Старик положил мне голову на грудь и стал рассказывать про Баррона. Как он по воле Прелати явился Новому Ироду в нижнем зале Тиффожа, как обещал вечность. Кажется, звук голоса убаюкал меня, я робко задремал. Сон продолжался минуты три, не больше, но я успел увидеть всё: залив, фундамент Храма Невинных Душ, потускневший меч, смеющихся матросов. Один из них вышел вперед, гульфик топорщился, словно в брюках негодовал дрессированный питон. Слава тебе, сын оленя, отворяй яхонтовый рот. Такой мне представлялась смiрть".
"Особенно хороша идея, что и Богом управляет еще один Бог, — размышлял Маркопулос. — Но мне все равно кажется, что у ЗР мало общего с ЭС. Операция должна быть легковесной, как вопли жертв, шорох серебряных страниц, отблеск луча на лезвии, лепет распоротой кожи. Что до залива, то я встречал немало людей, которым удалось его пересечь. Сложнее всего проверить иерархию матросов. Спору нет, крест из пятибуквенных имен управляет моряками низших сфер". Текучий воздух, мокрый ветер, ночной дозор.
Он прекрасно знал, отчего парни так на него смотрят. "Письмо… это был чистый секс… секс в таблетках — три раза в день… хуй высушили и растолкли". 50 песо. Вышел, ласково прикрыл дверь.
"В любом случае помещать херувимов среди других прислужников кажется мне абсолютно неверным. Да, неверным в корне. Они ведь никогда не драили палубу. Ваш 777". И вот что забавно: Новый Ирод показывал друзьям головы отрубленных детей, вопрошая, какая из них выглядит лучше: та, что слетела с плеч сегодня? Или та, что вчера? Или та, что 24-го июня?
Поползновения мигрени. Мальчики вбили гвоздик в висок: думали, это не живой карабас, а восковая кукла. Но все получили по заслугам, не так ли? Дубликат созвездия гончих псов, флакон с дивными духами, my moonlight serenade. Хочешь, перепишу для тебя ноты марио ланца? Хочешь, зайчик, хочешь? Опусти парасоль, усмехнись.
"Настойчивость Т. меня удивляет, — вывернул язык Гриф. — Ведь очевидно, что доктор уже испытал тяжесть письма, когда трудился над LL, и теперь просил Ангелов сделать работу за него. Они потребовали раздраженно, чтобы д-р вышел, оставив мальчишек и книгу взаперти на всю ночь. Давайте только решим, наконец, о какой книге речь".
"Вы говорите про окно благоприятных дат, — парировал Маркопулос, — но отчего же тогда книга столь сложно сконструирована? Как вы покроете пергамент серебром, да еще в такой комнате, среди кровавых луж и зловонных кишок? Потом: каждая страница должна быть определенного размера — а это зачем? Зачем?"
Дуновение немецкого ветра… Бальзамин на окнах "Отеля де ля Сюз". "No new messages on server", — сообщает драгоценный механизм.
6
Двенадцатилетний Жан, сын Жанны Дегрепи, вдовы Рене Донета из прихода Нотр-дам-де-Нант, исчез 24 июня 1438-го года (день св. Иоанна). В комнату Ирода в "Отеле де ля Сюз" его провел Прелати. Об исчезновении мальчика сообщили мать и шестеро свидетелей.
Его превосходительство… ну что ж, слезай… улыбнулся… липкие пальцы… один сломался… typhoid mary… шоколадный голод… привезли на санках собачий труп". Хватит! Захлопнул книгу, точно ларец с механическими жуками. Принесите ноты Deus Irae. А? А? А? "Как заяц".
Это были черные, изъязвленные янтарным мазутом колеса. Прятались в снегах, бессердечный шалаш из еловых веток. Iliac passion, растворение розы в греческом лице. "Знаете, — объяснял доктору пленный мальчик, — он так странно меня целовал, меня никто никогда так странно не целовал так я бы сказал сильно нет даже не сильно а вот именно необычно непостижимо понимаете лицо сводит судорога мышцы корчатся это будто бы местная анестезия а не поцелуй как у дантиста но всё равно приятно ох блядь как приятно".
И потом этот запах.
"Пациенты должны уловить скупой символизм: образы передаются астрально, на металле ничего не появляется. Не думаете же вы, что Ангелы пишут земными чернилами? Слишком много чести. Смеху подобны утверждения фарисеев из А-е, что Работник мог исправить записи, смешать иерархию матросов. Ничего подобного". Так тебя охватывает гельвеловая кислота, ты не помнишь, что творил в минуты, когда оказался на берегу. Душа взлетает и видит, как отравленная рука берет тетрадь и хищно выводит на свежей странице: "93! I invoke the Archangels of either the Planets or the Elements depending on what I'm working with. But the obstacle is that a had an ileostomy. Basically, the operation removed my rectum and replaced it with a girlish purse. The anal staircase as shrink calls it. Every attempt of sex I have had with men since has ended in disaster, but it's to them that I direct my prayers after the Watchtower Ceremony". Потом действие ингибитора спадает, Джефф снова ощущает то, что чувствовал каждую секунду последние две недели: боль, screaming pain в окаянной дыре.
Мы нюхали кокаин, ебли племянников за трансформаторной будкой… Как дикие собаки идоиго… Что еще?.. Жестяные перегородки на солнце, ржавые рельсы, экс-санаторий Хаусхофера, приходили сюда после уроков. У кого уже залупляется, у кого еще нет. Тех, у кого не получалось (ol), пачкали мазутом. Нет, не то, чтобы очень, просто маленькая полоска на щеке, словно прислонился к трубе you know. Вздрогнул от воспоминаний, закурил, синяя тень на ключице. Кошерный ресторан "Ключи Соломона" возле новой синагоги. Семейные связи. Мелькают подручные матросов с пятибуквенными именами. Но все равно — по ту сторону пропасти. (Рассмеялся). Что ты там пишешь, ястреб? (Заглянул через плечо).
"Теперь понял в чем дело: люди все время забывают, что Ангелы не имеют плоти. И если ночью ты колотишь мне в дверь, кричишь: "Я встретил Жана Донета, он улыбался, кровь сочилась из ран", ты не надеешься, что сейчас я зайду в твою спальню и увижу багровые разводы на простыне. Там ведь не будет ничего, не так ли? Мы с тобой знаем, что все кривотолки — ложь, в комнате всю ночь не было ни доктора, ни работника, никого. Книга осталась одна, и растерзанные дети смотрели, как на серебряных страницах появляются жадные диаграммы".
7
Достали чашку петри, потыкали осторожной булавкой. Бактериальные культуры, попробуй, растормоши. Васектомия, на экране надувается поролон, брызжет сок. То, что мы подкладываем вместо. Никогда не говорить прямо, не смотреть в глаза, избегать рукопожатий. Пальцы зависли в отравленном воздухе. Погодите, погодите, вы забыли, вот ваши ошметки. Сорный ветер прошелся по мостовой после парада, собрал отпоротые погоны. Двойные молнии, римские цифры, всё, как завещал Гвидо фон Лист. Шутки ради расстреляли дивизион, распотрошили куранты любви. Доктор выходит из комнаты, посетителям следует вообразить медную дверную ручку с профилем тщедушной змеи. Прохладный щелчок замка, детские вопли не долетают в коридор. "Что это?", спрятал обожженные руки консьерж. "Открытка для мсье Хаусхофера. Он ведь здесь обитает?". "Но ведь это грязь, отвратительно". "Ах нет, теперь так многие делают, вы просто отстали от жизни. Умчалась, как утренний паровоз". "Скажите, это тот самый господин, что ввел в казематах порку? Я, кажется, видел в воскресной газете". (Происшествие в шестнадцатом аррандисмане).
А мог бы вовсе без запятых. Осторожно засунул хуй в стальное кольцо, затянул магниты. Приготовились, начинаем.
"Если адепт пытается достичь рая, связанного с венерой, где тень несозданных созданий колыхается во тьме, и нечто в нем противится силам планеты, тогда энергетические поля прижмут его к заплеванной почве, вывернут горло, как рукавицу. К примеру: мы познакомились со стриптизером. Приятный парень, мускулы где надо, стойка, татуировки. Это китайский иероглиф: happiness, а это сокол Гора, как на воротах в нашей кибле. Поговорили о завоевании Тибета, о мышьяке, о докторе, вовремя покинувшем детей, об ангельских чернилах, энергии шен-ци. Потом он осторожно коснулся губами залупы, словно это бутон какой-нибудь постылой розы. "Коллекция диковин". "Да, пришлось путешествовать за три моря" (рассказал ему давнишнюю историю про жемчужное ожерелье, которое требовал старший сын). Слабость после первой любви, я, пожалуй, встану на четвереньки, чтобы вам удобнее было вставлять. "Хочешь сигарету?" "Спасибо, хозяин". Новый Ирод не растерялся бы. Но где уж нам, калекам. Сонная фантазия: замотать глаза мокрым платком, предложить — пойдем на опушку, и на счет девяносто три пальнешь мне в затылок. Договорились? Пять грандов, на дороге не валяются. Сможешь купить себе любого мальчика, даже того блондина, что жонглировал перечницами и сифонами. По рукам? Подумал, хлопнул по плечу, засмеялся: ну ты, парень, даешь. Твоя взяла.
Вышел в сад, искривился, как намоленная икона. Пучки зловредных энергий. Парусник несет нас к юпитеру, слышишь — бубнят арфы? Домашнее задание: обнаружить невидимое существо в прихожей, обласкать его, нежно противоречить, удовлетворить напоследок. Merkavah — что это? (посмотреть в красном словаре). Расскажу историю: перед тем, как начать Восхождение, три парня свалились на пол, будто мешки с чечевицей. Хозяйничал капитан: расставить ноги, растопырить чакры! Коснитесь левого плеча, повернитесь на запад, скажите: "Баррон!" Прорехи; если приглядеться, увидишь, как пульсируют вены. Но продолжим: когда я медитировал с картой ZAX, оракул объяснил мне, что если посмотреть на нее с иной стороны (из окна "Отеля де ля Сюз"?), перепрыгнуть пропасть можно с той же легкостью, что и перешагнуть трещину на военном асфальте. Ты знаешь, я люблю еблю, мне уже двадцать три года, я себя хорошо изучил, знаю каждую перекладину, каждый бубенец, так вот: если у меня сосут и резво массируют копчик, вот тут вот, я сразу кончаю. Попробуем, или плеснуть еще спуманте?
Наконец предались забавам.
Поводырь подсказывает, что нужно сначала закончить это сочинение, а потом уже браться за Liber Cordis Cincti Serpente. Шы ше сдуфк? Да, мой повелитель. Приволок таз для омовения извлеченных органов. Первоклассники, они еще ничего не умеют. Плачут, заметив сказочный жезл.
"Меня не удивит, если и в середине обнаружится розовый проблеск", — поставил хрупкую точку Маркопулос.
8
"Книга мертвых детей" — вот как они ее называли. Семьсемьсемь прикоснулся ко лбу, шепнул: «Велиар». Щель на экране расползлась ухмыляющейся дугой, вспыхнула, дернула мотоциклетными крыльями. Летописец представил, как черная колонна впивается в левую половину тела, белая — в правую. "Там, за оградой, всего лишь сад, сад викария, подснежники с львиными глазами", — убеждал он себя, но зрение не повиновалось. Усекновение оптического нерва. В конверте, еще секунду назад пустом, появилась инструкция от Грифа: "Разве не так вы золотите шпили? Серебро следует расправить молотком, пока не обернется нестерпимой тканью, обволакивающей твердь. Придавите щеткой или льдиной, чтобы пристала намертво. Проще, чем перо и чернила, слаще хрусталя, тяжелее ртути, серебро отражает ангельские слова, профиль доктора, шаркающего перед дверью, истребленные ужасом детские лица".
— Вас ожидает профессор Хаусхофер, — поклонился турчонок.
Мелодичный шум, словно по столику, повинуясь ропоту колес, пробежал подстаканник. "Не прикасайтесь к поручням — теллурий", — предупредил поводырь. Сток фонтана забили гниющие листья.
— Атэ! — хозяин коснулся лба.
— Azt! — пальцы застыли на груди.
— Малькут! — вцепился в набрякшие причиндалы.
— Ве-Хебура! — правое плечо.
— Ве-Хедула! — левое.
— Ле-Олам! Аминь. — Ладони сошлись на груди.
Хозяин повернулся на юг, и под потолком взвизгнула механическая птица.
— С вами хотел бы познакомиться наш друг, Рудольф фон Зеботтендорф. Прошу следовать за мной. — Розовый солнцеворот качнулся над обильной дверью. — "Отель де ля Сюз", комната новобрачных, — на ладони поводыря вздохнул бронзовый ключ. — Помните приветствие?
— I am the power of 333 of the 10th aether mighty in the parts of the heavens, — прозвучал покорный ответ. — I was raped by three noble horsemen I was seen by a shrink and admitted to a mental hospital I say with darkness the lower beneath let them vex upon the earth heavens I have been paying Arian lads for the sex we all enjoy I prepare to govern the earth right now здесь присутствует Azt Herr Sebottendorf.
Поправил капюшон, улыбнулся.
— Все правильно. Ловите дукат.
— Четыре элемента, — раскинулся в кресле Джефф. — Гриф ошибается, игнорируя их. Эти люди из А-е — свиньи.
Нет ли пятна на брюках? Впору припасти вату, сплясать на кофейной гуще. Сын простого машиниста, надо же. Растормошить архивы?
Но вечерний скачок тайной крови подавил все способное размышлять.
9
25 декабря 1439-го года Изабо Эмеле, проживающая в Фесне, отправила за хлебом своих сыновей, пятнадцати и семи лет. Как оказались они в "Отеле де ля Сюз"? Возможно, их заманил в ловушку Прелати, дежуривший в рождественский вечер возле невидимой базилики. На излете года, когда снег налипает на тощие ветки, убивать малышей с каждым днем все привольней. Конь скользит по замерзшей воде, словно загляделся в слюдяное зеркальце циклопа. Бронзовые цепочки на неуверенных копытах, фестоны на терпеливой голове. Подрочил на тусклое преступное тельце, прощай, хулиган. Набухают язвы. Охотничьи трофеи в темном зале, коптящий факел, портреты диких предков. Поле сурепки под зимним одеялом, season's greetings. Потряс музыкальную открытку, точно крошку-вальдшнепа.
"По поводу шаманизма: то, что вы пишете, ужасная ошибка, — Маркопулос лизнул воображаемую марку. — Они пытаются проникнуть в ущелья, раздобыть кости затонувших в горных потоках. Но есть ли разница между демонами и ангелами? «Ангел» — всего лишь вестник. Только эфиопский Енох говорит об ангелах нечто вразумительное. Разве вы не понимаете: между высокой и низкой магией прячется аргентинская пропасть. Мы ищем макрокосм, они же топчутся на свалке заброшенных эмоций, пытаясь выкопать осколок хрустального ножа, циркуляр Хаусхофера, сморщенный кусочек серебряной ткани. В наши дни от них невозможно скрыться, они повсюду. Их капканы под каждым кустом, в священной лощине, в уголках глаз, в улыбке ночного официанта, в капле спермы на щеке, в ядовитых радиоволнах, в опустевшей артерии, в голосовых связках. О чем же вы говорите? Опомнитесь, братец".
Пляска клавиш утихла, голоса сверчков заполнили ритуальную комнату. "Вы меня пугаете", — произнес гость пересохшими от недоумения губами. Профессор бросил терпеливый жгут на поднос. "Не беспокойтесь, так и надо. Позвать мальчишек? Все готово, осталась только обложка". Из кармашка донесся бесцеремонный сигнал.
— Зеботтендорф.
— Имперская канцелярия. Простите за поздний звонок. Это по поводу Жана Донета. Его голова, кажется, удостоена главной награды?
— Да. Это так.
— Нам бы хотелось получить слепок. Можем отправить гончих псов.
— Не стоит беспокоиться. У меня гостит Хаусхофер, позаимствую его пажа.
— Будем признательны.
— Ле-Олам. Аминь.
Огонек погас.
— Каковы причуды, — профессор лукаво взглянул на гостя. — Пойду развеселю Баррона.
— Не стоит. Он уже знает, конечно. Прелати наверняка общался с ним.
— Вы правы. К тому же, не столь это важно. Кто приготовит глину?
— Могу поспорить, она уже вскипает.
Профессор улыбнулся.
— Да, скоро полночь. За разговором быстро летит время. — Задумчиво провел пальцем по мокрому столу. — Ну ладно. Love is the Law.
— Love under Will, — откликнулся Зеботтендорф. — Спящий все еще спит.
10
5 мая 1933-го года пришел меморандум о самороспуске. Помню, душеприказчик Гвидо фон Листа протянул мне пакет, доставленный из веймарской голубятни. Кель орёр! Уже догадавшись, в чем дело, я поспешно раскрошил сургуч.
"LV–LUX–LIGHT. Слезы застилают наши глаза, алые капли выглядывают из царапин, пена пузырится на губах, немеют руки. С того благословенного четверга 9-го ноября, когда пламя факелов озарило парадные залы, с того дня, когда тевтонская мудрость океанскими волнами хлынула в чертоги, не могут успокоиться, о парни, наши сердца. От Туле до А-е, от расколотых статуй до мощи куба и шара, от алхимических колб до башен Вевельсберга, взмывает ликованием соколиная волна: Scorpio! Aphopis! Destroyer! И вот несу вам благую весть, о парни: последняя башня Храма, возведенного Новым Иродом, готова. Череп Жана Донета венчает ее, словно крест тау. Целы теменные кости. Трепещут ошметки кожи и белокурые пряди. Горят знаки Баррона, белое пламя струится из глазниц. Наша миссия завершена, парни".
Дрожь охватила меня: а если это обман? "Приведи мальчишку", — шепнул я гонцу. Лезвие кинжала, шприц, капсулы, бечева — что там еще? От волнения я не мог открыть шкатулку, крышка увязла в пазах. Красное море, покрытое конской щетиной, перевернулось перед глазами. Призывно вспыхнул наперсток.
"Есть множество способов увеличить риск, — наставлял Маркопулос. — Кислота, электрошок, колючая проволока, циклон-б. В ЭИ сотни скрытых уровней; помнишь, как это было в городе мертвых под Палермо? Кости, кости и еще раз кости. Но вот самое главное, о чем я хотел тебя предупредить: существует серьезная опасность заболеть, когда заклинаешь лучи элементарного короля например Oro Ibah Aozpi ты открываешь ворота для беседы с владыкой и вот мост опущен дрожит июльский воздух матросы охраняющие ущелье трепещут напрягают мускулы стягивают ремни разворачивают огнеметы облизывают губы подмигивают рвут постромки теребят бахрому и мало-помалу болезнь подступает впивается в виски крошит череп выворачивает суставы вырывает жилы остерегайся молю тебя остерегайся не спускай глаз с креста тау не глотай облатки не подходи к башне радиация она не прощает".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
"Особенно хороша идея, что и Богом управляет еще один Бог, — размышлял Маркопулос. — Но мне все равно кажется, что у ЗР мало общего с ЭС. Операция должна быть легковесной, как вопли жертв, шорох серебряных страниц, отблеск луча на лезвии, лепет распоротой кожи. Что до залива, то я встречал немало людей, которым удалось его пересечь. Сложнее всего проверить иерархию матросов. Спору нет, крест из пятибуквенных имен управляет моряками низших сфер". Текучий воздух, мокрый ветер, ночной дозор.
Он прекрасно знал, отчего парни так на него смотрят. "Письмо… это был чистый секс… секс в таблетках — три раза в день… хуй высушили и растолкли". 50 песо. Вышел, ласково прикрыл дверь.
"В любом случае помещать херувимов среди других прислужников кажется мне абсолютно неверным. Да, неверным в корне. Они ведь никогда не драили палубу. Ваш 777". И вот что забавно: Новый Ирод показывал друзьям головы отрубленных детей, вопрошая, какая из них выглядит лучше: та, что слетела с плеч сегодня? Или та, что вчера? Или та, что 24-го июня?
Поползновения мигрени. Мальчики вбили гвоздик в висок: думали, это не живой карабас, а восковая кукла. Но все получили по заслугам, не так ли? Дубликат созвездия гончих псов, флакон с дивными духами, my moonlight serenade. Хочешь, перепишу для тебя ноты марио ланца? Хочешь, зайчик, хочешь? Опусти парасоль, усмехнись.
"Настойчивость Т. меня удивляет, — вывернул язык Гриф. — Ведь очевидно, что доктор уже испытал тяжесть письма, когда трудился над LL, и теперь просил Ангелов сделать работу за него. Они потребовали раздраженно, чтобы д-р вышел, оставив мальчишек и книгу взаперти на всю ночь. Давайте только решим, наконец, о какой книге речь".
"Вы говорите про окно благоприятных дат, — парировал Маркопулос, — но отчего же тогда книга столь сложно сконструирована? Как вы покроете пергамент серебром, да еще в такой комнате, среди кровавых луж и зловонных кишок? Потом: каждая страница должна быть определенного размера — а это зачем? Зачем?"
Дуновение немецкого ветра… Бальзамин на окнах "Отеля де ля Сюз". "No new messages on server", — сообщает драгоценный механизм.
6
Двенадцатилетний Жан, сын Жанны Дегрепи, вдовы Рене Донета из прихода Нотр-дам-де-Нант, исчез 24 июня 1438-го года (день св. Иоанна). В комнату Ирода в "Отеле де ля Сюз" его провел Прелати. Об исчезновении мальчика сообщили мать и шестеро свидетелей.
Его превосходительство… ну что ж, слезай… улыбнулся… липкие пальцы… один сломался… typhoid mary… шоколадный голод… привезли на санках собачий труп". Хватит! Захлопнул книгу, точно ларец с механическими жуками. Принесите ноты Deus Irae. А? А? А? "Как заяц".
Это были черные, изъязвленные янтарным мазутом колеса. Прятались в снегах, бессердечный шалаш из еловых веток. Iliac passion, растворение розы в греческом лице. "Знаете, — объяснял доктору пленный мальчик, — он так странно меня целовал, меня никто никогда так странно не целовал так я бы сказал сильно нет даже не сильно а вот именно необычно непостижимо понимаете лицо сводит судорога мышцы корчатся это будто бы местная анестезия а не поцелуй как у дантиста но всё равно приятно ох блядь как приятно".
И потом этот запах.
"Пациенты должны уловить скупой символизм: образы передаются астрально, на металле ничего не появляется. Не думаете же вы, что Ангелы пишут земными чернилами? Слишком много чести. Смеху подобны утверждения фарисеев из А-е, что Работник мог исправить записи, смешать иерархию матросов. Ничего подобного". Так тебя охватывает гельвеловая кислота, ты не помнишь, что творил в минуты, когда оказался на берегу. Душа взлетает и видит, как отравленная рука берет тетрадь и хищно выводит на свежей странице: "93! I invoke the Archangels of either the Planets or the Elements depending on what I'm working with. But the obstacle is that a had an ileostomy. Basically, the operation removed my rectum and replaced it with a girlish purse. The anal staircase as shrink calls it. Every attempt of sex I have had with men since has ended in disaster, but it's to them that I direct my prayers after the Watchtower Ceremony". Потом действие ингибитора спадает, Джефф снова ощущает то, что чувствовал каждую секунду последние две недели: боль, screaming pain в окаянной дыре.
Мы нюхали кокаин, ебли племянников за трансформаторной будкой… Как дикие собаки идоиго… Что еще?.. Жестяные перегородки на солнце, ржавые рельсы, экс-санаторий Хаусхофера, приходили сюда после уроков. У кого уже залупляется, у кого еще нет. Тех, у кого не получалось (ol), пачкали мазутом. Нет, не то, чтобы очень, просто маленькая полоска на щеке, словно прислонился к трубе you know. Вздрогнул от воспоминаний, закурил, синяя тень на ключице. Кошерный ресторан "Ключи Соломона" возле новой синагоги. Семейные связи. Мелькают подручные матросов с пятибуквенными именами. Но все равно — по ту сторону пропасти. (Рассмеялся). Что ты там пишешь, ястреб? (Заглянул через плечо).
"Теперь понял в чем дело: люди все время забывают, что Ангелы не имеют плоти. И если ночью ты колотишь мне в дверь, кричишь: "Я встретил Жана Донета, он улыбался, кровь сочилась из ран", ты не надеешься, что сейчас я зайду в твою спальню и увижу багровые разводы на простыне. Там ведь не будет ничего, не так ли? Мы с тобой знаем, что все кривотолки — ложь, в комнате всю ночь не было ни доктора, ни работника, никого. Книга осталась одна, и растерзанные дети смотрели, как на серебряных страницах появляются жадные диаграммы".
7
Достали чашку петри, потыкали осторожной булавкой. Бактериальные культуры, попробуй, растормоши. Васектомия, на экране надувается поролон, брызжет сок. То, что мы подкладываем вместо. Никогда не говорить прямо, не смотреть в глаза, избегать рукопожатий. Пальцы зависли в отравленном воздухе. Погодите, погодите, вы забыли, вот ваши ошметки. Сорный ветер прошелся по мостовой после парада, собрал отпоротые погоны. Двойные молнии, римские цифры, всё, как завещал Гвидо фон Лист. Шутки ради расстреляли дивизион, распотрошили куранты любви. Доктор выходит из комнаты, посетителям следует вообразить медную дверную ручку с профилем тщедушной змеи. Прохладный щелчок замка, детские вопли не долетают в коридор. "Что это?", спрятал обожженные руки консьерж. "Открытка для мсье Хаусхофера. Он ведь здесь обитает?". "Но ведь это грязь, отвратительно". "Ах нет, теперь так многие делают, вы просто отстали от жизни. Умчалась, как утренний паровоз". "Скажите, это тот самый господин, что ввел в казематах порку? Я, кажется, видел в воскресной газете". (Происшествие в шестнадцатом аррандисмане).
А мог бы вовсе без запятых. Осторожно засунул хуй в стальное кольцо, затянул магниты. Приготовились, начинаем.
"Если адепт пытается достичь рая, связанного с венерой, где тень несозданных созданий колыхается во тьме, и нечто в нем противится силам планеты, тогда энергетические поля прижмут его к заплеванной почве, вывернут горло, как рукавицу. К примеру: мы познакомились со стриптизером. Приятный парень, мускулы где надо, стойка, татуировки. Это китайский иероглиф: happiness, а это сокол Гора, как на воротах в нашей кибле. Поговорили о завоевании Тибета, о мышьяке, о докторе, вовремя покинувшем детей, об ангельских чернилах, энергии шен-ци. Потом он осторожно коснулся губами залупы, словно это бутон какой-нибудь постылой розы. "Коллекция диковин". "Да, пришлось путешествовать за три моря" (рассказал ему давнишнюю историю про жемчужное ожерелье, которое требовал старший сын). Слабость после первой любви, я, пожалуй, встану на четвереньки, чтобы вам удобнее было вставлять. "Хочешь сигарету?" "Спасибо, хозяин". Новый Ирод не растерялся бы. Но где уж нам, калекам. Сонная фантазия: замотать глаза мокрым платком, предложить — пойдем на опушку, и на счет девяносто три пальнешь мне в затылок. Договорились? Пять грандов, на дороге не валяются. Сможешь купить себе любого мальчика, даже того блондина, что жонглировал перечницами и сифонами. По рукам? Подумал, хлопнул по плечу, засмеялся: ну ты, парень, даешь. Твоя взяла.
Вышел в сад, искривился, как намоленная икона. Пучки зловредных энергий. Парусник несет нас к юпитеру, слышишь — бубнят арфы? Домашнее задание: обнаружить невидимое существо в прихожей, обласкать его, нежно противоречить, удовлетворить напоследок. Merkavah — что это? (посмотреть в красном словаре). Расскажу историю: перед тем, как начать Восхождение, три парня свалились на пол, будто мешки с чечевицей. Хозяйничал капитан: расставить ноги, растопырить чакры! Коснитесь левого плеча, повернитесь на запад, скажите: "Баррон!" Прорехи; если приглядеться, увидишь, как пульсируют вены. Но продолжим: когда я медитировал с картой ZAX, оракул объяснил мне, что если посмотреть на нее с иной стороны (из окна "Отеля де ля Сюз"?), перепрыгнуть пропасть можно с той же легкостью, что и перешагнуть трещину на военном асфальте. Ты знаешь, я люблю еблю, мне уже двадцать три года, я себя хорошо изучил, знаю каждую перекладину, каждый бубенец, так вот: если у меня сосут и резво массируют копчик, вот тут вот, я сразу кончаю. Попробуем, или плеснуть еще спуманте?
Наконец предались забавам.
Поводырь подсказывает, что нужно сначала закончить это сочинение, а потом уже браться за Liber Cordis Cincti Serpente. Шы ше сдуфк? Да, мой повелитель. Приволок таз для омовения извлеченных органов. Первоклассники, они еще ничего не умеют. Плачут, заметив сказочный жезл.
"Меня не удивит, если и в середине обнаружится розовый проблеск", — поставил хрупкую точку Маркопулос.
8
"Книга мертвых детей" — вот как они ее называли. Семьсемьсемь прикоснулся ко лбу, шепнул: «Велиар». Щель на экране расползлась ухмыляющейся дугой, вспыхнула, дернула мотоциклетными крыльями. Летописец представил, как черная колонна впивается в левую половину тела, белая — в правую. "Там, за оградой, всего лишь сад, сад викария, подснежники с львиными глазами", — убеждал он себя, но зрение не повиновалось. Усекновение оптического нерва. В конверте, еще секунду назад пустом, появилась инструкция от Грифа: "Разве не так вы золотите шпили? Серебро следует расправить молотком, пока не обернется нестерпимой тканью, обволакивающей твердь. Придавите щеткой или льдиной, чтобы пристала намертво. Проще, чем перо и чернила, слаще хрусталя, тяжелее ртути, серебро отражает ангельские слова, профиль доктора, шаркающего перед дверью, истребленные ужасом детские лица".
— Вас ожидает профессор Хаусхофер, — поклонился турчонок.
Мелодичный шум, словно по столику, повинуясь ропоту колес, пробежал подстаканник. "Не прикасайтесь к поручням — теллурий", — предупредил поводырь. Сток фонтана забили гниющие листья.
— Атэ! — хозяин коснулся лба.
— Azt! — пальцы застыли на груди.
— Малькут! — вцепился в набрякшие причиндалы.
— Ве-Хебура! — правое плечо.
— Ве-Хедула! — левое.
— Ле-Олам! Аминь. — Ладони сошлись на груди.
Хозяин повернулся на юг, и под потолком взвизгнула механическая птица.
— С вами хотел бы познакомиться наш друг, Рудольф фон Зеботтендорф. Прошу следовать за мной. — Розовый солнцеворот качнулся над обильной дверью. — "Отель де ля Сюз", комната новобрачных, — на ладони поводыря вздохнул бронзовый ключ. — Помните приветствие?
— I am the power of 333 of the 10th aether mighty in the parts of the heavens, — прозвучал покорный ответ. — I was raped by three noble horsemen I was seen by a shrink and admitted to a mental hospital I say with darkness the lower beneath let them vex upon the earth heavens I have been paying Arian lads for the sex we all enjoy I prepare to govern the earth right now здесь присутствует Azt Herr Sebottendorf.
Поправил капюшон, улыбнулся.
— Все правильно. Ловите дукат.
— Четыре элемента, — раскинулся в кресле Джефф. — Гриф ошибается, игнорируя их. Эти люди из А-е — свиньи.
Нет ли пятна на брюках? Впору припасти вату, сплясать на кофейной гуще. Сын простого машиниста, надо же. Растормошить архивы?
Но вечерний скачок тайной крови подавил все способное размышлять.
9
25 декабря 1439-го года Изабо Эмеле, проживающая в Фесне, отправила за хлебом своих сыновей, пятнадцати и семи лет. Как оказались они в "Отеле де ля Сюз"? Возможно, их заманил в ловушку Прелати, дежуривший в рождественский вечер возле невидимой базилики. На излете года, когда снег налипает на тощие ветки, убивать малышей с каждым днем все привольней. Конь скользит по замерзшей воде, словно загляделся в слюдяное зеркальце циклопа. Бронзовые цепочки на неуверенных копытах, фестоны на терпеливой голове. Подрочил на тусклое преступное тельце, прощай, хулиган. Набухают язвы. Охотничьи трофеи в темном зале, коптящий факел, портреты диких предков. Поле сурепки под зимним одеялом, season's greetings. Потряс музыкальную открытку, точно крошку-вальдшнепа.
"По поводу шаманизма: то, что вы пишете, ужасная ошибка, — Маркопулос лизнул воображаемую марку. — Они пытаются проникнуть в ущелья, раздобыть кости затонувших в горных потоках. Но есть ли разница между демонами и ангелами? «Ангел» — всего лишь вестник. Только эфиопский Енох говорит об ангелах нечто вразумительное. Разве вы не понимаете: между высокой и низкой магией прячется аргентинская пропасть. Мы ищем макрокосм, они же топчутся на свалке заброшенных эмоций, пытаясь выкопать осколок хрустального ножа, циркуляр Хаусхофера, сморщенный кусочек серебряной ткани. В наши дни от них невозможно скрыться, они повсюду. Их капканы под каждым кустом, в священной лощине, в уголках глаз, в улыбке ночного официанта, в капле спермы на щеке, в ядовитых радиоволнах, в опустевшей артерии, в голосовых связках. О чем же вы говорите? Опомнитесь, братец".
Пляска клавиш утихла, голоса сверчков заполнили ритуальную комнату. "Вы меня пугаете", — произнес гость пересохшими от недоумения губами. Профессор бросил терпеливый жгут на поднос. "Не беспокойтесь, так и надо. Позвать мальчишек? Все готово, осталась только обложка". Из кармашка донесся бесцеремонный сигнал.
— Зеботтендорф.
— Имперская канцелярия. Простите за поздний звонок. Это по поводу Жана Донета. Его голова, кажется, удостоена главной награды?
— Да. Это так.
— Нам бы хотелось получить слепок. Можем отправить гончих псов.
— Не стоит беспокоиться. У меня гостит Хаусхофер, позаимствую его пажа.
— Будем признательны.
— Ле-Олам. Аминь.
Огонек погас.
— Каковы причуды, — профессор лукаво взглянул на гостя. — Пойду развеселю Баррона.
— Не стоит. Он уже знает, конечно. Прелати наверняка общался с ним.
— Вы правы. К тому же, не столь это важно. Кто приготовит глину?
— Могу поспорить, она уже вскипает.
Профессор улыбнулся.
— Да, скоро полночь. За разговором быстро летит время. — Задумчиво провел пальцем по мокрому столу. — Ну ладно. Love is the Law.
— Love under Will, — откликнулся Зеботтендорф. — Спящий все еще спит.
10
5 мая 1933-го года пришел меморандум о самороспуске. Помню, душеприказчик Гвидо фон Листа протянул мне пакет, доставленный из веймарской голубятни. Кель орёр! Уже догадавшись, в чем дело, я поспешно раскрошил сургуч.
"LV–LUX–LIGHT. Слезы застилают наши глаза, алые капли выглядывают из царапин, пена пузырится на губах, немеют руки. С того благословенного четверга 9-го ноября, когда пламя факелов озарило парадные залы, с того дня, когда тевтонская мудрость океанскими волнами хлынула в чертоги, не могут успокоиться, о парни, наши сердца. От Туле до А-е, от расколотых статуй до мощи куба и шара, от алхимических колб до башен Вевельсберга, взмывает ликованием соколиная волна: Scorpio! Aphopis! Destroyer! И вот несу вам благую весть, о парни: последняя башня Храма, возведенного Новым Иродом, готова. Череп Жана Донета венчает ее, словно крест тау. Целы теменные кости. Трепещут ошметки кожи и белокурые пряди. Горят знаки Баррона, белое пламя струится из глазниц. Наша миссия завершена, парни".
Дрожь охватила меня: а если это обман? "Приведи мальчишку", — шепнул я гонцу. Лезвие кинжала, шприц, капсулы, бечева — что там еще? От волнения я не мог открыть шкатулку, крышка увязла в пазах. Красное море, покрытое конской щетиной, перевернулось перед глазами. Призывно вспыхнул наперсток.
"Есть множество способов увеличить риск, — наставлял Маркопулос. — Кислота, электрошок, колючая проволока, циклон-б. В ЭИ сотни скрытых уровней; помнишь, как это было в городе мертвых под Палермо? Кости, кости и еще раз кости. Но вот самое главное, о чем я хотел тебя предупредить: существует серьезная опасность заболеть, когда заклинаешь лучи элементарного короля например Oro Ibah Aozpi ты открываешь ворота для беседы с владыкой и вот мост опущен дрожит июльский воздух матросы охраняющие ущелье трепещут напрягают мускулы стягивают ремни разворачивают огнеметы облизывают губы подмигивают рвут постромки теребят бахрому и мало-помалу болезнь подступает впивается в виски крошит череп выворачивает суставы вырывает жилы остерегайся молю тебя остерегайся не спускай глаз с креста тау не глотай облатки не подходи к башне радиация она не прощает".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18