А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Лабиринт отражений - 2


Аннотация
В виртуальном мире возможно все – невозможно только умереть. Так было раньше – теперь не так. Где-то в лабиринтах Глубины объявился таинственный Некто, обладающий умением убивать по-настоящему. Но смерть людей в Глубине – это смерть и самой Глубины.
И тогда на улицы Диптауна выходят дайверы...
Фальшивые зеркала
Отражения, кривляясь,
Вырываются на волю,
Хладнокровно улыбаясь
Или плача, но без боли…
Зеркала следят за нами,
Научившись даже слушать,
Быть и мыслями, и снами,
Искажая наши души.
Тонут в зеркале желанья,
Замедляются движенья….
Нас отдали на закланье,
Нас поймали отраженья…
Rain
Часть первая
ДИПТАУН
00
Мне все чаще и чаще снится этот сон.
Вначале в нем нет ничего страшного, вообще ничего нет. Серая клубящаяся мгла. Только впереди – далекий, почти неразличимый огонек, белая искорка в тумане. Я иду – иду на свет, но мгла вдруг начинает редеть.
Как странно – когда исчезает темнота, перестаешь видеть свет!
Я застываю, пытаясь запомнить направление, удержать его в памяти. Но в этом уже нет нужды. Передо мной – мост. Тонкий, словно струна, натянутая над пропастью. Я ходил по таким мостам. Не раз. Но сейчас все гораздо труднее. Мне надо пройти между двумя стенами, вырастающими из тумана. Левая стена – синий лед, правая – алый огонь. Нить между ними.
Я иду.
Левая стена – в отпечатках ладоней. Иногда это просто отпечатки, с клочьями кожи и мяса, поросшими инеем. Иногда торчат осколки промороженных костей с обрывками одежды. А иногда – распятые на льду фигуры, покрытые снежной коростой.
С правой стеной – проще. Она сжигает быстро и дотла. Может быть, потому ее предпочитают реже.
Я иду.
Нить под ногами вибрирует. Может быть, ее опаляет огнем. Может быть, обдает стужей. А может быть, кто-то идет впереди или за мной.
Мне надо дойти. Очень надо.
Вот только каждый раз сон заканчивается одинаково.
Нить вздрагивает. Может быть, я сам качнул ее слишком сильно, не знаю…
И как падающий канатоходец я раскидываю руки, пытаясь удержать равновесие, цепляясь: за левую стену – синий лед, за правую стену – алый огонь…
01
Давненько я не опаздывал на работу!
Стою в пробке, вытянувшейся на полквартала. Рядом – длинный, неуклюжий автомобиль, кажется, «линкольн» последней модели. Стекла опущены, мрачный водитель косится на меня, будто именно мой мотоцикл повинен в творящемся на улицах безобразии.
– Огонек будет? – спрашивает он, наконец. Наверное, ему просто скучно. Да и не поверю никогда, что в этом роскошном монстре вишневого цвета нет прикуривателя. Там, пожалуй, и для газовой плиты с грилем место найдется…
Молча протягиваю зажигалку. Усыпанная перстнями рука тянется к огоньку, раскуривается дорогая тонкая сигарета с фильтром неимоверной длины. Что сказал бы дедушка Фрейд о тяге к большим автомобилям и длинным сигаретам? А… ну его. Он бы у нас спятил, причем очень быстро.
– Что творится-то? – интересуется водитель.
Слишком приземистый лимузин, ему не видно. Отвечаю:
– Колонна идет. Грузовики.
У кого-нибудь другого эти слова вызвали бы вполне заслуженную реакцию. Гнать по центру города грузы! Да еще по русскому кварталу, в утренний час пик по московскому времени!
– Что ж, бывает, – легко соглашается водитель. – Надо.
Значит, предполагаемый «Линкольн» – не просто показуха. Его владелец никуда не спешит, и пробка в пять-десять минут – не повод для возмущения.
А мне – повод! Еще какой!
Опоздание в пять минут могут и не заметить. Десять минут – отметка в личное дело. Четверть часа – половина дневной зарплаты долой.
Я уже на четыре минуты опаздываю!
Полоса забита полностью, но стандартный мотоцикл – не машина, собранная по спецзаказу. А моя тускло-стальная куртка, серые джинсы, лицо под зеркальным шлемом… да, конечно, это не яркая, примечательная внешность, не одежда от кутюр, но…
В непримечательности есть свои преимущества.
Газую, двигатель взревывает. Хозяин «Линкольна» с живейшим интересом смотрит на меня, интересуется:
– Что, собрался…
Я не дослушиваю.
Оставляя на асфальте след горелой резины, «Хонда» несется между машинами.
– Давай! – кричат вслед.
Наблюдение за чужими глупостями – вечное бесплатное удовольствие.
Перекрывшие движение грузовики ползут по перпендикулярной улице медленно, лениво. Обычные «КамАЗы», но с надписями на тентах: «2Т». Понятно, крупная фирма получила срочный заказ и предпочла заплатить за ненормативный трафик, чем терпеть неустойку из-за поздней доставки. Расстояние между машинами метра полтора, идут они аккуратно, след в след…
Может быть, и проскочу.
Я вижу отблески полуденного солнца на стеклах грузовиков, лица водителей, черные выхлопы дизельных движков. Шанс вписаться между двумя «КамАЗами» – минимальный.
Глубина-глубина, а пошла ты…
Миг перехода из виртуального пространства в обычное всегда забавен. Но сейчас различия минимальны – я был в мотоциклетном шлеме, а остался в виртуальном; сидел в седле – оказался в кресле, но на корточках.
Вот только город вокруг перестал быть реальным. Все огрубело, потеряло детали, небо приобрело равномерную голубизну с легкими облачками (раз в сутки они выстраиваются в надпись «Вспомните, кто придумал и оплатил для вас это небо!»), машины утратили царапины, пятна грязи, наклейки – все то, что додумывало воображение.
Колонна грузовиков с логотипами «2Т» осталась.
Проскочу!
В наушниках звучали чьи-то голоса, кто-то махал рукой из машины, пытаясь предостеречь меня. Покачивая джойстиком, я впихнул мотоцикл между «КАМАЗами». Легкий толчок – наверное, бампер успел зацепить заднее колесо. Не страшно.
В виртуальности я мог бы и упасть, не удержать равновесия. Сейчас мне хватило одного движения джойстиком, чтобы выправить мотоцикл.
Я остановился за перекрестком. Посмотрел назад. Пальцы сами скользнули по клавиатуре.
deep Ввод.
Миг я еще видел экраны перед глазами, подкладку шлема. Потом пробежавшая по экранам радужная волна смыла реальность.
Дип-программа работает быстро.
Я стою на перекрестке проспекта Гибсона и улицы А.Черткова в русском квартале Диптауна. Сквозь просветы в колонне грузовиков, ползущих по Черткова в сторону клуба «Вайт Биэр ББС», видны мои недавние коллеги по пробке. Многие свистят, аплодируют и прочим образом выражают свой восторг.
И на душе у меня – замечательно.
Как и должно быть у человека, забившего гвоздик любимым микроскопом.
Снова газую и уношусь по проспекту. Есть шанс не опоздать на работу.
Интересно, кто такой этот Гибсон…
К раздевалке я подкатываю с опозданием в семь минут. Плохо, но не фатально.
– Леонид… – укоризненно говорит охранник на входе. Развожу руками, пытаясь зеркальным шлемом отобразить всю гамму эмоций. Раскаяние, вина, стыд, заискивание… – Давай быстрее.
Заскакиваю в длинный коридор. Под потолками уныло покачиваются матовые шары ламп, напоминающие полузабытые школьные коридоры. Вдоль стен – шкафчики. Почти над всеми горят красные огоньки, лишь два или три – зеленые. Ну вот, явился в числе последних…
– Привет, – бросает мне Илья.
Он тоже опоздал. Возится у соседнего шкафчика, отпирая замок.
– С утра сегодня? – спрашиваю я, быстро набирая код – трудно запоминаемое простаками слово «gfhjkm».
– Я на чуть-чуть, у меня со вчера «хвост» остался. – Илья мрачно смотрит внутрь шкафа. Ему лет тридцать, он коротко стрижен, в меру мускулист и подтянут. Лицо нестандартное. Работа хорошего имидж-дизайнера, вряд ли собственная. – Вдруг успею с утра…
Он наконец сует руку в шкафчик и вытягивает оттуда обмякшее тело. Тощее и маленькое, принадлежащее мальчишке лет двенадцати.
– Смелее, он тебя не укусит! – подбадриваю я.
Мальчик дергается, как от гальванического удара, поворачивается ко мне. В одной руке он держит мужчину, извлекшего его из шкафа, – теперь у того тело сдутое и невесомое, а глаза пустые, без проблеска мысли.
– Твою мать… – с чувством выдыхает мальчик тонким голосом. – Тебе хорошо острить!
– Думаешь? – заглядывая в собственный шкафчик, спрашиваю я.
– Да! – Мальчик начинает пинками утрамбовывать импозантного мужика в шкаф. Тело гнется, словно восковое. Под нелепым углом торчит нога в лакированном ботинке, галстук выбивается из пиджака. – Как! Меня! Достало!
– Давай меняться? – предлагаю я. – Ты потаскаешь посылки, а я разнесу телеграммы.
Мое сменное тело тоже ничего не весит. Это мужчина. Ему лет двадцать. На нем спецовка. Он мускулист. Лицо добродушно-идиотское.
Строитель коммунизма с плаката двадцатилетней давности. И не поверишь, что рисовали в США.
Я ведь не стал моделировать или заказывать персональное тело. Обошелся стандартной личностью – «рабочий». Заглядываю ему в пустые глаза, прижимаюсь лбом ко лбу…
И начинаю впихивать бывшего мотоциклиста в шкаф, с не меньшим ожесточением, чем недавно Илья.
– Слушай, – мальчик тарабанит по кнопкам, закрывая шкаф, – а что у тебя все тела такие одинаковые?
Его новая личность тоже штучная и не менее хорошей работы. Симпатичный рыжеволосый мальчишка, удачные глаза и почти постоянная полуулыбка.
– Дорого стоит персональный дизайн, – отсекаю разговор.
– Брось. – Илья машет рукой. – Ничего он не стоит, сел да сам нарисовал!
– У меня совершенно нет способностей художника.
Я тоже утрамбовал свое прежнее тело и запер шкаф. Непонятно лишь зачем. Ведь этот облик и впрямь не стоит ничего. Он входит в стандартные двадцать из поставки «Виндоус-хоум» – «дружелюбный рабочий».
Как будто где-то в Диптауне могут понадобиться недружелюбные…
– Давай я тебе нарисую? – внезапно загорается Илья. – Раз плюнуть. Будешь все-таки получше выглядеть, обещаю.
– Давай как-нибудь, – говорю я. Кажется, этот разговор у нас уже был. И его предложение, и моя ответная готовность – чистая фикция. Обмен ничего не значащими любезностями.
– Ну пока. – Илья машет рукой и убегает. Уже совершенно по-детски. Хорошая модуляция движений образа…
У меня – хуже. Иду неуклюжей походкой дрессированной гориллы. На выходе – окошко раздачи заказов. Илья уже схватил свой пакет и убежал. Мальчикам-письмоношам положен велосипед.
Мне – хуже. Грузчикам выдают мотороллеры.
Но вначале – заказы.
В окошечке скучает Таня. Славная девушка, если это и впрямь девушка.
– Опаздываешь, – замечает она. Беззлобно, ее это в общем-то не касается. – Есть два заказа. Кто там в раздевалке остался?
– Да вроде бы никого.
– Возьмешь оба?
– А что там?
– Пианино и рояль.
Шутит скорее всего…
– Давай, лишняя копеечка не помешает.
– Угу, – одобрительно бормочет Таня. Протягивает мне листки, я расписываюсь, отхожу. Заглядываю в первый заказ – «пианино». Во второй
– «рояль».
Оборачиваться сил нет. Почти наверняка Татьяна смеется.
Что может быть нелепее профессии грузчика в виртуальном мире? Нет, вы скажите, что может быть более не нужно в мире электронных импульсов, где нет на самом-то деле ни расстояний, ни тяжестей?
– Леонид! – окликает меня сзади Таня. – Звонил Игорь, он задерживается чуть. Вдвоем ведь справитесь?
А что может быть нелепее нарисованной квартиры, в которую покупают нарисованный рояль? Точнее, музыкальную программу, имитирующую звуки рояля и имеющую его облик?
Весь фокус – в подсознании. Если ты знаешь, что тебе не поднять рояль в реальном мире, то не взвалишь на плечи и его нарисованный образ. Если рояль доставят в виде резиновой игрушки и надуют посреди комнаты – ты не поверишь в его чистое и настоящее звучание.
Надо, чтобы на твоих глазах крепкие ребята в спецовках тащили, чертыхаясь и обливаясь потом, груз по лестнице… Как ни прост облик «дружелюбного рабочего», но имитация потоотделения у него есть.
И тут меня охватывает злость. Привычная, частая гостья.
Не обращая больше внимания на извиняющийся голос Тани, я иду к стоянке, хватаю свой мотороллер, бросаю взгляд на симпатичное приземистое здание с эмблемой «HLD» на вывеске. «HLD» – У вас не будет проблем!», «HLD» – Доставка в срок и везде!», «HLD» – Ваш груз не заморозят!»
Будем следовать рекламным слоганам!
Под веселое тарахтение мотороллера я выруливаю обратно на Гибсона и неторопливо, в четвертом ряду, еду по первому из адресов.
Теперь, когда я на работе, расстояния сразу становятся короче. В нашей маленькой стране, в нашем славном Диптауне, все дифференцированно. Даже солнце встает по-разному – когда служащие делают перерыв на ленч, для их босса еще только близится рассвет. Проскакиваю третью улицу Дип-дизайнеров, первый тупик Оф-Лайна. Вот и указанный в заказе адрес.
Хороший особнячок.
Прелестный сад вокруг. Увитые диким виноградом каменные стены. В чаше фонтана – скульптура: обнаженный юноша держит в руках змею, изо рта змеи бьет в небо струя. Боже… что за аллегория? Приглядываюсь, читаю надпись под статуей: «Укрощенная Глубина».
Становится тоскливо.
Отказался бы от заказа… пусть сами прут несуществующий рояль в несуществующую виллу. Но в Диптауне слишком много безработных, чтобы можно было выпендриваться.
– Сударь!
Девушка спускается по ступенькам с веранды. Игриво покачивает бедрами, улыбается. На ней самый минимум одежды, внешность моделирована в стиле «манга» – слишком большие глаза, пропорции фигуры от девочки-подростка.
– Сударь, вы грузчик?
– Да, сударыня, – мрачно говорю я.
– Вы приехали носить рояль?
«Носить»… Умница.
– Да.
– Знаете, а его не привезли… – никакой печали в ее голосе нет. – Говорят, много заказов. Вы сможете приехать завтра?
– Подавайте заявку, сударыня. Кто-нибудь да приедет. Но я…
– Извините, извините пожалуйста! – Девочка – само очарование. – Мне так неудобно! Это все муж, он вечно занят, это его вина… Но он попросил заплатить вам за беспокойство!
Молча подаю заявку.
Девушка не глядя подписывается, оплачивая полную стоимость погрузочно-разгрузочных работ. Думает, морща лобик. Потом достает из кармана банкноту.
– Спасибо, – опускаю деньги в карман для чаевых, заботливо предусмотренный на спецовке. Через миг денег там уже нет. Половина ушла на счет компании, половина – на мой. Как и положено в серьезной фирме средней руки.
– Может быть, выпьете кофе? – взгляд ее в меру интригующий, в меру скромный.
Смотрю на часы. Вздыхаю:
– Не знаю… так много заказов на сегодня…
– Знаете, а мне надо еще передвинуть в спальне трельяж! – вспоминает девушка. – Вы не поможете? Мы бы сразу оформили новый заказ.
Все с ней ясно.
Неопытная искательница приключений. А муж, вероятно, умный человек.
Как и я.
– Ваше желание – наше исполнение, – позволяю себе капельку двусмысленности.
Передвинуть трельяж занимает не больше времени, чем заполнить бланк заказа. Потом мы пьем кофе с ликером. Я улыбаюсь, меня крайне занимает развязка. Куколка хлопает большими глазами, потихоньку придвигается ближе. Наконец, она оказывается на моих коленях, мы долго и с удовольствием целуемся. Я бдительно слежу за продвижением ее шаловливой ручки.
– А… а? – произносит девушка. Голос уже подрагивает, но к возбуждению примешивается недоумение. Глаза все более и более округляются, посрамляя даже стандарты японских комиксов. Увы, хентая не будет…
– Сударыня, я ведь служащий серьезной фирмы, – объясняю я. – Это тело – только для физической работы. Для развлечений оно не приспособлено. Неужели вы не знали?
– Гад!
Впору смеяться, но я сижу с каменным лицом. Поднимаюсь с диванчика, одновременно ссаживая с колен хозяйку и застегивая спецовку.
– Сударыня, если что-то в моем поведении не удовлетворило вас, вы можете обратиться к руководству с официальными предложениями. Я тоже думаю, что небольшая доработка не помешает…
– Пошел вон, быдло!
Мне не обидно. Мне смешно. А выйдя из дома и оседлав мотороллер, я даже могу позволить себе расхохотаться.
Эта функция организма «дружелюбному рабочему» разрешена.
Но я не смеюсь.
В Диптауне – вечер. Как только я закончил работу, так и наступил вечер – это мне нравится. Конечно, например, вон для того бедолаги, спешащего по улице с портфелем, раннее утро. А для кого-то шумный, яркий, праздничный вечер царит всегда.
Ну и пусть. Мне не жалко.
В офисе «HLD» заступает на работу вторая смена. Над соседним шкафчиком горит красный огонек – Илья то ли еще не пришел, то ли уже ушел на работу. Кое-где переодеваются сотрудники, но их я почти не знаю, так – «привет-привет»…
А день был неплох. Три заказа, причем два в общем-то ни за что. Да еще и забавное недоразумение… неужели кто-то не знает, что пролетарские тела из комплекта «Виндоус-хоум» – бесполы, как подобает мулам и рабочим пчелам?
Насвистывая веселенький мотивчик, вытягиваю из шкафчика тело мотоциклиста. Он вполне полноценный мужчина, одна беда, настолько стандартен, что любовные приключения ему не светят. Впрочем, он мне дорог не этим.
1 2 3 4 5 6