– Почему? – спросил Райдер.
Никто никогда не оспаривал приказов Митчелла. Он окинул Райдера холодным взглядом.
– Если это необходимо, сержант, я готов объяснить. Это – совещание по проблемам национальной безопасности на самом высшем уровне. Названные лица к присяге не приводились, более того, они по своему положению являются – точнее, являлись, поскольку вышли в отставку, – младшими офицерами полиции. К тому же не имеют официальных полномочий: им даже не вменялось в обязанность вести данное расследование. Так что, полагаю, основания вполне очевидны.
Райдер несколько мгновений сверлил Митчелла взглядом, а затем посмотрел на Данна, сидевшего напротив, и произнес тоном величайшего недоверия:
– И меня притащили сюда только для того, чтобы выслушивать всю эту напыщенную, высокомерную галиматью?!
Данн уставился на свои ногти. Джефф уставился в потолок. Барроу уставился в тот же потолок. А Митчелл в бешенстве уставился на Райдера. Его голос мог бы заморозить ртуть:
– Мне кажется, я плохо расслышал вас, сержант.
– В таком случае освободите место для того, кто хорошо слышит. По-моему, я выразился предельно ясно. Я не хотел сюда приезжать. Ваша репутация хорошо известна, но мне на нее наплевать. Если вы собираетесь выкинуть отсюда мистера Паркера и моего сына, можете то же самое проделать и со мной. Вы говорите, что они не имеют официальных полномочий. Но вы их тоже не имеете, поскольку только что подключились к делу. Они имеют гораздо большее право приказать вам выйти, чем вы – приказать выйти им: в пределах Соединенных Штатов вы не обладаете никаким официальным статусом. Если вы этого не поймете и не перестанете третировать людей, которые действительно занимаются делом, то вам лучше уступить свое кресло другому.
Райдер неторопливо оглядел сидящих за столом. Никто не пытался возражать ему. Лицо Митчелла превратилось в маску. Барроу взирал на происходящее абсолютно бесстрастно – этот человек прекрасно владел собой. Если бы он сейчас подслушивал под дверью, то, наверное, покатывался бы со смеху.
– Итак, после того как мы установили, что здесь по крайней мере семь человек без официальных полномочий, давайте обратимся к расследованию. Оно осуществлялось в значительной степени мистером Паркером и моим сыном, что может подтвердить майор Данн. Они раскрыли убийство шерифа округа, по обвинению в убийстве засадили за решетку коррумпированного начальника полиции, а за соучастие в убийстве арестовали судью, которого уже считали будущим председателем Верховного суда штата. Все трое преступников, включая убитого, имели самое прямое отношение к интересующему нас делу. В ходе расследования их преступлений была получена весьма ценная информация.
Митчелл от удивления даже раскрыл рот. Барроу продолжал сидеть с бесстрастным видом. Очевидно, он уже имел возможность переговорить с Данном. Очевидно было и то, что он не потрудился поделиться с Митчеллом полученной информацией.
– А чего добилось ЦРУ? Я скажу вам. Оно выставило себя и своего директора на посмешище, уж не говоря о выброшенных на ветер деньгах налогоплательщиков, когда послало своих агентов в Женеву в поисках так называемой секретной информации, уже в течение двух лет не сходящей со страниц газет и журналов. Чего еще добилось ЦРУ? Нетрудно догадаться: ничего.
Барроу кашлянул и сказал:
– Вам не кажется, что вы чересчур прямолинейны? – Он мог бы произнести эти слова с большей укоризной, если бы приложил чуть-чуть больше усилий.
– Если люди не понимают иначе, приходится быть прямолинейным.
Голос Митчелла напоминал треск сталкивающихся льдин:
– Ваша позиция ясна, сержант. Вы приехали сюда учить нас, как надо работать.
Но Райдер не собирался так просто отставать от Митчелла.
– Я не сержант. Я простой гражданин и как таковой никому не обязан. Я ничему не могу научить ЦРУ, потому что понятия не имею о том, как вести подрывную деятельность в других государствах или убирать их президентов. Ничему не могу научить и ФБР. Единственное, чего я хочу, – это чтобы меня внимательно выслушали, хотя, в общем-то, мне безразлично, поймут меня здесь или нет. – Он бросил взгляд на Митчелла. – Закройте рот и дайте мне сказать то, ради чего меня сюда привезли, против моего желания, кстати. Я хотел бы поскорее уйти отсюда, так как нахожу эту атмосферу неприятной, даже враждебной. Майор Данн обладает всеми необходимыми полномочиями и знает обстоятельства дела.
– Мы дадим вам возможность высказаться, – бесцветным голосом произнес Митчелл.
– Это выражение мне тоже не нравится.
Барроу поморщился. Было нетрудно догадаться, что, несмотря на свою антипатию к Митчеллу, он на какое-то мгновение представил себя на его месте.
– Это выражение, – продолжал Райдер, – использует обычно председатель суда, когда дает осужденному право произнести последнее слово перед казнью.
Барроу повернул руки ладонями вверх и обратился к Райдеру:
– Послушайте, мы уже поняли, что вы человек прямой и откровенный. Пожалуйста, поймите и вы, что мы не считаем ваш приезд бесполезным. Мы внимательно слушаем.
– Благодарю вас. – Райдер не стал тратить время на вступление. – Вы все видели, что творится вокруг на улицах. Когда мы сели на вертолетную площадку у вас на крыше, то увидели сотни таких же улиц. Дорога забиты машинами. Толкотня и давка. Ничего подобного не было уже очень давно. Люди в страхе бегут отсюда. И я их не виню. Если бы я жил здесь, то, наверное, тоже пустился бы в бегство. Они верят, что завтра утром Моро взорвет бомбу. Я тоже не сомневаюсь в этом. Я также уверен, что он собирается взорвать остальные десять атомных бомб, как и обещал. Зато я ни на минуту не поверил в его требования. Это полная ерунда, и он прекрасно об этом знает. Мы должны относиться к его требованиям так, как они того заслуживают: это пустые, бессмысленные требования, которые не могут быть удовлетворены.
– Возможно, вам следует кое-что знать, – сказал Барроу. – Прямо перед вашим приездом прошел слух, что Кремль и Пекин через свои посольства в Вашингтоне заявили протест по этому вопросу. Они клятвенно заверяют, что невинны, как свежевыпавший снег, что выдвинутые против них чудовищные обвинения не имеют абсолютно никаких оснований (правда, никто их ни в чем не обвинял) и что все это – часть разветвленного капиталистического заговора. Впервые на моей памяти они совершенно согласны друг с другом.
– То есть это нельзя назвать обычным официальным отрицанием?
– Вот именно. Они просто сходят с ума.
– Не считайте их виновными в нашем деле. Подобное предположение смехотворно.
– Вы уверены, что на ваше суждение не повлиял тот факт, что вы уже отвергли свидетельства, указывающие на коммунистический след?
– Да, уверен. Впрочем, как и вы.
Митчелл заявил:
– А вот я не уверен.
– Ничего удивительного. Наверное, вы каждую ночь, ложась спать, заглядываете под кровать.
Митчелл скрипнул зубами.
– А если нет, то что?
Сами слова были достаточно безобидны, но их тон не оставлял сомнений, что этот человек готов продолжать упорствовать в своем недоверии ко всему, что скажет Райдер.
– Ну, я как-нибудь это переживу. Все началось, по-видимому, с Филиппин. Вероятно, вы знаете, какая там обстановка. Я, конечно, не специалист по внешней политике, но в последние несколько часов мне пришлось прочитать довольно много литературы по этому вопросу. Сделаю небольшое резюме. На Филиппинах – полная финансовая неразбериха. Огромные амбициозные планы развития, быстро растущие внутренние и внешние долга, гигантские военные расходы – в общем, им приходится туго. Но как и многие другие страны, они прекрасно знают, что надо делать, когда в кошельке пусто, – обратиться к Дядюшке Сэму. И они находятся в выгодном положении, поскольку могут оказывать на нас давление. Филиппины – ключевой пункт военной стратегии США в Тихом океане. Базирование огромного Седьмого флота в Субик-Бэй и стратегически важная авиабаза в том же районе рассматриваются Пентагоном как необходимые и вполне стоящие тех денег, которые выплачиваются за аренду, хотя многим эта сумма представляется чем-то средним между выкупом и вымогательством.
На юге Филиппин, на острове Минданао, проживают мусульмане. Это общеизвестно. В отличие от христианства, в исламе нет нравственных запретов на уничтожение человечества в целом. Правда, были времена, когда запрещались убийства мусульман. Концепция священной войны является составной частью их жизни. Именно это они сейчас и реализуют – ведут священный поход против президента Маркоса и его правительства, которое состоит в основном из католиков. Свои действия они считают религиозной войной угнетенного народа. Справедлива та война или нет, не мое дело. Во всяком случае, война очень жестокая. Мне кажется, что это всем хорошо известно. Зато вряд ли известно, что они с такой же ненавистью относятся к Соединенным Штатам. Почему – понять нетрудно. Хотя конгрессмены с ужасом наблюдают за тем, как Маркое ведет борьбу против гражданских свобод, они, я бы сказал, с радостью платят за аренду земель, на которых располагаются наши базы, до семисот миллионов долларов в год. Значительная часть этой суммы расходуется филиппинским правительством на подавление мусульман. Еще меньше известен тот факт, что исламисты с такой же ненавистью относятся к России, Китаю и Вьетнаму. Какого-либо вреда эти страны им не причиняли, но они установили хорошие дипломатические отношения с филиппинским правительством. Поэтому филиппинские исламисты автоматически причислили их к вражескому лагерю. Но сторонникам ислама отчаянно не хватает оружия. Если бы они были вооружены так же хорошо, как восемьдесят правительственных батальонов, оснащенных благодаря любезности Дядюшки Сэма, то представляли бы собой весьма значительную силу. До последнего года они получали вооружение из Ливии. Но Имельда Маркое слетала туда и уговорила полковника Каддафи и его министра иностранных дел Али Туреки перекрыть последний источник снабжения экстремистов с Минданао. И что же им остается делать? Достать оружие или производить свое собственное на Филиппинах невозможно. Даже если бы они не испытывали никакой ненависти к Америке, американцы все равно не стали бы вооружать мятежников. Не обратиться им и к коммунистам, которых они объявили своими врагами. Так что у этих мятежников остается только один выход – покупать. Любая фирма в мире будет поставлять оружие кому угодно, если ей заплатят, – деньги не пахнут. Так почему бы им не воспользоваться этим? Тем более что многие правительства, такие как американское, французское, британское, постоянно занимаются продажей оружия. Единственная проблема – где найти деньги. Решение оказалось простым: пусть сам противник это оружие и поставит. К несчастью, выбор пал на Дядю Сэма. Лучше всего было бы наносить удар за ударом: сперва неожиданно ограбить, затем задеть его чувства и одновременно – одним ударом убить двух зайцев – дискредитировать СССР и Китай, прикрывшись ими как дымовой завесой. Именно это, как мне кажется, и происходит сейчас в Калифорнии. Самое ужасное заключается в том, что Коран оправдывает любого мусульманина, убившего иноверца, и тот не испытывает при этом никаких угрызений совести. А если ваша совесть чиста, то какая разница между одним человеком и миллионом людей? Если все свободны в проявлении любви и ненависти, то справедлива и священная война?
– Интересная гипотеза, – сказал Митчелл, показывая своим тоном, что он вежливый человек и терпеливо выслушал разглагольствования оппонента о всяких небылицах. – У вас, конечно, есть доказательства в ее подтверждение?
– Ничего такого, что вы сочли бы прямыми доказательствами. Но лучше косвенные доказательства, чем совсем ничего. Во-первых, следует подчеркнуть, что это единственная версия, которая полностью объясняет ситуацию, в которой мы оказались.
– Но вы только что сказали, что им нужны деньги. Если все так, почему же они не потребовали у нашего правительства именно денег?
– Не знаю. У меня забрезжила одна идея, но мне известно, как вы относитесь к подобным озарениям. Во-вторых, эксперты-лингвисты считают, что Моро родом из Юго-Восточной Азии, в которую, кстати, входят и Филиппины. В-третьих, и в этом нет никаких сомнений, он находится в преступной связи с Карлтоном, заместителем начальника охраны Сан-Руфино, якобы похищенным преступниками. Не вызывает сомнений и то обстоятельство, что Карлтон неоднократно посещал Манилу. В-четвертых, Моро, похоже, имеет одну слабость – любовь к шифрам, к псевдонимам. Первый этап операции, которую он проводит, был связан с добычей ядерного топлива, вот почему он намеренно взял себе псевдоним по названию атомной станции, расположенной в заливе Моро, одной из первых ограбленных им. В-пятых, это имя имеет отношение и к другому названию – к заливу Моро на Филиппинах. В-шестых, этот залив находится на острове Минданао и является центром восставших мусульман. В-седьмых, в прошлом году в заливе Моро произошло крупнейшее в истории Филиппин стихийное бедствие: землетрясение в устье залива – он имеет форму полумесяца – вызвало гигантскую приливную волну, унесшую пять тысяч жизней и оставившую без крыши над головой еще семьдесят тысяч жителей. Кстати, подобную волну нам обещают завтра. Я даже готов поспорить, что на субботу пообещают землетрясение. Думаю, тут ахиллесова пята Моро. Видимо, само имя тешит его самолюбие. Ему приятна игра слов, за которой прячутся хищение ядерного топлива, приливные волны и землетрясения.
– И вы называете это доказательствами? – спросил Митчелл мерзким тоном (но все-таки не слишком мерзким).
– Согласен, это не доказательства. Скорее указатели, но очень важные. В полицейской работе вы не можете приступить к делу, пока у вас нет никаких зацепок. Вы начинаете охоту, как ищейка, вставшая в стойку. Можно выразиться иначе. Предположим, я ищу магнитный железняк и пользуюсь компасом. Стрелка вертится и наконец устанавливается в определенном положении, возможно указывая направление, в котором надо искать магнитный железняк. Я беру второй компас – стрелка опять показывает в том же направлении. Это может быть только совпадение, но весьма показательное. Я беру еще несколько компасов, и все они указывают в том же направлении. И я уже перестаю думать о том, что это только совпадение. У меня есть семь стрелок, и все они указывают в одном направлении – Минданао. – Райдер сделал паузу, – Я больше не сомневаюсь, хотя, конечно, понимаю, что вам, господа, нужны конкретные доказательства.
Барроу сказал:
– Я готов поверить в это хотя бы потому, что не вижу ни одной стрелки, указывающей в каком-нибудь другом направлении. Но иметь конкретные доказательства было бы неплохо. Что, по-вашему, можно считать доказательством, мистер Райдер?
– Для меня доказательством послужит ответ на один из семи вопросов. – Райдер вынул из кармана листок бумаги. – Откуда родом Моро? Где находится двухметровый гигант, по всей видимости главный помощник Моро? Какого типа бомбы проектировал профессор Аахен? Мне кажется, Моро солгал о ее размерах, по той простой причине, что вообще не было нужды сообщать о них. – Он укоризненно посмотрел на Барроу и Митчелла. – Я прекрасно понимаю, что Комиссия по атомной энергии никого не допускает к таким материалам. Но если вы вдвоем не можете заставить их пойти нам навстречу, то кто другой в состоянии это сделать? Затем, мне хотелось бы знать, располагаются ли в горах какие-нибудь религиозные или иные организации, имеющие в своем распоряжении вертолеты, а также грузовики. Этими двумя проблемами занимается майор Данн. Кроме того, мне хотелось бы знать, будет ли Моро угрожать нам землетрясением в субботу. Как вы уже слышали, я уверен, что будет. И наконец, мне хотелось бы знать, существует ли радиотелефонная связь между Бейкерсфилдом и местом, которое называется Адлерхейм?
– Адлерхейм? – В голосе Митчелла больше не чувствовалось непримиримости. Вполне разумно было предположить, что он стал директором ЦРУ совсем не благодаря знакомству двоюродного брата его тетки со стенографисткой из машинописного бюро ЦРУ. – Что это за место?
– Я его знаю, – раздался голос Барроу. – Находится в Сьерра-Неваде. Его еще называют «капризом фон Штрайхера», если не ошибаюсь.
– Да. Мне кажется, именно там мы и найдем Моро. Вы не возражаете, если я закурю?
Никто не возражал. Никто, похоже, даже не услышал его слов. Все были заняты: кто-то, закрыв глаза, вглядывался в свой внутренний мир, кто-то изучал лежащие перед ним бумаги, кто-то уставился в бесконечность. Райдер успел выкурить почти всю сигарету, прежде чем вновь заговорил Барроу:
– А это мысль, мистер Райдер. Мне представляется, что вы ничего не упустили из виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37