Отчего бы ему не испробовать Бат? Помилуйте, непременно! Я очень рекомендую вам Бат. Верьте слову, мистеру Вудхаусу там, без сомненья, станет лучше. — Батюшка в свое время не раз пробовал ездить в Бат, но это не дало никаких улучшений, и мистер Перри — вам это имя, я полагаю, небезызвестно — считает, что едва ли поездка на воды и теперь принесет ему какую-либо пользу.
— Вот жалость! Потому что тем, кому воды помогают, мисс Вудхаус, они приносят необыкновенное облегчение, верьте слову. В бытность мою в Бате мне приводилось наблюдать разительные примеры! И потом, это оживление, веселость не могли бы не сказаться благотворно на душевном состоянии мистера Вудхауса, коему, сколько я понимаю, свойственно порою впадать в меланхолию. Что же до благотворности их для вас, то на этом, как представляется мне, останавливаться нет нужды. Преимущества Бата для тех, кто молод и красив, и без того очевидны. Для вас, живущей в таком уединенье, это был бы очаровательный дебют, а я бы могла в одну минуту устроить так, что вы будете вхожи в самое избранное общество. Мне только стоит черкнуть две строчки — и для вас готов будет круг знакомства, а миссис Партридж — та дама, у которой я всегда останавливалась, бывая в Бате, и близкая моя приятельница, — с большою радостью вам окажет всяческое внимание и будет тою особой, которая и введет вас в общество.
Эмме стоило труда не ответить резкостью. Ей — быть обязанной своим дебютом (дебют — каково!) миссис Элтон, ей — появиться в обществе под покровительством приятельницы миссис Элтон, какой-то, вероятнее всего, разбитной, вульгарной вдовушки, перебивающейся содержанием пансиона! Ей, мисс Вудхаус, хозяйке Хартфилда, — это ли не попрание ее достоинства!
Она, однако, сдержалась и вместо отповеди, готовой сорваться с ее уст, лишь холодно уронила, что благодарит миссис Элтон, но о том, чтобы им ехать в Бат, не может быть и речи, и она далеко не уверена, что чувствовала бы себя там лучше, чем ее батюшка. После чего, во избежание новых оскорблений и поруганий, круто переменила разговор.
— Я не спрашиваю, занимаетесь ли вы музыкой, миссис Элтон. В подобных случаях молва обыкновенно опережает саму персону, и в Хайбери давно известно, что вы — превосходная музыкантша. — О, вовсе нет, я обязана опровергнуть подобное представление обо мне. Превосходная музыкантша? Ничуть не бывало, верьте слову. Примите во вниманье, из сколь небеспристрастного источника почерпнуты таковые сведения. Я бесконечно люблю музыку — безумно! — и, если верить моим друзьям, не лишена музыкальности, однако во всем остальном игра моя до крайности заурядна. А вот вы, мисс Вудхаус, как мне хорошо известно, играете восхитительно. Верьте слову, для меня было необыкновенною поддержкой, отрадой, облегченьем, узнать, как любят музыку в том обществе, куда я попаду. Я жить не могу без музыки. Она необходима мне, как воздух, и расстаться с нею для меня, которая и в Бате, и в Кленовой Роще всегда привыкла находиться в чрезвычайно музыкальном обществе, было бы серьезною жертвой. Я честно об этом сказала мистеру Э., когда он заговорил со мною о нашей будущей жизни и изъявил опасение, что она мне может показаться слишком уединенной, а наш дом — чересчур убогим жильем… Разумеется, зная, к какой я приучена жизни, он не мог не испытывать беспокойства… Так вот, когда он завел этот разговор, то я ему честно объявила, что свет могу покинуть с легкостью — балы, вечера, спектакли, — ибо меня не страшит уединенье. Для меня, обладающей богатым внутренним миром, светская жизнь не составляет необходимости. Я великолепно могу обходиться и без нее. Те, у которых внутри пустота, — другое дело, но я, благодаря своим внутренним ресурсам, нимало не завишу от света. И комнаты тоже пусть будут меньше, чем я привыкла, для меня это ничего не значит. На жертвы такого рода, сказала я ему, я, надеюсь, уж как-нибудь способна. Конечно, в Кленовой Роще я привыкла купаться в роскоши, но пусть он поверит, что для меня не в том счастье, чтобы держать два экипажа и жить непременно в огромных комнатах. «Но жить без мало-мальски музыкального общества, — сказала я, — честно вам признаюсь, я бы, наверное, не могла. Других условий я не ставлю, но без музыки жизнь для меня опустеет».
— И мистер Элтон, полагаю, — улыбаясь, заметила Эмма, — без колебаний вас уверил, что в Хайбери как нигде любят музыку. Надеюсь, вы обнаружите, что он не более погрешил против истины, чем то простительно, ежели взять в расчет его побужденья.
— О да, не сомневаюсь в этом ни минуты. Я восхищена, что оказалась в таком кругу. Надеюсь, мы часто будем устраивать сообща очаровательные маленькие концерты. Знаете ли, мисс Вудхаус, нам с вами надобно основать музыкальный клуб и регулярно собираться раз в неделю либо у вас, либо у меня! Хорошая мысль, вы не находите? Ежели за это возьмемся мы, то в единомышленниках не будет недостатка. Для меня нечто подобное в особенности желательно как средство поддерживать себя в должной форме, потому что, вы знаете, замужние женщины… в этом смысле судьба их большею частью плачевна. Они перестают заниматься музыкой.
— Да, но вы ее любите так страстно — вам, конечно, эта опасность угрожать не может…
— Очень бы хотелось надеяться, но, право, стоит оглянуться на знакомых, и дрожь берет. Селина забросила музыку совершенно — не подходит к роялю, а ведь премило играла. То же можно сказать про миссис Партридж — в девичестве Клару Джефрис — и про сестер Милмэн, ныне миссис Бэрд и миссис Купер, — всех не перечесть! Верьте слову, прямо страшно становится. Я, бывало, сердилась на Селину, но теперь сама вижу, сколько у замужней женщины забот, которые требуют ее внимания. У меня нынче утром, верно, целых полчаса отняли наставленья экономке.
— Но такого рода вещи скоро сделаются столь привычны…
— Ну, посмотрим, — смеясь, возразила миссис Элтон.
Эмма, удостоверясь, что ее гостья твердо решила предать музыку забвенью, не нашлась что прибавить, и миссис Элтон после минутного молчания перешла на другое.
— Мы побывали с визитом в Рэндалсе, — сказала она, — застали их обоих дома — очень милая чета, как мне кажется. Ужасно мне понравились. Мистер Уэстон — душа-человек, и уже мною избран в первые любимцы, верьте слову. Она же производит впечатление такой добропорядочности — так веет от нее чем-то материнским, теплым, что это покоряет вас с первой встречи. В прошлом, ежели не ошибаюсь, она была вашей гувернанткой?
Эмма едва не онемела от этой бесцеремонности, но миссис Элтон, не дожидаясь подтверждения, уже заторопилась дальше:
— Зная об этом, я была поражена, когда увидела, как она держится. Ни дать ни взять, настоящая леди!
— Миссис Уэстон, — отозвалась Эмма, — всегда отличалась превосходными манерами. Их благопристойность, изысканность, простоту могла бы смело взять себе за образец любая молодая женщина.
— И как бы вы думали, кто пришел туда в это время?
Эмма была в недоумении. Судя по тону, речь шла о старом знакомом — и тогда как ей было угадать?
— Найтли! — продолжила миссис Элтон. — Найтли, своею собственной персоной! Ну не удача ли? Ведь я никогда его не видела — он приходил на днях с визитом, но меня как раз не было дома — и, натурально, умирала от любопытства. Ближайший друг мистера Э.! Я столько была наслышана о «моем приятеле Найтли», что не могла дождаться встречи с ним, — и, следует отдать должное моему саго sposo , такого, как он, не стыдно называть приятелем. Найтли и правда джентльмен. Он очень мне понравился. Определенно производит впечатление истинного джентльмена.
К счастью, время визита истекло. Гости откланялись, и Эмма могла вздохнуть свободно.
— Невыносимая особа! — мысленно вырвалось у нее, едва за ними затворилась дверь. — Хуже, чем я предполагала. Совершенно невыносима! «Найтли»! Я ушам своим не поверила. Видит его первый раз в жизни и смеет называть «Найтли»! И делает открытие, что он джентльмен! Наглая выскочка, козявка, с этими «мистер Э.» и «саго sposo», с этими своими «ресурсами», с кривляньем и ломаньем и вульгарной манерой наряжаться в пух и прах. Нет, вы полюбуйтесь — делает открытие, что мистер Найтли джентльмен! Сомневаюсь, чтобы он ей ответил тем же комплиментом и обнаружил, что она истинная леди. Нет, это что-то невероятное! Предложить, чтобы мы сообща открыли музыкальный клуб! Можно подумать, мы с нею закадычные подруги! А замечание насчет миссис Уэстон? Поражена, видите ли, что особа, у которой я воспитывалась, оказалась настоящею леди! Ужас какой-то. Никогда не сталкивалась с подобным существом. В тысячу раз хуже всех моих ожиданий. Для Гарриет само сравнение с нею обидно. Воображаю, как отвечал бы ей Фрэнк Черчилл, окажись он здесь. То-то бы разъярен был, то-то бы потешился! Ну вот — чуть что, сразу думаю о нем. Всегда он первым приходит мне на ум! Как я выдаю себя этим! На каждом шагу вспоминается Фрэнк Черчилл!..
Все это пронеслось у нее в голове с быстротою молнии, и к тому времени, когда ее батюшка пришел в себя после суеты, вызванной проводами Элтонов, и расположился сказать свое слово, она уже в состоянии была воспринимать то, что он говорит.
— Что ж, душенька, — не спеша начал он, — если взять в соображенье, что мы никогда ее прежде не видели, то для первого раза она показалась мне очень миленькою молодою особой — а сама, я полагаю, вынесла самое приятное впечатление от встречи с тобой. Немножко быстро говорит. Немножко режет слух, когда так частят в разговоре. Но я, наверное, придираюсь — мне вообще неприятны чужие голоса, и никто так не ласкает ухо своею речью, как ты и бедная мисс Тейлор. А впрочем, она, мне кажется, весьма любезная молодая дама, благовоспитанная, и, несомненно, будет ему прекрасной женою. Хотя женился он, по-моему, все ж напрасно… Я, как умел, принес свои извиненья, что не мог нанести ему и миссис Элтон визит по случаю столь счастливого события, и изъявил надежду, что еще смогу это сделать летом. А следовало бы по всем правилам теперь. Предосудительно не почтить визитом новобрачную. Увы! Это лишний раз показывает, сколь я плох! Но нет у меня доверия к этому повороту на Пастырскую дорогу…
— Но ваши извиненья, сэр, были, конечно, приняты. Мистер Элтон знает вас.
— Да, и все-таки — молодая дама — новобрачная… Мне следовало засвидетельствовать ей свое почтенье. Я пренебрег своею обязанностью.
— Но, папенька, ведь вы не сторонник брачных союзов, почему же вы так тревожитесь, что не почтили визитом новобрачную? Вам это не следует полагать своею обязанностью. Отмечая новобрачных таким вниманием, вы поощряете к супружеству других.
— Нет, душа моя. Я никогда не поощрял никого к супружеству, но я всегда буду стремиться в меру сил выказывать должное внимание даме, а небрежение к новобрачной и вовсе недозволительно. Ей по праву следует более, чем другим. Новобрачная, душа моя, во всяком обществе первая фигура, кем бы ни были все прочие.
— Ну, папа, ежели это не поощренье супружества, то я не знаю… Вот уж не ожидала, что вы настроены льстить тщеславию этих бедных созданий.
— Душа моя, ты меня не понимаешь. Речь идет о простой учтивости, о правилах хорошего тона — в этом ничего общего нет с поощрением вступать в брак.
Эмма умолкла. Ее отец начинал приходить в волнение и неспособен был понять ее. Она вновь воротилась мыслями к провинностям миссис Элтон и долго, очень долго занята была только ими.
Глава 15
Будущее не принесло открытий, которые потребовали бы от Эммы изменить к лучшему мнение о миссис Элтон. Наблюдения ее оказались достаточно верны. Какою показалась ей миссис Элтон при их вторичном свиданье, такою же оставалась она при всех последующих — самонадеянной, претенциозной, фамильярной, необразованной и дурно воспитанной. Она была довольно смазлива, обучена тому, что полагается уметь девице ее круга, но столь недалека умом, что рассчитывала, полагаясь на непревзойденное знание света, оживить и возвысить своим пришествием сельскую глушь, а мисс Хокинс ей рисовалась такою важной персоной в обществе, что затмить ее своим влиянием не мог никто, кроме миссис Элтон.
Были все основания думать, что того же взгляда придерживается и мистер Элтон. Он, казалось, не просто доволен был своим выбором, но и безмерно им горд. Он, похоже было, ежеминутно поздравлял себя, что привез в Хайбери женщину, с которою не сравнится даже мисс Вудхаус; новые же ее знакомые, заранее к ней расположенные и не имеющие привычки к осужденью, — либо беря пример с доброжелательной мисс Бейтс, либо решив, что новобрачная, само собою разумеется, умна и неотразима, коль выставляет себя таковой, — большею частью остались ею вполне довольны и хвала миссис Элтон, как тому и надлежало быть, беспрепятственно переходила из уст в уста, не оспариваемая мисс Вудхаус, которая с готовностью повторяла то же, что сказала в первый раз, благосклонно отмечая, что миссис Элтон «весьма любезна и очень модно одевается».
В одном отношении миссис Элтон со временем оказалась даже хуже, чем можно было предположить вначале. Она переменилась к Эмме. Возможно, обиженная тем, что ее попытки к сближенью не нашли должного ответа, она в свою очередь постепенно отдалилась, стала держаться холодно, отчужденно, и хотя следствие такого поведения было благом, но причина его — недоброжелательство — невольно вселяла в Эмму все большую неприязнь. Кроме того, они — то есть она и мистер Элтон — взяли себе безобразную манеру обращенья с Гарриет. Они вели себя с нею пренебрежительно, высокомерно. Эмма надеялась, что Гарриет от этого только быстрей исцелится, однако мысль о том, чем подсказано это поведение, сильно омрачала им обеим жизнь. Не приходилось сомневаться, что чувство бедняжки Гарриет стало жертвою на алтаре супружеских откровений, а попутно была, по всей видимости, выведена и ее доля участия в этой истории — в освещенье, наименее выгодном для нее и наиболее бальзамическом для него. Конечно, она сделалась объектом совместной неприязни. Когда иссякали иные темы для разговора, не было ничего проще, как приняться хулить мисс Вудхаус, и, не смея дать выход злобе в открытом непочтении к ней, они без зазрения совести срывали ее на Гарриет.
К Джейн Фэрфакс миссис Элтон воспылала любовью — причем с самого начала. Не просто тогда, когда при вражде с одною молодой особой естественно напрашивается союз с другой, но с первой же встречи, и не удовольствовалась изъявлениями восторга, что было бы в порядке вещей, а непрошенно, без приглашений, без всякого на то права принялась набиваться к ней в помощницы и благодетельницы. Как-то раз, когда Эмма еще не вышла у нее из доверия — то была, может быть, их третья встреча, — миссис Элтон посвятила ее в свои рыцарственные умыслы на этот счет.
— Джейн Фэрфакс — совершенное очарованье, мисс Вудхаус. Я положительно без ума от Джейн Фэрфакс! Дивное, интересное созданье! Что за скромность, что за манеры — а как талантлива! Верьте слову, это богато одаренная натура. Играет она, не побоюсь этого слова, превосходно. Утверждаю с полной определенностью, как человек, который довольно разбирается в музыке. О, она — совершенное очарованье! Вы будете смеяться над моею восторженностью, но Джейн Фэрфакс нейдет у меня с языка. И потом, нельзя не тронуться ее положением! Мисс Вудхаус, мы обязаны не пожалеть усилий и что-нибудь сделать для нее. Ее надобно показать людям. Непростительно, когда подобные таланты прозябают в тени. Вам, разумеется, известны дивные строки поэта:
Порою жемчуг чистый — бездны вод,
Глубины океанские таят;
Порой цветок невидимо цветет,
Вотще распространяя аромат
.
Нельзя допустить, чтобы они подтвердились для столь пленительного созданья, как Джейн Фэрфакс.
— Я думаю, это ей не угрожает, — сдержанно отозвалась Эмма. — Когда вам станет больше известно о положении мисс Фэрфакс и вы получите представление о том, какова была обстановка в доме полковника Кемпбелла, у которого она жила, вас, должно быть, покинет опасенье, что ее таланты расцветали в безвестности.
— Да, но теперь, дражайшая мисс Вудхаус, она в таком одиночестве, таком забвенье! Она пропадает напрасно. Какими бы она преимуществами ни пользовалась, живя у Кемпбеллов, теперь это, со всею очевидностью, для нее кончилось. И она, по-моему, от этого страдает. Я уверена. Она слишком застенчива и молчалива. Чувствуется, что ей недостает ободрения. От этого она мне нравится еще больше. Должна признаться, мне милы такого рода свойства. Я горячая поклонница застенчивости — не так-то часто удается ее встретить. В низших она подкупает до чрезвычайности. О, верьте слову, Джейн Фэрфакс — восхитительное существо, и невозможно выразить, какое она во мне возбуждает участие!
— Большое, я вижу, — неясно только, какое внимание вы или другие знакомые мисс Фэрфакс, которые знают ее дольше вас, могли бы ей выказать, кроме как…
— Дражайшая мисс Вудхаус, сделать можно очень многое, важно лишь решиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Вот жалость! Потому что тем, кому воды помогают, мисс Вудхаус, они приносят необыкновенное облегчение, верьте слову. В бытность мою в Бате мне приводилось наблюдать разительные примеры! И потом, это оживление, веселость не могли бы не сказаться благотворно на душевном состоянии мистера Вудхауса, коему, сколько я понимаю, свойственно порою впадать в меланхолию. Что же до благотворности их для вас, то на этом, как представляется мне, останавливаться нет нужды. Преимущества Бата для тех, кто молод и красив, и без того очевидны. Для вас, живущей в таком уединенье, это был бы очаровательный дебют, а я бы могла в одну минуту устроить так, что вы будете вхожи в самое избранное общество. Мне только стоит черкнуть две строчки — и для вас готов будет круг знакомства, а миссис Партридж — та дама, у которой я всегда останавливалась, бывая в Бате, и близкая моя приятельница, — с большою радостью вам окажет всяческое внимание и будет тою особой, которая и введет вас в общество.
Эмме стоило труда не ответить резкостью. Ей — быть обязанной своим дебютом (дебют — каково!) миссис Элтон, ей — появиться в обществе под покровительством приятельницы миссис Элтон, какой-то, вероятнее всего, разбитной, вульгарной вдовушки, перебивающейся содержанием пансиона! Ей, мисс Вудхаус, хозяйке Хартфилда, — это ли не попрание ее достоинства!
Она, однако, сдержалась и вместо отповеди, готовой сорваться с ее уст, лишь холодно уронила, что благодарит миссис Элтон, но о том, чтобы им ехать в Бат, не может быть и речи, и она далеко не уверена, что чувствовала бы себя там лучше, чем ее батюшка. После чего, во избежание новых оскорблений и поруганий, круто переменила разговор.
— Я не спрашиваю, занимаетесь ли вы музыкой, миссис Элтон. В подобных случаях молва обыкновенно опережает саму персону, и в Хайбери давно известно, что вы — превосходная музыкантша. — О, вовсе нет, я обязана опровергнуть подобное представление обо мне. Превосходная музыкантша? Ничуть не бывало, верьте слову. Примите во вниманье, из сколь небеспристрастного источника почерпнуты таковые сведения. Я бесконечно люблю музыку — безумно! — и, если верить моим друзьям, не лишена музыкальности, однако во всем остальном игра моя до крайности заурядна. А вот вы, мисс Вудхаус, как мне хорошо известно, играете восхитительно. Верьте слову, для меня было необыкновенною поддержкой, отрадой, облегченьем, узнать, как любят музыку в том обществе, куда я попаду. Я жить не могу без музыки. Она необходима мне, как воздух, и расстаться с нею для меня, которая и в Бате, и в Кленовой Роще всегда привыкла находиться в чрезвычайно музыкальном обществе, было бы серьезною жертвой. Я честно об этом сказала мистеру Э., когда он заговорил со мною о нашей будущей жизни и изъявил опасение, что она мне может показаться слишком уединенной, а наш дом — чересчур убогим жильем… Разумеется, зная, к какой я приучена жизни, он не мог не испытывать беспокойства… Так вот, когда он завел этот разговор, то я ему честно объявила, что свет могу покинуть с легкостью — балы, вечера, спектакли, — ибо меня не страшит уединенье. Для меня, обладающей богатым внутренним миром, светская жизнь не составляет необходимости. Я великолепно могу обходиться и без нее. Те, у которых внутри пустота, — другое дело, но я, благодаря своим внутренним ресурсам, нимало не завишу от света. И комнаты тоже пусть будут меньше, чем я привыкла, для меня это ничего не значит. На жертвы такого рода, сказала я ему, я, надеюсь, уж как-нибудь способна. Конечно, в Кленовой Роще я привыкла купаться в роскоши, но пусть он поверит, что для меня не в том счастье, чтобы держать два экипажа и жить непременно в огромных комнатах. «Но жить без мало-мальски музыкального общества, — сказала я, — честно вам признаюсь, я бы, наверное, не могла. Других условий я не ставлю, но без музыки жизнь для меня опустеет».
— И мистер Элтон, полагаю, — улыбаясь, заметила Эмма, — без колебаний вас уверил, что в Хайбери как нигде любят музыку. Надеюсь, вы обнаружите, что он не более погрешил против истины, чем то простительно, ежели взять в расчет его побужденья.
— О да, не сомневаюсь в этом ни минуты. Я восхищена, что оказалась в таком кругу. Надеюсь, мы часто будем устраивать сообща очаровательные маленькие концерты. Знаете ли, мисс Вудхаус, нам с вами надобно основать музыкальный клуб и регулярно собираться раз в неделю либо у вас, либо у меня! Хорошая мысль, вы не находите? Ежели за это возьмемся мы, то в единомышленниках не будет недостатка. Для меня нечто подобное в особенности желательно как средство поддерживать себя в должной форме, потому что, вы знаете, замужние женщины… в этом смысле судьба их большею частью плачевна. Они перестают заниматься музыкой.
— Да, но вы ее любите так страстно — вам, конечно, эта опасность угрожать не может…
— Очень бы хотелось надеяться, но, право, стоит оглянуться на знакомых, и дрожь берет. Селина забросила музыку совершенно — не подходит к роялю, а ведь премило играла. То же можно сказать про миссис Партридж — в девичестве Клару Джефрис — и про сестер Милмэн, ныне миссис Бэрд и миссис Купер, — всех не перечесть! Верьте слову, прямо страшно становится. Я, бывало, сердилась на Селину, но теперь сама вижу, сколько у замужней женщины забот, которые требуют ее внимания. У меня нынче утром, верно, целых полчаса отняли наставленья экономке.
— Но такого рода вещи скоро сделаются столь привычны…
— Ну, посмотрим, — смеясь, возразила миссис Элтон.
Эмма, удостоверясь, что ее гостья твердо решила предать музыку забвенью, не нашлась что прибавить, и миссис Элтон после минутного молчания перешла на другое.
— Мы побывали с визитом в Рэндалсе, — сказала она, — застали их обоих дома — очень милая чета, как мне кажется. Ужасно мне понравились. Мистер Уэстон — душа-человек, и уже мною избран в первые любимцы, верьте слову. Она же производит впечатление такой добропорядочности — так веет от нее чем-то материнским, теплым, что это покоряет вас с первой встречи. В прошлом, ежели не ошибаюсь, она была вашей гувернанткой?
Эмма едва не онемела от этой бесцеремонности, но миссис Элтон, не дожидаясь подтверждения, уже заторопилась дальше:
— Зная об этом, я была поражена, когда увидела, как она держится. Ни дать ни взять, настоящая леди!
— Миссис Уэстон, — отозвалась Эмма, — всегда отличалась превосходными манерами. Их благопристойность, изысканность, простоту могла бы смело взять себе за образец любая молодая женщина.
— И как бы вы думали, кто пришел туда в это время?
Эмма была в недоумении. Судя по тону, речь шла о старом знакомом — и тогда как ей было угадать?
— Найтли! — продолжила миссис Элтон. — Найтли, своею собственной персоной! Ну не удача ли? Ведь я никогда его не видела — он приходил на днях с визитом, но меня как раз не было дома — и, натурально, умирала от любопытства. Ближайший друг мистера Э.! Я столько была наслышана о «моем приятеле Найтли», что не могла дождаться встречи с ним, — и, следует отдать должное моему саго sposo , такого, как он, не стыдно называть приятелем. Найтли и правда джентльмен. Он очень мне понравился. Определенно производит впечатление истинного джентльмена.
К счастью, время визита истекло. Гости откланялись, и Эмма могла вздохнуть свободно.
— Невыносимая особа! — мысленно вырвалось у нее, едва за ними затворилась дверь. — Хуже, чем я предполагала. Совершенно невыносима! «Найтли»! Я ушам своим не поверила. Видит его первый раз в жизни и смеет называть «Найтли»! И делает открытие, что он джентльмен! Наглая выскочка, козявка, с этими «мистер Э.» и «саго sposo», с этими своими «ресурсами», с кривляньем и ломаньем и вульгарной манерой наряжаться в пух и прах. Нет, вы полюбуйтесь — делает открытие, что мистер Найтли джентльмен! Сомневаюсь, чтобы он ей ответил тем же комплиментом и обнаружил, что она истинная леди. Нет, это что-то невероятное! Предложить, чтобы мы сообща открыли музыкальный клуб! Можно подумать, мы с нею закадычные подруги! А замечание насчет миссис Уэстон? Поражена, видите ли, что особа, у которой я воспитывалась, оказалась настоящею леди! Ужас какой-то. Никогда не сталкивалась с подобным существом. В тысячу раз хуже всех моих ожиданий. Для Гарриет само сравнение с нею обидно. Воображаю, как отвечал бы ей Фрэнк Черчилл, окажись он здесь. То-то бы разъярен был, то-то бы потешился! Ну вот — чуть что, сразу думаю о нем. Всегда он первым приходит мне на ум! Как я выдаю себя этим! На каждом шагу вспоминается Фрэнк Черчилл!..
Все это пронеслось у нее в голове с быстротою молнии, и к тому времени, когда ее батюшка пришел в себя после суеты, вызванной проводами Элтонов, и расположился сказать свое слово, она уже в состоянии была воспринимать то, что он говорит.
— Что ж, душенька, — не спеша начал он, — если взять в соображенье, что мы никогда ее прежде не видели, то для первого раза она показалась мне очень миленькою молодою особой — а сама, я полагаю, вынесла самое приятное впечатление от встречи с тобой. Немножко быстро говорит. Немножко режет слух, когда так частят в разговоре. Но я, наверное, придираюсь — мне вообще неприятны чужие голоса, и никто так не ласкает ухо своею речью, как ты и бедная мисс Тейлор. А впрочем, она, мне кажется, весьма любезная молодая дама, благовоспитанная, и, несомненно, будет ему прекрасной женою. Хотя женился он, по-моему, все ж напрасно… Я, как умел, принес свои извиненья, что не мог нанести ему и миссис Элтон визит по случаю столь счастливого события, и изъявил надежду, что еще смогу это сделать летом. А следовало бы по всем правилам теперь. Предосудительно не почтить визитом новобрачную. Увы! Это лишний раз показывает, сколь я плох! Но нет у меня доверия к этому повороту на Пастырскую дорогу…
— Но ваши извиненья, сэр, были, конечно, приняты. Мистер Элтон знает вас.
— Да, и все-таки — молодая дама — новобрачная… Мне следовало засвидетельствовать ей свое почтенье. Я пренебрег своею обязанностью.
— Но, папенька, ведь вы не сторонник брачных союзов, почему же вы так тревожитесь, что не почтили визитом новобрачную? Вам это не следует полагать своею обязанностью. Отмечая новобрачных таким вниманием, вы поощряете к супружеству других.
— Нет, душа моя. Я никогда не поощрял никого к супружеству, но я всегда буду стремиться в меру сил выказывать должное внимание даме, а небрежение к новобрачной и вовсе недозволительно. Ей по праву следует более, чем другим. Новобрачная, душа моя, во всяком обществе первая фигура, кем бы ни были все прочие.
— Ну, папа, ежели это не поощренье супружества, то я не знаю… Вот уж не ожидала, что вы настроены льстить тщеславию этих бедных созданий.
— Душа моя, ты меня не понимаешь. Речь идет о простой учтивости, о правилах хорошего тона — в этом ничего общего нет с поощрением вступать в брак.
Эмма умолкла. Ее отец начинал приходить в волнение и неспособен был понять ее. Она вновь воротилась мыслями к провинностям миссис Элтон и долго, очень долго занята была только ими.
Глава 15
Будущее не принесло открытий, которые потребовали бы от Эммы изменить к лучшему мнение о миссис Элтон. Наблюдения ее оказались достаточно верны. Какою показалась ей миссис Элтон при их вторичном свиданье, такою же оставалась она при всех последующих — самонадеянной, претенциозной, фамильярной, необразованной и дурно воспитанной. Она была довольно смазлива, обучена тому, что полагается уметь девице ее круга, но столь недалека умом, что рассчитывала, полагаясь на непревзойденное знание света, оживить и возвысить своим пришествием сельскую глушь, а мисс Хокинс ей рисовалась такою важной персоной в обществе, что затмить ее своим влиянием не мог никто, кроме миссис Элтон.
Были все основания думать, что того же взгляда придерживается и мистер Элтон. Он, казалось, не просто доволен был своим выбором, но и безмерно им горд. Он, похоже было, ежеминутно поздравлял себя, что привез в Хайбери женщину, с которою не сравнится даже мисс Вудхаус; новые же ее знакомые, заранее к ней расположенные и не имеющие привычки к осужденью, — либо беря пример с доброжелательной мисс Бейтс, либо решив, что новобрачная, само собою разумеется, умна и неотразима, коль выставляет себя таковой, — большею частью остались ею вполне довольны и хвала миссис Элтон, как тому и надлежало быть, беспрепятственно переходила из уст в уста, не оспариваемая мисс Вудхаус, которая с готовностью повторяла то же, что сказала в первый раз, благосклонно отмечая, что миссис Элтон «весьма любезна и очень модно одевается».
В одном отношении миссис Элтон со временем оказалась даже хуже, чем можно было предположить вначале. Она переменилась к Эмме. Возможно, обиженная тем, что ее попытки к сближенью не нашли должного ответа, она в свою очередь постепенно отдалилась, стала держаться холодно, отчужденно, и хотя следствие такого поведения было благом, но причина его — недоброжелательство — невольно вселяла в Эмму все большую неприязнь. Кроме того, они — то есть она и мистер Элтон — взяли себе безобразную манеру обращенья с Гарриет. Они вели себя с нею пренебрежительно, высокомерно. Эмма надеялась, что Гарриет от этого только быстрей исцелится, однако мысль о том, чем подсказано это поведение, сильно омрачала им обеим жизнь. Не приходилось сомневаться, что чувство бедняжки Гарриет стало жертвою на алтаре супружеских откровений, а попутно была, по всей видимости, выведена и ее доля участия в этой истории — в освещенье, наименее выгодном для нее и наиболее бальзамическом для него. Конечно, она сделалась объектом совместной неприязни. Когда иссякали иные темы для разговора, не было ничего проще, как приняться хулить мисс Вудхаус, и, не смея дать выход злобе в открытом непочтении к ней, они без зазрения совести срывали ее на Гарриет.
К Джейн Фэрфакс миссис Элтон воспылала любовью — причем с самого начала. Не просто тогда, когда при вражде с одною молодой особой естественно напрашивается союз с другой, но с первой же встречи, и не удовольствовалась изъявлениями восторга, что было бы в порядке вещей, а непрошенно, без приглашений, без всякого на то права принялась набиваться к ней в помощницы и благодетельницы. Как-то раз, когда Эмма еще не вышла у нее из доверия — то была, может быть, их третья встреча, — миссис Элтон посвятила ее в свои рыцарственные умыслы на этот счет.
— Джейн Фэрфакс — совершенное очарованье, мисс Вудхаус. Я положительно без ума от Джейн Фэрфакс! Дивное, интересное созданье! Что за скромность, что за манеры — а как талантлива! Верьте слову, это богато одаренная натура. Играет она, не побоюсь этого слова, превосходно. Утверждаю с полной определенностью, как человек, который довольно разбирается в музыке. О, она — совершенное очарованье! Вы будете смеяться над моею восторженностью, но Джейн Фэрфакс нейдет у меня с языка. И потом, нельзя не тронуться ее положением! Мисс Вудхаус, мы обязаны не пожалеть усилий и что-нибудь сделать для нее. Ее надобно показать людям. Непростительно, когда подобные таланты прозябают в тени. Вам, разумеется, известны дивные строки поэта:
Порою жемчуг чистый — бездны вод,
Глубины океанские таят;
Порой цветок невидимо цветет,
Вотще распространяя аромат
.
Нельзя допустить, чтобы они подтвердились для столь пленительного созданья, как Джейн Фэрфакс.
— Я думаю, это ей не угрожает, — сдержанно отозвалась Эмма. — Когда вам станет больше известно о положении мисс Фэрфакс и вы получите представление о том, какова была обстановка в доме полковника Кемпбелла, у которого она жила, вас, должно быть, покинет опасенье, что ее таланты расцветали в безвестности.
— Да, но теперь, дражайшая мисс Вудхаус, она в таком одиночестве, таком забвенье! Она пропадает напрасно. Какими бы она преимуществами ни пользовалась, живя у Кемпбеллов, теперь это, со всею очевидностью, для нее кончилось. И она, по-моему, от этого страдает. Я уверена. Она слишком застенчива и молчалива. Чувствуется, что ей недостает ободрения. От этого она мне нравится еще больше. Должна признаться, мне милы такого рода свойства. Я горячая поклонница застенчивости — не так-то часто удается ее встретить. В низших она подкупает до чрезвычайности. О, верьте слову, Джейн Фэрфакс — восхитительное существо, и невозможно выразить, какое она во мне возбуждает участие!
— Большое, я вижу, — неясно только, какое внимание вы или другие знакомые мисс Фэрфакс, которые знают ее дольше вас, могли бы ей выказать, кроме как…
— Дражайшая мисс Вудхаус, сделать можно очень многое, важно лишь решиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54