Стандартное человеческое оскорбление иных рас с успехом применялось против алкарисов и булрати… задеть так не удавалось лишь мршанцев. Может быть потому, что в человеческий рацион не входили животные, напоминающие сумчатых трехполых кошек.
– Я обдумал твой вопрос, – сообщил алкарис, когда Кей закончил есть. Сам Ищущий Истину ограничился лишь парой крупных очищенных орехов. – Я отвечу.
– Хорошо, – согласился Кей.
– Наша религиозная концепция основывается на проклятом миге. В момент сотворения Вселенной, когда возникла материя и движения, был предопределен весь дальнейший ход событий. Время стало лишь функцией… отголоском первого мига. Что бы мы не предпримали, судьба каждого живого существа, человека или алкариса, траектория каждого фотона – все это неизбежно.
– Знаю, и могу согласиться, – Кей устроился на своей подстилке поудобнее. Над долиной усиливался ветер – и плети облаков неслись по своим предопределенным маршрутам. Интересно, был ли запланирован миллионы лет назад дождь… – Алкарис, подобные идеи приняты и у людей. Но только ваша раса решила уйти из галактики. Я слышал, вы разрабатываете соларные приводы – для перемещения своих звездных систем. Зачем?
Хохолок Ищущего Истину дернулся, и Кей понял, что нарушил принятую структуру разговора. Однако, это было воспринято нормально. Как доказательство человеческого несовершенства.
– Кей, мы не приемлем заданность судьбы. Даже в самые тяжелые годы войны Ветвь направляла треть научных разработок на исследование принципа причинности.
– Результат – ваши корабли, не знающие инерции, – заметил Кей.
– Побочный результат. Основное, чего мы добились – это доказательство существования Бога, уверенность в том, что Вселенная была сотворена с непостижимо сложной целью… и обнаружение вероятностной зоны.
Кей нахмурился. Попросил:
– А если подробнее?
Алкарис щелкнул клювом. Поинтересовался:
– Ты имеешь знания астрофизики и вероятностной механики в объеме человеческого ученого?
– Не имею даже в объеме студента.
– Тогда пример, – алкарис спрыгнул с ящика-насеста. Окинул цепким взглядом стеклянное поле, отблескивающее багрянцем в лучах заходящего солнца. – Дай мне свой аэрозоль, создающий подстилку.
– Это довольно дорогая штука, – вручая алкарису балон, предупредил Кей.
– За знание платят и большим, – Ищущий Истину неумело, но цепко, сжал баллон в кончике крыла. Направил вниз. – Эта стеклянная поверхность в нашем диалоге – модель. Модель вероятностной зоны. Это и есть мир, Вселенная в подлинном смысле. Она бесконечна и непознаваема. Она неощутима для наших приборов, поскольку не существует в виде реальности. Понимаешь?
– Да.
– Океан возможностей… свободы… океан Ничто, – с почти человеческой задумчивостью сказал алкарис. – Теперь смотри…
Он надавил на распылитель, и белые брызги ударили по спекшейся почве.
– Вот – наша реальность, наша Вселенная. Каждое пятнышко – галактика… только пятнышек этих должно быть бесконечно много. Вселенная расширяется, вторгаясь в вероятностную зону. Она занимает все больший объем, но для нас, ее обитателей, истинных размеров не существует. Мы являемся частью нашей реальности, и достичь ее границ не в силах. А Вселенная растет, вторгается все дальше и дальше в бесконечную Вероятность.
Алкарис вновь брызнул пеной из баллона. Чуть в сторонку от первого пятна.
– Еще одна реальность, еще одна Вселенная, – любезно сообщил он. – Между ними – бесконечность. Миры будут расширяться вечно, и чем дальше улетят наши корабли, тем больше станет мир. Но различные реальности не встретятся. Понял?
– Чем больше мы познаем мир, тем больше он становится, – Кей кивнул. – Мы не можем уйти от заданности, потому что все познанное становится предопределенным.
– Да. Вселенная сотворена – и ее творец видел всю бесконечную цепь событий, которые еще не случились. Можно просто жить, – алкарис вновь вспрыгнул на свой ящик. – Постичь замысел Бога невозможно, а значит и будущее нам неизвестно.
– Чего же вы хотите?
– Уйти в Вероятность. Если это возможно, если это было предопределено – то вырвавшись из нашей Вселенной мы окажемся в мире, не имеющем судьбы. Мы создадим ее сами.
Это было смешно… глупо… но Кей Дач ощутил уважение к чуждой расе. Расе, отвергающей Бога, и созданный им мир.
– Ваши корабли… они игнорируют не просто законы инерции, – словно против воли сказал он. – Они игнорируют причинность.
– Частично.
– Вы хотите изолировать всю свою зону космоса. Нет никакого соларного привода, который потащит ваши звезды из Галактики. Они просто вывалятся из нашего мира… в эту чертову Вероятность…
– И вокруг них возникнет новая Вселенная, – Кей едва смог понять алкариса, настолько церемонной стала его речь. – Наша Вселенная. С нашей судьбой.
– Зачем? Будет ли она лучше?
– Кей Дач, эта Галактика должна была быть нашей. Корабли Ветви достигали иных звезд, когда вы еще не вышли в космос. Самые быстрые… самые лучшие в мире корабли. Булрати ползли от планеты к планете, Дарлок осторожничал, Меклон перестраивал себя, Псилон копался в тайнах мироздания, Сакра перемешивала сушу с морем, создавая болота, Основа Силикоидов обживала астероиды. Мы творили будущее. Ветвь росла. Это был наш мир!
Алкарис вытянулся, вскидывая к серому небу крылья. Словно собирался презреть почти земное тяготение и взлететь. Ветер трепал тонкое тело – рожденное для высоты. Гибкая шея изогнулась – и желтые глаза впились в Кея. Речь изменилась – теперь он использовал алкари-сказовый, и Дач с трудом угадывал смысл фраз:
– Где… сейчас наши планеты? У людей и булрати, у меклонцев и мршан… Где наша Ветвь… через Галактику? Одиннадцать планет, человек! Все, что… осталось! Лист Ветви, который… во тьме… мотает буря… Одиннадцать…
Ищущий Истину сжался, пряча голову под крылья. Алкарисы не были трусами – он не смотрел на Кея несколько долгих минут. Потом вновь заговорил на алкари-командном, знакомом Дачу лучше всего:
– Люди ненавидят нас не за Смутную Войну, это так. Булрати убили больше, чем мы. Меклон травил вас вирусами, нарушающими генотип. Им – все прощено. Даже ваш флот, чьи обломки десять лет падали на эту планету – не причина. Мы посмели поддержать ваших предателей! Хааран решил прийти к Ветви, и мы согласились. Ибо это был наш мир – открытый нами прежде людей, обозначенный станцией на орбите – как велел закон. Вы растоптали законы. Мы проиграли. Эта Вселенная – не наша!
– Да, – Кей встал, нависнув над сидящим алкарисом. – Этот мир был создан для людей.
Огонек в глазах алкариса медленно угасал. Он прощелкал, гневно и печально:
– Вероятно.
– Я знаю это точно, Ищущий. Наш мир был создан для человека – одного-единственного человека. Он владыка судьбы.
– Говори, Дач, – алкарис даже не выглядел удивленным. Он принял позу внимания, но Кей не спешил.
– Ты не собираешься делать укрытие на ночь? Если пойдет дождь, то я не хотел бы под ним оказаться.
Короткий взгляд в небо – и полупрезрительный ответ:
– Я тоже не люблю радиацию. Но это не дождевые облака. Говори.
– Мои волосы и твои перья хотели бы верить… – Кей не пытался спорить. Птицеподобная раса не любила закрытых помещений, даже для защиты от непогоды. – Хорошо. Слушай и знай. Я служил человеку по имени Кертис Ван Кертис, четыре года назад…
6.
Этим утром, едва проснувшись, Рашель поняла, что не пойдет в учебный центр. Ее лимит прогулов еще не был истрачен, и сидеть в классе в такой прекрасный день она не собиралась. Постояла немного у окна, глядя на гнущиеся от ветра ветки и шлепающиеся в лужи градины, потом, в одной пижаме, спустилась в столовую.
Родителей, конечно же, дома не было. Все взрослые, имеющие хоть какое-то отношение к технике управления погодой, суетились сейчас на климатической станции. Наливая себе чай, Рашель проглядела короткую записку на мем-планшете. Неполадки на станции… вернемся поздно… к полуночи быть дома, позвоним… Ага. Удачно сломалась станция, теперь от урожая останется половина. Цены на фрукты не упадут.
Таури знала много способов поддержать свою экономику. Причем никаких неудобств жителям это не доставляло. Вчера, перед неожиданной аварией, весь постоянный персонал станции готовил столы для пикника и завозил лучшие сорта вин. Добровольцы-помощники неплохо проведут время.
Рашель тоже не собиралась скучать.
До сих пор проходя мимо этого места она чувствовала легкое подташнивание. Полянка для флаеров, старый деревянный дом – а между ними самое обычное дерево.
Огромные лапы булрати; когти, впивающиеся в тело; боль, ощутимая даже сквозь оглушение; рывки из стороны в сторону – ее вертят как котенка, как куклу, как живой щит… И застывшее, неподвижное лицо Кея Овальда, только пистолет в его руках подрагивает, пытаясь нацелиться на чужого. Потом удар, темнота – и он несет ее на руках, а в глазах – спокойная, почти равнодушная нежность.
Но он же не забыл ее…
Рашель ускорила шаг и вошла в дом. Диадема зонтика на голове перестала гудеть, отключая силовое поле.
– Не промокла? – спросила Генриетта, не оборачиваясь. Она смотрела в окно – где порывы ветра продолжали терзать сад. За высокой спинкой кресла ее почти не было видно.
– У меня зонтик.
– А ты слыхала, что при частом использовании он увеличивает риск опухолей мозга?
Рашель пожала плечами:
– Я же прошла аТан…
– аТан, аТан! В шестнадцать лет рано думать о бессмертии… – поворачиваясь, Генриетта пробормотала что-то еще, но гораздо тише. – Будешь чай?
– Грог, – рискнула предложить девочка.
– Да, теперь мы смелые, можем пить, что попало, плевать на радиацию, безобразничать во флаере… добрая тетя объяснила, как отключать контрольные цепи…
Рашель покраснела. Она была уверена, что про ее опыты высшего пилотажа не знает никто.
– Грога хотим! – хрипло крикнула старушка в пространство и закашлялась. Она сильно сдала за последние годы… очень сильно. Кей, наверное, ее бы не узнал. Седые волосы, которые Генриетта перестала подкрашивать, оплывшее тело, слегка подрагивающие руки. Рашель тихонько присела рядом.
– Иди, неси грог. Он уже стоял в плите.
Девушка прошла на кухню. В микроволновке остывал прозрачный кувшин. Плита была старой, явно без блока речевого управления, но Рашель это не удивило. Она подмигнула огромному черному коту, вылизывающемуся на стуле.
– Привет, Агат.
Кот покосился на нее, но занятия не прервал. Рашель достала кувшин с грогом и вернулась в холл.
– И открой окно, девочка! – капризно потребовала Генриетта.
Холодный ветер ворвался в комнату. Очень холодный – похоже, дождь превратится в снег. Рашель поежилась и сказала:
– Так весь урожай вымерзнет…
– Конечно, – согласилась Генриетта. – Получим полную компенсацию от правительства. Цены подскочат. Десяток планет обойдется синтетическими витаминами. Ничего, зато нам весело.
Фискалоччи умела испортить самое хорошее настроение. Рашель вздохнула, и налила в бокалы горячего грога.
– Возьми с софы два пледа, тот, что потолще, дашь мне, – с прежней сварливой ноткой продолжала старушка. – Мы будем сидеть и разговаривать, глядя на прекрасную дождливую погоду…
После этой реплики Рашель расхотелось беседовать. Она сидела, кутаясь в плед, и маленькими глотками пила грог. Не слишком крепкий, приготовленный явно для нее, но горячий и ароматный. Термические бокалы были совсем новыми, и грог практически не остывал.
– Ладно, не обращай внимания на глупую старуху, – неожиданно сказала Генриетта. – О чем ты хотела меня распросить, Раш?
– Так… о чем-нибудь. Про войну…
– Разве это тема для юной девушки?
– Вы же воевали…
– Другое время, Раш. Стоял вопрос – сохранятся ли люди как вид, или их сметут чужие. Сейчас мир.
– Пока мир. Я не хочу всю жизнь торговать яблоками.
– Яблоками… Нормального яблока ты и не пробовала, поверь. Твоя семья растит фрукт, имеющий вкус клубники. Я продаю то, что должно было быть персиком. Подделки, всюду подделки… Играть с генами растений не запрещено, а вот добавить капельку ума братьям нашим меньшим – ни-ни!
Генриетта закашлялась, и отхлебнула грога.
– Тетя Фискалоччи… – Рашель запнулась, но все же закончила: – почему вы не омолодитесь?
Старушка покосилась на нее.
– Девочка, для всего есть место и время. Даже для старости. Нельзя вычеркивать ее из жизни, только потому, что руки начинают трястись, а ноги не держат.
Рашель без особой убежденности кивнула.
– Что ж, можешь считать меня скупердяйкой, экономящей на аТане. А давай и я задам тебе скользкий вопросик?
– Задайте.
– Ты и впрямь так влюбилась в Кея, что собираешься его найти и очаровать?
Поперхнувшись грогом девушка повернулась к Фискалоччи:
– С чего вы взяли?
– Да с того, что я старше тебя в пятнадцать раз. Налей-ка мне еще, девочка… Так вот, то, что в твоем детстве возник герой – прекрасно. То, что ты окольными путями выводишь меня на разговоры о нем – очень мило. Изучаешь стреляющие железяки и боевые искусства, чтобы быть достойной Кея – неизъяснимо трогательно. Я хочу лишь понять – насколько это серьезно?
– А если серьезно?
Фискалоччи помолчала. Когда заговорила вновь, в ее голосе была непривычная нежность:
– Я очень тебя люблю, малышка. Ты упрямая и упорная, тебя даже не испугает перспектива искать по всей Галактике человека, который живет под чужими именами. Но не превращай свою детскую любовь в проклятие.
– Почему это?
– Ты не знаешь, кто такой Кей Овальд.
– А вы знаете?
Рашель даже не заметила, как стала отвечать одними вопросами. Ее душила обида. За открытым окном стегали косые плети дождя, а прекрасное холодное утро стремительно превращалось в день неприятных объяснений.
– Я – знаю. Видишь ли, у меня немного развлечений. Одно из них – следить за событиями в мире. Копаться в файлах инопланетных библиотек, сопоставлять события, которые вроде бы ничем не связаны… Мне известно настоящее имя Кея, так же, как ему известно мое.
Генриетта протянула руку, коснулась плеча Рашель жесткими холодными пальцами.
– Я помогла ему четыре года назад. И помогла бы вновь, поверни время вспять, хоть это и стоило жизни многим ни в чем не повинным людям. Видит бог, не мне его осуждать. Но Кей… Кей Альтос… хоть и это его имя, возможно, не подлинное, по сути своей обречен на одиночество.
– Альтос, – пробуя имя на слух произнесла Рашель.
– Есть люди, которым необходимы препятствия. Для того, чтобы крушить их, и идти дальше. Кей из их числа. Он хороший телохранитель – это его основное занятие. Временами он работал как наемный убийца.
– Ну и что?
– Он не способен дать – ничего и никому. Он всегда будет рушить то, что сочтет неправильным. Очень редко, в переломные моменты истории, такие люди необходимы – они устраняют опасности и расчищают пути. Но и тогда созидают другие. Мне бы не хотелось увидеть, как ты встретишь его, и поймешь, что Кей Альтос не умеет любить. Поверь, девочка.
Рашель молча поднялась, сложила плед и опустила его на кресло, пристроила недопитый бокал на подоконник, и вышла.
– Ну вот, только хуже сделала, – пробормотала Генриетта. Рашель шла через сад, и мерцающий купол зонтика над ее головой сшибал с веток последние яблоки. Девочка была настолько не в себе, что даже не замечала этого.
– Глупая, самодовольная старая бабка… – покачала головой Фискалоччи. – И впрямь пора молодеть… пора.
7.
– Все это не стоило слов, – произнес алкарис. – Станет ли человечество сильнее, погибнет ли, – что это для нас, уходящих?
Кей понимал, что улавливает лишь общую канву речи – алкарис-сказовый был мало приспособлен для восприятия людьми.
– То, что создало мир, неизбежно потеряло активность, – алкарис, казалось, не был удивлен. – Концепция равнодушного Бога, иначе – Отрешенного, не нова. Но ты поразил меня, Дач, другим. Во Вселенной существует точка, где Бог снисходит до чужих желаний? Готов стать инструментом чьих-то жалких фантазий?
Кей лишь пожал плечами:
– Я не лгу. И Кертис… вероятно, не лгал. Я видел, как плазменный заряд не смог опалить ему рубашку, и как он шел по воде, и как растаял в воздухе. Вечером того же дня Кертис… и его сын… были уже на Терре. Мне стоило больших трудов это узнать, но я справился. Ни один корабль не преодолеет такую дистанцию меньше чем за неделю, а тоннельный гиперпереход…
– Потребует энергии сотни сверхновых, – подтвердил алкарис. – Это убеждает. Но Бог не может жить на одной планете. Если он есть – то он везде.
– Я понимаю.
– К чему тогда планета Грааль?
Дач не ответил.
– Создатель Вселенной мог снизойти до человека, равно как и до алкариса, до булрати, до силикоида… Но не так. Не так, Кей Дач. В чем-то здесь ошибка.
– Я рассказал тебе правду. Все, что знаю о Граале и Линии Грез. Ты понимаешь, почему Кертис не прошел ей сразу?
– Конечно.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Императоры Иллюзий'
1 2 3 4
– Я обдумал твой вопрос, – сообщил алкарис, когда Кей закончил есть. Сам Ищущий Истину ограничился лишь парой крупных очищенных орехов. – Я отвечу.
– Хорошо, – согласился Кей.
– Наша религиозная концепция основывается на проклятом миге. В момент сотворения Вселенной, когда возникла материя и движения, был предопределен весь дальнейший ход событий. Время стало лишь функцией… отголоском первого мига. Что бы мы не предпримали, судьба каждого живого существа, человека или алкариса, траектория каждого фотона – все это неизбежно.
– Знаю, и могу согласиться, – Кей устроился на своей подстилке поудобнее. Над долиной усиливался ветер – и плети облаков неслись по своим предопределенным маршрутам. Интересно, был ли запланирован миллионы лет назад дождь… – Алкарис, подобные идеи приняты и у людей. Но только ваша раса решила уйти из галактики. Я слышал, вы разрабатываете соларные приводы – для перемещения своих звездных систем. Зачем?
Хохолок Ищущего Истину дернулся, и Кей понял, что нарушил принятую структуру разговора. Однако, это было воспринято нормально. Как доказательство человеческого несовершенства.
– Кей, мы не приемлем заданность судьбы. Даже в самые тяжелые годы войны Ветвь направляла треть научных разработок на исследование принципа причинности.
– Результат – ваши корабли, не знающие инерции, – заметил Кей.
– Побочный результат. Основное, чего мы добились – это доказательство существования Бога, уверенность в том, что Вселенная была сотворена с непостижимо сложной целью… и обнаружение вероятностной зоны.
Кей нахмурился. Попросил:
– А если подробнее?
Алкарис щелкнул клювом. Поинтересовался:
– Ты имеешь знания астрофизики и вероятностной механики в объеме человеческого ученого?
– Не имею даже в объеме студента.
– Тогда пример, – алкарис спрыгнул с ящика-насеста. Окинул цепким взглядом стеклянное поле, отблескивающее багрянцем в лучах заходящего солнца. – Дай мне свой аэрозоль, создающий подстилку.
– Это довольно дорогая штука, – вручая алкарису балон, предупредил Кей.
– За знание платят и большим, – Ищущий Истину неумело, но цепко, сжал баллон в кончике крыла. Направил вниз. – Эта стеклянная поверхность в нашем диалоге – модель. Модель вероятностной зоны. Это и есть мир, Вселенная в подлинном смысле. Она бесконечна и непознаваема. Она неощутима для наших приборов, поскольку не существует в виде реальности. Понимаешь?
– Да.
– Океан возможностей… свободы… океан Ничто, – с почти человеческой задумчивостью сказал алкарис. – Теперь смотри…
Он надавил на распылитель, и белые брызги ударили по спекшейся почве.
– Вот – наша реальность, наша Вселенная. Каждое пятнышко – галактика… только пятнышек этих должно быть бесконечно много. Вселенная расширяется, вторгаясь в вероятностную зону. Она занимает все больший объем, но для нас, ее обитателей, истинных размеров не существует. Мы являемся частью нашей реальности, и достичь ее границ не в силах. А Вселенная растет, вторгается все дальше и дальше в бесконечную Вероятность.
Алкарис вновь брызнул пеной из баллона. Чуть в сторонку от первого пятна.
– Еще одна реальность, еще одна Вселенная, – любезно сообщил он. – Между ними – бесконечность. Миры будут расширяться вечно, и чем дальше улетят наши корабли, тем больше станет мир. Но различные реальности не встретятся. Понял?
– Чем больше мы познаем мир, тем больше он становится, – Кей кивнул. – Мы не можем уйти от заданности, потому что все познанное становится предопределенным.
– Да. Вселенная сотворена – и ее творец видел всю бесконечную цепь событий, которые еще не случились. Можно просто жить, – алкарис вновь вспрыгнул на свой ящик. – Постичь замысел Бога невозможно, а значит и будущее нам неизвестно.
– Чего же вы хотите?
– Уйти в Вероятность. Если это возможно, если это было предопределено – то вырвавшись из нашей Вселенной мы окажемся в мире, не имеющем судьбы. Мы создадим ее сами.
Это было смешно… глупо… но Кей Дач ощутил уважение к чуждой расе. Расе, отвергающей Бога, и созданный им мир.
– Ваши корабли… они игнорируют не просто законы инерции, – словно против воли сказал он. – Они игнорируют причинность.
– Частично.
– Вы хотите изолировать всю свою зону космоса. Нет никакого соларного привода, который потащит ваши звезды из Галактики. Они просто вывалятся из нашего мира… в эту чертову Вероятность…
– И вокруг них возникнет новая Вселенная, – Кей едва смог понять алкариса, настолько церемонной стала его речь. – Наша Вселенная. С нашей судьбой.
– Зачем? Будет ли она лучше?
– Кей Дач, эта Галактика должна была быть нашей. Корабли Ветви достигали иных звезд, когда вы еще не вышли в космос. Самые быстрые… самые лучшие в мире корабли. Булрати ползли от планеты к планете, Дарлок осторожничал, Меклон перестраивал себя, Псилон копался в тайнах мироздания, Сакра перемешивала сушу с морем, создавая болота, Основа Силикоидов обживала астероиды. Мы творили будущее. Ветвь росла. Это был наш мир!
Алкарис вытянулся, вскидывая к серому небу крылья. Словно собирался презреть почти земное тяготение и взлететь. Ветер трепал тонкое тело – рожденное для высоты. Гибкая шея изогнулась – и желтые глаза впились в Кея. Речь изменилась – теперь он использовал алкари-сказовый, и Дач с трудом угадывал смысл фраз:
– Где… сейчас наши планеты? У людей и булрати, у меклонцев и мршан… Где наша Ветвь… через Галактику? Одиннадцать планет, человек! Все, что… осталось! Лист Ветви, который… во тьме… мотает буря… Одиннадцать…
Ищущий Истину сжался, пряча голову под крылья. Алкарисы не были трусами – он не смотрел на Кея несколько долгих минут. Потом вновь заговорил на алкари-командном, знакомом Дачу лучше всего:
– Люди ненавидят нас не за Смутную Войну, это так. Булрати убили больше, чем мы. Меклон травил вас вирусами, нарушающими генотип. Им – все прощено. Даже ваш флот, чьи обломки десять лет падали на эту планету – не причина. Мы посмели поддержать ваших предателей! Хааран решил прийти к Ветви, и мы согласились. Ибо это был наш мир – открытый нами прежде людей, обозначенный станцией на орбите – как велел закон. Вы растоптали законы. Мы проиграли. Эта Вселенная – не наша!
– Да, – Кей встал, нависнув над сидящим алкарисом. – Этот мир был создан для людей.
Огонек в глазах алкариса медленно угасал. Он прощелкал, гневно и печально:
– Вероятно.
– Я знаю это точно, Ищущий. Наш мир был создан для человека – одного-единственного человека. Он владыка судьбы.
– Говори, Дач, – алкарис даже не выглядел удивленным. Он принял позу внимания, но Кей не спешил.
– Ты не собираешься делать укрытие на ночь? Если пойдет дождь, то я не хотел бы под ним оказаться.
Короткий взгляд в небо – и полупрезрительный ответ:
– Я тоже не люблю радиацию. Но это не дождевые облака. Говори.
– Мои волосы и твои перья хотели бы верить… – Кей не пытался спорить. Птицеподобная раса не любила закрытых помещений, даже для защиты от непогоды. – Хорошо. Слушай и знай. Я служил человеку по имени Кертис Ван Кертис, четыре года назад…
6.
Этим утром, едва проснувшись, Рашель поняла, что не пойдет в учебный центр. Ее лимит прогулов еще не был истрачен, и сидеть в классе в такой прекрасный день она не собиралась. Постояла немного у окна, глядя на гнущиеся от ветра ветки и шлепающиеся в лужи градины, потом, в одной пижаме, спустилась в столовую.
Родителей, конечно же, дома не было. Все взрослые, имеющие хоть какое-то отношение к технике управления погодой, суетились сейчас на климатической станции. Наливая себе чай, Рашель проглядела короткую записку на мем-планшете. Неполадки на станции… вернемся поздно… к полуночи быть дома, позвоним… Ага. Удачно сломалась станция, теперь от урожая останется половина. Цены на фрукты не упадут.
Таури знала много способов поддержать свою экономику. Причем никаких неудобств жителям это не доставляло. Вчера, перед неожиданной аварией, весь постоянный персонал станции готовил столы для пикника и завозил лучшие сорта вин. Добровольцы-помощники неплохо проведут время.
Рашель тоже не собиралась скучать.
До сих пор проходя мимо этого места она чувствовала легкое подташнивание. Полянка для флаеров, старый деревянный дом – а между ними самое обычное дерево.
Огромные лапы булрати; когти, впивающиеся в тело; боль, ощутимая даже сквозь оглушение; рывки из стороны в сторону – ее вертят как котенка, как куклу, как живой щит… И застывшее, неподвижное лицо Кея Овальда, только пистолет в его руках подрагивает, пытаясь нацелиться на чужого. Потом удар, темнота – и он несет ее на руках, а в глазах – спокойная, почти равнодушная нежность.
Но он же не забыл ее…
Рашель ускорила шаг и вошла в дом. Диадема зонтика на голове перестала гудеть, отключая силовое поле.
– Не промокла? – спросила Генриетта, не оборачиваясь. Она смотрела в окно – где порывы ветра продолжали терзать сад. За высокой спинкой кресла ее почти не было видно.
– У меня зонтик.
– А ты слыхала, что при частом использовании он увеличивает риск опухолей мозга?
Рашель пожала плечами:
– Я же прошла аТан…
– аТан, аТан! В шестнадцать лет рано думать о бессмертии… – поворачиваясь, Генриетта пробормотала что-то еще, но гораздо тише. – Будешь чай?
– Грог, – рискнула предложить девочка.
– Да, теперь мы смелые, можем пить, что попало, плевать на радиацию, безобразничать во флаере… добрая тетя объяснила, как отключать контрольные цепи…
Рашель покраснела. Она была уверена, что про ее опыты высшего пилотажа не знает никто.
– Грога хотим! – хрипло крикнула старушка в пространство и закашлялась. Она сильно сдала за последние годы… очень сильно. Кей, наверное, ее бы не узнал. Седые волосы, которые Генриетта перестала подкрашивать, оплывшее тело, слегка подрагивающие руки. Рашель тихонько присела рядом.
– Иди, неси грог. Он уже стоял в плите.
Девушка прошла на кухню. В микроволновке остывал прозрачный кувшин. Плита была старой, явно без блока речевого управления, но Рашель это не удивило. Она подмигнула огромному черному коту, вылизывающемуся на стуле.
– Привет, Агат.
Кот покосился на нее, но занятия не прервал. Рашель достала кувшин с грогом и вернулась в холл.
– И открой окно, девочка! – капризно потребовала Генриетта.
Холодный ветер ворвался в комнату. Очень холодный – похоже, дождь превратится в снег. Рашель поежилась и сказала:
– Так весь урожай вымерзнет…
– Конечно, – согласилась Генриетта. – Получим полную компенсацию от правительства. Цены подскочат. Десяток планет обойдется синтетическими витаминами. Ничего, зато нам весело.
Фискалоччи умела испортить самое хорошее настроение. Рашель вздохнула, и налила в бокалы горячего грога.
– Возьми с софы два пледа, тот, что потолще, дашь мне, – с прежней сварливой ноткой продолжала старушка. – Мы будем сидеть и разговаривать, глядя на прекрасную дождливую погоду…
После этой реплики Рашель расхотелось беседовать. Она сидела, кутаясь в плед, и маленькими глотками пила грог. Не слишком крепкий, приготовленный явно для нее, но горячий и ароматный. Термические бокалы были совсем новыми, и грог практически не остывал.
– Ладно, не обращай внимания на глупую старуху, – неожиданно сказала Генриетта. – О чем ты хотела меня распросить, Раш?
– Так… о чем-нибудь. Про войну…
– Разве это тема для юной девушки?
– Вы же воевали…
– Другое время, Раш. Стоял вопрос – сохранятся ли люди как вид, или их сметут чужие. Сейчас мир.
– Пока мир. Я не хочу всю жизнь торговать яблоками.
– Яблоками… Нормального яблока ты и не пробовала, поверь. Твоя семья растит фрукт, имеющий вкус клубники. Я продаю то, что должно было быть персиком. Подделки, всюду подделки… Играть с генами растений не запрещено, а вот добавить капельку ума братьям нашим меньшим – ни-ни!
Генриетта закашлялась, и отхлебнула грога.
– Тетя Фискалоччи… – Рашель запнулась, но все же закончила: – почему вы не омолодитесь?
Старушка покосилась на нее.
– Девочка, для всего есть место и время. Даже для старости. Нельзя вычеркивать ее из жизни, только потому, что руки начинают трястись, а ноги не держат.
Рашель без особой убежденности кивнула.
– Что ж, можешь считать меня скупердяйкой, экономящей на аТане. А давай и я задам тебе скользкий вопросик?
– Задайте.
– Ты и впрямь так влюбилась в Кея, что собираешься его найти и очаровать?
Поперхнувшись грогом девушка повернулась к Фискалоччи:
– С чего вы взяли?
– Да с того, что я старше тебя в пятнадцать раз. Налей-ка мне еще, девочка… Так вот, то, что в твоем детстве возник герой – прекрасно. То, что ты окольными путями выводишь меня на разговоры о нем – очень мило. Изучаешь стреляющие железяки и боевые искусства, чтобы быть достойной Кея – неизъяснимо трогательно. Я хочу лишь понять – насколько это серьезно?
– А если серьезно?
Фискалоччи помолчала. Когда заговорила вновь, в ее голосе была непривычная нежность:
– Я очень тебя люблю, малышка. Ты упрямая и упорная, тебя даже не испугает перспектива искать по всей Галактике человека, который живет под чужими именами. Но не превращай свою детскую любовь в проклятие.
– Почему это?
– Ты не знаешь, кто такой Кей Овальд.
– А вы знаете?
Рашель даже не заметила, как стала отвечать одними вопросами. Ее душила обида. За открытым окном стегали косые плети дождя, а прекрасное холодное утро стремительно превращалось в день неприятных объяснений.
– Я – знаю. Видишь ли, у меня немного развлечений. Одно из них – следить за событиями в мире. Копаться в файлах инопланетных библиотек, сопоставлять события, которые вроде бы ничем не связаны… Мне известно настоящее имя Кея, так же, как ему известно мое.
Генриетта протянула руку, коснулась плеча Рашель жесткими холодными пальцами.
– Я помогла ему четыре года назад. И помогла бы вновь, поверни время вспять, хоть это и стоило жизни многим ни в чем не повинным людям. Видит бог, не мне его осуждать. Но Кей… Кей Альтос… хоть и это его имя, возможно, не подлинное, по сути своей обречен на одиночество.
– Альтос, – пробуя имя на слух произнесла Рашель.
– Есть люди, которым необходимы препятствия. Для того, чтобы крушить их, и идти дальше. Кей из их числа. Он хороший телохранитель – это его основное занятие. Временами он работал как наемный убийца.
– Ну и что?
– Он не способен дать – ничего и никому. Он всегда будет рушить то, что сочтет неправильным. Очень редко, в переломные моменты истории, такие люди необходимы – они устраняют опасности и расчищают пути. Но и тогда созидают другие. Мне бы не хотелось увидеть, как ты встретишь его, и поймешь, что Кей Альтос не умеет любить. Поверь, девочка.
Рашель молча поднялась, сложила плед и опустила его на кресло, пристроила недопитый бокал на подоконник, и вышла.
– Ну вот, только хуже сделала, – пробормотала Генриетта. Рашель шла через сад, и мерцающий купол зонтика над ее головой сшибал с веток последние яблоки. Девочка была настолько не в себе, что даже не замечала этого.
– Глупая, самодовольная старая бабка… – покачала головой Фискалоччи. – И впрямь пора молодеть… пора.
7.
– Все это не стоило слов, – произнес алкарис. – Станет ли человечество сильнее, погибнет ли, – что это для нас, уходящих?
Кей понимал, что улавливает лишь общую канву речи – алкарис-сказовый был мало приспособлен для восприятия людьми.
– То, что создало мир, неизбежно потеряло активность, – алкарис, казалось, не был удивлен. – Концепция равнодушного Бога, иначе – Отрешенного, не нова. Но ты поразил меня, Дач, другим. Во Вселенной существует точка, где Бог снисходит до чужих желаний? Готов стать инструментом чьих-то жалких фантазий?
Кей лишь пожал плечами:
– Я не лгу. И Кертис… вероятно, не лгал. Я видел, как плазменный заряд не смог опалить ему рубашку, и как он шел по воде, и как растаял в воздухе. Вечером того же дня Кертис… и его сын… были уже на Терре. Мне стоило больших трудов это узнать, но я справился. Ни один корабль не преодолеет такую дистанцию меньше чем за неделю, а тоннельный гиперпереход…
– Потребует энергии сотни сверхновых, – подтвердил алкарис. – Это убеждает. Но Бог не может жить на одной планете. Если он есть – то он везде.
– Я понимаю.
– К чему тогда планета Грааль?
Дач не ответил.
– Создатель Вселенной мог снизойти до человека, равно как и до алкариса, до булрати, до силикоида… Но не так. Не так, Кей Дач. В чем-то здесь ошибка.
– Я рассказал тебе правду. Все, что знаю о Граале и Линии Грез. Ты понимаешь, почему Кертис не прошел ей сразу?
– Конечно.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Императоры Иллюзий'
1 2 3 4