка завидуя ее грации, посредством двоих взрослых помощников я взбиралась на свой космический велосипед и отчаянно рвала с места. Описать невероятную конструкцию невозможно, плод стараний дяди Миши надо было видеть. Примитивный велик образца начала двадцатого века механики сообща переделали в произведение искусства. На нем появились задняя передача, тормоза, овальная звездочка, полужесткая рама с амортизатором, пружинная подушка, страховочные штанги и многое другое, о чем уже сложно вспомнить. Седло вращалось вокруг оси, дабы я могла жонглировать и одновременно ехать задом наперед. Этот финт я подсмотрела в фильме про какой-то дореволюционный цирк. Руль тоже крутился, и сверху к нему приварили пластину, чтобы можно было легко перепрыгнуть на него с седла или закинуть ноги… Дяденька из киевского цирка не успевал за полетом моей фантазии. К счастью, некоторые вещи просто невозможно было осуществить в условиях земного тяготения. Иначе я бы настояла…
Во внутренний двор Дома творчества посторонних не впускали во избежание страшных травм. Первые недели травмы доставались мне и тому, кто опрометчиво бежал рядом. Казалось, что не только взобраться на канат, но и проехаться по прямой, ровной дорожке – абсолютно несбыточная мечта. Заднее колесико за что-то задевало, громадное переднее вихлялось, руль норовил съездить по зубам, а седло… Умолчим про то, как подло вело себя седло.
Вам никогда на голову не приземлялось полутораметровое колесо от сеялки? Представьте – вы лежите в позе морской звезды, задыхаясь от удара о землю, с набившимся в рот и нос песком, а сверху, игриво сверкая полировкой, валится железная громадина…
Наверное, меня выручало фантастическое упрямство. С невероятной силой вбив себе в голову, что все получится, я заразила бредовой идеей несчастных родственников и целый легион доверчивых помощников. Это к вопросу о роли личности в истории. Как можно убедиться, даже двенадцатилетняя личность, провинциальная, кругленькая и смешливая, способна собрать под свои знамена небольшую армию.
Мои «продюсеры» непрерывно редактировали номер, сообща отрывали заднее колесико от земли, растягивали на колышках канат и предлагали мне что-то отпустить…
Отпустить руки или ноги, или и то и другое вместе. Сохраняя на лице счастливую мину, я послушно исполняла их капризы. Поскольку выяснилась страшная вещь – я была начисто лишена чувства самосохранения. То есть чувство присутствовало, но заглушалось мощной волной счастья. Легче припомнить места, где я не набила синяков, чем те куски туловища, которые не пострадали. Проклятый велосипед швырял меня борцовскими или лошадиными приемами. К счастью, мудрый тренер высыпал и разровнял во дворе немаленькую кучу песка. Дядя Миша еженедельно колдовал, совершенствуя конструкцию.
– Настя, отдохнем?
– Не-а… – Я выплевывала камни, высмаркивала песок и в сотый раз хваталась за ненавистные палочки. Деревянные брусочки пока заменяли кегли. С немалым трудом наставники отговорили меня от идеи жонглировать горящими факелами. Они обманули меня тем, что якобы есть пожарный запрет на набережных Ялты.
– Настя, подождем с канатом, – упрашивал цирковой наставник. – Еще посадка недоработана…
– Не-а… не подождем.
Канат вибрировал в десяти сантиметрах от земли. Даже без велосипеда я удерживалась на нем не больше трех секунд. Подкидывая в воздух кегли, следовало стараться, чтобы они улетели как можно дальше. Чтобы не упали обратно на голову.
– В кого она у вас такая упертая? – вздыхала инструктор Дома творчества. – У остальных участников коллектива все ясно и понятно. Обручи, гантели…
– Она не упертая! – Дядя Миша бежал рядом с вихляющимся велосипедом, ловко уворачивался от летящих во все стороны кеглей и палок и ухитрялся что-то на бегу помечать в блокнотике. – Она упрямая, это вам не фунт изюма!
– Настя, мы второй месяц бьемся над посадкой, – стонал тренер. – Послушайте, вы, взрослые люди! – взывал он, обращаясь к моим тетушкам. – Вы разве не различаете, что у девочки слабый вестибуляр? Я вам говорю, да, да. Артистизм безусловный, и подача есть, и старание, и с кеглями… скорее всего, все вокруг останутся живы. Во всяком случае, я надеюсь на это… Но воздушные опыты лучше отменить.
– Не-а, – повторяла я и летела носом в песок. Совершенно неожиданно мою сторону приняла бабушка, до того занимавшая позицию крайнего скептика.
Раскупорила кубышку и вложила накопления в тот самый потрясающий бисер для костюма. Собрала семейный совет и принудила раскошелиться всю родню. Скромные мама и папа не потянули бы коллективный выезд в Ялту, да еще в разгар курортного сезона. Лучшая портниха города соорудила мне изящную шляпку с кисеей и лентами, что-то типа жокейской курточки, и фантастические расшитые брючки. Кажется, к весне уже весь наш город знал о фестивале и обсуждал наши шансы.
– Пусть едет, если это ее, – рассудила бабуля. Порой мы не успеваем сказать «спасибо» тем, кто в нас верил. Мне повезло – я успела. Если бы не мои милые, любящие родственники, если бы не поддержка почти чужих и в то же время – очень родных людей, цирк-шапито навсегда остался бы золотой мечтой.
– Пусть едет, – вздохнули родители, в ужасе наблюдая, как единственный ребенок крутит педали, сидя задом наперед на гудящем раскрашенном монстре.
Иногда случай играет главную роль в поворотах судьбы. Но порой происходит так, что мы в силах повернуть удачу лицом к маленькому человечку.
Мои родные сделали это.
Спасибо.

Глава 5 ПРЕСТУПНИК

Начальник отдела кадров смотрел на лейтенанта со странным выражением. Перед ним на пустом столе лежало открытое личное дело. Рядом – тонкая стопка таких же папочек. В окно штаба части стучали сосновые ветки. Под ветками изящно змеились три линии колючей проволоки. За проволокой, в лужах солярки, разворачивались многоосные тягачи.

– Почему холостой? – пустым голосом спросил начальник.
На столь сложный философский вопрос Кушко не сразу нашелся что ответить.
– Не встретил еще… по душе.
– Вот как? По душе?… Хотел попасть на космодром? – лихо сменил тему подполковник.
– Буду служить, где прикажут.
– С Казахстаном у нас проблемы, – поделился начальник. – После того, как эти уроды угробили Советский Союз… – Кадровик кинул мрачный взгляд на портреты Горбачева и Ельцина, – неизвестно, что теперь будет с Байконуром. Многих перебрасывают сюда, но толковых офицеров кот наплакал. Уходят люди… ты тоже намерен увольняться?
Сергей выпучил на него глаза.
1 2 3 4 5