А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



«Врублевская Г. Вальс одиноких: Роман»: Центрполиграф; М.; 2004
ISBN 5-9524-0752-8
Аннотация
Иветта много лет хранит в сердце первую, девичью любовь. . Дети, работа, муж; годы проходят, а сердцу переполненному нежностью так и не встретился тот, достойный, единственный… И только когда отданы все долги — материнский, дочерний, супружеский, — скромная сдержанная россиянка понимает, что такое настоящее женское счастье. Но не слишком ли велика цена за него?..
Галина ВРУБЛЕВСКАЯ
ВАЛЬС ОДИНОКИХ
Часть первая
УКРАДЕННАЯ ЖИЗНЬ
Прохлада утренней весны
Пьянит ласкающим намеком;
О чем-то горестно-далеком
Поют осмеянные сны.
Бреду в молчанье одиноком.
В, Брюсов
1
Сбор выпускников — это обманная конфетка, пустой фантик. Разворачиваешь золотистую обертку в предвкушении встречи со сладкими грезами, а внутри остался только едва уловимый аромат пережеванных жизнью надежд. А если та конфета была с горчинкой? Если в классе ты был почти изгоем, лицом незначительным? Что принесет встреча с бывшими одноклассниками: радость или новую боль?
Иветта Николаевна Соловьева уже несколько лет игнорировала вечера, не собиралась идти и на этот раз. Так она и заявила школьной подруге Жанке, когда та сообщила ей по телефону о дате сбора. Но Жанка, Жанна Эдуардовна Белецкая, не отступала. Она восторженно высыпала последние сплетни: кто кем работает, кто на ком женился, кто с кем развелся, у кого родились дети. Иветта слушала с любопытством, но молчала: не тащиться же в школу ради этих событий? И тогда Жанна, выдержав паузу, как бы между прочим добавила:
— Между прочим, Володька Амосов вернулся в Ленинград.
— Как? — невольно вырвалось у Иветты.
Теперь противиться она не могла. Амосов — безответная школьная любовь, шрам на сердце. К сожалению, кроме почти зарубцевавшейся раны, ничего у нее не осталось от полудетской любви. Ни единого мало-мальски стоящего воспоминания: ни случайного прикосновения, ни шального поцелуя, ни судьбоносного разговора. Абсолютно ничего — только боль в сердце.
* * *
Выпускник Владимир Амосов — профессиональный артист — считался славой и гордостью школы. Он был ее визитной карточкой. Старшие классы имели театральную специализацию, но большинство учащихся за три последних школьных года успевали критически оценить собственные способности и вовремя отказывались от тернистого пути служения Мельпомене. Так случается и в других профессиях: при близком столкновении приходит разочарование.
Амосов не стал знаменитостью, его единственным достижением была некоторая известность в узких профессиональных кругах. Владимир на себе испытал все трудности, выпадающие на долю рядового актера. Окончив театральный институт в Северной столице, он несколько лет мыкался по провинциальным сценам. Ежегодно выставлял себя на актерские торги, где режиссеры, как помещики, выбирали себе будущих крепостных. Увы, маститые руководители интереса к Владимиру не проявляли. Что было причиной невезения?.. То ли лицо его, красивое, но по-плакатному невыразительное, то ли средние способности, то ли отсутствие нужных связей.
И вот Амосов спустя почти десятилетие вернулся в родной город, уже не рассчитывая на особый успех. Устроился в Ленконцерт и стал эстрадным артистом разговорного жанра. Участие в сборных концертах да ряд эпизодических ролей в посредственных фильмах — вот и все, чем он мог похвастаться перед одноклассниками. Но те не имели и такой пусть скромной, но славы. Жанна была в курсе жизненных перипетий Владимира, потому что и сама была причастна к миру кино: читала закадровые тексты на студии учебных фильмов. Высшим актерским образованием Жанна похвастать не могла — три попытки поступить в театральный вуз не увенчались успехом, — но курс сценической речи, пройденный в школе, помог ей обрести редкую профессию диктора. Хотя злословили, что свою роль сыграл отец, студийный сторож.
Иветта к искусству не имела ни малейшего отношения. Она работала инженером-технологом на обувной фабрике.
* * *
Иветта сидела в спальне у трельяжа: занималась лицом. Прошлась пуховкой по нежной бледно-розовой коже, подкрасила губы, навела карандашом модные стрелки. Очки на этот раз останутся дома… Так она поступала всегда, когда хотела нравиться. Старший инженер Иветта Николаевна Соловьева приложила немало усилий, чтобы вытравить из себя нескладную школьницу в уродливых очках-колесах — Ивку Кривошееву.
Из кухни доносилась мерная дробь: глава семьи самозабвенно шинковал капусту. Ныне урожай белокочанной был особенно богат, и Валентин не упустил времени, закупил по смехотворной цене целый мешок. Теперь квашеной капусты хватит на целую зиму. Раздражающий стук металлической сечки о деревянное корытце перебивался звонкими голосами: возле отца вертелись дети, второклассник Сергуня и Анечка, на год моложе брата. Замечательный возраст: малышня уже не требует мелочной опеки, но и серьезных проблем пока не создает…
«Жизнь сложилась, ничего уже не изменишь, — размышляла Иветта под кухонный аккомпанемент. — А ведь все могло быть иначе. Если бы тогда Володя разглядел мою душу… Но он видел только мои очки».
При мысли об Амосове сердце Иветты сорвалось на неровные толчки. В их театральном классе все девчонки были шикарны, красивы, независимы. Да и время в стране было радостное, отголоски оттепели люди верили в прекрасное будущее, в рост благосостояния, в светлые перспективы. Одна Ива Кривошеева была не от мира сего и не от времени. Зажатая, скованная и неконтактная, она к тому же сильно сутулилась, стесняясь своего роста. И это при том, что была далеко не верстой! И такая девушка — на сцене? Артисткой Иветту видела только мама, Наталья Всеволодовна. Это был тот самый не такой уж редкий случай, когда мать пытается воплотить в дочери собственные несостоявшиеся фантазии. Выйти на сцену Наталье Всеволодовне помешала война. Юность Наташи прошла в блокадном Ленинграде, ей не удалось получить даже школьный аттестат. После войны тоже было не до учебы: работа, неудачное замужество, рождение дочери. Сценой для повзрослевшей Наташи стала жизнь. Наталья Всеволодовна работала в разных местах и везде умудрялась выставить себя в привлекательном свете. В отличие от других артисток по жизни, носящих маски несчастных женщин, Наталья Всеволодовна играла важную персону. Она, санитарка стоматологического кабинета, гордо именовала себя медицинским работником. Хотя по тем временам она и вправду была влиятельным человеком. К стоматологам в поликлинике выстраивались непомерные очереди, а Наталья Всеволодовна всегда могла достать заветный талон.
Иветта была определена в артистки с момента рождения. Мать и назвала ее соответствующе. Большая поклонница Вертинского, Наталья Всеволодовна вечно напевала его «Магнолию», где повторялось это звучное имя. И даже грустная судьба девушки из романса, плачущей от одиночества, не насторожила мать. Вычурное имя в сочетании с неблагозвучной фамилией Кривошеева доставляло девочке дополнительные страдания. Прозвище Кривая Ива намертво приклеилось к ней с младших классов. Мать насчет фамилии не беспокоилась: артистка вольна взять красивый псевдоним, главное — прорваться на сцену. Да и очки не помеха — существуют линзы. По плану матери Ива должна была избавиться от очков в год совершеннолетия, раньше — вредно для здоровья.
У Иветты не хватило духу сопротивляться материнской воле, когда ее отправили на прослушивание в школу с театральным уклоном. При этом мать высказала вполне разумную мысль, что умение прямо и красиво держаться еще никому в жизни не повредило. Правда, благая речь сопровождалась привычными попреками: «Ну, посмотри на себя в зеркало, скрючилась, как вопросительный знак!» Наталье Всеволодовне было невдомек, что именно суровое воспитание повлияло на осанку дочери. Она изводила девочку многочисленными придирками, давала обидные прозвища, пытаясь разжечь честолюбие. Но как раз последнее у Иветты отсутствовало напрочь.
На просмотре Иветта скороговоркой, как можно хуже, пробубнила басню и стихотворение: надеялась, что не пройдет отбор. Однако планы на спасение были несостоятельны. Наталья Всеволодовна предварительно посулила директрисе свободный доступ в стоматологическую поликлинику на все годы учебы Ивы Кривошеевой в подвластной ей школе. Проблем с зачислением не возникло: все-таки школа — это всего лишь школа, а не театральный институт.
Училась Ива без блеска, но сносно. Учителей она боялась не меньше чем матери, а потому исправно зубрила все уроки, хотя любимых предметов у нее никогда не было. Зато появились ненавистные сценические занятия. Ива не могла справиться ни с одним простым эпизодом, даже изобразить умывание перед отсутствующим краном оказалось ей не по силам. Спустя полгода педагоги по актерскому мастерству отступились от неспособной ученицы и дали ей вольную: разрешили не посещать свои занятия. Школа и не предназначалась для профессиональной подготовки актеров. Выпускники были обязаны овладеть лишь вспомогательной театральной профессией: осветителя, бутафора, костюмера, гримера или монтировщика сцены. Однако большинство ребят с увлечением играли и в школьных спектаклях. Едва ли не единственная в классе, Ива отказалась от сцены. Зато добросовестно справлялась с обязанностями костюмера:" с удовольствием подгоняла для одноклассников костюмы, подаренные соседним театром. При такой скромной роли Иветта и вовсе сделалась невидимкой, ведь все разговоры, споры и обсуждения в классе касались лишь очередной постановки. И, конечно, имя Володьки Амосова звучало чаще всего. Он был главным героем всех спектаклей. Роли героинь обычно доставались Жанне. Жанна считалась самой красивой девчонкой в классе, а красота и честолюбие на первых порах нередко компенсируют отсутствие таланта.
Работа в школьном костюмерном цехе натолкнула Иветту на мысль стать художником-модельером. После школы она подала заявление в институт легкой промышленности — мама уже смирилась с поражением. Однако экзамены по рисунку и композиции оказались непреодолимым барьером. Было жаль маминых талонов к зубному, они явно попали не в те карманы. Ну почему она не догадалась определить дочку в художественные классы?! Теперь Иветта стояла перед выбором: начинать все с нуля или двигаться дальше с потоком ровесников. В приемной комиссии девушке посоветовали передать документы на обувной факультет. Конкурс был невелик, и Иветта в тот же год стала студенткой. Сколько на свете работ, о которых не мечтают дети, даже не догадываются о них! Но именно эти профессии являются массовыми. И почти каждый из нас выбирает синицу в руках.
Для Иветты случайно выбранная профессиональная тропа не стала трагедией. Трагедия заключалась в другом: в расставании с поступившим в театральный институт Володей Амосовым. Из жизни Иветты ушла радость пусть поверхностных, но ежедневных встреч. Теперь Иветта вынашивала безумную надежду где-то случайно встретить Владимира, поразить его, завести новый виток отношений. Увы, случайности не случались. Оставался другой вариант: по крохам собирать информацию о любимом, целенаправленно искать встреч. Единственным источником слухов для Иветты оставалась все та же .незаменимая Жанна. Вместо института подруга попала на студию документального кино, сразу оказавшись в гуще культурной жизни города. Жанна тогда еще не работала на озвучивании, а была девочкой для разовых поручений и гордо именовала себя ассистентом режиссера. Очутившись у входа в храм искусства, девушка сразу припала ухом к царственным вратам и с жадностью ловила тайны его жрецов. В кругу далеких от театра друзей она слыла человеком богемы. И благодаря Жанне у Иветты не прервалась тоненькая ниточка, связующая ее с Володей. Жанна проводила подругу в те места, где можно было встретить Амосова, успешного студента театрального института. Просмотры в Доме кино, выставочные залы, реже кафе — все это было в жизни Иветты. Особенно она любила посещать спектакли студенческого театра. Володя, как и в школе, блистал в главных ролях. Он усаживал одноклассниц на лучшие места, а после спектакля благосклонно выслушивал хвалебные отклики. Их дела его мало занимали.
Жанна вскоре вышла замуж за оператора своей студии, родила сына и на время выпала из культурной жизни — сидела с ребенком. Иветта прекратила искать встреч с Амосовым. Он стал для нее призраком, тем недоступным кумиром, о котором думают в тисках душевного одиночества или ночью, когда за окном идет дождь. Неудивительно, что потом он оживал в снах, и часто в соблазнительных сценах. Проснувшись, Иветта страдала особенно сильно — слишком уж отличалась явь от пригрезившегося. Однако неизменно просыпалась и надежда: вдруг сон окажется в руку? Вдруг сегодня она непременно встретит Володечку? От дальнейших мыслей розовели щеки, а за спиной вырастали крылья.
* * *
И быстро колотилось сердце, почти как сейчас. Но сегодня их встреча состоится не в мечтах, а наяву. . Иветта встала с пуфика и посмотрела на себя в зеркало. Элегантное платье цвета кофе с молоком сидело безупречно. Она сама сшила его несколько лет назад, но теперь подогнала длину и ширину по последней моде: школьные навыки костюмера здорово пригодились в жизни. Иветта взглянула в боковую створку зеркала: сутулость исчезла, умело задрапированная напуском ткани. Только придирчивый взгляд обнаружил бы ее — десятилетия жизни под прессом материнской воли не прошли бесследно. Иветта не уставала благодарить судьбу, что живет отдельно, и чувствовала себя вольной птицей. Она не догадывалась, что незримая палка еще долго будет оставаться занесенной над ее плечами. Даже фасон платья, скромный, как у школьницы, был отголоском запретов мамы и учителей. «Пора положить конец глухим застежкам и закрытому вороту», — промелькнула у Иветты неожиданная мысль. Она расстегнула верхние пуговицы: все, что могла позволить себе сейчас, чтобы укрепиться в неожиданном своеволии. На шее заискрилась освобожденная от затворничества золотая цепочка. Крапинки карих глаз откликнулись веселым блеском. Оглядев себя в последний раз, Иветта заколола невидимкой непослушную прядь, выбившуюся из строгой прически, и вышла из комнаты.
Путь к прихожей пролегал через оживленный перекресток — маленький пятачок коридора. Здесь пересекались пути всех и вся: обитатели квартиры вечно сновали из комнаты в кухню, из кухни в ванную, в туалет, к входной двери. Тут всегда происходили столкновения кого-нибудь с кем-нибудь. Вот и сейчас на Иветту налетел Валентин: растрепанные волосы, нахмуренный лоб, взгляд, обращенный в книгу, которую он читал на ходу. Казалось, он решает сложную техническую задачу. Так оно и было. Правда, книга была кулинарной и задача соответствующей. Столкнувшись в коридоре с женой, он, не поднимая глаз, спросил:
— Ива, как ты думаешь, соль просто засыпать в капусту или сделать соляной раствор и вылить в ведро?
— Валя, хотя бы сегодня освободи меня от кухонных разговоров. Ты лучше меня разберешься в этой премудрости. Не видишь, я опаздываю на вечер?
— На какой вечер? — удивленно вытаращил глаза Валентин, обратив наконец внимание на жену.
— Я же тебе говорила утром. Сегодня вечер встречи выпускников нашей школы. Ты никогда меня не слушаешь, а потом удивляешься. Не забудь, пожалуйста, накормить детей, щи в холодильнике.
Валентин действительно обладал привычкой не слышать и не видеть, что творится вокруг, что говорит жена, теща или другие люди, не имеющие над ним власти. Он заранее был уверен, что ничего стоящего те ему не сообщат, только озадачат своими проблемами. Нет, он не отстранялся от домашних дел. Напротив, был добытчиком, заготовителем. Валентин обсуждал только конкретные задачи, переливать из пустого в порожнее не любил. Зато он умел вытягивать из инстанций нужные льготы, покупать на распродажах дешевую капусту, добывать книжный дефицит — главный вид охоты брежневского периода. Купленные книги Валентин никогда не читал. Он, по его словам, собирал их для детей: когда те вырастут, библиотека будет к их услугам.
Иветта надела плащ, поцеловала ребят в макушки и выскочила из квартиры. Бежать вниз по лестнице было легко и весело. Минута-другая, и вот за ее спиной хлопнула дверь парадной. Дом Иветты в глубине двора, на углу Фонтанки и Невы, безликой башней возвышался над безупречно выверенным фасадом здания эпохи классицизма. Каждый раз, проходя под его аркой, Иветта могла любоваться Летним садом, расположенным на другом берегу Фонтанки. Немногим выпадает такое счастье! Но Иветта привыкла к чуду и почти не замечала его. Вот и сейчас: моросил дождь, дул сильный ветер — было не до красот. Иветта раскрыла зонт и перебежками, прыгая через лужи, понеслась на встречу со своей юностью.
1 2 3 4 5 6