По утверждению некоторых присутствовавших на этом совещании генералов, замечания Гитлера относительно невысокого духа в высших армейских эшелонах и генеральном штабе были высказаны в куда более сильных выражениях, чем в приведенной записи.
В этот же день, в шесть часов вечера, нацистский диктатор вновь послал за Браухичем и Гальдером. Начальника генерального штаба сухопутных войск он продержал в приемной как провинившегося мальчишку, а главнокомандующему прочитал мораль о "цоссенском духе". Главное командование сухопутных войск (ОКХ) Гитлер обвинял в пораженческих настроениях, а генеральный штаб, возглавляемый Гальдером, в том, что он "проявляет упрямство, которое мешает ему присоединиться к фюреру и поддерживать его". Униженный Браухич, согласно его показаниям, данным позднее в Нюрнберге, предложил свою отставку, но Гитлер не принял ее, резко напомнив главнокомандующему, что он "обязан выполнять... долг и обязанности точно так же, как любой другой солдат". В тот вечер Гальдер нацарапал стенографическим знаком в своем дневнике: "День кризиса!"
День 23 ноября 1939 года во многих отношениях стал вехой в развитии событий. Он ознаменовал собой решительную победу Гитлера над армией, которая в первую мировую войну свергла императора Вильгельма II и взяла на себя высшую политическую и военную власть в Германии. С этого дня бывший австрийский ефрейтор начал оценивать свои не только политические, но и военные суждения как более квалифицированные, чем суждения его генералов, и перестал прислушиваться к их советам, отвергая их критику, что в конечном счете привело к катастрофе.
"Произошел конфликт, - говорил на суде в Нюрнберге Браухич, описывая события 23 ноября, - который позднее был улажен, но так и не залатан до конца".
Более того, разглагольствования Гитлера перед генералами в тот осенний день полностью отбили у Гальдера и Браухича охоту помышлять о свержении нацистского диктатора. Он ведь предупредил, что уничтожит любого, кто встанет на его пути, и, по словам Гальдера, намеренно добавил, что подавит любую оппозицию со стороны "генерального штаба "со всей жестокостью".
По крайней мере, в то время Гальдер не был тем человеком, который смело встречает столь серьезные угрозы. Когда спустя четыре дня, 27 ноября, генерал Томас по настоянию Шахта и Попитца явился к Гальдеру с просьбой уговорить Браухича действовать против фюрера (по воспоминаниям Гальдера, Томас сказал: "Гитлера нужно устранить!"), начальник генерального штаба напомнил ему о возникших трудностях, заметив, что не уверен в желании Браухича принять "активное участие в перевороте".
Спустя несколько дней Гальдер привел Герделеру довольно смехотворные доводы, мотивируя ими отказ от дальнейших планов свержения нацистского диктатора. Хассель записал их в своем дневнике. Кроме того факта, что "нельзя устраивать бунт в то время, когда стоишь лицом к лицу перед противником", Гальдер выдвинул следующие причины: "Необходимо дать Гитлеру последний шанс избавить немецкий народ от рабства британского капитализма... Другого столь крупного деятеля сегодня нет... Оппозиция еще не созрела... Нельзя быть уверенными в молодых офицерах". Хассель обратился к адмиралу Канарису, одному из основных заговорщиков, с просьбой продолжить начатое дело, но ничего не добился. "Он уже не надеется, что генералы способны оказать сопротивление, - записал в своем дневнике 30 ноября бывший посол, и считает, что предпринимать что-либо в этом направлении бесполезно". Немного позднее Хассель отмечал, что "Гальдер и Браухич для Гитлера не более чем мальчики, подносящие клюшки и мячи во время игры в гольф".
Нацистский террор в Польше (первая фаза)
Прошло немного времени после нападения на Польшу, как в моем дневнике начали появляться заметки о нацистском терроре в захваченной стране. И последующие страницы дневника полны подобных записей. 19 октября Хассель сообщил, что слышал об "ужасных жестокостях эсэсовцев, особенно в отношении евреев". Еще позднее он доверительно изложил в своем дневнике историю, рассказанную ему немецким землевладельцем из провинции Позен Немецкое название Познани. - Прим. ред.. "Последнее, что он там видел, - это пьяный партийный лидер, который приказал открыть тюрьму, застрелил пять проституток и пытался изнасиловать еще двух".
18 октября Гальдер записал в своем дневнике основные пункты, обговоренные с Эдуардом Вагнером, генерал-квартирмейстером, который в тот день совещался с Гитлером относительно будущего Польши. Будущее ее представлялось мрачным.
"Мы не хотим оздоровления Польши... Польша должна управляться самостоятельно. Ее не следует превращать в образцовое, по немецким понятиям, государство. Не допустить, чтобы польская интеллигенция стала новым правящим классом. Жизненный уровень должен оставаться крайне низким. Дешевые рабы... Добиться всеобщей дезорганизации в экономике. Никакой помощи от имперских инстанций! Рейх должен только обеспечить генерал-губернатору средства для осуществления этого дьявольского плана". И рейх обеспечивал.
Теперь на основе захваченных немецких документов и показаний свидетелей на различных судебных процессах в Нюрнберге можно коротко описать, как стал осуществляться нацистский террор в Польше. Но это было только начало тех мрачных злодеяний, которые впоследствии немцы совершали во всех захваченных ими странах. Однако самые ужасные злодеяния они совершили в Польше, где нацистское варварство достигло невероятных масштабов.
Перед самым нападением на Польшу на совещании в Оберзальцберге 22 августа Гитлер говорил своим генералам, что там начнут твориться такие дела, которые им не понравятся, и предупредил, чтобы они в подобные дела "не вмешивались, ограничиваясь выполнением своих чисто военных обязанностей". Он знал, о чем говорил. Автора этих строк как в Берлине, так и в Польше вскоре завалили сообщениями об устраиваемых нацистами убийствах. Доходили эти сообщения и до генералов. 10 сентября, когда польская кампания была в полном разгаре, Гальдер занес в свой дневник случай, который вскоре стал широко известен в Берлине. Несколько бандюг из эсэсовского артиллерийского полка привели пятьдесят евреев на ремонт моста; когда те после целого дня напряженной работы закончили ремонт, эсэсовцы загнали их в синагогу и устроили там побоище, уничтожив всех до одного. Даже генерал фон Кюхлер, командующий 3-й армией, который впоследствии не мучился угрызениями совести, отказался утвердить вынесенные убийцам приговоры военно-полевого суда - один год тюрьмы на том основании, что наказания оказались слишком мягкими. Однако главнокомандующий армией Браухич после вмешательства Гиммлера вообще отменил приговоры, сославшись на то, что осужденные подпадают под общую амнистию.
Немецких генералов, считавших себя истинными христианами, это смущало. 12 сентября в вагоне фюрера состоялось совещание между Кейтелем и адмиралом Канарисом, на котором последний протестовал против зверств, творимых в Польше. Подхалимствующий шеф штаба ОКБ коротко заметил в ответ, что "фюрер уже решил этот вопрос". Если армия хочет оставаться "непричастной к подобным происшествиям, то ей придется принять эсэсовских комиссаров в каждую воинскую часть для осуществления этих убийств".
"Я указал генералу Кейтелю, - записал Канарис в своем дневнике, который был предъявлен суду в Нюрнберге, - что знаю о запланированных в широких масштабах казнях в Польше, особенно в среде аристократии и духовенства. В конечном счете мир возложит ответственность за эти деяния на вермахт".
Гиммлер был слишком хитер, чтобы позволить генералам хоть частично уйти от ответственности за творимые злодеяния. 19 сентября Гейдрих, главный помощник Гиммлера, посетил главное командование вермахта и сообщил генералу Вагнеру о планах эсэсовцев относительно чистки среди польских евреев, интеллигенции, духовенства и дворянства. Свою реакцию на сообщение Вагнера Гальдер поспешил отразить в дневнике:
"Требования армии: "чистку" начать после вывода войск и передачи управления постоянной гражданской администрации, то есть в начале декабря".
Эта краткая дневниковая запись начальника генерального штаба сухопутных войск дает ключ к пониманию морали немецких генералов. Всерьез противиться "чистке", то есть уничтожению польских евреев, интеллигенции, духовенства и дворянства, они не собирались. Просто намеревались просить отсрочить ее до вывода армии из Польши, чтобы тем самым снять с себя ответственность. Кроме того, необходимо было считаться с международным общественным мнением. На следующий день после долгого обсуждения этого вопроса с Браухичем Гальдер записал в дневнике:
"Не должно произойти ничего такого, что могло бы дать повод к развертыванию за границей пропаганды о зверствах немцев. (Католическое духовенство! В настоящее время еще невозможно лишить его влияния на польское население.)"
21 сентября Гейдрих передал высшему командованию вермахта копию своего первоначального плана "чистки" в Польше. В качестве первого шага предусматривалось собрать всех евреев в города (где их было бы легко сгонять в определенные места для уничтожения). Для "окончательного решения" потребуется некоторое время, и этот вопрос должен оставаться в строжайшей тайне, но ни у одного генерала, ознакомившегося с этим конфиденциальным меморандумом, не могло остаться сомнений в том, что под "окончательным решением" подразумевалось уничтожение. В течение двух лет, когда подошло время для его осуществления, оно превратилось в одно из наиболее зловещих кодовых названий, которыми пользовались высшие немецкие чиновники, чтобы прикрыть наиболее ужасные нацистские преступления в годы войны.
То, что осталось от Польши после того, как Россия захватила свою часть на востоке, а Германия официально аннексировала свои бывшие земли и некоторые территории на западе, декретом Гитлера от 12 октября получило наименование Польского генерал-губернаторства (Ганс Франк занял пост генерал-губернатора, а Зейсс-Инкварт, венский квислинг, стал его заместителем).
Франк представлял собой типичный образец нацистского гангстера-интеллектуала. Он вступил в нацистскую партию в 1927 году, по окончании юридической школы, и быстро приобрел среди нацистов репутацию знатока юриспруденции. Остроумный, энергичный, начитанный, поклонник искусств, особенно музыки, он стал крупной фигурой в юридическом мире после прихода к власти нацистов, занимая сначала пост министра юстиции Баварии, а затем рейхс-министра без портфеля и президента юридической академии и ассоциации немецких адвокатов. Смуглый щеголь, крупного телосложения, отец пятерых детей, Франк умело скрывал свою изуверскую сущность под маской интеллектуала и оттого казался менее отталкивающей фигурой среди окружения Гитлера. Но за внешним лоском таился хладнокровный убийца. Он вел журнал о своей жизни и деятельности, который составил сорок два тома и был представлен суду в Нюрнберге Журнал был обнаружен в мае 1945 года лейтенантом Вальтером Штейном из американской 7-й армии в апартаментах Франка в гостинице "Бергхоф", расположенной возле Нойхауса в Баварии. - Прим авт.. Это один из самых зловещих документов, выплывших на свет из нацистского мрака, в котором автор предстает как человек знающий свое дело, холодный, безжалостный и кровожадный. Очевидно, в журнале нашли отражение все его варварские высказывания.
"Поляки будут рабами германского рейха", - заявил он на второй день своего пребывания в новой роли. Когда однажды он услышал, что протектор Богемии Нейрат приказал вывесить объявление о казни семи чешских студентов, то, по свидетельству нацистского журналиста, воскликнул: "Если бы я приказал вывешивать объявления о казни каждых семи поляков, то на территории Польши не хватило бы леса на изготовление бумаги для таких объявлений".
Гитлер поручил уничтожение евреев Гиммлеру и Гейдриху. В обязанности Франка кроме изъятия у населения продовольствия, поставок сырья и принудительной рабочей силы из Польши в рейх входило уничтожение интеллигенции. Этой операции нацисты дали кодовое название "Экстраординарная акция умиротворения" (или "Акция АВ"). Франку потребовалось время, чтобы осуществить задуманное. О первых результатах стало известно на исходе весны следующего года, когда крупное немецкое наступление на Западе отвлекло внимание мировой общественности от Польши. К 30 мая, как явствует из журнала Франка, он уже мог похвастаться в доверительной беседе, что в деле наметился прогресс - несколько тысяч польских интеллигентов лишены жизни или будут вот-вот лишены.
"Умоляю вас, господа, - говорил он, - принимать самые строгие меры, чтобы помочь нам в этом деле". И при этом добавлял, что это приказ фюрера. По его словам, Гитлер выразил свою мысль таким образом:
"Мужчины, способные руководить в Польше, должны быть ликвидированы. Те, которые следуют за ними... должны быть уничтожены в свою очередь. Нет надобности перегружать рейх... нет надобности отправлять подобные элементы в концентрационные лагеря рейха".
Фюрер объяснил, что их надо ликвидировать прямо здесь, в Польше. На совещании, как записал в своем журнале Франк, начальник полиции безопасности сообщил о ходе выполнения операции "Акция АВ". Он доложил, что около двух тысяч мужчин и несколько сот женщин были задержаны в начале "экстраординарной акции умиротворения" и большинство из них уже "суммарно осуждены" - нацистский эвфемизм, означающий уничтожение. В настоящее время готовится новая партия интеллигентов для "суммарного осуждения". А всего для этой акции будет подготовлено около 3500 человек польских интеллигентов из числа наиболее опасных.
Франк не пренебрегал еврейской проблемой, несмотря на то, что гестапо освободило его от непосредственного участия в истреблении евреев. Его журнал пестрит соображениями и выводами, связанными с осуществлением этой акции. 7 октября 1940 года он записал в журнал свою речь по итогам первого года, с которой он обратился к нацистскому сборищу в Польше:
"Дорогие камерады! ...Я не мог уничтожить всех вшей и евреев за один год. ("Публику это позабавило", - отметил он в этом месте записи.) Но со временем, если вы мне поможете, эта цель будет достигнута".
Через год, за две недели до рождества, закрывая совещание руководящего состава в штаб-квартире в Кракове, Франк произнес такие слова:
"Что касается евреев, то хочу вам сказать совершенно откровенно, что их нужно убрать так или иначе... Господа, я вынужден просить вас избавиться от какой бы то ни было жалости. Наш долг - уничтожить евреев".
И далее он признался, что "расстрелять или отравить три с половиной миллиона евреев в генерал-губернаторстве трудно", но заверил, что в состоянии "принять такие меры, которые все же приведут к их уничтожению". Судьба евреев была предопределена.
Охота за евреями и поляками, выселение из домов, в которых проживали их предки, начались сразу по завершении военных действий в Польше. 7 октября, на следующий после "мирной речи" в рейхстаге день, Гитлер назначил Гиммлера руководителем новой организации - имперского комиссариата по укреплению германской нации. Эта организация должна была осуществить депортацию поляков и евреев из польских провинций, аннексированных Германией, и заменить их немцами и фольксдойче (последние представляли собой иностранцев немецкого происхождения, бежавших сюда из Прибалтийских государств и различных областей Польши). Гальдер слышал про этот план еще две недели назад и в дневнике отметил: "Из этих областей выселять вдвое больше поляков, чем туда прибудет немцев".
9 октября, через два дня после принятия на себя функций главы новой организации, Гиммлер издал распоряжение переместить 550 тысяч евреев из 650 тысяч, проживающих на аннексированных польских территориях, вместе с поляками, непригодными для "ассимиляции", на территорию генерал-губернаторства, к востоку от Вислы. Нацисты перегнали на восток в течение года 1 миллион 200 тысяч поляков и 300 тысяч евреев, и только 497 тысяч фольксдойче расселились на месте их проживания. Это было несколько лучшее соотношение, чем у Гальдера: изгонялись три поляка и еврея, а на их место поселялся один немец.
Зима 1939/40 года выдалась, помнится, необычайно суровая и снежная, и переселение в этих условиях уносило жертв не меньше, чем нацистские пули и виселицы. Подтверждением могут служить высказывания такого авторитета, как Гиммлер. Обращаясь к дивизии СС "Лейбштандарт" после падения Франции, он провел параллель между депортациями, осуществляемыми его людьми на Западе, и депортациями, проводимыми на Востоке.
"В Польше случалось, что мы должны были гнать при 40-градусном морозе тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
В этот же день, в шесть часов вечера, нацистский диктатор вновь послал за Браухичем и Гальдером. Начальника генерального штаба сухопутных войск он продержал в приемной как провинившегося мальчишку, а главнокомандующему прочитал мораль о "цоссенском духе". Главное командование сухопутных войск (ОКХ) Гитлер обвинял в пораженческих настроениях, а генеральный штаб, возглавляемый Гальдером, в том, что он "проявляет упрямство, которое мешает ему присоединиться к фюреру и поддерживать его". Униженный Браухич, согласно его показаниям, данным позднее в Нюрнберге, предложил свою отставку, но Гитлер не принял ее, резко напомнив главнокомандующему, что он "обязан выполнять... долг и обязанности точно так же, как любой другой солдат". В тот вечер Гальдер нацарапал стенографическим знаком в своем дневнике: "День кризиса!"
День 23 ноября 1939 года во многих отношениях стал вехой в развитии событий. Он ознаменовал собой решительную победу Гитлера над армией, которая в первую мировую войну свергла императора Вильгельма II и взяла на себя высшую политическую и военную власть в Германии. С этого дня бывший австрийский ефрейтор начал оценивать свои не только политические, но и военные суждения как более квалифицированные, чем суждения его генералов, и перестал прислушиваться к их советам, отвергая их критику, что в конечном счете привело к катастрофе.
"Произошел конфликт, - говорил на суде в Нюрнберге Браухич, описывая события 23 ноября, - который позднее был улажен, но так и не залатан до конца".
Более того, разглагольствования Гитлера перед генералами в тот осенний день полностью отбили у Гальдера и Браухича охоту помышлять о свержении нацистского диктатора. Он ведь предупредил, что уничтожит любого, кто встанет на его пути, и, по словам Гальдера, намеренно добавил, что подавит любую оппозицию со стороны "генерального штаба "со всей жестокостью".
По крайней мере, в то время Гальдер не был тем человеком, который смело встречает столь серьезные угрозы. Когда спустя четыре дня, 27 ноября, генерал Томас по настоянию Шахта и Попитца явился к Гальдеру с просьбой уговорить Браухича действовать против фюрера (по воспоминаниям Гальдера, Томас сказал: "Гитлера нужно устранить!"), начальник генерального штаба напомнил ему о возникших трудностях, заметив, что не уверен в желании Браухича принять "активное участие в перевороте".
Спустя несколько дней Гальдер привел Герделеру довольно смехотворные доводы, мотивируя ими отказ от дальнейших планов свержения нацистского диктатора. Хассель записал их в своем дневнике. Кроме того факта, что "нельзя устраивать бунт в то время, когда стоишь лицом к лицу перед противником", Гальдер выдвинул следующие причины: "Необходимо дать Гитлеру последний шанс избавить немецкий народ от рабства британского капитализма... Другого столь крупного деятеля сегодня нет... Оппозиция еще не созрела... Нельзя быть уверенными в молодых офицерах". Хассель обратился к адмиралу Канарису, одному из основных заговорщиков, с просьбой продолжить начатое дело, но ничего не добился. "Он уже не надеется, что генералы способны оказать сопротивление, - записал в своем дневнике 30 ноября бывший посол, и считает, что предпринимать что-либо в этом направлении бесполезно". Немного позднее Хассель отмечал, что "Гальдер и Браухич для Гитлера не более чем мальчики, подносящие клюшки и мячи во время игры в гольф".
Нацистский террор в Польше (первая фаза)
Прошло немного времени после нападения на Польшу, как в моем дневнике начали появляться заметки о нацистском терроре в захваченной стране. И последующие страницы дневника полны подобных записей. 19 октября Хассель сообщил, что слышал об "ужасных жестокостях эсэсовцев, особенно в отношении евреев". Еще позднее он доверительно изложил в своем дневнике историю, рассказанную ему немецким землевладельцем из провинции Позен Немецкое название Познани. - Прим. ред.. "Последнее, что он там видел, - это пьяный партийный лидер, который приказал открыть тюрьму, застрелил пять проституток и пытался изнасиловать еще двух".
18 октября Гальдер записал в своем дневнике основные пункты, обговоренные с Эдуардом Вагнером, генерал-квартирмейстером, который в тот день совещался с Гитлером относительно будущего Польши. Будущее ее представлялось мрачным.
"Мы не хотим оздоровления Польши... Польша должна управляться самостоятельно. Ее не следует превращать в образцовое, по немецким понятиям, государство. Не допустить, чтобы польская интеллигенция стала новым правящим классом. Жизненный уровень должен оставаться крайне низким. Дешевые рабы... Добиться всеобщей дезорганизации в экономике. Никакой помощи от имперских инстанций! Рейх должен только обеспечить генерал-губернатору средства для осуществления этого дьявольского плана". И рейх обеспечивал.
Теперь на основе захваченных немецких документов и показаний свидетелей на различных судебных процессах в Нюрнберге можно коротко описать, как стал осуществляться нацистский террор в Польше. Но это было только начало тех мрачных злодеяний, которые впоследствии немцы совершали во всех захваченных ими странах. Однако самые ужасные злодеяния они совершили в Польше, где нацистское варварство достигло невероятных масштабов.
Перед самым нападением на Польшу на совещании в Оберзальцберге 22 августа Гитлер говорил своим генералам, что там начнут твориться такие дела, которые им не понравятся, и предупредил, чтобы они в подобные дела "не вмешивались, ограничиваясь выполнением своих чисто военных обязанностей". Он знал, о чем говорил. Автора этих строк как в Берлине, так и в Польше вскоре завалили сообщениями об устраиваемых нацистами убийствах. Доходили эти сообщения и до генералов. 10 сентября, когда польская кампания была в полном разгаре, Гальдер занес в свой дневник случай, который вскоре стал широко известен в Берлине. Несколько бандюг из эсэсовского артиллерийского полка привели пятьдесят евреев на ремонт моста; когда те после целого дня напряженной работы закончили ремонт, эсэсовцы загнали их в синагогу и устроили там побоище, уничтожив всех до одного. Даже генерал фон Кюхлер, командующий 3-й армией, который впоследствии не мучился угрызениями совести, отказался утвердить вынесенные убийцам приговоры военно-полевого суда - один год тюрьмы на том основании, что наказания оказались слишком мягкими. Однако главнокомандующий армией Браухич после вмешательства Гиммлера вообще отменил приговоры, сославшись на то, что осужденные подпадают под общую амнистию.
Немецких генералов, считавших себя истинными христианами, это смущало. 12 сентября в вагоне фюрера состоялось совещание между Кейтелем и адмиралом Канарисом, на котором последний протестовал против зверств, творимых в Польше. Подхалимствующий шеф штаба ОКБ коротко заметил в ответ, что "фюрер уже решил этот вопрос". Если армия хочет оставаться "непричастной к подобным происшествиям, то ей придется принять эсэсовских комиссаров в каждую воинскую часть для осуществления этих убийств".
"Я указал генералу Кейтелю, - записал Канарис в своем дневнике, который был предъявлен суду в Нюрнберге, - что знаю о запланированных в широких масштабах казнях в Польше, особенно в среде аристократии и духовенства. В конечном счете мир возложит ответственность за эти деяния на вермахт".
Гиммлер был слишком хитер, чтобы позволить генералам хоть частично уйти от ответственности за творимые злодеяния. 19 сентября Гейдрих, главный помощник Гиммлера, посетил главное командование вермахта и сообщил генералу Вагнеру о планах эсэсовцев относительно чистки среди польских евреев, интеллигенции, духовенства и дворянства. Свою реакцию на сообщение Вагнера Гальдер поспешил отразить в дневнике:
"Требования армии: "чистку" начать после вывода войск и передачи управления постоянной гражданской администрации, то есть в начале декабря".
Эта краткая дневниковая запись начальника генерального штаба сухопутных войск дает ключ к пониманию морали немецких генералов. Всерьез противиться "чистке", то есть уничтожению польских евреев, интеллигенции, духовенства и дворянства, они не собирались. Просто намеревались просить отсрочить ее до вывода армии из Польши, чтобы тем самым снять с себя ответственность. Кроме того, необходимо было считаться с международным общественным мнением. На следующий день после долгого обсуждения этого вопроса с Браухичем Гальдер записал в дневнике:
"Не должно произойти ничего такого, что могло бы дать повод к развертыванию за границей пропаганды о зверствах немцев. (Католическое духовенство! В настоящее время еще невозможно лишить его влияния на польское население.)"
21 сентября Гейдрих передал высшему командованию вермахта копию своего первоначального плана "чистки" в Польше. В качестве первого шага предусматривалось собрать всех евреев в города (где их было бы легко сгонять в определенные места для уничтожения). Для "окончательного решения" потребуется некоторое время, и этот вопрос должен оставаться в строжайшей тайне, но ни у одного генерала, ознакомившегося с этим конфиденциальным меморандумом, не могло остаться сомнений в том, что под "окончательным решением" подразумевалось уничтожение. В течение двух лет, когда подошло время для его осуществления, оно превратилось в одно из наиболее зловещих кодовых названий, которыми пользовались высшие немецкие чиновники, чтобы прикрыть наиболее ужасные нацистские преступления в годы войны.
То, что осталось от Польши после того, как Россия захватила свою часть на востоке, а Германия официально аннексировала свои бывшие земли и некоторые территории на западе, декретом Гитлера от 12 октября получило наименование Польского генерал-губернаторства (Ганс Франк занял пост генерал-губернатора, а Зейсс-Инкварт, венский квислинг, стал его заместителем).
Франк представлял собой типичный образец нацистского гангстера-интеллектуала. Он вступил в нацистскую партию в 1927 году, по окончании юридической школы, и быстро приобрел среди нацистов репутацию знатока юриспруденции. Остроумный, энергичный, начитанный, поклонник искусств, особенно музыки, он стал крупной фигурой в юридическом мире после прихода к власти нацистов, занимая сначала пост министра юстиции Баварии, а затем рейхс-министра без портфеля и президента юридической академии и ассоциации немецких адвокатов. Смуглый щеголь, крупного телосложения, отец пятерых детей, Франк умело скрывал свою изуверскую сущность под маской интеллектуала и оттого казался менее отталкивающей фигурой среди окружения Гитлера. Но за внешним лоском таился хладнокровный убийца. Он вел журнал о своей жизни и деятельности, который составил сорок два тома и был представлен суду в Нюрнберге Журнал был обнаружен в мае 1945 года лейтенантом Вальтером Штейном из американской 7-й армии в апартаментах Франка в гостинице "Бергхоф", расположенной возле Нойхауса в Баварии. - Прим авт.. Это один из самых зловещих документов, выплывших на свет из нацистского мрака, в котором автор предстает как человек знающий свое дело, холодный, безжалостный и кровожадный. Очевидно, в журнале нашли отражение все его варварские высказывания.
"Поляки будут рабами германского рейха", - заявил он на второй день своего пребывания в новой роли. Когда однажды он услышал, что протектор Богемии Нейрат приказал вывесить объявление о казни семи чешских студентов, то, по свидетельству нацистского журналиста, воскликнул: "Если бы я приказал вывешивать объявления о казни каждых семи поляков, то на территории Польши не хватило бы леса на изготовление бумаги для таких объявлений".
Гитлер поручил уничтожение евреев Гиммлеру и Гейдриху. В обязанности Франка кроме изъятия у населения продовольствия, поставок сырья и принудительной рабочей силы из Польши в рейх входило уничтожение интеллигенции. Этой операции нацисты дали кодовое название "Экстраординарная акция умиротворения" (или "Акция АВ"). Франку потребовалось время, чтобы осуществить задуманное. О первых результатах стало известно на исходе весны следующего года, когда крупное немецкое наступление на Западе отвлекло внимание мировой общественности от Польши. К 30 мая, как явствует из журнала Франка, он уже мог похвастаться в доверительной беседе, что в деле наметился прогресс - несколько тысяч польских интеллигентов лишены жизни или будут вот-вот лишены.
"Умоляю вас, господа, - говорил он, - принимать самые строгие меры, чтобы помочь нам в этом деле". И при этом добавлял, что это приказ фюрера. По его словам, Гитлер выразил свою мысль таким образом:
"Мужчины, способные руководить в Польше, должны быть ликвидированы. Те, которые следуют за ними... должны быть уничтожены в свою очередь. Нет надобности перегружать рейх... нет надобности отправлять подобные элементы в концентрационные лагеря рейха".
Фюрер объяснил, что их надо ликвидировать прямо здесь, в Польше. На совещании, как записал в своем журнале Франк, начальник полиции безопасности сообщил о ходе выполнения операции "Акция АВ". Он доложил, что около двух тысяч мужчин и несколько сот женщин были задержаны в начале "экстраординарной акции умиротворения" и большинство из них уже "суммарно осуждены" - нацистский эвфемизм, означающий уничтожение. В настоящее время готовится новая партия интеллигентов для "суммарного осуждения". А всего для этой акции будет подготовлено около 3500 человек польских интеллигентов из числа наиболее опасных.
Франк не пренебрегал еврейской проблемой, несмотря на то, что гестапо освободило его от непосредственного участия в истреблении евреев. Его журнал пестрит соображениями и выводами, связанными с осуществлением этой акции. 7 октября 1940 года он записал в журнал свою речь по итогам первого года, с которой он обратился к нацистскому сборищу в Польше:
"Дорогие камерады! ...Я не мог уничтожить всех вшей и евреев за один год. ("Публику это позабавило", - отметил он в этом месте записи.) Но со временем, если вы мне поможете, эта цель будет достигнута".
Через год, за две недели до рождества, закрывая совещание руководящего состава в штаб-квартире в Кракове, Франк произнес такие слова:
"Что касается евреев, то хочу вам сказать совершенно откровенно, что их нужно убрать так или иначе... Господа, я вынужден просить вас избавиться от какой бы то ни было жалости. Наш долг - уничтожить евреев".
И далее он признался, что "расстрелять или отравить три с половиной миллиона евреев в генерал-губернаторстве трудно", но заверил, что в состоянии "принять такие меры, которые все же приведут к их уничтожению". Судьба евреев была предопределена.
Охота за евреями и поляками, выселение из домов, в которых проживали их предки, начались сразу по завершении военных действий в Польше. 7 октября, на следующий после "мирной речи" в рейхстаге день, Гитлер назначил Гиммлера руководителем новой организации - имперского комиссариата по укреплению германской нации. Эта организация должна была осуществить депортацию поляков и евреев из польских провинций, аннексированных Германией, и заменить их немцами и фольксдойче (последние представляли собой иностранцев немецкого происхождения, бежавших сюда из Прибалтийских государств и различных областей Польши). Гальдер слышал про этот план еще две недели назад и в дневнике отметил: "Из этих областей выселять вдвое больше поляков, чем туда прибудет немцев".
9 октября, через два дня после принятия на себя функций главы новой организации, Гиммлер издал распоряжение переместить 550 тысяч евреев из 650 тысяч, проживающих на аннексированных польских территориях, вместе с поляками, непригодными для "ассимиляции", на территорию генерал-губернаторства, к востоку от Вислы. Нацисты перегнали на восток в течение года 1 миллион 200 тысяч поляков и 300 тысяч евреев, и только 497 тысяч фольксдойче расселились на месте их проживания. Это было несколько лучшее соотношение, чем у Гальдера: изгонялись три поляка и еврея, а на их место поселялся один немец.
Зима 1939/40 года выдалась, помнится, необычайно суровая и снежная, и переселение в этих условиях уносило жертв не меньше, чем нацистские пули и виселицы. Подтверждением могут служить высказывания такого авторитета, как Гиммлер. Обращаясь к дивизии СС "Лейбштандарт" после падения Франции, он провел параллель между депортациями, осуществляемыми его людьми на Западе, и депортациями, проводимыми на Востоке.
"В Польше случалось, что мы должны были гнать при 40-градусном морозе тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14