..
Себе надо верить всегда -- даже если убежден, что ошибаешься.
-- Если какой-то умник прячется под маскировочным полем... -- прохрипел
я, тщетно пытаясь издавать пересохшей глоткой членораздельные звуки, -- то
ему лучше выйти.
Выждав секунду, я потянулся к маленькому диску на поясе. Эта штучка из
арсенала Сеятелей в определенных ситуациях весьма полезна.
Предохранительная пластинка лопнула под пальцами, неведомым образом оценив
серьезность моих намерений. Диск "запала" издал громкий щелчок и рассыпался
в пыль -- лазерный пояс был оружием одноразовым.
Я вскинул руки, словно собираясь сдаться в плен. Какой-то датчик определил,
что мои конечности вне опасности, и пояс сработал.
Меня словно обжало горячим обручем. Тонкая лента пояса, черная снаружи и
белая с изнанки, вспыхнула, превращаясь в поток излучения. Термин "лазерный
пояс" не совсем точен, но суть передает верно. Секунду вокруг пылал, обжигая
скалы, огненный диск. Маскировочное поле могло отразить такой залп -- но
именно это стало бы главной уликой.
Светящийся диск померк. Защитная изнанка пояса, тонкая, как папиросная
бумага, белыми хлопьями ос#ыпалась на песок.
Я огляделся. Скалы вокруг равномерно оплавились, словно по пенопласту провели
раскаленным ножом.
Возвращаться на прежнее место смысла не было. Я нашел новый кусочек тени и
устроился там. Похоже, нервы сдали. За мной не следили -- спрятаться
наблюдатель не мог, равно как и уйти в гиперпрыжок. Побочные эффекты прокола
гиперпространства -- мощное световое излучение и громкий хлопок воздуха,
ворвавшегося на место исчезнувшего из пространства тела. Когда-то тарийские
ученые пытались устранить эти демаскирующие явления -- и не смогли.
Сеятели, насколько я знал, тоже.
-- Мне пора менять обстановку, -- пробормотал я. -- Если видишь людей в
пустыне... и разговариваешь сам с собой... значит, дело дрянь.
-- А как насчет разговора со мной?
Этот голос я узнал бы из миллиона.
-- Терри!
Я поднял руку. Кристалл в кольце пульсировал, бился, как крошечное алмазное
сердце. От металла веяло теплом.
-- Где ты, Терри? Что с тобой?
Пауза. И смех, веселый и беззаботный.
-- Ты что, до сих пор шатаешься по горам? Даже не подходил к дому?
Безумие какое-то...
-- Подходил, Терри, -- очень тщательно подбирая слова, произнес я. --
И снова ушел в горы.
Вот теперь голос Терри изменился.
-- Ты не получил записки? О том, что я на Земле, и тебе надо вызвать
корабль Сеятелей...
-- Ты в плену? -- почти закричал я. И глупо спросил: -- Тебя заставили
говорить со мной?
-- Сергей! О чем ты? Я не в плену, а на твоей планете! Я же все объяснила в
записке, ты получил ее?
-- Получил лазерный залп на подходе к дому, -- тихо сказал я. Меня трясло
от унижения. -- Кто-то ведет двойную игру, Терри. Я даже не уверен, что
говорю с тобой.
-- Сергей!
Несколько мгновений мы молчали. Камень в кольце пульсировал все быстрее. Его
энергоресурс не безграничен, кольцо не сможет обеспечить нам долгой беседы.
-- Это действительно я, -- голос Терри зазвучал чуть спокойнее. -- Не
понимаю, что происходит, но тебе надо прибыть на Землю. На орбите Сомата ждет
корабль, вызови его на стандартной волне...
-- Терри, в нашем доме не осталось ни одной целой микросхемы. Даже стен не
осталось. -- Я откашлялся, восстанавливая голос. -- Кроме того, я не
доверюсь своим землякам. Разбей камень.
-- Кольцо выкинет тебя в любой точке Земли, -- неуверенно сказала
Терри. -- Это же не Тар, где нет океанов.
-- Я понимаю. Но придется рискнуть. Активируй кольцо.
Мои слова были такими же сухими, как мое горло. На другом конце гипертуннеля
со мной мог разговаривать компьютер -- или же Терри, но одурманенная
наркотиками и гипнозом.
-- Хорошо, -- покорно сказала Терри. Если это была она. И я не выдержал:
-- Терри, малышка... Мы встретимся там же, где познакомились, хорошо? Ты
помнишь?
-- Да... Сергей, ты готов?
-- Абсолютно.
Я встал, выдернул из ножен меч. Если это ловушка... если техника Сеятелей
перехватит меня и выкинет в тюрьме, то лучше быть вооруженным. С атомарным
мечом я смогу пройти через любую дверь -- и достаточно большое количество
тюремщиков.
-- Давай, Терри, -- прошептал я.
Кольцо полыхнуло оранжевым -- и я почувствовал, как сковывает тело пленка
силового поля. Вперед, через гиперпространство, сквозь наркотическое безумие
туннельного гиперперехода. Обратно, на Землю. На чужую планету, в мир моих
потомков Сеятелей. Вокруг сомкнулась темнота.
@@ 2. Вернувшийся
Когда я впервые прошел через гипертуннель, я даже не предполагал, что меня
ждет. Странное, нестерпимое наслаждение, охватывающее человека в
гиперпространстве, застало меня врасплох.
Сейчас я ждал чего-то подобного. Буйства красок и запахов, сладострастной
дрожи, охватывающей тело...
Не было ничего.
Лишь легкость -- куда более глубокая, чем невесомость. Ощущение полной
бесплотности, бестелесности -- меня действительно не существовало в тот
отрезок времени, когда утратившее трехмерность пространство воссоздавало мое
тело в иной точке.
-- Ты счастлив?
Это был мой голос. Я сам задал вопрос -- и не удивился тому, что задумался
над ответом.
-- Наверное...
-- Значит, нет. А почему?
-- Я устал.
Смех. Я смеялся, чувствуя, как накатывает запоздавшая почему-то эйфория.
Над своими вопросами и ответами, над серьезностью и доверительностью
диалога.
-- Устал? Двадцать семь лет -- очень маленький срок. Что ты знаешь про
усталость?
-- Слишком много событий... слишком много поворотов... я не успеваю за
ними...
Оранжевое зарево полыхало вокруг. Я несся сквозь полотнища розового и
багрового света, рассекая редкие сгустки белого пламени. Тепло и холод,
полумрак и свет. И пьянящий восторг.
-- Я стрела, пущенная в закат, -- прошептал я. -- Я счастлив, и я не
устал...
И тут же предостерег сам себя:
-- Не сходи с ума. Расслабься. Думать в такие моменты вредно, просто
отдыхай. Ты никуда не летишь, ты уже на Земле. В гиперпространстве нет
времени. Все твои ощущения длятся доли секунды, пока тело обретает
материальность.
-- Я отдыхаю...
Сладость на языке. И ласковые прикосновения к лицу. Запах моря... и тихая
музыка вдали.
-- Отдыхай. И запомни: это хороший совет, -- самый простой путь --
всегда самый верный. Самые простые решения -- всегда надежнее сложных. С
прибытием.
Я почувствовал, что падаю, и в падении уже не было легкости. Ветер был
слишком холодным, а вода, в которую я упал, ударила по ногам упругой
резиновой плитой. С прибытием...
@@@
Я ушел под воду с головой, вынырнул, отплевываясь и жадно глотая воздух.
Горячие пробки заткнули уши, одежда намокла. Пускай. Это настоящая, живая
вода, которой я не видел два года.
Неумело загребая руками -- почти разучился плавать -- я посмотрел в даль.
Берега не было. Терри не зря предупреждала меня об опасности выйти из
гипертуннеля где-нибудь над океаном. Но, черт возьми, на Сомате такая
опасность всерьез не воспринималась...
Меч тянул ко дну -- плоскостное лезвие почти невесомо, но движения
стесняет. Без колебаний я отбросил клинок. Содрал со спины перевязь с
тяжелыми ножнами. Опять ушел под воду, избавляясь от них. Глотнул очередную
порцию воды...
Она же пресная!
Я повернулся и увидел берег. В какой-нибудь сотне метров. Если бы не залившая
уши вода, я услышал бы шум разбивающихся волн.
Жалеть о мече не стоило -- плыть с ним смертельно опасно. И все же я
почувствовал себя обманутым. Какие капризы кольца выбросили меня именно
здесь, а не на берегу?
Плыть пришлось недолго -- метров через пятьдесят я почувствовал под ногами
дно. Встал, подталкиваемый невысокими волнами, и побрел по отмели к берегу.
Был вечер. Облака над горизонтом багровели -- наверное, солнце село только
что. Небо оказалось серовато-синим, неуютным, северным. А вдоль берега
тянулась темная стена соснового леса.
Интересно, где я? В Канаде, на Великих озерах? На Байкале?
Берег был каменистым и чистым. Ни малейших следов человека. Я отошел
подальше, к самой кромке леса, и опустился на траву. Я промок до нитки, но
сушить одежду не хотелось. Сомат научил меня ценить влагу.
Ближайшие сутки мне не грозил голод: питательные таблетки действовали
безотказно. Потом можно ловить рыбу, собирать ягоды и грибы. И двигаться
вдоль берега, отыскивая признаки цивилизации -- города, села...
химкомбинаты... ржавые бочки, полузатопленные в воде. Телефонную будку,
наконец.
Усмехнувшись, я похлопал себя по карманам. Надо разобраться, с чем я вернулся
на свою планету.
Странно -- ткань комбинезона сохла на глазах. С нее стекали последние капли
воды, и шел пар. Подкладка ощутимо нагрелась.
Я покосился на правое плечо. Там тускло помаргивал зеленый огонек.
Комбинезон работал, и до моей внезапной любви к мокрой одежде ему не было
никакого дела.
Хмыкнув, я растянулся на травке. Полчасика можно отдохнуть. Не спеши пока
тебя не торопят, учил меня когда-то Эрнадо.
Самый простой путь -- самый верный, поучал я недавно сам себя. Забавный
бред охватил меня в гиперпереходе.
Небо над головой темнело, и облака становились все светлее. Небо Земли.
Почему-то я не испытывал никакого восторга, вернувшись в свой мир. Мне,
скорее, было не по себе от возвращения.
И самое смешное -- я боялся не того, что Земля неузнаваемо изменилась. Я
боялся, что она осталась прежней.
-- Посмотрим, -- сказал я себе. -- Маэстро Стас, в конце концов,
оказался не самым плохим человеком.
Тем более что Сеятели явно не похищали Терри. Если бы она применила кольцо
под их контролем, то я оказался бы не на берегу озера, а в камере,
заполненной усыпляющим газом. А то и просто в тисках силового поля. Никакой
меч мне бы не помог.
Я закрыл глаза. Все нормально. Я на Земле и, похоже, в безопасности. Если с
Терри все в порядке, то ни в какие авантюры я не полезу. И даже не стану
разбираться, кто устроил налет на мой дом и засаду из боевых роботов.
@@@
Часов до двух ночи я просидел на берегу у костра. Разжечь его удалось не
сразу -- из источников огня у меня был лишь лазерный пистолет с
полупосаженным зарядом. Впрочем, и на самой низкой мощности луч не поджигал
сучья, а резал их на части. Наконец, рассвирепев от пятой или шестой неудачи,
я задвинул в гущу валежника камень и раскалил его лучом докрасна. Ветки, даже
влажные, моментально занялись. Я устроился с наветренной стороны, время от
времени подбрасывая в огонь сосновый лапник. Несколько мгновений он
сопротивлялся пламени, потом вспыхивали эфирные масла, и длинные зеленые иглы
начинали светиться рубиновым светом. От костра пахло хвоей, причем не
горелой, а живой, словно от новогодней елки.
Пять лет не отмечал Новый год. А пожалел об этом лишь сейчас. Наверное, это
слишком земной праздник.
Сейчас на Земле, должно быть, конец лета. Конечно, если не изменился климат,
а я не ошибся, решив, что это озеро -- Байкал. Ветерок был холодным и пах
не по-летнему. Ягод я никаких не нашел, но, возможно, в этом был виноват
сгустившийся сумрак. Не беда. В своем комбинезоне я не замерзну и зимой.
Ночное небо на Земле оказалось для меня самым реальным доказательством
прошедших столетий. Нет, рисунок созвездий не изменился, или же моих познаний
в астрономии не хватило, чтобы заметить отличия. А вот ползущие по небу искры
космических спутников привели бы в экстаз Циолковского или Королева. Честно
говоря, от их обилия становилось не по себе. Разноцветные огни скользили во
всех возможных направлениях с самыми неожиданными скоростями. Несколько раз
траектории спутников менялись у меня на глазах, причем под такими углами, что
в наличии гравикомпенсаторов можно было не сомневаться. С десяток спутников
имели явно километровые размеры -- они выглядели не точками, а маленькими
дисками. Вокруг одного такого диска периодически вспыхивал тусклый ореол,
который я определил как вторичные эффекты работы плазменных двигателей.
Похоже, эта махина ползла по такой низкой орбите, что ей постоянно
приходилось компенсировать потерю высоты от торможения в стратосфере.
На востоке, почти у самого горизонта, висело нечто вообще невообразимое --
тусклый квадратик, от которого уходила вниз колонна яркого света. Умом я
понимал, что это всего лишь космическое зеркало -- огромная блестящая
пленка, отбрасывающая на нужную точку земной поверхности солнечный свет. Но
единственная ассоциация, которую вызывало у меня зеркало, была до жути
прозаической. Окошко. Маленькое квадратное окошко в темном подвале, из
которого сочится дневной свет.
Зрелище открытого в небе окна вызывало у меня если не трепет, то какое-то
потрясающе неуютное ощущение. Ни на одной планете в галактике я не видел
такого простого и впечатляющего решения проблемы ночного освещения.
Земля казалась мне чужой, словно девчонка-одноклассница, впервые наложившая
яркий макияж и надевшая взрослое платье. Это был уже не совсем мой мир.
Но, если верить Маэстро, здесь любили Данькины картины. А та политика,
которую вела Земля последние два года, открыв планетам Храмов свое
существование, никак нельзя назвать несправедливой или колониальной.
Единственное, на чем Земля настояла, так это на создании системы взаимопомощи
человеческих миров с Десантным Корпусом в качестве основной ударной силы. Но
эта военная структура управлялась общим советом представителей планет, носила
явную оборонительно-противофанговскую направленность и за два года ничем себя
активно не проявила.
Возможно, я был несправедлив к родной планете.
Посреди ночи, когда костер стал догорать, я соорудил себе в сторонке постель
из веток и улегся досыпать. После скал Сомата колючее хвойное ложе показалось
мне вполне приемлемым.
@@@
Меня разбудили птицы.
Минуту я лежал, не открывая глаз. Где-то совсем рядом, в нескольких метрах
пощелкивала неведомая пичуга. Лет пять назад я счел бы ее пение немногим
мелодичнее вороньего.
Сейчас я был рад этим звукам. Меня приветствовала Земля -- не всегда
красивая, не всегда изысканно-благородная. Единственная родина людей. Моя
планета.
-- Здравствуй, -- прошептал я. -- Доброе утро...
-- Доброе утро.
Со мной поздоровались чуть удивленно, но вполне вежливо. Прежде чем
незнакомец закончил фразу, я, не вставая с земли, метнулся в сторону. Должно
быть, это выглядело забавно: полупрыжок-полусальто с одновременным
похлопыванием по затылку -- именно так должна была выглядеть со стороны моя
попытка вытащить из отсутствующих ножен утопленный меч.
Приземлившись метрах в двух от постели из лапника, я потянулся за пистолетом.
И остановил руку.
Мой утренний гость не напугал бы и ребенка. Тощий белобрысый парень лет
семнадцати, длинноволосый, в больших круглых очках. Неужели в двадцать втором
веке Земля не справилась с близорукостью? Из одежды на парне были черные
плавки и блестящая, словно из фольги, лента, небрежно намотанная на правую
руку от локтя до плеча. Несмотря на столь скудный гардероб, юноша был
совершенно незагорелым, кожа его отливала почти молочной белизной.
-- Твой утренний тренинг? Или я вас напугал?
Парень слегка улыбнулся. Несмотря на полную растерянность, я отметил
неожиданную смесь обращений на "вы" и на "ты" в его словах. Своим ответом
я, видимо, определял дальнейший стиль наших отношений...
Не люблю, когда за меня пытаются что-то решить.
-- И то и другое, -- пытаясь улыбнуться ответил я.
Парень задумчиво смотрел на меня. Потом приподнял ладони в своеобразном
приветствии.
-- Извини, -- вполне дружелюбно сказал он. -- Ждал, пока ты проснешься.
Хотел позвать на завтрак.
Его русский был безупречен -- но с легким акцентом, словно у прибалта. И
все же у меня не возникло ни тени сомнения, что он говорил на родном языке.
Просто русский язык чуть-чуть изменился.
-- Я думал, поблизости никого нет, -- пояснил я. -- Вот и растерялся.
-- Я роддер, -- невозмутимо сказал парень.
-- Роджер? -- я не понял незнакомого слова. И удивил этим собеседника.
-- Род-дер, -- раздельно произнес он. -- Или о нас уже никто не помнит?
Я пошел ва-банк.
-- Мне казалось, -- осторожно произнес я, -- что роддеров остались
единицы.
Парень поморщился, и я почувствовал, что угадал.
-- Нет, десятки... Понимаю. Суть в фангах и генормистах. Мы за скобкой.
Но -- есть.
Небрежно кивнув, я потянулся. И спросил:
-- Так как насчет завтрака?
Парень снова вытаращился на меня. Зачем-то снял очки -- и я заметил, что он
совершенно не щурится.
-- Ты интересно говоришь. Откуда?
Раздумывать не приходилось. Я показал рукой вверх.
-- Колонист?
-- С Земли, но долго жил там.
-- В объеме, -- совершенно дико заключил парень. Похоже, мой ответ его
удовлетворил. -- Насчет завтрака... Насчет... -- смакуя слово, произнес
он. -- Идем.
Мы двинулись к лесу. Парень вдруг спросил:
-- Знакомимся?
1 2 3 4