Кощунственно дышать им разным маньякам. В том числе и нашему «погоняле».
Мысленно я вернулась к началу нашей поездки. Хотелось поэтапно разложить по полочкам события сегодняшнего дня. Отъезд был намечен заранее. Муж отпускал в путешествие почти за четыреста верст не очень охотно, но смирился – я имею законное право на полноценный отдых. Не моя вина, что график его отпуска сдвинулся вперед тогда, когда я уже «отгуляла» целую неделю своего. Причем без отрыва от плиты, грядок, дизайнерских изысков и маленьких стихийных бедствий, вызванных регулярным наездом Димкиных коллег из других регионов России. Лето – время отпусков. Между прочим, и моего тоже. Помнится, еще пару дней назад я жаловалась, что за все кабальные дни этого отпуска мне даже вспомнить нечего.
Наташка решила проблему поездки легко, хотя и с опережением графика на один день. Просто преждевременно организовала маленькое стихийное бедствие, этакое локальное восстание рабов, объединенных в одну человеческую силу, обозвав его закономерным результатом расшалившихся от постоянных домашних забот нервов. Борис, славящийся великолепным аналитическим умом, быстро выбрал правильный для себя вариант: а пусть любимая организует демонстрацию расшалившихся нервов для другой аудитории. И заодно «выторговал» дополнительную поездку в ближайшие выходные на рыбалку.
Из-за Наташкиного преждевременного бунта нам пришлось отправиться в дорогу прямо на следующий день, хотя отъезд планировался на послезавтра. Наташка по этому поводу не переживала: замечательный сюрприз для Тоника! Выехали достаточно рано, о чем почти тут же и пожалели. Следовало приобрести в подарок шезлонг. Именно этой штучке отводилась роль главного фактора в деле воплощения в жизнь дачных планов Тоника. Но магазин, в котором мы присмотрели подходящий по расцветке шезлонг, был еще закрыт.
– Ну и пусть собственнику будет хуже! – мрачно изрекла Наташка, а я ее поддержала: время тотального дефицита кануло в Лету, купим эту «раскладушку» по дороге.
«По дороге» никак не получалось. То не хотелось останавливаться, то расцветка не подходила, то оставался последний «занюханный» образец. Почему-то в магазине, торгующем запчастями для автомашин. В конце концов отхватили безумно полосатый шезлонг, полоски которого не иначе как отражали смену настроения мастера по росписи ткани: от ярко-малинового цвета ярости из-за маленькой зарплаты и жизненных трудностей до блеклого серого – цвета пепла потухшего костра. Для того чтобы расцветка не показалась Тонику убойной, к шезлонгу прикупили еще и два раскладных стульчика, «родных младших братьев» основного изделия. Якобы для себя, на свои дачи. Уж очень расцветочка приглянулась. Фактически этим стульчикам надлежало остаться вместе со «старшим братом». По нашей с Наташкой душевной доброте и предусмотрительности. Вот отсидим на них свое у Тоника на даче, потом приедем еще разок… Когда-нибудь. Если понравится. Все-таки не ближний путь для отдыха в выходные дни.
На радостях от состоявшейся покупки решили зайти в придорожное кафе. Тоник предупреждала, что после поворота на второстепенную дорогу следов цивилизации не обнаружим. Для этого нет основного условия – активного транспортного движения. Дорога идет в объезд города, но ею уже лет пять практически не пользуются, поскольку имеется более короткий и удобный вариант.
Стульчики удобно разместились в багажнике, а вот шезлонг упорно выпячивал свою алюминиево-полосатую сущность наружу. Наташке совершенно не хотелось привязывать его наверх, помнится, я с ней отчаянно спорила, обвиняя ее в диком упрямстве.
– Хорошо! – наконец смирилась подруга. Только заявила это тоном, не допускающим ничего хорошего и, сунувшись в машину, вытащила крепежи. – Держи «крабы». Привязывай, блин!
Фыркнув достаточно демонстративно, я подхватила «крабы», за ними злополучный шезлонг и, приготовившись водрузить его наверх, обомлела: багажника на крыше не было. Потому что не было вообще. Фыркнув еще разок, надо же было хоть что-то сказать, я невольно покосилась на стоящий рядом… Стоп!!! Глаза невольно вытаращились, хотя смотреть в темноте было не на что. Вот откуда этот проклятый джип! В тот момент первого с ним знакомства я позавидовала его габаритам. Внутрь без проблем влезла бы куча шезлонгов.
Память лихорадочно перелистывала картинки дальнейшего: вот я, покачивая шезлонгом, застенчиво улыбаюсь и настоятельно рекомендую Наташке накопить сумму, эквивалентную хотя бы четырехстам тысячам долларов, чтобы купить себе подобный вездеход, вот она посылает меня вместе с американской валютой, российским шезлонгом и протянутой рукой к американскому президенту… Так! Мы с ней снова пытаемся запихнуть шезлонг в багажник, он не хочет закрываться. Я слышу рядом с собой дикий треск мотоцикла и шарахаюсь в сторону, забыв отцепиться от шезлонга. Наташка верещит диким голосом. Рядом с нами останавливается «Ямаха», с нее соскакивает наглый хлыщ, весь упакованный в кожу, на голове блестящий черный шлем. Наташка первым делом обращает внимание именно на этот шлем, громко заявив, что под ним произошла незаметная для носителя утечка мозгов. Я собираюсь ее поправить: утечка может иметь место только в случае, если есть чему утекать. Байкер аккуратно снимает с головы «дополнительную упаковку», встряхивает длинными белокурыми волосами и… мы с Наташкой замираем, пораженные увиденным. Байкерше не меньше (а, скорее всего, больше) сорока лет. Да разрази меня гром, чтобы я в свои годы вот так раскатывала на «Ямахе»! Велосипед еще куда ни шло… Не обращая на нас никакого внимания, байкерша с вызовом смотрит в тонированные окна джипа, но, похоже, никого там не видит. Тонкие ноздри нервно трепещут, словно принюхиваются к дальнейшему развитию событий.
– Охренеть можно! – через силу выдавливает Наташка, и байкерша впервые удостаивает ее взглядом.
– Не видели, куда делся мужик из этой тачки?
Женщина явно злоупотребляла сигаретами – голос звучал хрипло.
Мы отрицательно мотаем головами и вновь переключаемся на несгибаемый шезлонг. Наташка сквозь зубы клянет «дачницу» с ее деревней-матушкой, для которой и старую раскладушку следует считать роскошью. В конце концов бросаем все как есть, привязываем веревкой крышку багажника к бамперу и, махнув на него и на торчащий шезлонг рукой, отправляемся в кафе – все силы на исходе. По дороге я вытягиваю мобильник, чтобы лишний раз убедиться в отсутствии связи.
Столики за исключением двух свободны. За одним сидит работница кафе и то ли разгадывает сканворд, то ли клепает какой-то отчет в свою пользу. Вид романтично-задумчивый. За другим столиком восседает наша знакомая байкерша. Минуту спустя, к ней присоединяется мужчина. Мы обращаем на него внимание только тогда, когда он уже сидит. Раскритиковать его личность Наташка не может, поскольку он расположился к нам спиной. По этой спине она и проходится, заявив, что мужчина нам весь свет загородил. Замечание не вызывает никакой реакции. На самом деле этот тип с коротким ежиком волос на голове загородил от нас только байкершу, и я быстро успокаиваю подругу тем, что мы не в театр пришли.
Официантка моментально оживает и с приветливой улыбкой подходит сначала к нашим соседям, затем к нам. Придраться к скоростному режиму выполнения нашего заказа оснований нет. Мы сосредоточиваемся на куриных крылышках и ощущениях пожара во рту. Трудно провести грань между крылышками и панировкой, похоже, из одного кайенского перца.
Тем временем за соседним столиком идет тихая распря. Байкерша извиняется и «на минутку» покидает мужчину, оставив вместо себя свой черный шлем. Красивая штука! Можно сделать из него украшение сада, посадив внутрь кусты «анюток». Я привожу Наташке парочку как пример в части спокойного урегулирования спорных вопросов. Она предполагает, что собеседники объелись куриными крылышками, после них особо не поорешь. И, жестом подозвав официантку, вынужденную при этом расстаться со своим трактатом, просит принести нам простой холодной воды. Девица лет шестнадцати смотрит на нас пустым, ничего не выражающим взглядом, медленно соображает. Жарко… Большой вентилятор на потолке и тот сник. Какой смысл гонять по залу горячий воздух? Вялотекущий процесс мышления наконец достигает пика активности, девица кивает головой и скрывается в недрах кафе. Мужчина неожиданно срывается с места, бежит следом за байкершей в противоположную от выхода сторону, потом, словно споткнувшись, вытаскивает бумажник, наклонив голову, роется в нем и, не утруждая себя возвращением, швыряет деньги на ближайший пустой столик. Они падают на пол. Шлем так и остается лежать на стуле.
Вернувшаяся официантка ставит перед Наташкой стакан холодной воды. Подруга с подозрением спрашивает, откуда водица. «Так из крана», – немедленно следует ответ. Тут до девушки доходит, что недавние посетители покинули заведение, и она окончательно просыпается. Резво рванув с места, сыпет на ходу вопросами на тему «а как же с расчетом?». Наметанный на деньги глаз фиксирует купюры на полу, девушка их подхватывает, пересчитывает и успокаивается.
Наталья требует подать к столу администратора или самого владельца кафе. Где это видано, чтобы клиентам продавали воду из-под крана?
– Так я и не продавала…
Девица искренне ошарашена и пятится к недавно покинутому парой столику.
– Вы попросили простой воды, я вам принесла. Бесплатно.
– А что, бутилированной у вас нет?!
На всякий случай я пододвинула Наташке свою порцию крылышек. Может, убавит громкость… по техническим причинам.
– Бути…лизированной у нас вообще не бывает. Есть только газированная, и то в пластиковых бутылках.
Девушка беспомощно оглядывается на столик, являющийся препятствием для дальнейшего отхода назад, и почти сразу звенит ее ликующий голос:
– Вот! Хотите минеральной водички из стеклянной бутылки? Холодная! И неоткупоренная. Бесплатно!
Свернув крышку, девица вручает бутылку Наталье.
Наташка морщится от неудовольствия, но давно известно, имидж ничто, когда очень пить хочется. Не переводя дыхания, подруга выхлебала почти всю поллитровую бутылку. Потом, опомнившись, протянула мне остатки. Я отказалась – хватило несладкого кофе. Наталья благосклонно сделала два последних глотка и, добродушно взглянув на девушку, пожелала ей хорошо учиться, учиться и учиться…
Вот она, разгадка! Наташку сморила сонная минеральная водица. Интересно, чего в нее набухали?
Я попыталась открыть глаза. Попытка не удалась – они и так были открыты. Мне показалось, что стало еще темнее. Никакой романтики! Такое впечатление, что луна и звезды просто выдуманы человечеством, на самом деле их нет. В состоянии нарастающей паники я включила в салоне свет. Наташка недовольно завозилась, пытаясь вытянуть ноги. Это ничего. Главное, их не протянуть. Выражения схожие, а смысл разный. На отравленную подруга совсем не походила. И вообще, ей было гораздо лучше, чем мне. Я осторожно ее окликнула. Больше из эгоистических соображений. В ответ она только дрыгнула ногой, двинув по резиновому коврику. Дрыхнет тут, не ведая страха и почти со всеми удобствами. Проснется к утру на готовенькую разруленную ситуацию. А может, и хорошо, что к утру. Сейчас бы блажила на всю Россию, клеймя меня позором за разряжающийся аккумулятор.
В лесу что-то треснуло, я испуганно съежилась, закрыла окно и благоразумно выключила свет. Еще не хватало засветиться перед всякими темными личностями. По ночам нормальные люди за грибами не шастают.
Стало холодновато. Лезть в багажник за теплыми пледами было выше моих сил. Для этого надо было покинуть машину. Кажется, Наташка тоже замерзла. Более-менее разборчиво требует свое теплое одеяло. Хорошо, что не у меня, а у Бориса.
В лесу хозяйничал ветер, хулиганскими порывами взлохмачивая верхушки деревьев. Они возмущенно шумели. Мне стала понятна причина ночной черни – на небе сплошное ковровое покрытие из туч. Первый раскат грома вселил в меня храбрость. Ну какой идиот-маньяк выйдет на работу в такую погоду? Вот-вот хлынет ливень. Но все же на всякий случай я распахнула дверцу настежь. Стараясь не смотреть по сторонам, подбежала к багажнику и попыталась развязать веревку, игравшую роль связующего звена между крышкой багажника и бампером. Не удалось! Обругав Наташку, которая в своей прошлой жизни наверняка была опытным матросом, специализировавшимся на технике вязания морских узлов, бросила это бесполезное занятие и примерила на себя «шкуру» карманника. Однако и тут ждало разочарование – запущенная внутрь рука вернулась ни с чем. Даже не смогла не то что расстегнуть, нащупать сумку. Минут пять я безуспешно боролась с веревками пока не начала соображать.
– Кретинка-а-а… – ахнула я вслух. Сумка, за которой я столь изощренно охотилась, спокойно лежала в салоне внизу между сидениями. Подруга намеренно переместила ее вместе с подушками и пледами из багажника, чтобы освободить место для шезлонга.
Левая задняя дверь была неплотно закрыта. Профессиональный водитель отметил бы это обстоятельство еще по дороге. Успокаивало, что я не профессионал. Настораживало то, что при открытой двери блокировка, к которой я со страха сразу прибегла, не сработала бы. Мистика, да и только! Может, у подруги в машине двери открываются автоматически? При одном только мысленном желании их открыть?
Все дальнейшие манипуляции происходили в ускоренном темпе – первые предупреждающие капли дождя, легко разбрасывались порывистым ветром в разные стороны. К моему великому удивлению пледы уже не лежали аккуратно на заднем сиденье, а кучковались внизу. Неужели результат моей автогонки? Хорошо, что Наташка не рассыпалась.
Через пару минут я, усталая и почти довольная, сидела в машине, с головой закутавшись в плед, раздумывая над тем, как правильно устроено человеческое сознание. Спрашивается, что ему надо, чтобы оценить превосходные качества ужасных условий, в которые его обладатель попал? Отвечается: попасть в еще более ужасные условия.
Наташка, получив свое теплое одеяло, умиротворенно сопела. Тихо урчал двигатель – для усиления комфортности я решила прогреть машину. Странное дело, но грозовой ливень бушевал где-то в отдалении. Такое впечатление, что первый громовой раскат прогремел над нами ошибочно. Просто от неожиданности «вздрогнул» на полпути. Скорее всего, меня занесло в такое место, где давно не видели человека, вот природа и среагировала.
В салоне стало жарко, я выключила движок, немного поскучала по своей дачной обители, помянула недобрым словом джип и в думах о своем счастливом прошлом не заметила, как заснула.
3
Проснулась я от ощущения своей бестелесности. Нельзя сказать, что полной. Иначе чему бы так болеть в районе позвоночника? Морщась и слегка подвывая от боли, с осторожностью распрямилась и поздоровалась с наступившим утром, сулившим надежду добраться до Тоника и обрести полное равновесие.
Наташки ни на переднем, ни на заднем сиденье не валялось – еще одна хорошая новость: подруга вышла из спячки. Вот только куда и зачем ее понесло? Некоторое время было не до ответов – по рукам и ногам забегали мелкие колющиеся мурашки, и я всеми силами пыталась их утихомирить. Выбравшись из машины, невольно открыла рот: прямо перед капотом на разложенном шезлонге спала завернутая в свой плед Наташка, голову венчала теплая кофта. Невольно мелькнула завистливая мысль – опять подруге досталось лучшее место. Впрочем, вопрос спорный. Утренняя роса еще пользовалась популярностью у разнотравья – этакий очищающий и освежающий природный лосьон. Не обошла она вниманием и Наташкин плед вместе с кофтой. Мизерные капельки кое-где блестели крохотными бриллиантиками на ощетинившихся шерстинках. Завораживающее зрелище!
Над лесом уже поднялось солнце. Самодеятельный птичий хор еще не распался, шли последние гастроли. Скоро конец июня, а жаль. Хор этот мог бы поднимать настроение и настраивать на лирический лад все лето.
Со вкусом потянувшись, я огляделась. Сцепленные над головой в замок руки невольно распались и повисли вдоль тела. Лес никуда не делся, а вот никаких жилых домов на небольшом пригорке не наблюдалось. Три полуразрушенных призрака с проваленными крышами никак не тянули на понятие «жилье». Дальше, сколько позволял видеть глаз, кажется, тянулось бескрайнее поле. Густой туман мешал увериться в предположении.
В душе заскребли кошки – абсолютно неравноценная замена птичьему хору. Мелькнула мысль, что нам никогда отсюда не выбраться. Я тут же постаралась себя успокоить: сюда-то меня как-то занесло. Вот как занесло, так и вынесет.
1 2 3 4 5 6
Мысленно я вернулась к началу нашей поездки. Хотелось поэтапно разложить по полочкам события сегодняшнего дня. Отъезд был намечен заранее. Муж отпускал в путешествие почти за четыреста верст не очень охотно, но смирился – я имею законное право на полноценный отдых. Не моя вина, что график его отпуска сдвинулся вперед тогда, когда я уже «отгуляла» целую неделю своего. Причем без отрыва от плиты, грядок, дизайнерских изысков и маленьких стихийных бедствий, вызванных регулярным наездом Димкиных коллег из других регионов России. Лето – время отпусков. Между прочим, и моего тоже. Помнится, еще пару дней назад я жаловалась, что за все кабальные дни этого отпуска мне даже вспомнить нечего.
Наташка решила проблему поездки легко, хотя и с опережением графика на один день. Просто преждевременно организовала маленькое стихийное бедствие, этакое локальное восстание рабов, объединенных в одну человеческую силу, обозвав его закономерным результатом расшалившихся от постоянных домашних забот нервов. Борис, славящийся великолепным аналитическим умом, быстро выбрал правильный для себя вариант: а пусть любимая организует демонстрацию расшалившихся нервов для другой аудитории. И заодно «выторговал» дополнительную поездку в ближайшие выходные на рыбалку.
Из-за Наташкиного преждевременного бунта нам пришлось отправиться в дорогу прямо на следующий день, хотя отъезд планировался на послезавтра. Наташка по этому поводу не переживала: замечательный сюрприз для Тоника! Выехали достаточно рано, о чем почти тут же и пожалели. Следовало приобрести в подарок шезлонг. Именно этой штучке отводилась роль главного фактора в деле воплощения в жизнь дачных планов Тоника. Но магазин, в котором мы присмотрели подходящий по расцветке шезлонг, был еще закрыт.
– Ну и пусть собственнику будет хуже! – мрачно изрекла Наташка, а я ее поддержала: время тотального дефицита кануло в Лету, купим эту «раскладушку» по дороге.
«По дороге» никак не получалось. То не хотелось останавливаться, то расцветка не подходила, то оставался последний «занюханный» образец. Почему-то в магазине, торгующем запчастями для автомашин. В конце концов отхватили безумно полосатый шезлонг, полоски которого не иначе как отражали смену настроения мастера по росписи ткани: от ярко-малинового цвета ярости из-за маленькой зарплаты и жизненных трудностей до блеклого серого – цвета пепла потухшего костра. Для того чтобы расцветка не показалась Тонику убойной, к шезлонгу прикупили еще и два раскладных стульчика, «родных младших братьев» основного изделия. Якобы для себя, на свои дачи. Уж очень расцветочка приглянулась. Фактически этим стульчикам надлежало остаться вместе со «старшим братом». По нашей с Наташкой душевной доброте и предусмотрительности. Вот отсидим на них свое у Тоника на даче, потом приедем еще разок… Когда-нибудь. Если понравится. Все-таки не ближний путь для отдыха в выходные дни.
На радостях от состоявшейся покупки решили зайти в придорожное кафе. Тоник предупреждала, что после поворота на второстепенную дорогу следов цивилизации не обнаружим. Для этого нет основного условия – активного транспортного движения. Дорога идет в объезд города, но ею уже лет пять практически не пользуются, поскольку имеется более короткий и удобный вариант.
Стульчики удобно разместились в багажнике, а вот шезлонг упорно выпячивал свою алюминиево-полосатую сущность наружу. Наташке совершенно не хотелось привязывать его наверх, помнится, я с ней отчаянно спорила, обвиняя ее в диком упрямстве.
– Хорошо! – наконец смирилась подруга. Только заявила это тоном, не допускающим ничего хорошего и, сунувшись в машину, вытащила крепежи. – Держи «крабы». Привязывай, блин!
Фыркнув достаточно демонстративно, я подхватила «крабы», за ними злополучный шезлонг и, приготовившись водрузить его наверх, обомлела: багажника на крыше не было. Потому что не было вообще. Фыркнув еще разок, надо же было хоть что-то сказать, я невольно покосилась на стоящий рядом… Стоп!!! Глаза невольно вытаращились, хотя смотреть в темноте было не на что. Вот откуда этот проклятый джип! В тот момент первого с ним знакомства я позавидовала его габаритам. Внутрь без проблем влезла бы куча шезлонгов.
Память лихорадочно перелистывала картинки дальнейшего: вот я, покачивая шезлонгом, застенчиво улыбаюсь и настоятельно рекомендую Наташке накопить сумму, эквивалентную хотя бы четырехстам тысячам долларов, чтобы купить себе подобный вездеход, вот она посылает меня вместе с американской валютой, российским шезлонгом и протянутой рукой к американскому президенту… Так! Мы с ней снова пытаемся запихнуть шезлонг в багажник, он не хочет закрываться. Я слышу рядом с собой дикий треск мотоцикла и шарахаюсь в сторону, забыв отцепиться от шезлонга. Наташка верещит диким голосом. Рядом с нами останавливается «Ямаха», с нее соскакивает наглый хлыщ, весь упакованный в кожу, на голове блестящий черный шлем. Наташка первым делом обращает внимание именно на этот шлем, громко заявив, что под ним произошла незаметная для носителя утечка мозгов. Я собираюсь ее поправить: утечка может иметь место только в случае, если есть чему утекать. Байкер аккуратно снимает с головы «дополнительную упаковку», встряхивает длинными белокурыми волосами и… мы с Наташкой замираем, пораженные увиденным. Байкерше не меньше (а, скорее всего, больше) сорока лет. Да разрази меня гром, чтобы я в свои годы вот так раскатывала на «Ямахе»! Велосипед еще куда ни шло… Не обращая на нас никакого внимания, байкерша с вызовом смотрит в тонированные окна джипа, но, похоже, никого там не видит. Тонкие ноздри нервно трепещут, словно принюхиваются к дальнейшему развитию событий.
– Охренеть можно! – через силу выдавливает Наташка, и байкерша впервые удостаивает ее взглядом.
– Не видели, куда делся мужик из этой тачки?
Женщина явно злоупотребляла сигаретами – голос звучал хрипло.
Мы отрицательно мотаем головами и вновь переключаемся на несгибаемый шезлонг. Наташка сквозь зубы клянет «дачницу» с ее деревней-матушкой, для которой и старую раскладушку следует считать роскошью. В конце концов бросаем все как есть, привязываем веревкой крышку багажника к бамперу и, махнув на него и на торчащий шезлонг рукой, отправляемся в кафе – все силы на исходе. По дороге я вытягиваю мобильник, чтобы лишний раз убедиться в отсутствии связи.
Столики за исключением двух свободны. За одним сидит работница кафе и то ли разгадывает сканворд, то ли клепает какой-то отчет в свою пользу. Вид романтично-задумчивый. За другим столиком восседает наша знакомая байкерша. Минуту спустя, к ней присоединяется мужчина. Мы обращаем на него внимание только тогда, когда он уже сидит. Раскритиковать его личность Наташка не может, поскольку он расположился к нам спиной. По этой спине она и проходится, заявив, что мужчина нам весь свет загородил. Замечание не вызывает никакой реакции. На самом деле этот тип с коротким ежиком волос на голове загородил от нас только байкершу, и я быстро успокаиваю подругу тем, что мы не в театр пришли.
Официантка моментально оживает и с приветливой улыбкой подходит сначала к нашим соседям, затем к нам. Придраться к скоростному режиму выполнения нашего заказа оснований нет. Мы сосредоточиваемся на куриных крылышках и ощущениях пожара во рту. Трудно провести грань между крылышками и панировкой, похоже, из одного кайенского перца.
Тем временем за соседним столиком идет тихая распря. Байкерша извиняется и «на минутку» покидает мужчину, оставив вместо себя свой черный шлем. Красивая штука! Можно сделать из него украшение сада, посадив внутрь кусты «анюток». Я привожу Наташке парочку как пример в части спокойного урегулирования спорных вопросов. Она предполагает, что собеседники объелись куриными крылышками, после них особо не поорешь. И, жестом подозвав официантку, вынужденную при этом расстаться со своим трактатом, просит принести нам простой холодной воды. Девица лет шестнадцати смотрит на нас пустым, ничего не выражающим взглядом, медленно соображает. Жарко… Большой вентилятор на потолке и тот сник. Какой смысл гонять по залу горячий воздух? Вялотекущий процесс мышления наконец достигает пика активности, девица кивает головой и скрывается в недрах кафе. Мужчина неожиданно срывается с места, бежит следом за байкершей в противоположную от выхода сторону, потом, словно споткнувшись, вытаскивает бумажник, наклонив голову, роется в нем и, не утруждая себя возвращением, швыряет деньги на ближайший пустой столик. Они падают на пол. Шлем так и остается лежать на стуле.
Вернувшаяся официантка ставит перед Наташкой стакан холодной воды. Подруга с подозрением спрашивает, откуда водица. «Так из крана», – немедленно следует ответ. Тут до девушки доходит, что недавние посетители покинули заведение, и она окончательно просыпается. Резво рванув с места, сыпет на ходу вопросами на тему «а как же с расчетом?». Наметанный на деньги глаз фиксирует купюры на полу, девушка их подхватывает, пересчитывает и успокаивается.
Наталья требует подать к столу администратора или самого владельца кафе. Где это видано, чтобы клиентам продавали воду из-под крана?
– Так я и не продавала…
Девица искренне ошарашена и пятится к недавно покинутому парой столику.
– Вы попросили простой воды, я вам принесла. Бесплатно.
– А что, бутилированной у вас нет?!
На всякий случай я пододвинула Наташке свою порцию крылышек. Может, убавит громкость… по техническим причинам.
– Бути…лизированной у нас вообще не бывает. Есть только газированная, и то в пластиковых бутылках.
Девушка беспомощно оглядывается на столик, являющийся препятствием для дальнейшего отхода назад, и почти сразу звенит ее ликующий голос:
– Вот! Хотите минеральной водички из стеклянной бутылки? Холодная! И неоткупоренная. Бесплатно!
Свернув крышку, девица вручает бутылку Наталье.
Наташка морщится от неудовольствия, но давно известно, имидж ничто, когда очень пить хочется. Не переводя дыхания, подруга выхлебала почти всю поллитровую бутылку. Потом, опомнившись, протянула мне остатки. Я отказалась – хватило несладкого кофе. Наталья благосклонно сделала два последних глотка и, добродушно взглянув на девушку, пожелала ей хорошо учиться, учиться и учиться…
Вот она, разгадка! Наташку сморила сонная минеральная водица. Интересно, чего в нее набухали?
Я попыталась открыть глаза. Попытка не удалась – они и так были открыты. Мне показалось, что стало еще темнее. Никакой романтики! Такое впечатление, что луна и звезды просто выдуманы человечеством, на самом деле их нет. В состоянии нарастающей паники я включила в салоне свет. Наташка недовольно завозилась, пытаясь вытянуть ноги. Это ничего. Главное, их не протянуть. Выражения схожие, а смысл разный. На отравленную подруга совсем не походила. И вообще, ей было гораздо лучше, чем мне. Я осторожно ее окликнула. Больше из эгоистических соображений. В ответ она только дрыгнула ногой, двинув по резиновому коврику. Дрыхнет тут, не ведая страха и почти со всеми удобствами. Проснется к утру на готовенькую разруленную ситуацию. А может, и хорошо, что к утру. Сейчас бы блажила на всю Россию, клеймя меня позором за разряжающийся аккумулятор.
В лесу что-то треснуло, я испуганно съежилась, закрыла окно и благоразумно выключила свет. Еще не хватало засветиться перед всякими темными личностями. По ночам нормальные люди за грибами не шастают.
Стало холодновато. Лезть в багажник за теплыми пледами было выше моих сил. Для этого надо было покинуть машину. Кажется, Наташка тоже замерзла. Более-менее разборчиво требует свое теплое одеяло. Хорошо, что не у меня, а у Бориса.
В лесу хозяйничал ветер, хулиганскими порывами взлохмачивая верхушки деревьев. Они возмущенно шумели. Мне стала понятна причина ночной черни – на небе сплошное ковровое покрытие из туч. Первый раскат грома вселил в меня храбрость. Ну какой идиот-маньяк выйдет на работу в такую погоду? Вот-вот хлынет ливень. Но все же на всякий случай я распахнула дверцу настежь. Стараясь не смотреть по сторонам, подбежала к багажнику и попыталась развязать веревку, игравшую роль связующего звена между крышкой багажника и бампером. Не удалось! Обругав Наташку, которая в своей прошлой жизни наверняка была опытным матросом, специализировавшимся на технике вязания морских узлов, бросила это бесполезное занятие и примерила на себя «шкуру» карманника. Однако и тут ждало разочарование – запущенная внутрь рука вернулась ни с чем. Даже не смогла не то что расстегнуть, нащупать сумку. Минут пять я безуспешно боролась с веревками пока не начала соображать.
– Кретинка-а-а… – ахнула я вслух. Сумка, за которой я столь изощренно охотилась, спокойно лежала в салоне внизу между сидениями. Подруга намеренно переместила ее вместе с подушками и пледами из багажника, чтобы освободить место для шезлонга.
Левая задняя дверь была неплотно закрыта. Профессиональный водитель отметил бы это обстоятельство еще по дороге. Успокаивало, что я не профессионал. Настораживало то, что при открытой двери блокировка, к которой я со страха сразу прибегла, не сработала бы. Мистика, да и только! Может, у подруги в машине двери открываются автоматически? При одном только мысленном желании их открыть?
Все дальнейшие манипуляции происходили в ускоренном темпе – первые предупреждающие капли дождя, легко разбрасывались порывистым ветром в разные стороны. К моему великому удивлению пледы уже не лежали аккуратно на заднем сиденье, а кучковались внизу. Неужели результат моей автогонки? Хорошо, что Наташка не рассыпалась.
Через пару минут я, усталая и почти довольная, сидела в машине, с головой закутавшись в плед, раздумывая над тем, как правильно устроено человеческое сознание. Спрашивается, что ему надо, чтобы оценить превосходные качества ужасных условий, в которые его обладатель попал? Отвечается: попасть в еще более ужасные условия.
Наташка, получив свое теплое одеяло, умиротворенно сопела. Тихо урчал двигатель – для усиления комфортности я решила прогреть машину. Странное дело, но грозовой ливень бушевал где-то в отдалении. Такое впечатление, что первый громовой раскат прогремел над нами ошибочно. Просто от неожиданности «вздрогнул» на полпути. Скорее всего, меня занесло в такое место, где давно не видели человека, вот природа и среагировала.
В салоне стало жарко, я выключила движок, немного поскучала по своей дачной обители, помянула недобрым словом джип и в думах о своем счастливом прошлом не заметила, как заснула.
3
Проснулась я от ощущения своей бестелесности. Нельзя сказать, что полной. Иначе чему бы так болеть в районе позвоночника? Морщась и слегка подвывая от боли, с осторожностью распрямилась и поздоровалась с наступившим утром, сулившим надежду добраться до Тоника и обрести полное равновесие.
Наташки ни на переднем, ни на заднем сиденье не валялось – еще одна хорошая новость: подруга вышла из спячки. Вот только куда и зачем ее понесло? Некоторое время было не до ответов – по рукам и ногам забегали мелкие колющиеся мурашки, и я всеми силами пыталась их утихомирить. Выбравшись из машины, невольно открыла рот: прямо перед капотом на разложенном шезлонге спала завернутая в свой плед Наташка, голову венчала теплая кофта. Невольно мелькнула завистливая мысль – опять подруге досталось лучшее место. Впрочем, вопрос спорный. Утренняя роса еще пользовалась популярностью у разнотравья – этакий очищающий и освежающий природный лосьон. Не обошла она вниманием и Наташкин плед вместе с кофтой. Мизерные капельки кое-где блестели крохотными бриллиантиками на ощетинившихся шерстинках. Завораживающее зрелище!
Над лесом уже поднялось солнце. Самодеятельный птичий хор еще не распался, шли последние гастроли. Скоро конец июня, а жаль. Хор этот мог бы поднимать настроение и настраивать на лирический лад все лето.
Со вкусом потянувшись, я огляделась. Сцепленные над головой в замок руки невольно распались и повисли вдоль тела. Лес никуда не делся, а вот никаких жилых домов на небольшом пригорке не наблюдалось. Три полуразрушенных призрака с проваленными крышами никак не тянули на понятие «жилье». Дальше, сколько позволял видеть глаз, кажется, тянулось бескрайнее поле. Густой туман мешал увериться в предположении.
В душе заскребли кошки – абсолютно неравноценная замена птичьему хору. Мелькнула мысль, что нам никогда отсюда не выбраться. Я тут же постаралась себя успокоить: сюда-то меня как-то занесло. Вот как занесло, так и вынесет.
1 2 3 4 5 6