Жизнь этих людей – разрыв со старым медиумизмом и оккультной практикой, из которой они выросли, их проповедь – переложение идеи мистического единения с Небом и духами на язык светского служения государству и обществу. Для Конфуция формой такого единения является сложнейший набор форм поведения и состояний сознания, которое он обозначал как ли– Ритуал или Правила.
Сильнейшие социальные и духовные кризисы, разрушение идей архаического оккультизма и потеря веры в духов – все это способствовало рождению совсем иного типа философии. Итак, вторая причина заключена в десакрализации мистической традиции, выводе ее на уровень широкой проповеди.
В этой проповеди высший небесный дух-правитель Шанди постепенно уступает место другому началу – Дао (Путь), не имеющему антропоморфного воплощения и не требующему никакого поклонения. Происходит постепенный отрыв от раннеархаической традиции предыдущего периода Шан-Инь (XVI–XI вв. до н. э.) с ее верой в многочисленных духов и антропоморфными представлениями о Небе. В Китае в этот период формируются все основные философские и духовные школы, лидерами которых становятся Конфуций, Лао-цзы, Ян Чжу, Чжуан-цзы, Мэн-цзы, Хань Фэй-цзы и другие. Кто-то оставляет после себя обширные труды, записи бесед с учениками, как, например, Конфуций или Хань Фэй-цзы, высказывания же других, таких как Ян Чжу, встречаются лишь во вторичных источниках, и мы не можем с уверенностью сказать, насколько они точно передают слова мудреца.
На Центральной равнине во времена Конфуция в период Восточного Чжоу (770 – 221 до н. э.) насчитывались десятки царств
Для многих духовных наставников, воспитанных в традициях магической практики, дробление царств означало дробление благодатной силы (дэ) правителя. По представлениям, характерным для Древнего Китая, правитель обладал огромной духовной мощью, которая дарована ему Небом, а основная функция такого правителя – опосредовать связь между Небом и Землей, передавать благодатную энергию подданным. Представление о ней сложилось еще в глубокой древности, когда мир понимался как место встречи людей с духами и поэтому был пропитан особой «энергией». Именно благодать правителя стала позже одним из ключевых моментов учения Конфуция о государстве и роли в нем правителя. Безраздельная власть требовала одновременно и особой нравственной чистоты, добродетельности, личного духовного совершенства вана, к чему и призывал Конфуций.
Что-то разладилось в Поднебесной... Разрушился стержень взаимоотношений между людьми. Неужели великую страну ожидают хаос и смута?
Именно в этот момент многие мудрецы, философы и мистики, страшась «великой смуты в Поднебесной», размышляли над способами, которые могли бы привести страну к покою и процветанию. На этой волне возникло множество духовных, философских и политических учений. Некоторые из них угасли за несколько столетий или даже десятилетий; другие – такие как конфуцианство, легизм, даосизм, – настолько внедрились в культуру Китая, что китайская цивилизация сегодня просто немыслима без них.
Казалось, духи, которым поклонялся Китай, оказались не способны привести страну к гармонии. Наступил кризис архаического сознания, духообщение уже не давало человеку полноты истины, а человек стремился именно к ней, его больше не устраивало просто спасение от бед и несчастий. Не случайно Конфуций однажды заметил, что «если утром постигнешь истину, то к вечеру можно и умереть».
«Лунь юй»: муж достойного поведения[2]
I, 6
Учитель сказал:
– Молодые люди, находясь дома, должны проявлять почтительность к родителям, выйдя за ворота – быть уважительными к старшим, в делах – осторожными, в словах – правдивыми, безгранично любить людей и особенно сближаться с теми, кто обладает человеколюбием. Если у них после осуществле–ния всего этого еще останутся силы, то потратить их надо на изучение культуры (вэнь).
Здесь под «культурой» подразумевается целый комплекс знаний и навыков, в том числе изучение древних канонов, каллиграфия, а также норм ритуального поведения и т.д . Все это вместе должно привести к самораскрытию человека.
II, 18
Цзы Чжан упорно учился, надеясь получить государственное содержание. Учитель посоветовал ему:
– Больше слушай, будь сдержан, а когда возникает у тебя сомнение, говори об этом осторожно. Тогда и нареканий тебе будет мало. Больше наблюдай, обходи опасное, а в остальном же будь осмотрителен – и тогда редко будешь раскаиваться в содеянном. Когда слова будут вызывать мало нареканий, а в поступках не придется часто раскаиваться, тогда и получишь ты государственное содержание.
Цзы Чжан – ученик Конфуция Чжуаньсунь Ши.
IV, 14
Учитель сказал:
– Не печалься, что не занимаешь достойного поста – печалься, если способ–ности твои не соответствуют этому посту. Не печалься, что люди не знают тебя – поступай так, чтобы они смогли узнать тебя.
IV, 23
Учитель сказал:
– Редко бывает, чтобы ошибался человек сдержанный.
IV, 25
Учитель говорил:
– Добродетельный человек не одинок – непременно найдутся единомышленники.
Мэн-цзы (372 – 289 до н. э.), последователь учения Конфуция, поведал о многих несчастьях Учителя, который он испытывал в своих странствиях
V, 16
Конфуций так отозвался о Цзы-чане:
– Он обладал четырьмя качествами (Дао) благородно–го мужа: свершая дела, он исходит из самоуважения; служа вышестоящим, он исходит из ответственности, а наставляя народ, исходит из доброты; управляя народом, исходит из справедливости.
Цзы-чань (Гун Сунь-цяо) – прозвище сановника из царства Чжэн.
VI, 14
Учитель сказал:
– Мэн Чжифань никогда не хвастался своими заслугами. Когда его вой–ско обратилось в бегство, он следовал поза–ди его, а когда войско вступало в город, он стегнул своего коня, сказав: «Я не смел бы быть позади, да вот конь мой не шел вперед».
Мэн Чжифань – аристократ из царства Лу.
IX,16
Учитель сказал:
– Во внешнем мире (т. е. при дворе) следует служить правителям и сановникам, дома надо служить отцам и старшим братьям, нельзя проявлять леность в совершении погребальных ритуалов и не стоит хмелеть от вина. Но что во мне самом есть из всего этого?
IX, 29
Учитель сказал:
– Мудрый не сомневается, человеколюбивый не печалится, храбрый не боится.
XIII, 8
Учитель сказал о вэйском царевиче Цзине:
– Да, он умеет вести дела своей семьи. Когда у него появляется что-нибудь, он говорит: «Достаточно». Когда же он получает сверх этого, то говорит: «Богатею». Когда же получает еще больше, то произносит: «Замечательно!».
XIV, 2
Учитель сказал:
– Если служивый муж (ши) думает лишь о спокойствии и удовольствиях, то он не достоин так называться.
XIV, 12
Цзы Лу спросил, кого можно назвать совершенным человеком. Учитель ответил:
– Если взять знания Цзян Учжуна, бескорыстие Гунчо, храбрость Чжуан-цзы из города Бянь, мастерство Жань Цю, да прибавить к этому познания в Правилах и музыке, то может получиться совершенный человек.
А затем добавил:
– Но вряд ли таким должен быть ныне совершенный человек. Если он предпочитает долг выгоде, рискует жизнью, столкнувшись с опасностью, помнит о своем обещании даже в трудные времена, то уже такого человека можно назвать совершенным.
Цзян Учжун прославился своим умом, современники называли его мудрецом. Чжуан-цзы – правитель города Бянь в княжестве Лу.
Начало пути Учителя
Практически каждый эпизод жизни Великого Учителя описан достаточно подробно, хотя, естественно, большая часть этих подробностей – мифологическая.
Слой за слоем формировалась священная биография Конфуция, шаг за шагом скромный и честный наставник, посвященный священнослужитель и неудачливый администратор превращался в символ всей китайской традиции, в небожителя и основателя государственной доктрины.
Конфуций появился на свет в царстве Лу на территории современной провинции Шаньдун, в местечке Цюйфу, где сегодня разбит огромный музейный и храмовый комплекс, посвященный «Учителю учителей».
В его жизни много необычного и знакового. Уже само его рождение оказалось окружено слухами и преданиями. Великий мудрец родился от связи, которую называли «странной», «варварской», нарушающей правила» и даже «противозаконной и развратной». Его отец Шулян Хэ, которому уже минуло 70 лет, вступил в связь с очень юной девушкой из рода Янь. Не очень понятно, что подразумевал Сыма Цянь, называя в своих «Исторических записках» эту связь «странной» или «развратной» (се цзяо). Возможно, что Шулян Хэ и девица Янь Чжи отнюдь не состояли в официальном браке, а лишь сожительствовали; возможно, что при бракосочетании не были соблюдены все обряды, которым в те времена необходимо было строго следовать; может быть, многие были недовольны тем, что разница в возрасте «молодых» была более чем в 50 лет.
Могли ли такие слухи не отразиться на юном Конфуции? Сын благородных родителей, знавший славную историю своего рода и ратные подвиги отца, он вряд ли мог забыть об обстоятельствах своего появления на свет. И вечно должен был своим примером доказывать, что свойства людей одинаковы независимо от их рождения, что важно другое – способна ли душа человека следовать древним канонам, может ли он неустанно воспитывать себя, изгонять из себя неискренность и злобу, пестуя в своем сердце человеколюбие.
Высказывались даже предположения, что сам Конфуций был незаконнорожденным, он не получал всей полноты той аристократической власти, которая полагалась бы ему по закону – а отсюда многие обиды, которые пришлось ему претерпеть в детстве. Но, возможно, это лишь домыслы. Так или иначе, предания в «Исторических записках» рассказывают, что Шулян Хэ, у которого уже было несколько дочерей, в возрасте 63 лет взял наложницу, которая наконец родила ему сына. Но и здесь неудача – сын оказался хромоногим. Шулян Хэ в отчаянии начал искать себе новую спутницу, и внезапно совсем юная девушка из города Цюйфу, представительница знатного рода Янь, согласилась связать свою жизнь со старым воином. Эта женщина и подарила миру 27 августа 551 г. до н. э. великого мудреца – Конфуция. При рождении долгожданному мальчику дали имя Чжунни. Случилось это так: «Они пошли вместе и вознесли на холме Ницюй молитвы Небу, и после этого она понесла Кун-цзы. На двадцать второй год правления луского властителя Сян-гуна на свет появился Кун-цзы. Родился он с бугорком на голове, а поэтому дали ему имя Цюй – «холмистый». Его второе имя (цзы) было Чжунни, а его клановое имя – Кун» [12, 1905].
По-китайски, цюй – это округлый холм с небольшой ложбиной посредине. По преданиям, именно такой формы голова была у Конфуция и таким он предстает на многих более поздних канонических изображениях. Кажется, что историограф Сыма Цянь передает нам на самом деле не одну, а сразу две легенды, которые он смешивает воедино: мудреца назвали Цюй то ли из-за моления его родителей на холме, то ли из-за странной формы головы. Сыма Цянь по своей традиции никогда не комментирует записываемые им предания, нам же может быть интересно понять суть такого странного прозвища.
«Достигший высшей мудрости первоучитель Кун-цзи».
Портрет канонизированного Конфуция из книги XIV в.
Достоверно не известно, была ли у Конфуция действительно голова столь необычной формы. Что, впрочем, само по себе не столь важно – важна сама символика столь странной головы. Хорошо известно другое: все великие мудрецы древнего Китая обладали каким-то характерным признаком, неким физическим недостатком, который явно указывал на их чудесность и необычность. Так, мудрец Фуси, принесший людям иероглифическую письменность, приготовление пищи и вообще многое из того, что мы называем культурой, также изображался в виде странного вида человека либо с небольшими рожками на голове, либо со впадинкой посреди головы (что, в сущности, одно и тоже). «Бугристой» головой отличался и легендарный первоправитель Китая «Желтый правитель» Хуан-ди, так иногда изображался другой священный правитель – основатель земледелия Шэнь-нун, в более поздние эпохи такими представали даосские маги (например Чжан Саньфэн в XIII в.).
Семья будущего великого наставника принадлежала к так называемым «малым домам» – некогда славным, а ныне разорившимся аристократическим семьям, не имевшим большого влияния на политику и не располагавшим ни большими земельными наделами, ни заметным количеством подданных. В известной степени это отразилось и на психологии молодого Кун-цзы, который считал, что происходит разрушение древних обычаев, когда «все находилось на своих местах»: когда людям воздавали по их положению, званию и, конечно же, мудрости и преданности правителю. Теперь же, когда при дворе «служат недостойные», многие представители «малых домов» типа Конфуция вынуждены быть на малых должностях, а то, и оставив все, отправляться на чужбину.
Многие предания указывали, что Конфуций происходил не только из аристократической семьи, но из царского рода, причем эту линию тянули из глубокой древности. По преданиям, известный аристократ из царства Лу Мэн Сицзы (два его сына стали учениками Конфуция) лишь перед смертью поведал, что Конфуций происходил из линии Фу Фухэ, который был старшим сыном правителя Мин-гуна из царства Сун. Он уступил свое право на правление своему младшему брату Ли-гуну (IX в. до н. э.). Затем через несколько поколений наследование перешло к Чэн Каофу, который служил трем правителям царства Сун в 799–729 гг. и прославился своим уважительным отношением к своим господам. Как сочли китайские комментаторы, другим именем Чэнь Каофу и было Кун Фуцзя [13, гл.«Чжао-гун», 44.16б–17а].
Собственно, как нам пытаются показать китайские историки, и прежде всего Сыма Цянь, именно Кун Фу, или Кун Фуцзя и был прямым основателем рода Кунов. В 710 г. видный аристократ Хуа Ду казнит Кун Фуцзя и занимает вместо него пост советника в царстве. По преданию, причина этого была весьма тривиальна – Хуа Ду «увидел красоту его жены Кун Фу и обрадовался».
Упоминаний об отце Конфуция – Шулян Хэ мы не встречаем ни в каких ранних источниках, непосредственно не связанных с сами Конфуцием. Лишь местные хроники «Цзо чжуань» упоминают некоего Шу Хэ из области Цзоу, возможно, он и был отцом великого Учителя. Прославился этот Шу Хэ своими воинскими доблестями и неимоверной силой. Когда триста воинов отряда, которым он руководил в борьбе против царства Ци, прорывались в город Биян и уже начали входить в ворота, противник начал опускать тяжелые ворота, рассекая атакующих надвое. И тогда могучий Шу Хэ, подставив предплечья, сумел удержать ворота и дать пройти своему отряду [13, гл. «Сян-гун», 31.3б]. И хотя в этом рассказе ничего непосредственно не указывает на Шу Хэ именно как на отца Конфуция, уже Сыма Цянь в исторических записках пересказывает эту историю, используя имя Шулян Хэ. Так за счет небольших «косметических» подправлений Конфуций получал свою славную предысторию. А это очень важно для того, кто столь трепетно проповедовал прежде всего уважение к предкам.
Шулян Хэ был представителем четвертого поколения рода Кунов. С ним происходит какая-то странная история, суть которой сегодня уже не дано нам понять. Странность заключалась в том, что, будучи столь славным воином, он не получает ни званий, ни наград, ни официальных должностей. После войны он возвращается в родное местечко Цзоу (по некоторым предположениям, он получает его во владение в качестве признания заслуг), когда ему исполнилось уже 63 года.
Конфуций был беден и, по-видимому, страдал от этого. В одной из бесед он упоминает: «В молодости я был беден, поэтому я освоил многие презренные занятия» (IX, 6). Карьера великого наставника начинается весьма обыденно и скромно. Он занимал невысокий и не очень значимый пост, вел хозяйственные записи – занимался учетом скота. «Все, за что я отвечал, – чтобы овцы и коровы росли сильными и здоровыми» (Мэн-цзы, Vб, 5). В общем, его первые шаги были весьма характерны для потомков обедневшей аристократии его времени.
С юности жизнь учила Конфуция немалому мужеству. Ему еще не исполнилось и семнадцати, как умерла его мать. Его не приглашали на пиры, которые устраивались знатными родами в царстве Лу, потому что его род, хотя и благородного происхождения, был из числа «малых домов» – бедных и маловлиятельных. Не раз Конфуцию приходилось испытывать и публичные унижения, презрительные взгляды богатых вельмож... Не тогда ли он понял, что «благородный муж может быть огорчен лишь тем, что не обладает способностями, но не беспокоится о том, что люди не знают его»? Невзгоды не ожесточили его сердце – наоборот, он увидел в них средство самовоспитания, обнаружил в своей душе ту удивительную любовь к людям, которой впоследствии учил других.
1 2 3 4 5
Сильнейшие социальные и духовные кризисы, разрушение идей архаического оккультизма и потеря веры в духов – все это способствовало рождению совсем иного типа философии. Итак, вторая причина заключена в десакрализации мистической традиции, выводе ее на уровень широкой проповеди.
В этой проповеди высший небесный дух-правитель Шанди постепенно уступает место другому началу – Дао (Путь), не имеющему антропоморфного воплощения и не требующему никакого поклонения. Происходит постепенный отрыв от раннеархаической традиции предыдущего периода Шан-Инь (XVI–XI вв. до н. э.) с ее верой в многочисленных духов и антропоморфными представлениями о Небе. В Китае в этот период формируются все основные философские и духовные школы, лидерами которых становятся Конфуций, Лао-цзы, Ян Чжу, Чжуан-цзы, Мэн-цзы, Хань Фэй-цзы и другие. Кто-то оставляет после себя обширные труды, записи бесед с учениками, как, например, Конфуций или Хань Фэй-цзы, высказывания же других, таких как Ян Чжу, встречаются лишь во вторичных источниках, и мы не можем с уверенностью сказать, насколько они точно передают слова мудреца.
На Центральной равнине во времена Конфуция в период Восточного Чжоу (770 – 221 до н. э.) насчитывались десятки царств
Для многих духовных наставников, воспитанных в традициях магической практики, дробление царств означало дробление благодатной силы (дэ) правителя. По представлениям, характерным для Древнего Китая, правитель обладал огромной духовной мощью, которая дарована ему Небом, а основная функция такого правителя – опосредовать связь между Небом и Землей, передавать благодатную энергию подданным. Представление о ней сложилось еще в глубокой древности, когда мир понимался как место встречи людей с духами и поэтому был пропитан особой «энергией». Именно благодать правителя стала позже одним из ключевых моментов учения Конфуция о государстве и роли в нем правителя. Безраздельная власть требовала одновременно и особой нравственной чистоты, добродетельности, личного духовного совершенства вана, к чему и призывал Конфуций.
Что-то разладилось в Поднебесной... Разрушился стержень взаимоотношений между людьми. Неужели великую страну ожидают хаос и смута?
Именно в этот момент многие мудрецы, философы и мистики, страшась «великой смуты в Поднебесной», размышляли над способами, которые могли бы привести страну к покою и процветанию. На этой волне возникло множество духовных, философских и политических учений. Некоторые из них угасли за несколько столетий или даже десятилетий; другие – такие как конфуцианство, легизм, даосизм, – настолько внедрились в культуру Китая, что китайская цивилизация сегодня просто немыслима без них.
Казалось, духи, которым поклонялся Китай, оказались не способны привести страну к гармонии. Наступил кризис архаического сознания, духообщение уже не давало человеку полноты истины, а человек стремился именно к ней, его больше не устраивало просто спасение от бед и несчастий. Не случайно Конфуций однажды заметил, что «если утром постигнешь истину, то к вечеру можно и умереть».
«Лунь юй»: муж достойного поведения[2]
I, 6
Учитель сказал:
– Молодые люди, находясь дома, должны проявлять почтительность к родителям, выйдя за ворота – быть уважительными к старшим, в делах – осторожными, в словах – правдивыми, безгранично любить людей и особенно сближаться с теми, кто обладает человеколюбием. Если у них после осуществле–ния всего этого еще останутся силы, то потратить их надо на изучение культуры (вэнь).
Здесь под «культурой» подразумевается целый комплекс знаний и навыков, в том числе изучение древних канонов, каллиграфия, а также норм ритуального поведения и т.д . Все это вместе должно привести к самораскрытию человека.
II, 18
Цзы Чжан упорно учился, надеясь получить государственное содержание. Учитель посоветовал ему:
– Больше слушай, будь сдержан, а когда возникает у тебя сомнение, говори об этом осторожно. Тогда и нареканий тебе будет мало. Больше наблюдай, обходи опасное, а в остальном же будь осмотрителен – и тогда редко будешь раскаиваться в содеянном. Когда слова будут вызывать мало нареканий, а в поступках не придется часто раскаиваться, тогда и получишь ты государственное содержание.
Цзы Чжан – ученик Конфуция Чжуаньсунь Ши.
IV, 14
Учитель сказал:
– Не печалься, что не занимаешь достойного поста – печалься, если способ–ности твои не соответствуют этому посту. Не печалься, что люди не знают тебя – поступай так, чтобы они смогли узнать тебя.
IV, 23
Учитель сказал:
– Редко бывает, чтобы ошибался человек сдержанный.
IV, 25
Учитель говорил:
– Добродетельный человек не одинок – непременно найдутся единомышленники.
Мэн-цзы (372 – 289 до н. э.), последователь учения Конфуция, поведал о многих несчастьях Учителя, который он испытывал в своих странствиях
V, 16
Конфуций так отозвался о Цзы-чане:
– Он обладал четырьмя качествами (Дао) благородно–го мужа: свершая дела, он исходит из самоуважения; служа вышестоящим, он исходит из ответственности, а наставляя народ, исходит из доброты; управляя народом, исходит из справедливости.
Цзы-чань (Гун Сунь-цяо) – прозвище сановника из царства Чжэн.
VI, 14
Учитель сказал:
– Мэн Чжифань никогда не хвастался своими заслугами. Когда его вой–ско обратилось в бегство, он следовал поза–ди его, а когда войско вступало в город, он стегнул своего коня, сказав: «Я не смел бы быть позади, да вот конь мой не шел вперед».
Мэн Чжифань – аристократ из царства Лу.
IX,16
Учитель сказал:
– Во внешнем мире (т. е. при дворе) следует служить правителям и сановникам, дома надо служить отцам и старшим братьям, нельзя проявлять леность в совершении погребальных ритуалов и не стоит хмелеть от вина. Но что во мне самом есть из всего этого?
IX, 29
Учитель сказал:
– Мудрый не сомневается, человеколюбивый не печалится, храбрый не боится.
XIII, 8
Учитель сказал о вэйском царевиче Цзине:
– Да, он умеет вести дела своей семьи. Когда у него появляется что-нибудь, он говорит: «Достаточно». Когда же он получает сверх этого, то говорит: «Богатею». Когда же получает еще больше, то произносит: «Замечательно!».
XIV, 2
Учитель сказал:
– Если служивый муж (ши) думает лишь о спокойствии и удовольствиях, то он не достоин так называться.
XIV, 12
Цзы Лу спросил, кого можно назвать совершенным человеком. Учитель ответил:
– Если взять знания Цзян Учжуна, бескорыстие Гунчо, храбрость Чжуан-цзы из города Бянь, мастерство Жань Цю, да прибавить к этому познания в Правилах и музыке, то может получиться совершенный человек.
А затем добавил:
– Но вряд ли таким должен быть ныне совершенный человек. Если он предпочитает долг выгоде, рискует жизнью, столкнувшись с опасностью, помнит о своем обещании даже в трудные времена, то уже такого человека можно назвать совершенным.
Цзян Учжун прославился своим умом, современники называли его мудрецом. Чжуан-цзы – правитель города Бянь в княжестве Лу.
Начало пути Учителя
Практически каждый эпизод жизни Великого Учителя описан достаточно подробно, хотя, естественно, большая часть этих подробностей – мифологическая.
Слой за слоем формировалась священная биография Конфуция, шаг за шагом скромный и честный наставник, посвященный священнослужитель и неудачливый администратор превращался в символ всей китайской традиции, в небожителя и основателя государственной доктрины.
Конфуций появился на свет в царстве Лу на территории современной провинции Шаньдун, в местечке Цюйфу, где сегодня разбит огромный музейный и храмовый комплекс, посвященный «Учителю учителей».
В его жизни много необычного и знакового. Уже само его рождение оказалось окружено слухами и преданиями. Великий мудрец родился от связи, которую называли «странной», «варварской», нарушающей правила» и даже «противозаконной и развратной». Его отец Шулян Хэ, которому уже минуло 70 лет, вступил в связь с очень юной девушкой из рода Янь. Не очень понятно, что подразумевал Сыма Цянь, называя в своих «Исторических записках» эту связь «странной» или «развратной» (се цзяо). Возможно, что Шулян Хэ и девица Янь Чжи отнюдь не состояли в официальном браке, а лишь сожительствовали; возможно, что при бракосочетании не были соблюдены все обряды, которым в те времена необходимо было строго следовать; может быть, многие были недовольны тем, что разница в возрасте «молодых» была более чем в 50 лет.
Могли ли такие слухи не отразиться на юном Конфуции? Сын благородных родителей, знавший славную историю своего рода и ратные подвиги отца, он вряд ли мог забыть об обстоятельствах своего появления на свет. И вечно должен был своим примером доказывать, что свойства людей одинаковы независимо от их рождения, что важно другое – способна ли душа человека следовать древним канонам, может ли он неустанно воспитывать себя, изгонять из себя неискренность и злобу, пестуя в своем сердце человеколюбие.
Высказывались даже предположения, что сам Конфуций был незаконнорожденным, он не получал всей полноты той аристократической власти, которая полагалась бы ему по закону – а отсюда многие обиды, которые пришлось ему претерпеть в детстве. Но, возможно, это лишь домыслы. Так или иначе, предания в «Исторических записках» рассказывают, что Шулян Хэ, у которого уже было несколько дочерей, в возрасте 63 лет взял наложницу, которая наконец родила ему сына. Но и здесь неудача – сын оказался хромоногим. Шулян Хэ в отчаянии начал искать себе новую спутницу, и внезапно совсем юная девушка из города Цюйфу, представительница знатного рода Янь, согласилась связать свою жизнь со старым воином. Эта женщина и подарила миру 27 августа 551 г. до н. э. великого мудреца – Конфуция. При рождении долгожданному мальчику дали имя Чжунни. Случилось это так: «Они пошли вместе и вознесли на холме Ницюй молитвы Небу, и после этого она понесла Кун-цзы. На двадцать второй год правления луского властителя Сян-гуна на свет появился Кун-цзы. Родился он с бугорком на голове, а поэтому дали ему имя Цюй – «холмистый». Его второе имя (цзы) было Чжунни, а его клановое имя – Кун» [12, 1905].
По-китайски, цюй – это округлый холм с небольшой ложбиной посредине. По преданиям, именно такой формы голова была у Конфуция и таким он предстает на многих более поздних канонических изображениях. Кажется, что историограф Сыма Цянь передает нам на самом деле не одну, а сразу две легенды, которые он смешивает воедино: мудреца назвали Цюй то ли из-за моления его родителей на холме, то ли из-за странной формы головы. Сыма Цянь по своей традиции никогда не комментирует записываемые им предания, нам же может быть интересно понять суть такого странного прозвища.
«Достигший высшей мудрости первоучитель Кун-цзи».
Портрет канонизированного Конфуция из книги XIV в.
Достоверно не известно, была ли у Конфуция действительно голова столь необычной формы. Что, впрочем, само по себе не столь важно – важна сама символика столь странной головы. Хорошо известно другое: все великие мудрецы древнего Китая обладали каким-то характерным признаком, неким физическим недостатком, который явно указывал на их чудесность и необычность. Так, мудрец Фуси, принесший людям иероглифическую письменность, приготовление пищи и вообще многое из того, что мы называем культурой, также изображался в виде странного вида человека либо с небольшими рожками на голове, либо со впадинкой посреди головы (что, в сущности, одно и тоже). «Бугристой» головой отличался и легендарный первоправитель Китая «Желтый правитель» Хуан-ди, так иногда изображался другой священный правитель – основатель земледелия Шэнь-нун, в более поздние эпохи такими представали даосские маги (например Чжан Саньфэн в XIII в.).
Семья будущего великого наставника принадлежала к так называемым «малым домам» – некогда славным, а ныне разорившимся аристократическим семьям, не имевшим большого влияния на политику и не располагавшим ни большими земельными наделами, ни заметным количеством подданных. В известной степени это отразилось и на психологии молодого Кун-цзы, который считал, что происходит разрушение древних обычаев, когда «все находилось на своих местах»: когда людям воздавали по их положению, званию и, конечно же, мудрости и преданности правителю. Теперь же, когда при дворе «служат недостойные», многие представители «малых домов» типа Конфуция вынуждены быть на малых должностях, а то, и оставив все, отправляться на чужбину.
Многие предания указывали, что Конфуций происходил не только из аристократической семьи, но из царского рода, причем эту линию тянули из глубокой древности. По преданиям, известный аристократ из царства Лу Мэн Сицзы (два его сына стали учениками Конфуция) лишь перед смертью поведал, что Конфуций происходил из линии Фу Фухэ, который был старшим сыном правителя Мин-гуна из царства Сун. Он уступил свое право на правление своему младшему брату Ли-гуну (IX в. до н. э.). Затем через несколько поколений наследование перешло к Чэн Каофу, который служил трем правителям царства Сун в 799–729 гг. и прославился своим уважительным отношением к своим господам. Как сочли китайские комментаторы, другим именем Чэнь Каофу и было Кун Фуцзя [13, гл.«Чжао-гун», 44.16б–17а].
Собственно, как нам пытаются показать китайские историки, и прежде всего Сыма Цянь, именно Кун Фу, или Кун Фуцзя и был прямым основателем рода Кунов. В 710 г. видный аристократ Хуа Ду казнит Кун Фуцзя и занимает вместо него пост советника в царстве. По преданию, причина этого была весьма тривиальна – Хуа Ду «увидел красоту его жены Кун Фу и обрадовался».
Упоминаний об отце Конфуция – Шулян Хэ мы не встречаем ни в каких ранних источниках, непосредственно не связанных с сами Конфуцием. Лишь местные хроники «Цзо чжуань» упоминают некоего Шу Хэ из области Цзоу, возможно, он и был отцом великого Учителя. Прославился этот Шу Хэ своими воинскими доблестями и неимоверной силой. Когда триста воинов отряда, которым он руководил в борьбе против царства Ци, прорывались в город Биян и уже начали входить в ворота, противник начал опускать тяжелые ворота, рассекая атакующих надвое. И тогда могучий Шу Хэ, подставив предплечья, сумел удержать ворота и дать пройти своему отряду [13, гл. «Сян-гун», 31.3б]. И хотя в этом рассказе ничего непосредственно не указывает на Шу Хэ именно как на отца Конфуция, уже Сыма Цянь в исторических записках пересказывает эту историю, используя имя Шулян Хэ. Так за счет небольших «косметических» подправлений Конфуций получал свою славную предысторию. А это очень важно для того, кто столь трепетно проповедовал прежде всего уважение к предкам.
Шулян Хэ был представителем четвертого поколения рода Кунов. С ним происходит какая-то странная история, суть которой сегодня уже не дано нам понять. Странность заключалась в том, что, будучи столь славным воином, он не получает ни званий, ни наград, ни официальных должностей. После войны он возвращается в родное местечко Цзоу (по некоторым предположениям, он получает его во владение в качестве признания заслуг), когда ему исполнилось уже 63 года.
Конфуций был беден и, по-видимому, страдал от этого. В одной из бесед он упоминает: «В молодости я был беден, поэтому я освоил многие презренные занятия» (IX, 6). Карьера великого наставника начинается весьма обыденно и скромно. Он занимал невысокий и не очень значимый пост, вел хозяйственные записи – занимался учетом скота. «Все, за что я отвечал, – чтобы овцы и коровы росли сильными и здоровыми» (Мэн-цзы, Vб, 5). В общем, его первые шаги были весьма характерны для потомков обедневшей аристократии его времени.
С юности жизнь учила Конфуция немалому мужеству. Ему еще не исполнилось и семнадцати, как умерла его мать. Его не приглашали на пиры, которые устраивались знатными родами в царстве Лу, потому что его род, хотя и благородного происхождения, был из числа «малых домов» – бедных и маловлиятельных. Не раз Конфуцию приходилось испытывать и публичные унижения, презрительные взгляды богатых вельмож... Не тогда ли он понял, что «благородный муж может быть огорчен лишь тем, что не обладает способностями, но не беспокоится о том, что люди не знают его»? Невзгоды не ожесточили его сердце – наоборот, он увидел в них средство самовоспитания, обнаружил в своей душе ту удивительную любовь к людям, которой впоследствии учил других.
1 2 3 4 5