Вестфальский мирный договор стал одной из основ государственного устройства Священной Римской империи.
Важнейшим нововведением явилось официальное признание императором права князей вступать в союз друг с другом и с иностранными державами. На практике это означало, как выразился Энгельс в своих "Заметках о Германии", "право на мятеж против императора, междоусобную войну и измену отечеству, гарантированное князьям Европой". Может показаться, что Вестфальский мир ничего не изменил в фактически уже существующих отношениях между императором и князьями. Однако, когда к помощи из-за границы прибегают восставшие подданные - это одно, а когда центральное правительство заранее разрешает своим подданным прибегать к вооруженной помощи иностранных держав - это нечто существенно иное. Если в первом случае государь, подавляющий сопротивление вассалов, выглядит в глазах иностранцев, в худшем для него случае, как тиран, угнетающий подданных, то во втором случае его считают агрессором, нападающим на соседей и тем самым угрожающим безопасности других государств. Общественным же мнением, т. е. мнением, в первую очередь, господствующего класса, с его представлениями о законе и беззаконии, не всегда пренебрегали даже такие деспоты, как Людовик XIV.
Император оставался главой Священной Римской империи с моральным престижем, покоящимся на тысячелетней традиции. Возможно, не меньшее значение для сохранения его авторитета имел факт полной победы над мятежными подданными в наследственных габсбургских владениях. Кроме того, за императором сохранилась репутация защитника Германии и всей Центральной Европы от турецких завоевателей.
Французские делегаты на конгрессе пытались включить в текст мирного договора пункт о том, "чтобы новый римский король избирался не из состава семьи правящего императора", но потерпели неудачу. Неписанное правило избрания главой империи обязательно представителя рода Габсбургов оставалось в силе. Множество мелких владетельных особ, завидующих крупным князьям, всегда поддерживало императора в рейхстаге, обеспечивая за ним большинство. Напротив, князья стали настолько независимы после Вестфальского мира, что считались с Империей и ее главой нисколько не больше, чем иностранные государи.
Франция добилась подтверждения своих прав на епископства Мец, Туль и Верден и овладела Эльзасом. Мелкие эльзасские князьки и прочие непосредственно подчиненные императору владетели считались и впредь связанными с Империей. Это обстоятельство, крайне осложнившее и запутавшее вопрос о франко-германских отношениях в Эльзасе, французские политики намеревались использовать для того, чтобы через представителей Эльзаса влиять на обсуждение внутригерманских дел на рейхстагах. Через 150 лет, когда Великая французская революция лишит эльзасскую знать ее феодальных привилегий, император Священной Римской империи сочтет это насилием над его вассалами и незаконным вмешательством в дела Империи.
Территориальные приобретения Швеции были наиболее значительны. Она получила западную, более важную, часть Померании (Поморья), город Висмар, секуляризованное архиепископство Бременское и епископство Ферденское. Тем самым в руки шведов переходил контроль над устьями важнейших транспортных рек Германии - Одера, Эльбы и Везера. Шведские государственные деятели не только не понимали, что Швеции не по силам удержать на длительное время столь огромную добычу, но, напротив, полагали, что она проявила большое самоотречение, отказавшись от грандиозных замыслов Густава Адольфа, от завоеваний на Рейне и в Силезии и ограничившись минимальной, как казалось тогда, компенсацией.
Не все протестантские князья получили желаемое удовлетворение. Гессен-Кассельскому ландграфству, например, перепало за его упорную верность франко-шведской коалиции значительно больше, чем Браун-швейг-Люнебургскому герцогству, отошедшему от борьбы против Габсбургов незадолго до конца войны. Претензии некоторых мелких князей были оставлены без внимания уже просто потому, что их разбор затянул бы мирные переговоры до бесконечности.
Больше других немецких князей расширил свои владения курфюрст Бранденбургский. Кроме Восточной Померании с епископством Каммин он получил архиепископство Магдебургское и епископства Гальберштадт и Минден. Его княжество, игравшее жалкую роль в течение всей войны, по ее окончании заняло чуть ли не следующее за императором место в Германии, главным образом потому, что Франция сочла полезным поддержать бранденбургские притязания как противовес чрезмерным требованиям Швеции. Напротив, наследники опального Фридриха Пфальцского получили вместе с курфюршеским титулом только часть прежнего курфюршества - Нижний Пфальц. Верхний Пфальц остался за Баварией. Герцог Максимилиан сохранил и сан курфюрста. Для этого пришлось увеличить общее число курфюрстов Империи с семи до восьми.
Все опальные князья и города были амнистированы. Независимость Швейцарского союза была признана прямо, независимость Голландской Голландии - косвенно, путем умолчания о ее принадлежности к Империи. Неясность вносило то обстоятельство, что испанцы продолжали вести военные действия против французов на территории Бельгии, Лотарингии и Бургундии, тогда как эти земли входили формально в состав Священной Римской империи и, следовательно, согласно букве мирного договора, должны были вместе с нею выйти из войны.
Религиозно-церковные вопросы, в том числе и судьба бывших владений церкви, игравшие такую большую роль в развязывании войны, не вызвали значительных разногласий при заключении мира. По сути дела, они были решены уже к 1635 г., и лишь борьба иностранных государств за свои интересы продлила войну еще на тринадцать лет. Кальвинистские князья были уравнены в правах с лютеранами и католиками, правители по-прежнему могли изгонять подданных, не желающих исповедовать религию государства. Это "право на реформацию" обесценивало помещенную в одной из статей оговорку о необходимости терпимо относиться к иноверцам. В отношении наследственных австрийских земель Траутманнсдорф не согласился даже на такое неопределенное ограничение прав его государя. Он сказал, что Фердинанд III скорее откажется от престола, чем потерпит в своих наследственных владениях еретиков.
Духовные имущества, присвоенные протестантскими князьями до 1624 г. (для Пфальца и некоторых его союзников был установлен 1619г.), оставались в их распоряжении, но впредь подобные захваты запрещались. Это означало отмену тех мероприятий по возвращению церковного имущества, которые католическая партия в широких масштабах проводила после первых крупных побед 20-х годов.
Это вызвало запоздалое озлобление папы, который, в противоречии с прежними миролюбивыми заявлениями Ватикана, особой буллой объявил вестфальские соглашения "в прошлом, настоящем и будущем навечно ничтожными, возмутительными, недействительными, несправедливыми, незаконными, подлежащими осуждению и порицанию, вредоносными, лишенными всякой силы и значения". Никто, впрочем, не обратил ни малейшего внимания на это словоизвержение.
Шведские войска не сразу покинули оккупированную ими территорию. Швеция потребовала вознаграждение в пять миллионов талеров (сначала она запросила двадцать миллионов), и, пока эта сумма не была им выплачена тощей казной Фердинанда III, шведы продолжали взимать контрибуции на содержание своих войск в занятых ими немецких и чешских землях. Некоторые шведские политики готовы были продлить такое положение до бесконечности, так как не желали демобилизовывать армию, которая, по их предположениям, должна была вскоре понадобиться для новых завоеваний.
В течение лета 1649 г. в Нюрнберге велись переговоры о порядке выполнения условий Вестфальского мира. Стороны договорились о сроках выплаты по частям вознаграждения шведам и о порядке вывода частей шведской и имперской армий из занимаемых ими районов.
30 сентября 1649 г. шведские войска оставили район Праги, а к концу того же года покинули всю Чехию. Моравия и Силезия была ими очищена в следующем, 1650 г., и по этому случаю император велел отслужить 24 июля 1650 г. во всех церквах "Te Deum". Наступил мир.
Глава XI
ИТОГИ
Кто же победил в Тридцатилетней войне? Поставить противника на колени не удалось ни одной из воюющих сторон. Военное счастье столь сильно колебалось в течение всей войны, что казалось бы напрасным занятием в момент прекращения военных действий говорить о победителях и побежденных.
Если сравнить, однако, довоенное положение участников войны, а также поставленные ими цели с достигнутыми результатами, мы должны будем отнести к бесспорным победителям Францию. Она приобрела ряд важных территорий, значительно усилилась и устранила угрозу своей целостности и независимости с востока. Швеция, хотя и не достигла полностью своих целей и не подчинила Германии, захватила важные области и также должна быть причислена к победителям.
Австрийские Габсбурги не стали господами Центральной Европы, чего они добивались столь же настойчиво, как и шведы, но ценой колоссального разрушения производительных сил и гибели миллионов людей, ценой подавления национальных движений чехов и венгров, ценой отрыва австрийских немцев от остальной Германии централизованная монархия Габсбургов на Дунае и в чешских землях выдержала испытание и вышла из войны окрепшей.
Победили немецкие князья - как католики, так и протестанты. Они превратились в независимых государей, и многие из них добились территориальных приращений.
Кто же проиграл? Проиграли, и притом катастрофически, народы Центральной Европы, особенно немецкий и чешский народы, развитие которых задержалось на века.
О трагических последствиях войны для Чехии и Моравии мы уже говорили.
Народные массы Германии почти не принимали самостоятельного участия в политической жизни страны во время Тридцатилетней войны. Конечно, народ неоднократно брался за оружие, чтобы спасти жизнь и имущество. Однако эти выступления не имели ясной политической цели и нередко использовались одной воюющей стороной против другой. Многочисленные, но разрозненные выступления крестьян и горожан нигде в Германии не принимали общенационального характера и не могли повлиять на политику господствующего класса.
Революционная энергия немецкого народа была разбита поражением Великой крестьянской войны 1525 года, а Тридцатилетняя война, поставившая Германию на грань вымирания, лишила немцев последних сил к сопротивлению.
Притязания крепостников-помещиков после войны не знали границ, а крестьяне были бессильны оказать им действенное сопротивление.
"Бедствия, причиненные Тридцатилетней войной, позволили дворянству завершить закабаление крестьян; запустение бесчисленных крестьянских хозяйств дало возможность беспрепятственно присоединить эти хозяйства к доминиуму рыцарского поместья, а перевод вновь на оседлое положение сельских жителей, которых опустошительная война насильственно превратила в бродяг, давал дворянству особенно удобный предлог для их прикрепления к земле в качестве крепостных".
Сама Германия, отрезанная иностранными завоевателями от морей и тем самым от мирового рынка, была обречена на все большее отставание от западных соседей, а право немецких князей на любые союзы позволяло иностранным державам постоянно вмешиваться во внутренние дела Германии, поддерживать бесконечные распри и мешать объединению страны.
Иностранные купцы подчинили себе немецкие рынки, обосновались в немецких портах и на немецких торговых путях. Германия стала вывозить не ремесленные изделия, как встарь, а сырье для промышленности других стран. Пользовавшиеся раньше всеевропейской известностью торговые и ремесленные центры - Аугсбург, Нюрнберг, Кельн и другие - пали. Ганзейские города, такие как Любек, Данциг, Висмар, пощаженные непосредственными военными действиями, были задушены шведскими пошлинами.
Политическое, экономическое и культурное преобладание Франции после Тридцатилетней войны приводило в германских княжествах к низкопоклонству перед всем французским. Стремясь уподобиться французской знати, немецкие князья и их придворные безжалостно выжимали всё из своих поданных, чтобы оплатить растущий экспорт французских изделий.
Этот период был временем глубокого морального упадка, широкого распространения среди немцев "филистерства" - ограниченности в умственном и нравственном отношениях, слепого послушания и раболепства перед властями, господства грубой силы. Энгельс с гневом и горечью писал о Германии 1648-1789 гг.: "Никто не чувствовал себя хорошо. Ремесло, торговля, промышленность и земледелие страны были доведены до самых ничтожных размеров. Крестьяне, ремесленники и предприниматели страдали вдвойне - от паразитического правительства и от плохого состояния дел. Дворянство и князья находили, что, хотя они и выжимали все соки из своих подчиненных, их доходы не могли поспевать за их растущими расходами. Все было скверно..."
В других странах во время Тридцатилетней войны народные массы в большей мере, чем в Германии, сохраняли способность бороться против все возраставшего гнета. К концу войны восстания сотрясали Европу.
Великая революция в Англии сломила абсолютизм, во Франции начиналась Фронда, Португалия и Каталония боролись за независимость. Южная Италия восстала против испанского ига, революционное брожение происходило в Швеции, и даже с востока Европы доносились вести о великом восстании против польского владычества на Украине, о бунтах в Москве. Большая общеевропейская война заканчивалась взрывом классовой борьбы, хотя в подавляющем большинстве стран Европы дело не могло дойти до крушения феодального строя. Напряженное внутреннее положение наряду с другими причинами толкало многие воюющие страны к заключению мира.
Тридцатилетняя война, первый общеевропейский вооруженный конфликт, завершила собой историческую эпоху. Она решила важный вопрос, поднятый реформацией,- вопрос о месте церкви в государственной жизни Германии и связанных с нею стран, о том, какую долю материальных благ и власти согласно уделить церковникам большинство господствующего класса. Католическая церковь даже в тех странах, где протестантизм был разгромлен, не восстановила положения, существовавшего до реформации, и была вынуждена удовлетвориться подчиненной ролью в системе абсолютной монархии.
Вторая важнейшая проблема войны - создание централизованных национальных государств на месте средневековой Священной Римской империи не была решена до конца. Империя фактически распалась, но далеко не все возникшие на ее развалинах государства носили национальный характер. Напротив, условия развития немецкого, а также чешского и венгерского народов значительно ухудшились. Укрепившаяся независимость князей препятствовала национальному объединению Германии. Закрепился раскол протестантского Севера и католического Юга. В дальнейшем это должно было привести к углублению культурных различий.
Для австрийских Габсбургов Вестфальский мир был переломным моментом внешней политики. Перестав заниматься германскими делами, они все внимание сосредоточили на борьбе с турками. Экспансия на юго-восток стала основным содержанием австрийской внешней политики на двести пятьдесят лет.
Остальные участники Тридцатилетней войны продолжали и после мира свою внешнеполитическую линию. Швеция пыталась добить Данию, поглотить Польшу и не допустить расширения русских владений в Прибалтике. Франция во второй половине XVII века, так же как и во время Тридцатилетней войны, систематически овладевает территориями Священной Римской империи, не забывая поддерживать в ней внутренние раздоры и подрывать и без того слабое влияние Габсбургской династии.
Особенно быстрое выдвижение предстояло Бранденбургу. Уже в первые десятилетия после Тридцатилетней войны это княжество станет опасным для своих соседей, Польши и Швеции, а через сто лет, приняв наименование Прусского королевства, оно начнет борьбу за гегемонию в Германии.
В истории военного дела Тридцатилетняя война связана с заменой отрядов ландскнехтов, набираемых по соглашению и при посредничестве предпринимателей - военачальников - постоянной армией, личный состав которой связан строгой дисциплиной, назначается главой государства и получает от него жалованье. Экономическое и политическое развитие Европы, увеличение количества денег в обращении, расширение налоговой системы и государственного аппарата, рост власти монарха сделали такую организацию вооруженных сил возможной, а Тридцатилетняя война показала ее необходимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Важнейшим нововведением явилось официальное признание императором права князей вступать в союз друг с другом и с иностранными державами. На практике это означало, как выразился Энгельс в своих "Заметках о Германии", "право на мятеж против императора, междоусобную войну и измену отечеству, гарантированное князьям Европой". Может показаться, что Вестфальский мир ничего не изменил в фактически уже существующих отношениях между императором и князьями. Однако, когда к помощи из-за границы прибегают восставшие подданные - это одно, а когда центральное правительство заранее разрешает своим подданным прибегать к вооруженной помощи иностранных держав - это нечто существенно иное. Если в первом случае государь, подавляющий сопротивление вассалов, выглядит в глазах иностранцев, в худшем для него случае, как тиран, угнетающий подданных, то во втором случае его считают агрессором, нападающим на соседей и тем самым угрожающим безопасности других государств. Общественным же мнением, т. е. мнением, в первую очередь, господствующего класса, с его представлениями о законе и беззаконии, не всегда пренебрегали даже такие деспоты, как Людовик XIV.
Император оставался главой Священной Римской империи с моральным престижем, покоящимся на тысячелетней традиции. Возможно, не меньшее значение для сохранения его авторитета имел факт полной победы над мятежными подданными в наследственных габсбургских владениях. Кроме того, за императором сохранилась репутация защитника Германии и всей Центральной Европы от турецких завоевателей.
Французские делегаты на конгрессе пытались включить в текст мирного договора пункт о том, "чтобы новый римский король избирался не из состава семьи правящего императора", но потерпели неудачу. Неписанное правило избрания главой империи обязательно представителя рода Габсбургов оставалось в силе. Множество мелких владетельных особ, завидующих крупным князьям, всегда поддерживало императора в рейхстаге, обеспечивая за ним большинство. Напротив, князья стали настолько независимы после Вестфальского мира, что считались с Империей и ее главой нисколько не больше, чем иностранные государи.
Франция добилась подтверждения своих прав на епископства Мец, Туль и Верден и овладела Эльзасом. Мелкие эльзасские князьки и прочие непосредственно подчиненные императору владетели считались и впредь связанными с Империей. Это обстоятельство, крайне осложнившее и запутавшее вопрос о франко-германских отношениях в Эльзасе, французские политики намеревались использовать для того, чтобы через представителей Эльзаса влиять на обсуждение внутригерманских дел на рейхстагах. Через 150 лет, когда Великая французская революция лишит эльзасскую знать ее феодальных привилегий, император Священной Римской империи сочтет это насилием над его вассалами и незаконным вмешательством в дела Империи.
Территориальные приобретения Швеции были наиболее значительны. Она получила западную, более важную, часть Померании (Поморья), город Висмар, секуляризованное архиепископство Бременское и епископство Ферденское. Тем самым в руки шведов переходил контроль над устьями важнейших транспортных рек Германии - Одера, Эльбы и Везера. Шведские государственные деятели не только не понимали, что Швеции не по силам удержать на длительное время столь огромную добычу, но, напротив, полагали, что она проявила большое самоотречение, отказавшись от грандиозных замыслов Густава Адольфа, от завоеваний на Рейне и в Силезии и ограничившись минимальной, как казалось тогда, компенсацией.
Не все протестантские князья получили желаемое удовлетворение. Гессен-Кассельскому ландграфству, например, перепало за его упорную верность франко-шведской коалиции значительно больше, чем Браун-швейг-Люнебургскому герцогству, отошедшему от борьбы против Габсбургов незадолго до конца войны. Претензии некоторых мелких князей были оставлены без внимания уже просто потому, что их разбор затянул бы мирные переговоры до бесконечности.
Больше других немецких князей расширил свои владения курфюрст Бранденбургский. Кроме Восточной Померании с епископством Каммин он получил архиепископство Магдебургское и епископства Гальберштадт и Минден. Его княжество, игравшее жалкую роль в течение всей войны, по ее окончании заняло чуть ли не следующее за императором место в Германии, главным образом потому, что Франция сочла полезным поддержать бранденбургские притязания как противовес чрезмерным требованиям Швеции. Напротив, наследники опального Фридриха Пфальцского получили вместе с курфюршеским титулом только часть прежнего курфюршества - Нижний Пфальц. Верхний Пфальц остался за Баварией. Герцог Максимилиан сохранил и сан курфюрста. Для этого пришлось увеличить общее число курфюрстов Империи с семи до восьми.
Все опальные князья и города были амнистированы. Независимость Швейцарского союза была признана прямо, независимость Голландской Голландии - косвенно, путем умолчания о ее принадлежности к Империи. Неясность вносило то обстоятельство, что испанцы продолжали вести военные действия против французов на территории Бельгии, Лотарингии и Бургундии, тогда как эти земли входили формально в состав Священной Римской империи и, следовательно, согласно букве мирного договора, должны были вместе с нею выйти из войны.
Религиозно-церковные вопросы, в том числе и судьба бывших владений церкви, игравшие такую большую роль в развязывании войны, не вызвали значительных разногласий при заключении мира. По сути дела, они были решены уже к 1635 г., и лишь борьба иностранных государств за свои интересы продлила войну еще на тринадцать лет. Кальвинистские князья были уравнены в правах с лютеранами и католиками, правители по-прежнему могли изгонять подданных, не желающих исповедовать религию государства. Это "право на реформацию" обесценивало помещенную в одной из статей оговорку о необходимости терпимо относиться к иноверцам. В отношении наследственных австрийских земель Траутманнсдорф не согласился даже на такое неопределенное ограничение прав его государя. Он сказал, что Фердинанд III скорее откажется от престола, чем потерпит в своих наследственных владениях еретиков.
Духовные имущества, присвоенные протестантскими князьями до 1624 г. (для Пфальца и некоторых его союзников был установлен 1619г.), оставались в их распоряжении, но впредь подобные захваты запрещались. Это означало отмену тех мероприятий по возвращению церковного имущества, которые католическая партия в широких масштабах проводила после первых крупных побед 20-х годов.
Это вызвало запоздалое озлобление папы, который, в противоречии с прежними миролюбивыми заявлениями Ватикана, особой буллой объявил вестфальские соглашения "в прошлом, настоящем и будущем навечно ничтожными, возмутительными, недействительными, несправедливыми, незаконными, подлежащими осуждению и порицанию, вредоносными, лишенными всякой силы и значения". Никто, впрочем, не обратил ни малейшего внимания на это словоизвержение.
Шведские войска не сразу покинули оккупированную ими территорию. Швеция потребовала вознаграждение в пять миллионов талеров (сначала она запросила двадцать миллионов), и, пока эта сумма не была им выплачена тощей казной Фердинанда III, шведы продолжали взимать контрибуции на содержание своих войск в занятых ими немецких и чешских землях. Некоторые шведские политики готовы были продлить такое положение до бесконечности, так как не желали демобилизовывать армию, которая, по их предположениям, должна была вскоре понадобиться для новых завоеваний.
В течение лета 1649 г. в Нюрнберге велись переговоры о порядке выполнения условий Вестфальского мира. Стороны договорились о сроках выплаты по частям вознаграждения шведам и о порядке вывода частей шведской и имперской армий из занимаемых ими районов.
30 сентября 1649 г. шведские войска оставили район Праги, а к концу того же года покинули всю Чехию. Моравия и Силезия была ими очищена в следующем, 1650 г., и по этому случаю император велел отслужить 24 июля 1650 г. во всех церквах "Te Deum". Наступил мир.
Глава XI
ИТОГИ
Кто же победил в Тридцатилетней войне? Поставить противника на колени не удалось ни одной из воюющих сторон. Военное счастье столь сильно колебалось в течение всей войны, что казалось бы напрасным занятием в момент прекращения военных действий говорить о победителях и побежденных.
Если сравнить, однако, довоенное положение участников войны, а также поставленные ими цели с достигнутыми результатами, мы должны будем отнести к бесспорным победителям Францию. Она приобрела ряд важных территорий, значительно усилилась и устранила угрозу своей целостности и независимости с востока. Швеция, хотя и не достигла полностью своих целей и не подчинила Германии, захватила важные области и также должна быть причислена к победителям.
Австрийские Габсбурги не стали господами Центральной Европы, чего они добивались столь же настойчиво, как и шведы, но ценой колоссального разрушения производительных сил и гибели миллионов людей, ценой подавления национальных движений чехов и венгров, ценой отрыва австрийских немцев от остальной Германии централизованная монархия Габсбургов на Дунае и в чешских землях выдержала испытание и вышла из войны окрепшей.
Победили немецкие князья - как католики, так и протестанты. Они превратились в независимых государей, и многие из них добились территориальных приращений.
Кто же проиграл? Проиграли, и притом катастрофически, народы Центральной Европы, особенно немецкий и чешский народы, развитие которых задержалось на века.
О трагических последствиях войны для Чехии и Моравии мы уже говорили.
Народные массы Германии почти не принимали самостоятельного участия в политической жизни страны во время Тридцатилетней войны. Конечно, народ неоднократно брался за оружие, чтобы спасти жизнь и имущество. Однако эти выступления не имели ясной политической цели и нередко использовались одной воюющей стороной против другой. Многочисленные, но разрозненные выступления крестьян и горожан нигде в Германии не принимали общенационального характера и не могли повлиять на политику господствующего класса.
Революционная энергия немецкого народа была разбита поражением Великой крестьянской войны 1525 года, а Тридцатилетняя война, поставившая Германию на грань вымирания, лишила немцев последних сил к сопротивлению.
Притязания крепостников-помещиков после войны не знали границ, а крестьяне были бессильны оказать им действенное сопротивление.
"Бедствия, причиненные Тридцатилетней войной, позволили дворянству завершить закабаление крестьян; запустение бесчисленных крестьянских хозяйств дало возможность беспрепятственно присоединить эти хозяйства к доминиуму рыцарского поместья, а перевод вновь на оседлое положение сельских жителей, которых опустошительная война насильственно превратила в бродяг, давал дворянству особенно удобный предлог для их прикрепления к земле в качестве крепостных".
Сама Германия, отрезанная иностранными завоевателями от морей и тем самым от мирового рынка, была обречена на все большее отставание от западных соседей, а право немецких князей на любые союзы позволяло иностранным державам постоянно вмешиваться во внутренние дела Германии, поддерживать бесконечные распри и мешать объединению страны.
Иностранные купцы подчинили себе немецкие рынки, обосновались в немецких портах и на немецких торговых путях. Германия стала вывозить не ремесленные изделия, как встарь, а сырье для промышленности других стран. Пользовавшиеся раньше всеевропейской известностью торговые и ремесленные центры - Аугсбург, Нюрнберг, Кельн и другие - пали. Ганзейские города, такие как Любек, Данциг, Висмар, пощаженные непосредственными военными действиями, были задушены шведскими пошлинами.
Политическое, экономическое и культурное преобладание Франции после Тридцатилетней войны приводило в германских княжествах к низкопоклонству перед всем французским. Стремясь уподобиться французской знати, немецкие князья и их придворные безжалостно выжимали всё из своих поданных, чтобы оплатить растущий экспорт французских изделий.
Этот период был временем глубокого морального упадка, широкого распространения среди немцев "филистерства" - ограниченности в умственном и нравственном отношениях, слепого послушания и раболепства перед властями, господства грубой силы. Энгельс с гневом и горечью писал о Германии 1648-1789 гг.: "Никто не чувствовал себя хорошо. Ремесло, торговля, промышленность и земледелие страны были доведены до самых ничтожных размеров. Крестьяне, ремесленники и предприниматели страдали вдвойне - от паразитического правительства и от плохого состояния дел. Дворянство и князья находили, что, хотя они и выжимали все соки из своих подчиненных, их доходы не могли поспевать за их растущими расходами. Все было скверно..."
В других странах во время Тридцатилетней войны народные массы в большей мере, чем в Германии, сохраняли способность бороться против все возраставшего гнета. К концу войны восстания сотрясали Европу.
Великая революция в Англии сломила абсолютизм, во Франции начиналась Фронда, Португалия и Каталония боролись за независимость. Южная Италия восстала против испанского ига, революционное брожение происходило в Швеции, и даже с востока Европы доносились вести о великом восстании против польского владычества на Украине, о бунтах в Москве. Большая общеевропейская война заканчивалась взрывом классовой борьбы, хотя в подавляющем большинстве стран Европы дело не могло дойти до крушения феодального строя. Напряженное внутреннее положение наряду с другими причинами толкало многие воюющие страны к заключению мира.
Тридцатилетняя война, первый общеевропейский вооруженный конфликт, завершила собой историческую эпоху. Она решила важный вопрос, поднятый реформацией,- вопрос о месте церкви в государственной жизни Германии и связанных с нею стран, о том, какую долю материальных благ и власти согласно уделить церковникам большинство господствующего класса. Католическая церковь даже в тех странах, где протестантизм был разгромлен, не восстановила положения, существовавшего до реформации, и была вынуждена удовлетвориться подчиненной ролью в системе абсолютной монархии.
Вторая важнейшая проблема войны - создание централизованных национальных государств на месте средневековой Священной Римской империи не была решена до конца. Империя фактически распалась, но далеко не все возникшие на ее развалинах государства носили национальный характер. Напротив, условия развития немецкого, а также чешского и венгерского народов значительно ухудшились. Укрепившаяся независимость князей препятствовала национальному объединению Германии. Закрепился раскол протестантского Севера и католического Юга. В дальнейшем это должно было привести к углублению культурных различий.
Для австрийских Габсбургов Вестфальский мир был переломным моментом внешней политики. Перестав заниматься германскими делами, они все внимание сосредоточили на борьбе с турками. Экспансия на юго-восток стала основным содержанием австрийской внешней политики на двести пятьдесят лет.
Остальные участники Тридцатилетней войны продолжали и после мира свою внешнеполитическую линию. Швеция пыталась добить Данию, поглотить Польшу и не допустить расширения русских владений в Прибалтике. Франция во второй половине XVII века, так же как и во время Тридцатилетней войны, систематически овладевает территориями Священной Римской империи, не забывая поддерживать в ней внутренние раздоры и подрывать и без того слабое влияние Габсбургской династии.
Особенно быстрое выдвижение предстояло Бранденбургу. Уже в первые десятилетия после Тридцатилетней войны это княжество станет опасным для своих соседей, Польши и Швеции, а через сто лет, приняв наименование Прусского королевства, оно начнет борьбу за гегемонию в Германии.
В истории военного дела Тридцатилетняя война связана с заменой отрядов ландскнехтов, набираемых по соглашению и при посредничестве предпринимателей - военачальников - постоянной армией, личный состав которой связан строгой дисциплиной, назначается главой государства и получает от него жалованье. Экономическое и политическое развитие Европы, увеличение количества денег в обращении, расширение налоговой системы и государственного аппарата, рост власти монарха сделали такую организацию вооруженных сил возможной, а Тридцатилетняя война показала ее необходимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20