— Вы вызвали полицию сюда? Они знают, что это произошло здесь?
— Еще нет, но они найдут ваши полотенца. Он перевязал ими свою рану.
— Понимаю. Да. Конечно. — Он стукнул себя кулаком по голове. Звук был такой, как будто ударили по тыкве. — Вы сказали, что вы — частный детектив. Если вы сообщите полиции, что следили за преступником, скрывавшимся от закона... и он застрелился, чтобы не представать перед судом... Я заплачу вам пятьсот долларов.
— Я не настолько частный. Я несу кое-какую ответственность за свои слова. Кроме того, полицейские начнут расследование и обнаружат, что я солгал.
— Не обязательно. Он действительно бежал от закона, знаете?
— Это вы мне сейчас говорите.
— Дайте мне время, и я представлю вам список его преступлений.
Девушка отпрянула от отца. В глазах ее мерцали утраченные иллюзии.
— Папа, — произнесла она слабым голосом.
Он не слышал ее. Все его внимание было сосредоточено на мне.
— Семьсот долларов?
— Не продаюсь. Чем больше вы мне предлагаете, тем более виновным выглядите. Вы были здесь прошлой ночью?
— Вы говорите абсурдные вещи. Я провел всю ночь дома со своей женой. Мы ездили в Лос-Анджелес на балет. — Чтобы его слова казались более убедительными, он промычал что-то из музыки Чайковского. — Мы вернулись в Изумрудную бухту около двух часов ночи.
— Алиби можно подстроить.
— Преступники это делают, верно, — возразил он мне. — Но я не преступник.
Девушка положила руку ему на плечо. Он отвернулся от нее. Лицо его исказилось от гнева, но она не видела его лица.
— Папа, — сказала она, — вы думаете, его убили?
— Откуда я знаю! — Голос его звучал дико, переходя на визг. Видимо, она дотронулась до пружины, приводившей в действие его эмоции. — Меня здесь не было. Я знаю только то, что рассказал мне Донни.
Девушка разглядывала меня, сощурив глаза, как будто я был каким-то животным нового вида и она старалась решить, как меня использовать.
— Этот джентльмен детектив или утверждает, что детектив, — сказала она.
Я достал удостоверение и бросил на стойку. Маленький человек взял его и внимательно посмотрел на мою фотографию, а потом на меня.
— Вы согласны на меня поработать?
— А что нужно делать? Врать?
За него ответила дочь:
— Попробуйте узнать что-нибудь об этом... об этой смерти. Даю вам честное слово, отец не имеет к этому никакого отношения.
Я вдруг принял решение — одно из тех, о которых потом приходится сожалеть всю последующую жизнь.
— Хорошо. Я возьму у вас пятьдесят долларов в качестве аванса. Это значительно меньше, чем пятьсот. И первый мой совет: расскажите полиции все, что вы об этом знаете. Если не виновны в его смерти, конечно.
— Вы меня оскорбляете, — сказал хозяин. Но достал из ящика пятьдесят долларов и протянул мне. Почему-то показалось, что меня заставили взять эти деньги обманным путем. Хоть не такие уж большие деньги, но все же. Чувство это усилилось, когда хозяин отказался со мной разговаривать. Пришлось использовать все свое умение убеждать, прежде чем он согласился дать мне адрес Донни.
* * *
Донни жил в хижине у подножия пустынных дюн. Раньше это было чье-то бунгало на пляже, а потом песок стал разрушать его стены. Кафель растрескался от холода, и цементный фундамент разрушился. Там, где раньше была терраса с видом на море, теперь лежала куча растрескавшегося цемента. На одной из цементных плит, как длинная бесцветная ящерица, грелся на солнце Донни. Услышав шум мотора, он сел, заморгал глазами, узнал меня, когда я остановил машину, вскочил и убежал в дом.
Я спустился по цементным ступенькам и постучал:
— Откройте, Донни.
— Уходите, — ответил он мне хрипло. Глаза его смотрели на меня сквозь щель в двери, как глаза кобры.
— Я работаю на мистера Саланду. Он хочет, чтобы мы с вами кое-что обсудили.
— Пошли вы к черту вместе с вашим мистером Саландой!
— Откройте, или выбью дверь.
Я подождал немного. Он отодвинул засов. Дверь заскрипела и с трудом открылась. Он прислонился к дверной раме, всматриваясь в мое лицо. Его безволосое тело дрожало от внутреннего озноба. Я прошел мимо него и оказался в маленькой, на удивление грязной кухне, где повсюду валялись отвратительно пахнувшие остатки старой пищи. За кухней находилась небольшая комната. Я вошел туда. Пол подо мной скрипел и качался. Донни бесшумно шел следом, осторожно ступая босыми ногами. Широкое окно было разбито, и дырка заделана куском картона. Каменный камин завален мусором. Единственной мебелью была односпальная железная кровать в углу, заправленная по-армейски.
— Уютненькое местечко здесь у вас. Очень приятная домашняя атмосфера.
Донни воспринял мои слова как комплимент, и мне показалось, что он совершенный недоумок.
— Мне здесь хорошо. Я никогда не стремился иметь что-то особенное. Мне здесь нравится. Ночью хорошо засыпать под шум волн.
— А какой еще шум вы слышали этой ночью, Донни?
Он не понял моего вопроса или притворился, что не понял.
— Да разные звуки. Большие грузовики, проезжавшие ночью по шоссе. Мне нравится прислушиваться к ночному шуму. Ну, а теперь мне, наверное, больше здесь не жить. Этот дом принадлежит мистеру Саланде. Я живу здесь бесплатно. Теперь он меня выгонит отсюда.
— Из-за того, что произошло этой ночью?
— Угу. — Он прилег на кровать, подперев свою скорбную голову руками.
Я стоял и смотрел на него:
— Что же произошло вчера ночью, Донни?
— Да ничего хорошего. Этот парень снял номер примерно в десять вечера...
— Человек с черными кудрявыми волосами?
— Да, он. Снял номер около десяти. Тринадцатый номер. В полночь мне показалось, что раздался выстрел. Я немного поколебался, потом взял себя в руки и пошел посмотреть, в чем дело. Этот парень вышел из номера совершенно голый, только какая-то повязка на бедрах. В руках держал пистолет. Он спотыкался. И я видел кровь. Он подошел ко мне, направил пистолет мне в живот и сказал, чтобы я молчал, никому не говорил, что он был здесь. Ни сейчас, ни потом. Он сказал, что, если я проговорюсь кому-нибудь, он вернется и убьет меня. Но сейчас он мертв, ведь так?
— Да, он мертв.
Я чувствовал, что Донни очень боится. Это трудно объяснить, но у меня нюх как у собаки. Что-то собачье, видимо, есть в моих хромосомах. Волосы у меня на затылке встали дыбом. Интересно, этот страх Донни связан с прошлым или будущим? Прыщи на его бледном мрачном лице стали еще заметнее.
— Я считаю, что его убили, Донни. Вы ведь лжете, не правда ли?
— Я?! Лгу?! — Но его реакция была замедленной и слабой.
— Ведь этот человек, который сейчас мертв, был не один. С ним была женщина.
— Какая женщина? — спросил он с притворным удивлением.
— Это вы скажете мне, какая. Ее зовут Ферн. Думаю, что стреляла она, и вы застали ее на месте преступления. Раненый мужчина выбежал из номера, сел в машину и уехал. А женщина осталась. Вы с ней беседовали. Возможно, она заплатила вам, чтобы вы унесли его одежду. Вы также заполнили новую регистрационную карточку. Но вы забыли о крови на полу в ванной комнате. Я прав?
— Ошибаетесь, сэр. Вы полицейский?
— Частный детектив. Вы попали в тяжелое положение, Донни. Вам лучше рассказать все, как было, и покончить с этим, пока за вас не взялись полицейские.
— Но я ничего такого не сделал, — сказал он, переходя на фальцет, что совершенно не соответствовало седине в его волосах.
— Подделка регистрационной карточки — серьезное нарушение. За него придется отвечать, даже если они не сочтут вас соучастником убийства.
Он начал бормотать в оправдание что-то непонятное, и одновременно его рука шарила под серым солдатским одеялом. Он сунул руку под подушку, достал оттуда смятую регистрационную карточку, пытаясь съесть ее, как в плохом детективе. Но я вытащил карточку из его желтозубого рта.
На ней детским почерком было написано: «Мистер и миссис Ричард Роу, Детройт, Мичиган».
Донни сильно дрожал. Его худые колени, не прикрытые дешевыми ситцевыми шортами, ходили ходуном.
— Я не виноват. Она заставила меня это сделать! Наставила на меня пистолет! — закричал он.
— А что вы сделали с одеждой этого мужчины?
— Ничего. Она даже не впустила меня в номер. Свернула его одежду и унесла с собой.
— А куда она пошла?
— Вниз по шоссе в сторону города. Я видел ее в последний раз, когда она шла по обочине дороги.
— А сколько она вам заплатила?
— Ни цента. Я уже сказал вам, что все делал под дулом пистолета.
— И вы были так напуганы, что ничего не рассказали об этом до сегодняшнего утра.
— Совершенно верно. Я очень испугался. А кто бы на моем месте не испугался?
— Но теперь ее здесь нет. Она ушла. Вы не могли бы описать мне ее внешность?
— Да. — Он сделал усилие, чтобы собраться с мыслями. Один его глаз немного косил, придавая лицу удивленное аморфное выражение. — Это была высокая крупная женщина, блондинка.
— Крашеная?
— Наверно. Не знаю. У нее было что-то вроде косы, закрученной на макушке. Довольно полная. Фигура тяжелоатлетки. Грудастая. Толстые ноги.
— А во что она была одета?
— Не заметил. Очень испугался. На ней, кажется, было фиолетовое пальто с черным меховым воротником. На пальцах много колец, браслеты и все такое.
— Молодая или старая?
— Довольно старая, я бы сказал. Старше, чем я. А мне уже тридцать девять.
— И она стреляла?
— Думаю, да. Хотя велела мне отвечать, если кто спросит, что мистер Роу застрелился.
— Вы легко поддаетесь убеждению, не так ли, Донни? А это очень опасно в нашем мире, где люди используют других людей в своих собственных целях.
— Я не понял вас, сэр. Повторите, пожалуйста. — Он смотрел на меня своими голубыми глазами, моргая и улыбаясь.
— Ладно, забудем об этом, — сказал я и ушел.
* * *
В нескольких сотнях ярдов от дома Донни я увидел патрульную машину с двумя полицейскими в форме, ехавшую мне навстречу. Донни ждали неприятности. Я выбросил его из головы и поехал в сторону Палм-Спрингс.
Палм-Спрингс — небольшой городок, но довольно шикарный. Девушки здесь все красавицы. Главная улица напоминала Голливуд, неизвестно как перенесенный сюда через пустыню какой-то сверхъестественной силой и замаскированный под Дикий Запад, что, естественно, никого не могло обмануть. Даже меня.
Я нашел магазин женского белья Гретхен в выглядевшем дорогим торговом центре, размещенном на площадке. Посреди бил небольшой фонтан, несколько охлаждая воздух. Был конец марта, курортный сезон заканчивался. Большинство магазинов, в том числе и тот, который был мне нужен, практически пустовали.
Это был маленький магазинчик, пропахший дорогими духами покупательниц. Из укромного уголка в глубине появилась хозяйка, дама с крашенными хной волосами, танцующей походкой. Она заспешила ко мне.
— Вы хотите купить подарок, сэр? — спросила она весело.
Несмотря на ярко накрашенное лицо, похожее на маску, было видно, что это уже немолодая, уставшая женщина, вынужденная работать и субботними вечерами, тогда как другие наслаждались, пили коктейли у овальных бассейнов за высокими стенами, через которые ей так и не удалось перелезть.
— Не совсем так, — ответил я. — Вернее, совсем не так. Прошлой ночью со мной произошла странная вещь, и я хочу рассказать вам об, этом. Но это довольно запутанная история.
Она внимательно на меня посмотрела и решила, что я тоже работаю, чтобы иметь деньги на жизнь. Фальшивая улыбка на ее лице уступила место другой улыбке, более искренней.
— По вашему виду не скажешь, что эта ночь была для вас легкой. И вам следовало бы побриться, — сказала она просто.
— Я повстречался с девушкой, — начал я. — Вернее, это была скорее взрослая женщина, фигуристая блондинка. Я буду с вами вполне откровенен. Мы познакомились на пляже в лагуне.
— Я бы не вынесла лжи, парень. Так в чем же загвоздка?
— Не торопитесь. Вы испортите мой рассказ. Так вот, мы встретились с ней на берегу теплого летнего моря при заходе солнца и поняли, что созданы друг для друга.
— Не знаю, о каком теплом море вы говорите. Когда я в нем купаюсь, вода мне кажется ледяной.
— Прошлой ночью вода была теплой. Мы плавали при свете луны, прекрасно проводили время и все такое прочее. А потом она ушла. И только после этого я понял, что могу никогда больше не увидеть ее. Я не спросил у нее номера телефона. Я даже не знаю ее фамилии.
— Замужняя женщина, наверное. Вы считаете, что у меня здесь клуб одиноких сердец? — Ей все еще было интересно, что же последует дальше, хотя она, конечно же, не верила тому, что я ей говорил. — Ну и что же? Она назвала в разговоре мое имя? А как ее звали?
— Ферн.
— Редкое имя. Вы говорите, что это была крупная блондинка?
— Но очень пропорционально сложенная, — добавил я. — Если бы у меня было классическое образование, я бы сказал, что она похожа на Юнону.
— Вы смеетесь надо мной, ведь так?
— Немножко.
— Так я и думала. Я даже люблю, когда со мной шутят. А что она говорила обо мне?
— Только хорошее. Дело в том, что я ей сделал комплимент по поводу ее... как бы это сказать, нижнего белья.
— Понятно. — Она уже давно забыла, как люди краснеют.
— Прошлой осенью у меня была клиентка по имени Ферн. Ферн Ди. Она работала в клубе Джошуа. Но ее внешность не соответствует вашему описанию. Это была брюнетка среднего роста и средней упитанности. Довольно молодая. Я запомнила ее имя, потому что она попросила, чтобы на всех вещах, которые она у меня покупала, было вышито это имя — Ферн. Довольно странная идея, не правда ли? Но желание клиента для меня — закон...
— А она все еще в городе?
— Я не видела ее вот уже несколько месяцев. Но ведь это не та женщина, которую вы ищете? Или та?
— А когда вы ее в последний раз видели?
— Прошлой осенью, в самый разгар бархатного сезона. Она была у меня в магазине всего один раз, но приобрела здесь очень много вещей: чулки, ночные рубашки, нижнее белье. И я, помню, подумала тогда: эта девица, наверное, выиграла большую сумму денег.
— С тех пор она могла поправиться и выкраситься в блондинку. С женщинами иногда происходят странные вещи.
— Не говорите, — сказала она. — А сколько лет было этой вашей знакомой?
— Я бы сказал, около сорока. Немного меньше или больше.
— Тогда это не она. Девушка, которую я имею в виду, молодая. Ей не больше двадцати пяти. А я всегда точно определяю возраст женщин. Видела их немало и всяких возрастов — от студенточек до старых ведьм.
— Не спорю с вами.
Она внимательно смотрела на меня. Под глазами у нее были синяки, не то от усталости, не то от краски.
— Вы полицейский?
— Был полицейским.
— Хотите со мной поделиться своими заботами?
— Как-нибудь в другой раз. А где этот клуб Джошуа?
— Он еще закрыт.
— Я все-таки попытаюсь туда попасть.
Она пожала своими худенькими плечиками и дала мне адрес клуба. Я поблагодарил ее.
* * *
Клуб размещался в ничем не примечательном одноэтажном здании в полквартале от главной улицы. Обитая кожей дверь открылась, когда я толкнул ее. Пройдя через вестибюль с куполообразным потолком, обставленный кадками с банановыми пальмами и напоминавший джунгли, я очутился в большой комнате, стены которой были украшены обоями с видом пустыни. За стойкой бара из ротангового дерева под пологом в виде рыболовной сети бармен, по виду мексиканец, протирал несвежим полотенцем бокалы. Он даже не поднял головы.
На сцене за наваленными в кучу стульями молодой парень в белой рубашке играл на пианино. Его пальцы бегали по клавишам, догоняя свою тень, то кругами, то прыжками, но так и не могли ее догнать. Я немного постоял рядом с ним, слушая музыку. Он поднял голову и посмотрел на меня, все еще бренча левой рукой по басам.
— Прекрасный инструмент, — сказал я.
— Согласен с вами. — Его левая рука еще трижды ударила по одним и тем же клавишам и опустилась вниз. — Кого-нибудь ищете, дружище?
— Я ищу Ферн Ди. Она приглашала меня зайти, когда будет время.
— Вам не повезло. Пустой номер. Она ушла отсюда в конце прошлого года. Была ничего себе соловушкой, но не профессионалка. Голос был, но она не владела им. Пой, пташечка, пой...
— А куда она подалась?
Он улыбнулся, как улыбаются трупы в руках умелого гробовщика.
— Я слышал, наш босс уволил ее, чтобы она могла жить личной жизнью. Она живет теперь у него. Вот что я слышал. Но я не общаюсь с такими высокопоставленными людьми, поэтому точно не могу вам ничего сказать. А для вас это важно?
— В каком-то смысле да. Но ведь она совершеннолетняя. Ей больше двадцати одного.
— Совсем немногим больше. На пару лет.
Глаза его потемнели, и тонкие губы скривились.
— Жаль, что это произошло с такой девчонкой, как Ферн. Не говорю, что скучаю по ней...
Я прервал его разглагольствования.
— А кто этот босс, который, вы говорите, живет с Ферн?
— Ангел. Кто же еще?
— А в каком раю живет этот Ангел?
— Вы, должно быть, не местный? Недавно здесь? — Его глаза уставились вдруг куда-то поверх моей головы, рот его открылся и тут же закрылся.
Кто-то позади меня сказал тенором:
1 2 3 4