А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Чтобы эта прекрасная дама-невидимка вот так улетела из моей жизни – ни за что.
С этими словами он подскочил и начал карабкаться за голубями, а те полетели еще быстрее. Застыв от удивления, мы увидели, как он споткнулся, упал, снова подхватился и со всех ног кинулся за улетающими птицами. Вскоре он исчез за маленьким кряжем.
– Когда-нибудь видали такое? – изумился Дэнни.
– Погоди, – остановил его я. – Он ведь может сорваться с утеса. Я побегу ему наперерез. А ты давай за ним, если он свернет в другую сторону.
Я поспешил к краю утеса, но Раймера нигде не было видно. Прождав довольно долго, я увидел, что снизу ко мне карабкается Дэнни.
– Лежит под скалой, бедняга, – сообщил он. – Совсем бездыханный, сердце еле бьется, а сам все бормочет свои цифры, будто святой отец молитву по четкам читает, да все что-то замеряет руками, будто рыбак какой, и плачет, как дитя малое. Что же это он, ваша честь, ума совсем лишился, или привиделось такое, чего и не представишь?
– Наверное, перегрелся на солнце, – предположил я. – Давай-ка отвезем его домой.
Осторожно ступая, мы спустились туда, где лежал Раймер. На него было жалко смотреть.
– Я все испортил, – сокрушался он. – Никакого подхода. Кинулся на нее как сумасшедший. Что она обо мне подумает!
– Поплыли домой, – сказал я.
В молчании мы погребли к большой земле. Когда вылезли на берег, он оглянулся на остров.
– Если бы она мне позволила! – В голосе его звучало неподдельное огорчение. – Хотя бы позволила объяснить!
– Идите к себе в номер, – сказал я, – и прилягте.
– Я и сам этого хочу, – признался он. – Ни на что другое сейчас не способен.
Он провел в номере весь день, и весь следующий, и следующий. На третий день я ненадолго отлучался. Вернувшись, спросил Дойла, все ли в порядке.
– Какой тут порядок, – сказал Дойл, – если он все причитает, как плакальщица над покойником. Я прислушался, стоя у основания лестницы.
– Ничего страшного, – успокоил я его, возвратившись. – Это он на свой манер песню перепевает: «Слиты воедино день и ночь». У этой песни хороший конец. Чувствую, он вот-вот очухается.
И правда, вскоре мы услышали на лестнице его шаги. Он был в превосходном расположении духа, словно вся скопившаяся за эти дни энергия вышла наружу.
– Боюсь, приятель, – заговорил он, – последние два-три дня я давил на вас мертвым грузом. Да, брат, подкосила она меня под корень, и это святая правда. Лежал как бревно, из головы все мысли прочь. Мистер Дойл, пожалуйста, отыщите мне побольше тростника или ивовой лозы, и пусть ваш Дэнни поможет мне построить маленькую западню, я уже придумал какую. Я заговорщицки подмигнул Дойлу, и он внимательно выслушал все просьбы Раймера.
– Поняли, что я задумал? – спросил меня Рай-мер. – Сделаю клетки двух типов, ловушки для птиц, какие мы делали на Среднем Западе, когда я был мальчишкой. В маленькую положу немного вареного зерна. Это для голубей. А большая ловушка будет для нее.
– А какая приманка? – поинтересовался я.
– Она ведь женщина, – пояснил он. – Божество, если угодно, но все-таки femme Женщина (фр.).. – С этими словами он вытащил из кармана кожаный футляр, открыл его, и нашим взорам предстали очень красивые маленькие часики, оправленные бриллиантами. – Купил в Париже, – скромно сообщил он. – Думал подарить одной молодой даме в Кливленде. Бедра, правда, у нее тридцать шесть. А здесь: тридцать четыре, двадцать пять, тридцать пять! Это и будет моя приманка. Она обязательно соблазнится. Как только она берет часики – тяну за веревочки, и все остальные голуби, черт их дери, оказываются в одной клетке, а она – в другой. Тут уж ей придется меня выслушать. Нет, нет, ничего безнравственного, вы не думайте. Я хочу предложить этой маленькой даме стать миссис Томас П. Раймер.
– Но если вы ее не видите… – начал я.
– Погодите, – перебил меня он, – я еще приглашу фотографов из студии «Макс фэктор», пусть ее снимают, это будет подлинная красота, да еще в цвете, понимаете? Это будет… – повторил он и вдруг запел первые строчки американского гимна. – Я думаю, патриотизм здесь вполне уместен. – Продолжая петь, он направился к сараю, и до конца дня оттуда доносился стук молотка.
На следующий день, занимаясь утренним туалетом, я случайно выглянул в окно и увидел, что от берега отчаливает лодка. На веслах сидел Дэнни, Раймер пристроился на носу, а на корме покачивались две немыслимых и огромных клетки-западни. Я окликнул мужчин. Раймер махнул мне рукой, и они поплыли к острову.
Вечером, возвращаясь в гостиницу, я увидел, что лодка уже на берегу, и прибавил шагу: как там Раймер?
Я застал его в баре, он был мрачен, перед ним стоял стакан с изрядной порцией виски.
– Что случилось? – спросил я.
– Не спрашивайте меня, что случилось, – отрывисто бросил он. Потом смягчился: – Ладно, скажу. Боюсь, эта маленькая леди хочет натянуть мне нос, и мне это не нравится.
– Что же она сделала? – спросил я.
– Я велел Дэнни высадить меня на острове, – продолжал он, – а самому отплыть и ждать неподалеку от берега, чтобы она не очень стеснялась. Я расставил свои клетки, приманки, зашел за скалу и принялся ждать. Скоро птицы прилетели, давай кружить да пикировать, и все на скорости – прямо цирковой номер, загляденье, ну и моя красавица в середине, знай себе хлопает вовсю крылышками, чтобы от остальных не отстать. Ну, увидели они мои ловушки, обороты сразу скинули. И она, вижу, заинтересовалась.
– Ну, ну, дальше, – подбодрил его я.
– Что ж, – продолжал он, – подлетели они сначала к маленькой ловушке, верхний левый голубь шасть внутрь, собрал зернышки и принялся кормить остальных.
– Черт побери! – воскликнул я.
– Потом, – рассказывал он, – они перебрались к большой клетке, залетает туда моя танцовщица, берет часики в клювик, пускается с ними, если так можно выразиться, в пляс, и выбрасывает их с утеса в море прямо у меня на глазах. Как вам это нравится?
– Сурово она вас, – посочувствовал я.
– Как можно так не считаться с человеком! – воскликнул он и хлопнул кулаком по столу. – Если эта дамочка полагает, что Томас П. Раймер позволит ей вот так над собой издеваться… Хозяин, налейте еще.
– Ну и забудьте о ней, пусть себе летает, – посоветовал я.
– Как я могу о ней забыть? – Я бы отдал ей весь мир. И еще отдам. Но должна она внимать голосу разума! Ничего, я ее заставлю себя выслушать. Главное, чтобы она оказалась на расстоянии вытянутой руки, тогда все! Хозяин, велите отнести бутылку этого вашего самогона ко мне в номер. Хочу посидеть и как следует подумать. Спокойной ночи, приятель. Собеседник я сейчас все равно никудышный. Она пробудила во мне пещерного человека, вот что. Не подумайте, что я строю из себя какого-нибудь шейха, но эта ирландская чудо-дамочка должна знать: натягивать нос истинному американскому бизнесмену ей никто не позволит! Спокойной ночи!
Почти всю ночь я слышал, как он топает по своей комнате. Заснул я поздно, спал крепким сном и пробудился, когда день уже разгулялся по-настоящему. Я спустился вниз и стал искать моего нового знакомца.
– Где мистер Раймер? – спросил я Дойла.
– Одному Богу известно, – ответствовал он. – Вы не слышали, как он раскричался под утро, когда еще только светало?
– Что? – удивился я.
– Я проснулся, – сказал Дойл, – и услышал, как он что-то бормочет. И вдруг как завопит: «Разрешение на брак! Тут она никуда не денется!» Потом вмиг смолк, будто ничего не было, и я снова бухнулся спать. А утром спустился – его уж нет. И машины его нет. А на стойке бара записка: «Уехал на несколько дней».
– Он отправился в Голуэй, – предположил я. – За этим разрешением, черт бы его подрал!
– Весьма возможно, – согласился Дойл. – Вот беда-то, прости Господи.
Действительно, через несколько дней меня разбудил звук подъехавшей машины. Выглянув в занимавшийся день, я узнал впечатляющие очертания громадного американского «родстера» – машины Раймера. Когда пришло время завтрака, я поспешил вниз, сгорая от желания поговорить с ним.
В коридоре мне встретился Дойл.
– Ну что, мистер Раймер вернулся? – спросил я.
– Вернулся, – сказал Дойл. – И снова уехал.
– Уехал? Куда?
– Наверное, на остров, – предположил Дойл. – Он, должно быть, прикатил сюда ночью и сразу же взял лодку. Я послал Дэнни, чтобы одолжил другую лодку, у рыбака Мерфи. Велел ему грести прямо на остров, пусть посмотрит, не случилось ли там чего с этим бедолагой-джентльменом.
Бинокля в гостинице не было. Мы ждали, не находя себе места, и наконец узрели Дэнни – он греб в одолженной лодке, а на буксире тащил другую. Вторая лодка была пуста.
– Ты его не нашел? – прокричал Дойл.
– Ни слуху ни духу, – сказал Дэнни, закрепляя нос лодки. – Эта голубка, на которую ему вздумалось охотиться, была ангелица небесная, уж я знаю. Вот и исчез бедняга без следа.
– Может, он упал с утеса? – предположил я.
– Я видел голубей, – сказал Дэнни, покачав головой. – Четверых, сидели порознь на кусточках вокруг места, где мы их первый раз увидели, сидели и горевали.
– А голубка? – спросил я.
– Несчастная птаха лежала на траве, в середине, – сказал Дэнни. – Со свернутой шеей.
ПРАВИЛЬНЫЙ ШАГ

Перевод. Харитонов В., 1991 г.
Молодой человек, до чрезвычайности бледный, вышел на середину Вестминстерского моста, взобрался на парапет. Смуглый джентльмен лет на несколько старше его, в вечернем костюме, с алой гвоздикой в петлице, в шотландской пелеринке, с моноклем в глазу и маленькой эспаньолкой, словно вылепился из воздуха рядом и ухватил его за лодыжку.
– Пусти ты, черт, – запыхтел кандидат в самоубийцы, выдирая ногу и брыкаясь.
– Слезайте, – сказал незнакомец, – и пристраивайтесь ко мне, иначе вон тот полисмен, что направляется в нашу сторону, вас заберет. А так – мы приятели, один захотел испытать острое ощущение, другой его подстраховал, чтоб не свалился.
Если в Темзу молодой человек только что рвался, то к тюрьме он питал большую неприязнь. Посему он зашагал с незнакомцем в ногу и, улыбаясь (рядом уже был бобби), сказал: – Какого черта! Вам своих дурацких забот не хватает?
– Дорогой мой Филип Вествик, – отвечал тот, – вы и есть моя самая большая забота.
– Да кто вы такой? – раздраженно вскричал молодой человек. – Я вас знать не знаю. Как вы пронюхали мое имя?
– А меня осенило, – ответил спутник, – осенило ровно полчаса назад, когда вы приняли свое опрометчивое решение.
– Не представляю, как это может быть, – сказал Филип, – И не интересуюсь.
– Влюбленные, – сказал спутник, – вас ничем не удивишь. Любит-не любит, вот и весь ваш интерес.
– Откуда, – закричал бедный Филип, – вы знаете, что я из-за этого?!
– Знаю и еще много забавных вещей знаю, – ответил тот. – Как вам покажется, если я напомню, что не далее как месяц назад, обретаясь, по-вашему, в раю, а попросту говоря – в объятьях своей Миллисент, вы ощутили привкус смертной тоски, увидев ее затылок, и возжелали, чтобы на ее месте оказалась брюнеточка из чайной на Бонд-стрит? И вот вы на грани самоубийства из-за того, что Миллисент бросила вас, хотя брюнеточка – и вы это знаете – никуда не девалась с Бонд-стрит. Что вы на это скажете?
– Вам, наверное, невдомек, – сказал Филип, – что мужчина одно чувствует, когда девушка обнимает, его, и совсем другое – когда она обнимает другого. А в остальном вы дьявольски проницательны.
– Как положено, – ухмыльнулся тот, и тут Филип смекнул, что угодил в попутчики к самому Дьяволу.
– Что вы затеваете? – спросил он, замедляя шаг. С самым доброжелательным видом Дьявол предложил ему сигарету.
– Надеюсь, она без травки? – спросил Филип, подозрительно обнюхивая сигарету.
– Помилуйте, – усмехнулся Дьявол. – Неужели вы полагаете, что я стану прибегать к таким средствам, дабы прибрать вас к рукам? В моем распоряжении разум. Не угодно огня? – Он протянул средний палец, и от его подушечки сигарета сразу раскурилась.
– Знаем мы, куда нас заводил ваш разум, – сказал Филип. – У меня нет ни малейшего желания заработать себе вечное проклятье.
– А что же еще вы ожидали, – сказал Дьявол, – когда обдумывали самоубийство?
– Не вижу в этом греха, – ответил наш герой.
– И щенок не видит греха в том, что растерзал хозяйскую туфлю, – парировал Дьявол. – Однако его наказывают.
– Ерунда все это, – стоял на своем Филип.
– Что же, следуйте за мной, – сказал Дьявол и привел его в «Веселый базар» неподалеку от Тоттнем-Корт-роуд. Порядочное число отпетых негодяев играло там в азартные игры; другие, уткнувшись в стереоскопы, разглядывали сцены парижской ночной жизни. Третьи очищали чужие карманы, налаживали определенные отношения с постоянными посетительницами, бранились и сквернословили.
На все эти безобразия Дьявол взирал примерно так, как ласкает взором свой ухоженный садик хозяин, которому по дороге домой намозолили глаза полевые маки и васильки. Совсем как садовник, притронулся к фуражке швейцар; Дьявол ответил на приветствие, достал ключ, подвел Филипа к дверце в стене, открыл – там был маленький персональный лифт.
Они вошли и несколько минут с невероятной скоростью спускались.
– Дорогой Дьявол, – сказал Филип, попыхивая сигаретой, которая таки была с наркотиком, и он несколько осмелел, – дорогой Дьявол, если так пойдет дело, то скоро мы доберемся до самого ада.
Сказано было в точку. Лифт остановился, они вышли. Громадный зал как две капли воды напоминал фойе какого-нибудь колоссального театра – или кинотеатра. Имелись две-три кассы, над окошками были выставлены входные цены: в партер – за чревоугодие, в ложи – за распутство, в бельэтаж – за тщеславие, на балкон – за праздность и так далее. Имелся также бар, у стойки пара врагов рода человеческого в униформе болтала с официантками, среди которых наш друг пораженно углядел брюнеточку с Бонд-стрит.
Дверь в зрительный зал то и дело открывалась, там, судя по всему, шла веселая пьеса или фильм.
– Там у нас танцевальный салон, – сказал Дьявол, – куда я особенно хотел вас сводить.
Дверь открылась и впустила их. Они оказались в довольно большой комнате, оформленной под пещеру: папоротник, груды камней, промозглый воздух. Оркестр играл пародийную аранжировку Скарлатти. Танцевало несколько пар, причем как-то вяло. Филип отметил, что многие из присутствующих были безобразно толсты.
Дьявол подвел его к стройной бледной девице, что-то ей пробормотал, а Филип, не видя для себя другого занятия, поклонился ей, подал руку, и они включились в круг танцующих.
Она танцевала как неживая, низко приспустив тяжелые веки. Филип обронил пару незначащих фраз.
– Вы часто приходите сюда? – спросил он. В ответ она только слабо улыбнулась.
Ее безжизненность будоражила его (сказывалась и выкуренная дьявольская сигарета).
– Какая у вас холодная рука, – сказал он, слегка ее пожимая. Рука действительно была холодная. Он отбуксировал безответную партнершу в угол и там не по-танцевальному крепко обнял ее за талию. Сквозь рукава он почувствовал промозглую сырость, уловил слабый, но отчетливый запах речного ила. Он вгляделся в нее и отметил жемчужную матовость ее глаз.
– Я не расслышал, как вас зовут, – сказал Филип. Партнерша шевельнула бесцветными губами.
– Офелия, – сказала она.
– Прошу прощения, – сказал Филип.
Он поскорее разыскал Дьявола.
– Так что же, – сказал этот достойный господин, – вы все еще не верите, что добровольные утопленники заслужили вечное проклятие?
Филип вынужденно согласился.
– Вы даже не представляете, как тоскует эта бедняжка, – участливо сказал Дьявол. – А ведь она здесь всего несколько сотен лет. Что это в сравнении с вечностью?
– Капля. Капля в море, – сказал Филип.
– Какие у нее партнеры, сами видите, – продолжал князь тьмы. – Всякий раз, когда они танцуют, они доставляют друг другу то маленькое неудобство, которое так обескуражило вас.
– А зачем им вообще танцевать? – спросил Филип.
– А почему бы и нет? – пожал плечами Дьявол. – Выкурите еще сигарету.
Потом он предложил пройти в его кабинет для делового разговора.
– Итак, мой дорогой Вествик, – сказал он, когда оба уютно устроились в креслах, – какое же дельце мы с вами обстряпаем? Разумеется, я могу отменить все, что произошло. В этом случае вы опять окажетесь на парапете, готовый к прыжку, – словом, каким я вас застал, когда ухватил за лодыжку. Вскоре после этого вы объявитесь в танцевальном зале, который только что видели, а будете вы толстый или тонкий – это уж как распорядится водная стихия.
– Сейчас ночь, – сказал Филип. – Река течет со скоростью четыре мили в час. Меня вряд ли обнаружат, и река унесет меня в море. Да, скорее всего я пополню ряды толстых. Что меня особенно поразило в них – это отсутствие либидо, или СА От «sex appeal»-"сексапильность", привлекательность (англ.)., если вы знаете эти слова.
– Приходилось слышать, – улыбнулся Дьявол. – Возьмите сигару.
– Спасибо, не хочу, – сказал Филип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50