Там есть долларов тридцать, если я ничего не путаю. Это может как-то тебе помочь? – продолжила Мария.
– Конечно! – захлопала в ладоши я. Надо же, как иногда много могут значить какие-то тридцать долларов. Я прижала телефонную карту к груди и стала ждать ночи. У меня есть деньги на один, максимум на два разговора. Этого должно хватить.
Телефонная связь – гениальное изобретение прогресса, которое невероятным образом способно соединить между собой людей между двумя полушариями земли. Сигнал, который поступает на АТС после того, как я наберу нужную комбинацию цифр, оттуда летит неведомыми мне тропами и дорогами. Может быть, мой голос понесут оптоволоконные кабели, проложенные по дну океана. Или его подхватят мощные радиоволны, перекликающиеся между собой. Или спутники за какую-то долю секунды сосвистятся между собой в открытом космическом пространстве, и лучом, пучком света или импульса перешлют на московскую землю мои гудки. Не знаю, как это выглядело в точности, но моя мечтательная голова представляла себе все примерно так. И вот, когда вся эта скорбная богадельня погрузилась в сон и только негромко шумело вдали приемное отделение, которому подваливали работы даже в три часа ночи, я слушала гудки, которые, по всем расчетам, должны были разрывать телефон на моем родном рабочем столе в моем родном офисе родного города. Там было одиннадцать утра. Самое время быть на работе, даже с учетом всех необходимых и неизбежных опозданий.
– Холдинг Премьер-медиа слушает, оператор Дарья Комарова у телефона, – оглушили меня вроде бы негромкие русские слова. Я закашлялась от волнения.
– Будьте добры, позовите Римму.
– Минуточку, – бесстрастно, очень, кстати, по-американски, ответила Дарья. Видать, и у нас наука менеджмента не стоит без дела.
– Алло? – раздался в телефоне до боли знакомый и родной голос Римки.
– Привет, – еле сдерживаясь, чтобы не завизжать, сказала я.
– Привет. Катька, ты что ль? Вот это да! Здорово живешь! – бурно заверещала Римка. Я стояла посреди коридора в тапках и ночной сорочке и была дико счастлива.
– Я так по тебе соскучилась, – честно сказала я и заплакала. От радости.
– Что ты? Плачешь? У тебя все в порядке, – сразу просекла меня Римма. Все-таки она знает меня как облупленную, ничего не скроешь.
– Ничего не в порядке. Все очень плохо. Я в больнице.
– Что случилось? – испугалась она. Даже приятно, что кто-то искренне способен за меня испугаться.
– Был выкидыш, но это не главное.
– Как это?
– Послушай, у меня не очень много времени. Мне подарили телефонную карту, а Лайон не дает мне вам звонить. Вообще он держит меня почти что под домашним арестом.
– Какой кошмар! – ужаснулась она. Вот, испугалась, а теперь ужаснулась. Нормальные вести из-за границы.
– Вообще-то кошмар не в этом, а в том, что я его совершенно не люблю, не могу видеть, но ему на это совершенно наплевать. Он не дает мне развода. Не выпускает из дома, держит как домашнее животное, – частила я, усугубляя эффект. Мне надо было напугать ее посильнее, чтобы она не отказалась собрать для меня деньги.
– Что я могу для тебя сделать? – севшим голосом спросила она. Ура! Мне удалось!
– Вывези меня отсюда.
– Но как? – не поняла она.
– Запиши мой телефон. Только будешь звонить, не разговаривай, если подойдет Лайон. Сразу бросай трубку. Окей?
– Окей, – растерянно согласилась она.
– Узнай, сколько стоит билет на самолет до Москвы. Любой билет на любой самолет, только чтобы он был в продаже.
– Но где я могу это узнать? – забуксовала Римка.
– Это совсем не сложно, посмотри в интернете на американских сайтах авиакомпаний. Попроси Таню Дроновы тебе перевести. Пусть забронирует билет.
– А почему ты сама это не сделаешь? Это же проще оттуда, – спросила она. Я даже засмеялась.
– У меня есть всего одна чужая телефонная карточка, на которой сейчас кончатся деньги. Ни Интернета, ни цента наличности, ни права выходить из дома. Что-нибудь еще тебе рассказать? – ерничала я.
– Ничего себе, – ахнула она. – Неужели все так плохо?
– Еще хуже, – заверила я ее. – Ты записала номер?
– Да.
– На всякий случай запиши еще и адрес. Забронируйте билет. Я не знаю, сколько он может стоить. Но думаю, чтобы улететь быстро, будет стоить тысячи две. Я должна очень торопиться, пока Лайон не нашел способ оставить меня тут навсегда. Перешли деньги переводом через систему Ситибанка. Он есть у меня в Fall Church. Тебе придется самой узнать его реквизиты. Спроси, выдадут ли они их по моему загранпаспорту.
– Как все сложно! – возопила Римма.
– Ты полагаешь? Если тебе это не удастся, все упростится до невозможности, – разозлилась я. В конце концов, она – моя последняя надежда. А ей лень подключить мозги. – Я отдам все до цента. И заплачу сверху. И свожу всех, кто даст хоть сто долларов, в ресторан. И буду выгуливать твоих детей в парке. Что хочешь!
– Ладно-ладно. Но мне надо все узнать. Ты сможешь перезвонить мне через неделю? Все-таки это большие деньги!
– Я постараюсь. Но если я не позвоню, это будет значить, что у меня просто нет такой возможности. Перезвони сама. Хорошо?
– Да, – пролепетала Римка. Я представила себе, как она с удивлением озирается по сторонам. Как-никак, она весьма активно участвовала в организации моего «счастья». Но откуда она могла знать? Она хотела как лучше.
– Я люблю тебя. Надеюсь, что у меня получится вернуться, – прошептала я и повесила трубку. Я выстрелила единственным патроном их единственного доступного мне ружья. Теперь вся надежда была на нее. То, что она должна была сделать, было совсем непросто. Но я старалась верить, что женщина, которая была способна перебросить меня через океаны, сможет вернуть меня обратно.
С утра доктор, радостно улыбаясь, сообщил мне, что пора выписываться. Я осмотрела свою палату. Была пятница, поэтому из больницы старались выписать всех. Каждый лишний день стоил кучи денег, которую люди хотели сэкономить. Лайон не был исключением.
– Я обеспечу ей полный покой! – клялся и божился он. Конечно, четыре дня после общего воспаления – это недостаточный срок. Даже курс антибиотиков еще не был завершен до конца.
– Будете пить таблетки, – милостиво согласился выпустить меня из больницы доктор. – Но только категорический постельный режим.
– Конечно-конечно! – радовался Лайон. Дома он был готов заботиться обо мне в полный рост. Лишь бы я не имела возможности снова предаваться мечтам о разводе.
– Если что, немедленно звоните. Не вздумайте снова затянуть. Это подсудное дело, – на всякий случай попугал мужа доктор. – Оплата у нас на ресепшн. Подпишите счет и мы перешлем его в ваш банк. У вас совместный счет?
– Мы еще оформляем, – залебезил Лайон. Совместный счет? Это что за ерунда? А вдруг я имею право на какие-нибудь деньги.
– Ну, не принципиально, – кивнул доктор и убежал вперед по коридору. Лайон помог мне собрать вещи (йогурты тоже забери, доедим дома) и вывел в приемный покой. На ресепшн царила суматоха. Кучи людей сновали туда-сюда без остановок. Звонили телефоны, операторы одной рукой поднимали трубки, а другой что-то отмечали в компьютерах. Кто-то еще умудрялся при этом пить кофе и отвечать на вопросы стоящих за стойкой людей. Просто железные люди эти операторы на ресепшн. Я ведь и сама одна из них, подумала я с гордостью.
– Вы за счетом? – окликнул нас толстенький негр в голубом халате.
– Да, – грустно кивнул Лайон.
– Миссис Виллер? Вот, пожалуйста, – протянул он Лайону листок. Я через его плечо взглянула на него. Да уж, после пары раз такого удовольствия я бы и сама принялась бегать по распродажам и мух на лету трахать. Список потрясал.
1.– Экстренная госпитализация. 400 долларов
2.– Предварительный осмотр. 300 долларов
3.– Обезболивание при поступлении. 200 долларов
4.– Препараты терапии. 500 долларов
5.– Анестезия. 700 долларов
6.– Операция. 2300 долларов
7.– Пребывание в палате. 4 дня. 1000 долларов
8.– Услуги медперсонала. 650 долларов
9.– Ультразвуковое исследование. 2 раза. 800 долларов
10.– Консультация психолога. 300 долларов
11.– Прочее. 200 долларов
Итого: 7300 долларов США как одна копеечка. И скажите спасибо, что это не частная клиника. Там было бы вдвое дороже! Я в шоке наблюдала за гаммой эмоций, которая прошлась по Лайонову лицу. Я считала, что он виноват сам, раз не отвез меня, когда операция еще не была нужна, мне все равно стало немного жаль его. Простое желание обрести семью, пусть даже и не очень корректно выбранным путем, уже поставило Лайона на такие деньги, что мама дорогая. Совесть начала пульсировать при мысли, что я пытаюсь организовать побег. Впрочем, может быть, Римке и не удастся собрать нужную сумму и сделать все, что требуется для моей самоликвидации. Тогда Лайону и карты в руки. В условиях полной изоляции я не успею оглянуться, как буду снова делать ультразвук. Теперь он станет каждый месяц проверять меня на беременность. Чтобы не проморгать.
– Никакой сексуальной жизни минимум две недели, – сказал добрый доктор, отдавая Лайону мою выписку.
– А когда можно снова попробовать завести ребенка? – спросил Лайон, выразительно затыкая мне рот взглядом.
– Лучше подождать полгода. И поправить здоровье супруги. Но, в целом, это была травма. Очень запущенная травма. А так особых противопоказаний нет.
– Спасибо, доктор, – восторженно окинул меня плотоядным взором супруг. Меня передернуло. У меня на все про все было всего две недели. Жалость – недопустимая роскошь в моем положении. Да, я сама во всем виновата. Но и мужа моего нельзя сравнить с пряником печатным. В целом, ему также наплевать на меня, как и всем остальным. Ему нужно мое покорное безответное тело, которое со временем родит ему потомство. Возможно, это не самое плохое желание на свете, и он – не самый плохой, но наши цели диаметрально противоположны. Он будет ждать положительного теста на беременность, а я – Римкиного звонка. Посмотрим, кто дождется первый.
– Лайон Виллер здесь проживает? – спросил у меня вежливый женский голос в телефоне, когда я подбежала к нему ранним осенним утром. Я чувствовала себя прекрасно, и Лайон, чувствуя это, осматривал меня, оценивая, с какой стороны ко мне подступаться.
– Никаких посягательств до моего Дня Рождения, – категорически послала его подальше я, но время стремительно утекало сквозь пальцы. Оставался всего один день. Каждый звонок, каждый редкий звонок телефона в нашем доме я переживала как надежду и как поражение. Счета из больницы, звонки коллег Лайона по работе, даже звонки моей мамы – все это было не то, не то…
– Здесь проживает! – выкрикнула я девушке. – Позвоните вечером или что-то ему передайте.
– Мне нужна Екатерина, его жена. Это вы? – аккуратно спросила она. Мое сердце ухнуло куда-то вниз и застучало.
– Да, это я.
– Меня зовут Елена Зотова. Меня наняли ваши друзья. Я могу передать вам деньги или купить авиабилет, как вы скажете.
– Как я скажу? Елена, это правда? Это не сон? Меня не глючит? – по-русски защебетала я.
– Не глючит, – усмехнулась она и перешла на мой родной, любимый, красивый, звучный, выразительный, гармоничный язык великого Пушкина. – Так что именно мы будем делать?
– Уезжать! – засмеялась я и подумала, что лучшего подарка на День Рождения Римка, а вернее Господь Бог в ее лице, и придумать не мог!
Часть 3. Очевидное – невероятное
Глава 1. Мистер Виллер делает ход конем.
Основной закон мирозданья, расставляющий все по своим местам, гласит: неисповедимы пути Господни. Есть еще вариант «Человек предполагает, а Бог располагает». А такая формулировка мне нравится больше всего. «Все, что ни делается – все к лучшему». То бишь, можно вообще никогда не напрягаться ни по какому поводу. Все равно все сложится самым идеальным образом. Например, если у вас украли кошелек, то успокойтесь и идите петь песни. Наверняка эти деньги не пошли бы вам на пользу. Или бы пропили, или потратили бы на проститутку, которая заразила бы вас СПИДом. Условно говоря. Или вот, например, аварии. С увеличением количества транспортных средств участились случаи мелких, но крайне противных аварий. В основном это происходит из-за повального пьянства за рулем. Однако если вам размолотили весь передок и пора подсчитывать, во что вам обойдется латание пробоин на судне – не торопитесь клясть небеса. А вдруг посредством трех мелких аварий ангел-хранитель уберегает вас от одной крупной, при которой услуги жестянщика уже не понадобятся? А понадобятся услуги гробовщика. В таком контексте можно рассматривать и вопросы эмиграции. Потому что не будет двух одинаковых эмигрантов, также как не встречается людей с одинаковыми отпечатками пальцев. Кому-то игрушечный рай из папье-маше надоест через три дня, а кто-то годами будет наслаждаться возможностями американской демократии. Чем бы дитя (имеется в виду homo sapiens) не тешилось, лишь бы было счастливо. А счастье – это путь, которым надо идти всю жизнь. Причем ни для одного человека он не выложен асфальтом. Вихлявые тропки, перепутанные между собой. И знаки, по которым не умеет читать никто. Интуитивная разметка, которую нанес на вехи судьбы небесный ГИБДДшник. Пойди разберись и не забреди в глухую чащу. Для меня Вашингтон был – что темный лес, полный негритянских волков. Для Елены Зотовой стал родным домом. Мы встретились у меня дома на следующий день. Я проводила Лайона на работу и стала печь пирог для неведомой дорогой гостьи. Давно я не испытывала такого вдохновения. Из ничего я соорудила настоящий американский чизкейк, тающий во рту сырный пирог, залитый воздушным сливочным соусом. Угощать человека, который понимает русскую речь – это был настоящий праздник, прежде всего для меня.
– Давайте-ка, я сразу откопирую ваш паспорт, чтобы заказать билет. А то потом времени не будет. У меня через час еще одна встреча неподалеку, – уверенным, немного заносчивым тоном отрапортовала Елена Зотова на мое предложение испить чайку.
– А как же пирог? – расстроилась я. Впрочем, если судить по Елениной тощей фигуре, еле просвечивающей из-под свободного бежевого костюма с большим количеством складок, то пироги действительно не были ее коньком. Вот интересно, что весь мир кричит о диких проблемах американцев с лишним весом, а мне попадаются только особи с обтянутыми кожей остовами. Я и сама за время пребывания здесь уменьшилась на пятнадцать кило, которые не возвращаются ко мне, несмотря на все труды Лайона. Тоска по родине, не иначе.
– Пирог потом. Несите паспорт, – скомандовала Елена. Я подумала, что ни все ли мне равно, подружимся ли мы с этой адвокатшей? Я улечу, а ей здесь жить. Бегать по распродажам, платить налоги, высчитывать все до цента. Никакой другой, в таком случае, она и быть не может. Американка.
– Одну минуту, – кивнула я и пошла в спальню.
– Скоро там? – крикнула она через десять минут. Ничего утешительного я сказать не могла. Паспорта не было! Ни за минуту, ни за десять я не нашла и следа. Папка с документами, которая всегда лежала в столе, в верхнем ящике стола, пропала бесследно. Ни свидетельства о браке, ни билетов, которыми я сюда прилетела, ни паспорта – ничего.
– Я поищу в других местах! – крикнула я бодрым голосом, боясь, что деловая и собранная Зотова пожурит меня и уйдет. – Наверное, я просто забыла.
– Давайте побыстрее, – начала раздражаться она. Я поскакала по этажам. Никогда не любила игр в следователей и обыски, так что не имею ни малейшего практического опыта в этой области, но когда припрет, задергаешься, как миленькая.
– Ноль! Зеро! Ничего нет! Нигде! – орала я, вытряхивая на пол содержимое шкафов. Елена подошла ко мне и с интересом посмотрела на кучу барахла.
– А когда вы видели его в последний раз? – спросила она.
– Кого? Лайона? С утра, – ответила я.
– Да не Лайона. Паспорт.
– А! Кажется… в больнице, – застыла, вспоминая, я. Лайон доставал мой паспорт из своей барсетки, когда получал выписку. – Точно, в больнице.
– А он не мог его там оставить? – продолжала Елена. Я с благодарностью смотрела на ее попытки как-то реанимировать ситуацию, потому что, вообще-то, она была больше похожа на человека, который скажет: позвоните мне, когда решите вашу проблему.
– Нет. И потом, пропала целая папка с документами. Такая синенькая, – растерянно описывала я. Елена задумалась. Потерла лоб. Прошла в кухню, где налила себе воды.
– Вы мне вот этот пирог хотели предложить? – спросила вдруг она. Я взвилась ужом.
– Ага. Я его специально испекла.
– Подождите тогда минутку. Я позвоню и перенесу встречу.
– Конечно! – я с изумлением смотрела, как американский адвокат трансформируется в живую русскую девушку. Прямо оборотень, да и только. Она что-то там сказала про неожиданную задержку и вернулась на кухню. Вид у нее был боевой.
– Ну, где ваш пирог? – потерла ручки она. Я за минуту наметала на стол все, что было в доме и присела на краешек стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Конечно! – захлопала в ладоши я. Надо же, как иногда много могут значить какие-то тридцать долларов. Я прижала телефонную карту к груди и стала ждать ночи. У меня есть деньги на один, максимум на два разговора. Этого должно хватить.
Телефонная связь – гениальное изобретение прогресса, которое невероятным образом способно соединить между собой людей между двумя полушариями земли. Сигнал, который поступает на АТС после того, как я наберу нужную комбинацию цифр, оттуда летит неведомыми мне тропами и дорогами. Может быть, мой голос понесут оптоволоконные кабели, проложенные по дну океана. Или его подхватят мощные радиоволны, перекликающиеся между собой. Или спутники за какую-то долю секунды сосвистятся между собой в открытом космическом пространстве, и лучом, пучком света или импульса перешлют на московскую землю мои гудки. Не знаю, как это выглядело в точности, но моя мечтательная голова представляла себе все примерно так. И вот, когда вся эта скорбная богадельня погрузилась в сон и только негромко шумело вдали приемное отделение, которому подваливали работы даже в три часа ночи, я слушала гудки, которые, по всем расчетам, должны были разрывать телефон на моем родном рабочем столе в моем родном офисе родного города. Там было одиннадцать утра. Самое время быть на работе, даже с учетом всех необходимых и неизбежных опозданий.
– Холдинг Премьер-медиа слушает, оператор Дарья Комарова у телефона, – оглушили меня вроде бы негромкие русские слова. Я закашлялась от волнения.
– Будьте добры, позовите Римму.
– Минуточку, – бесстрастно, очень, кстати, по-американски, ответила Дарья. Видать, и у нас наука менеджмента не стоит без дела.
– Алло? – раздался в телефоне до боли знакомый и родной голос Римки.
– Привет, – еле сдерживаясь, чтобы не завизжать, сказала я.
– Привет. Катька, ты что ль? Вот это да! Здорово живешь! – бурно заверещала Римка. Я стояла посреди коридора в тапках и ночной сорочке и была дико счастлива.
– Я так по тебе соскучилась, – честно сказала я и заплакала. От радости.
– Что ты? Плачешь? У тебя все в порядке, – сразу просекла меня Римма. Все-таки она знает меня как облупленную, ничего не скроешь.
– Ничего не в порядке. Все очень плохо. Я в больнице.
– Что случилось? – испугалась она. Даже приятно, что кто-то искренне способен за меня испугаться.
– Был выкидыш, но это не главное.
– Как это?
– Послушай, у меня не очень много времени. Мне подарили телефонную карту, а Лайон не дает мне вам звонить. Вообще он держит меня почти что под домашним арестом.
– Какой кошмар! – ужаснулась она. Вот, испугалась, а теперь ужаснулась. Нормальные вести из-за границы.
– Вообще-то кошмар не в этом, а в том, что я его совершенно не люблю, не могу видеть, но ему на это совершенно наплевать. Он не дает мне развода. Не выпускает из дома, держит как домашнее животное, – частила я, усугубляя эффект. Мне надо было напугать ее посильнее, чтобы она не отказалась собрать для меня деньги.
– Что я могу для тебя сделать? – севшим голосом спросила она. Ура! Мне удалось!
– Вывези меня отсюда.
– Но как? – не поняла она.
– Запиши мой телефон. Только будешь звонить, не разговаривай, если подойдет Лайон. Сразу бросай трубку. Окей?
– Окей, – растерянно согласилась она.
– Узнай, сколько стоит билет на самолет до Москвы. Любой билет на любой самолет, только чтобы он был в продаже.
– Но где я могу это узнать? – забуксовала Римка.
– Это совсем не сложно, посмотри в интернете на американских сайтах авиакомпаний. Попроси Таню Дроновы тебе перевести. Пусть забронирует билет.
– А почему ты сама это не сделаешь? Это же проще оттуда, – спросила она. Я даже засмеялась.
– У меня есть всего одна чужая телефонная карточка, на которой сейчас кончатся деньги. Ни Интернета, ни цента наличности, ни права выходить из дома. Что-нибудь еще тебе рассказать? – ерничала я.
– Ничего себе, – ахнула она. – Неужели все так плохо?
– Еще хуже, – заверила я ее. – Ты записала номер?
– Да.
– На всякий случай запиши еще и адрес. Забронируйте билет. Я не знаю, сколько он может стоить. Но думаю, чтобы улететь быстро, будет стоить тысячи две. Я должна очень торопиться, пока Лайон не нашел способ оставить меня тут навсегда. Перешли деньги переводом через систему Ситибанка. Он есть у меня в Fall Church. Тебе придется самой узнать его реквизиты. Спроси, выдадут ли они их по моему загранпаспорту.
– Как все сложно! – возопила Римма.
– Ты полагаешь? Если тебе это не удастся, все упростится до невозможности, – разозлилась я. В конце концов, она – моя последняя надежда. А ей лень подключить мозги. – Я отдам все до цента. И заплачу сверху. И свожу всех, кто даст хоть сто долларов, в ресторан. И буду выгуливать твоих детей в парке. Что хочешь!
– Ладно-ладно. Но мне надо все узнать. Ты сможешь перезвонить мне через неделю? Все-таки это большие деньги!
– Я постараюсь. Но если я не позвоню, это будет значить, что у меня просто нет такой возможности. Перезвони сама. Хорошо?
– Да, – пролепетала Римка. Я представила себе, как она с удивлением озирается по сторонам. Как-никак, она весьма активно участвовала в организации моего «счастья». Но откуда она могла знать? Она хотела как лучше.
– Я люблю тебя. Надеюсь, что у меня получится вернуться, – прошептала я и повесила трубку. Я выстрелила единственным патроном их единственного доступного мне ружья. Теперь вся надежда была на нее. То, что она должна была сделать, было совсем непросто. Но я старалась верить, что женщина, которая была способна перебросить меня через океаны, сможет вернуть меня обратно.
С утра доктор, радостно улыбаясь, сообщил мне, что пора выписываться. Я осмотрела свою палату. Была пятница, поэтому из больницы старались выписать всех. Каждый лишний день стоил кучи денег, которую люди хотели сэкономить. Лайон не был исключением.
– Я обеспечу ей полный покой! – клялся и божился он. Конечно, четыре дня после общего воспаления – это недостаточный срок. Даже курс антибиотиков еще не был завершен до конца.
– Будете пить таблетки, – милостиво согласился выпустить меня из больницы доктор. – Но только категорический постельный режим.
– Конечно-конечно! – радовался Лайон. Дома он был готов заботиться обо мне в полный рост. Лишь бы я не имела возможности снова предаваться мечтам о разводе.
– Если что, немедленно звоните. Не вздумайте снова затянуть. Это подсудное дело, – на всякий случай попугал мужа доктор. – Оплата у нас на ресепшн. Подпишите счет и мы перешлем его в ваш банк. У вас совместный счет?
– Мы еще оформляем, – залебезил Лайон. Совместный счет? Это что за ерунда? А вдруг я имею право на какие-нибудь деньги.
– Ну, не принципиально, – кивнул доктор и убежал вперед по коридору. Лайон помог мне собрать вещи (йогурты тоже забери, доедим дома) и вывел в приемный покой. На ресепшн царила суматоха. Кучи людей сновали туда-сюда без остановок. Звонили телефоны, операторы одной рукой поднимали трубки, а другой что-то отмечали в компьютерах. Кто-то еще умудрялся при этом пить кофе и отвечать на вопросы стоящих за стойкой людей. Просто железные люди эти операторы на ресепшн. Я ведь и сама одна из них, подумала я с гордостью.
– Вы за счетом? – окликнул нас толстенький негр в голубом халате.
– Да, – грустно кивнул Лайон.
– Миссис Виллер? Вот, пожалуйста, – протянул он Лайону листок. Я через его плечо взглянула на него. Да уж, после пары раз такого удовольствия я бы и сама принялась бегать по распродажам и мух на лету трахать. Список потрясал.
1.– Экстренная госпитализация. 400 долларов
2.– Предварительный осмотр. 300 долларов
3.– Обезболивание при поступлении. 200 долларов
4.– Препараты терапии. 500 долларов
5.– Анестезия. 700 долларов
6.– Операция. 2300 долларов
7.– Пребывание в палате. 4 дня. 1000 долларов
8.– Услуги медперсонала. 650 долларов
9.– Ультразвуковое исследование. 2 раза. 800 долларов
10.– Консультация психолога. 300 долларов
11.– Прочее. 200 долларов
Итого: 7300 долларов США как одна копеечка. И скажите спасибо, что это не частная клиника. Там было бы вдвое дороже! Я в шоке наблюдала за гаммой эмоций, которая прошлась по Лайонову лицу. Я считала, что он виноват сам, раз не отвез меня, когда операция еще не была нужна, мне все равно стало немного жаль его. Простое желание обрести семью, пусть даже и не очень корректно выбранным путем, уже поставило Лайона на такие деньги, что мама дорогая. Совесть начала пульсировать при мысли, что я пытаюсь организовать побег. Впрочем, может быть, Римке и не удастся собрать нужную сумму и сделать все, что требуется для моей самоликвидации. Тогда Лайону и карты в руки. В условиях полной изоляции я не успею оглянуться, как буду снова делать ультразвук. Теперь он станет каждый месяц проверять меня на беременность. Чтобы не проморгать.
– Никакой сексуальной жизни минимум две недели, – сказал добрый доктор, отдавая Лайону мою выписку.
– А когда можно снова попробовать завести ребенка? – спросил Лайон, выразительно затыкая мне рот взглядом.
– Лучше подождать полгода. И поправить здоровье супруги. Но, в целом, это была травма. Очень запущенная травма. А так особых противопоказаний нет.
– Спасибо, доктор, – восторженно окинул меня плотоядным взором супруг. Меня передернуло. У меня на все про все было всего две недели. Жалость – недопустимая роскошь в моем положении. Да, я сама во всем виновата. Но и мужа моего нельзя сравнить с пряником печатным. В целом, ему также наплевать на меня, как и всем остальным. Ему нужно мое покорное безответное тело, которое со временем родит ему потомство. Возможно, это не самое плохое желание на свете, и он – не самый плохой, но наши цели диаметрально противоположны. Он будет ждать положительного теста на беременность, а я – Римкиного звонка. Посмотрим, кто дождется первый.
– Лайон Виллер здесь проживает? – спросил у меня вежливый женский голос в телефоне, когда я подбежала к нему ранним осенним утром. Я чувствовала себя прекрасно, и Лайон, чувствуя это, осматривал меня, оценивая, с какой стороны ко мне подступаться.
– Никаких посягательств до моего Дня Рождения, – категорически послала его подальше я, но время стремительно утекало сквозь пальцы. Оставался всего один день. Каждый звонок, каждый редкий звонок телефона в нашем доме я переживала как надежду и как поражение. Счета из больницы, звонки коллег Лайона по работе, даже звонки моей мамы – все это было не то, не то…
– Здесь проживает! – выкрикнула я девушке. – Позвоните вечером или что-то ему передайте.
– Мне нужна Екатерина, его жена. Это вы? – аккуратно спросила она. Мое сердце ухнуло куда-то вниз и застучало.
– Да, это я.
– Меня зовут Елена Зотова. Меня наняли ваши друзья. Я могу передать вам деньги или купить авиабилет, как вы скажете.
– Как я скажу? Елена, это правда? Это не сон? Меня не глючит? – по-русски защебетала я.
– Не глючит, – усмехнулась она и перешла на мой родной, любимый, красивый, звучный, выразительный, гармоничный язык великого Пушкина. – Так что именно мы будем делать?
– Уезжать! – засмеялась я и подумала, что лучшего подарка на День Рождения Римка, а вернее Господь Бог в ее лице, и придумать не мог!
Часть 3. Очевидное – невероятное
Глава 1. Мистер Виллер делает ход конем.
Основной закон мирозданья, расставляющий все по своим местам, гласит: неисповедимы пути Господни. Есть еще вариант «Человек предполагает, а Бог располагает». А такая формулировка мне нравится больше всего. «Все, что ни делается – все к лучшему». То бишь, можно вообще никогда не напрягаться ни по какому поводу. Все равно все сложится самым идеальным образом. Например, если у вас украли кошелек, то успокойтесь и идите петь песни. Наверняка эти деньги не пошли бы вам на пользу. Или бы пропили, или потратили бы на проститутку, которая заразила бы вас СПИДом. Условно говоря. Или вот, например, аварии. С увеличением количества транспортных средств участились случаи мелких, но крайне противных аварий. В основном это происходит из-за повального пьянства за рулем. Однако если вам размолотили весь передок и пора подсчитывать, во что вам обойдется латание пробоин на судне – не торопитесь клясть небеса. А вдруг посредством трех мелких аварий ангел-хранитель уберегает вас от одной крупной, при которой услуги жестянщика уже не понадобятся? А понадобятся услуги гробовщика. В таком контексте можно рассматривать и вопросы эмиграции. Потому что не будет двух одинаковых эмигрантов, также как не встречается людей с одинаковыми отпечатками пальцев. Кому-то игрушечный рай из папье-маше надоест через три дня, а кто-то годами будет наслаждаться возможностями американской демократии. Чем бы дитя (имеется в виду homo sapiens) не тешилось, лишь бы было счастливо. А счастье – это путь, которым надо идти всю жизнь. Причем ни для одного человека он не выложен асфальтом. Вихлявые тропки, перепутанные между собой. И знаки, по которым не умеет читать никто. Интуитивная разметка, которую нанес на вехи судьбы небесный ГИБДДшник. Пойди разберись и не забреди в глухую чащу. Для меня Вашингтон был – что темный лес, полный негритянских волков. Для Елены Зотовой стал родным домом. Мы встретились у меня дома на следующий день. Я проводила Лайона на работу и стала печь пирог для неведомой дорогой гостьи. Давно я не испытывала такого вдохновения. Из ничего я соорудила настоящий американский чизкейк, тающий во рту сырный пирог, залитый воздушным сливочным соусом. Угощать человека, который понимает русскую речь – это был настоящий праздник, прежде всего для меня.
– Давайте-ка, я сразу откопирую ваш паспорт, чтобы заказать билет. А то потом времени не будет. У меня через час еще одна встреча неподалеку, – уверенным, немного заносчивым тоном отрапортовала Елена Зотова на мое предложение испить чайку.
– А как же пирог? – расстроилась я. Впрочем, если судить по Елениной тощей фигуре, еле просвечивающей из-под свободного бежевого костюма с большим количеством складок, то пироги действительно не были ее коньком. Вот интересно, что весь мир кричит о диких проблемах американцев с лишним весом, а мне попадаются только особи с обтянутыми кожей остовами. Я и сама за время пребывания здесь уменьшилась на пятнадцать кило, которые не возвращаются ко мне, несмотря на все труды Лайона. Тоска по родине, не иначе.
– Пирог потом. Несите паспорт, – скомандовала Елена. Я подумала, что ни все ли мне равно, подружимся ли мы с этой адвокатшей? Я улечу, а ей здесь жить. Бегать по распродажам, платить налоги, высчитывать все до цента. Никакой другой, в таком случае, она и быть не может. Американка.
– Одну минуту, – кивнула я и пошла в спальню.
– Скоро там? – крикнула она через десять минут. Ничего утешительного я сказать не могла. Паспорта не было! Ни за минуту, ни за десять я не нашла и следа. Папка с документами, которая всегда лежала в столе, в верхнем ящике стола, пропала бесследно. Ни свидетельства о браке, ни билетов, которыми я сюда прилетела, ни паспорта – ничего.
– Я поищу в других местах! – крикнула я бодрым голосом, боясь, что деловая и собранная Зотова пожурит меня и уйдет. – Наверное, я просто забыла.
– Давайте побыстрее, – начала раздражаться она. Я поскакала по этажам. Никогда не любила игр в следователей и обыски, так что не имею ни малейшего практического опыта в этой области, но когда припрет, задергаешься, как миленькая.
– Ноль! Зеро! Ничего нет! Нигде! – орала я, вытряхивая на пол содержимое шкафов. Елена подошла ко мне и с интересом посмотрела на кучу барахла.
– А когда вы видели его в последний раз? – спросила она.
– Кого? Лайона? С утра, – ответила я.
– Да не Лайона. Паспорт.
– А! Кажется… в больнице, – застыла, вспоминая, я. Лайон доставал мой паспорт из своей барсетки, когда получал выписку. – Точно, в больнице.
– А он не мог его там оставить? – продолжала Елена. Я с благодарностью смотрела на ее попытки как-то реанимировать ситуацию, потому что, вообще-то, она была больше похожа на человека, который скажет: позвоните мне, когда решите вашу проблему.
– Нет. И потом, пропала целая папка с документами. Такая синенькая, – растерянно описывала я. Елена задумалась. Потерла лоб. Прошла в кухню, где налила себе воды.
– Вы мне вот этот пирог хотели предложить? – спросила вдруг она. Я взвилась ужом.
– Ага. Я его специально испекла.
– Подождите тогда минутку. Я позвоню и перенесу встречу.
– Конечно! – я с изумлением смотрела, как американский адвокат трансформируется в живую русскую девушку. Прямо оборотень, да и только. Она что-то там сказала про неожиданную задержку и вернулась на кухню. Вид у нее был боевой.
– Ну, где ваш пирог? – потерла ручки она. Я за минуту наметала на стол все, что было в доме и присела на краешек стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31