Раньше у него не было денег купить дом у прежнего хозяина, теперь они появились, и он готов заплатить сколько угодно, чтобы дом достался ему. Но Андрей заупрямился, и господин ушел ни с чем.
– И больше вы ничего об этих наследниках не слышали?
Аделия пожала плечами. На этом они и расстались. Сердюков отправлялся в пансионат и обещал Аделии, что непременно известит ее, если появятся новости. Хорошие или плохие. Но перед отъездом он решил посетить спиритический салон госпожи П.
Глава двадцать шестая
Осип Осипович Мелих уже как десять минут стучал в дверь директорской квартиры. В ответ – ни звука. Мелих уже начал беспокоиться. Наконец, когда учитель уже собрался звать на подмогу дворника Федора, послышались тяжелые шаги, и дверь отворилась. Мелих вздрогнул. Он поначалу решил, что перед ним незнакомая женщина.
– Аполония Станиславовна! – вскрикнул он в ужасе. – Вы ли это?
Хорошевская с длинными косматыми волосами, запавшими глазами, в наспех запахнутом капоте совершенно не была похожа на ту прежнюю, ухоженную, статную даму, с идеальной высокой прической, ласковой улыбкой на устах.
– Что еще приключилось? – в страхе прошептал Мелих, боязливо перешагивая порог квартиры.
– Теперь карлик явился мне и требует невозможного за жизнь Андрея Викторовича, – последовал глухой ответ.
– Не сочтите за любопытство…
– Меня, меня всю или по частям. Облегчение участи узника в зависимости от моей уступчивости.
– Боже милосердный! Какая пакость!
Но что же делать? – учитель затряс головой и присел на стул. – А я, грешным делом, забежал проститься, собрался уезжать. Что же теперь, как же быть?
Мелих пребывал в растерянности. Чувство долга не позволяло ему покинуть одинокую женщину, оставить ее одну в пустом пансионе перед лицом неведомого врага и в ожидании неминуемого насилия.
Но и оставаться здесь у него не было никакого желания. Еще свежо в памяти унижение, которое он пережил в гимнастическом зале, попав под подозрение полицейского.
– Поезжайте, – безучастно ответила Аполония. – Мне вы вряд ли сможете помочь. Поезжайте!
Мелих медлил. Мимо него бесшумной походкой прошел директорский кот и всеобщий любимец Жалей. Мелиху всегда было смешно видеть, как животное хромает на одну ногу, словно старый человек, мучимый подагрой или ревматизмом. Жалей принялся мурлыкать и тереться об ноги хозяйки, напоминая, что его еще не кормили.
К изумлению кота его госпожа на сей раз не бросилась по первому зову выполнять его прихоти, а легонько оттолкнула ногой.
Возмущенное животное вонзило когти сначала в ковер, потом в занавесь, а затем с сердитым урчанием кот полез в высокий шкаф с одеждой, чтобы там завершить свою месть.
Мелих только покачал головой. Экое баловство! Не его дело, но будь его воля, это животное стояло бы по стойке «смирно», выполняло команды и подавало голос как собака, когда прикажут. Между тем кот продолжал скрести в шкафу и мяукать.
– Жалей! Выходи оттуда! – устало произнесла хозяйка. – Не до тебя, голубчик.
Кот упорствовал. Тогда Аполония, невзирая на присутствие постороннего, распахнула шкаф. Осип Осипович крякнул и отвернулся. Неудобно рассматривать содержимое дамского гардероба. Хорошевская принялась вытаскивать Жалея и запуталась в собственных длинных платьях. В раздражении она схватила охапку одежды и швырнула на пол. В этот миг ей предстала странная картина: часть задней стенки огромного массивного шкафа, который никогда не передвигался, была отодвинута наподобие дверцы.
За ним открывалась щель в стене. Жалей, видимо, чуя мышь, скреб когтями и пытался просунуть голову в отверстие.
– Господи! – только и могла вымолвить Аполония. – Вот откуда он являлся!
Мелих подскочил на стуле и тоже замер.
– Вероятно, есть и другие лазейки в пансионе, если он появлялся в разных местах, – предположил он.
Осип Осипович попытался отодвинуть часть стенки шкафа и расширить проход, чтобы посмотреть вглубь, но ему этого не удалось сделать.
– Я бы, может, и пролез, а вот другой, более крепкой комплекции человек, вряд ли. Хотя и я бы застрял, наверняка бы застрял!
Аполония смотрела немигающим взглядом на таинственную щель.
– Он точно крыса из подземелья! – вымолвила Хорошевская. – Жаль, что Жалей не может задушить эту гадину!
– Если он подобен отвратительной крысе и замашки у него гнусные, крысиные, то мы поступим с ним соответственно, – заявил Мелих. – Как ловят крупных грызунов? Мышеловка им мала, поставим-ка мы тут капкан да набросаем вашего белья, чтоб незаметно было!
Аполония в первую секунду засомневалась. На живого человека капкан? Но тотчас жгучая мысль о мучениях Андрея и собственном грядущем бесчестии заставила ее отбросить все сомнения. Мелих уже и не упоминал, что собирался покидать пансион. Он живо направился искать сторожа Федора. Узнав, для какой цели капкан, Федор насупился. Видано ли дело, ловить человека капканом, точно он и впрямь зверь? Но, понукаемый учителем, сторож извлек из сарая капкан, который он иногда ставил на лесных тварей, подходивших слишком близко к пансиону. Капкан установили на полу шкафа и замаскировали его одеждой. Мелих выразил готовность находиться неподалеку. Даже в этой же комнате можно было спрятаться за расписными шелковыми ширмами, под высокой кроватью с вышитым бельем, за необъятными креслами или тяжелыми шторами.
Оставалось только ждать.
* * *
Обычно призраки и прочие мистические существа появляются ровно в полночь. Но так как карлик, видимо, не принадлежал к потустороннему миру, то он явился раньше, когда на высоких напольных часах гулко отбило половину одиннадцатого. За окном уже стояла темнота, да еще и прошедший день выдался пасмурный, поэтому тучи усугубляли сумрак ночи. Аполония, бледная и сосредоточенная, сидела в кресле, лицом к шкафу. Она хотела собственными глазами видеть, как все произойдет.
Мелих притаился за ширмами. Поначалу он тихонько подавал какие-то знаки, но уже в течение последнего часа его не было слышно, видимо, задремал. Глаза Аполонии тоже стали смыкать, сказалось напряжение пережитых дней. Она заставляла себя не спать. Но веки, точно каменные, сами закрывались. Когда она в очередной раз их открыла, гость уже был тут. Она вскрикнула. Капкан не сработал!
– Как я погляжу, вы меня ждете, – ухмыльнулся карлик. Его физиономия скривилась в отвратительной гримасе, которую лишь условно можно было назвать улыбкой.
– Где Андрей? Что с ним? Отвечайте! – вскричала Аполония.
– Сначала наш уговор. – И карлик двинулся к молодой женщине. – Вы не забыли наших условий?
Аполония сидела неподвижно. Она вцепилась в ручку кресла так, что пальцы ее побелели. Мерзкое существо приблизилось. Теперь она могла хорошенько его разглядеть, но все мутилось в ее голове.
Он остановился подле кресла, дотронулся до ее лица. Аполония невольно зажмурилась, и ее затошнило. Карлик отдернул руку.
– Так-то вы! – в голосе его звучало явное разочарование. – Что ж, если наш уговор вы не в силах исполнить, есть еще один, видимо, более доступный для вас способ спасти мужа.
Она, открыла глаза и смотрела на карлика в упор.
– Деньги и пансион. Вы откажетесь от владения этим домом и отпишете его и некую сумму на имя того человека, которого вам укажут.
– Кто укажет?
– Не торопите события. Тем более спешить нам некуда.
– Вы меня обманете. Откуда я знаю, что это поможет Андрею?
– К вам придет человек, которому вы поверите обязательно. Вы хорошо его знаете. Сейчас нужно ваше согласие. Вот предварительные бумаги. Прочтите.
И карлик деловито извлек из кармана сверток бумаг. Он положил их на колени Аполонии. Она взяла перо.
– Разве вы не будете даже читать?
– А разве у меня есть выбор? Или я могу что-то изменить? – Она обреченно пожала плечами.
– Не подписывайте! – раздался крик Мелиха. – Гнусный шантажист, я уничтожу тебя!
Осип Осипович с удивительной прытью выскочил из укрытия и бросился на соперника. В первую секунду он и впрямь ухватил его, но карлик извернулся, точно уж, и выскользнул из рук учителя. В один стремительный прыжок он долетел до спасительного шкафа и нырнул туда. Раздались щелчок, лязганье и ужасающий крик раненого существа.
Глава двадцать седьмая
Ничто в облике Сердюкова не выдавало его истинного занятия. Обычный с виду господин, облаченный в поношенный сюртук и светлую шляпу. Он постучался в дом, в котором не так давно Аделия участвовала в спиритическом сеансе. На стук появился лакей.
– Чего изволите? – спросил лакей, чуть приоткрыв дверь и бросив на незнакомца внимательный взгляд.
– Мадам у себя? Она принимает посетителей?
– Вы по договоренности? – Дверь приоткрылась чуть больше.
– Нет, по срочной надобности.
– Госпожа не принимает нынче в салоне, – последовал ответ.
– Но позвольте, у меня сведения, что совсем недавно она принимала и именно здесь!
– Здесь она принимает только особо важных персон, особо сложные случаи.
И по договоренности, а у вас ее нет.
Дверь стала закрываться.
– Постойте, постойте, но как же мне увидеться с госпожой П.? Ее клиентка, госпожа Липсиц, чрезвычайно хвалила мне способности мадам.
– Видите ли, мадам сейчас не принимает в салоне, но при особой срочности клиента, она делает исключения. Вы можете найти ее в «Трущобной кошке».
* * *
Дверь захлопнулась. Сердюков носом сапога поковырял тротуар. Он собирался осмотреть помещение под каким-нибудь предлогом, чтобы выявить мошенничество, а все оказалось так просто! Госпожа П. бывает в «Трущобной кошке», знакома с Леокадией и посему вполне могла оказаться в курсе не только текущих дел ее сестры, но и знания мелких домашних подробностей.
Вот и весь спиритизм! Ветерком подуть, голосом загробным позавывать – дело нехитрое. Устроил сквозняк, вот и могильный холод. А то, что голос усопшего слышался, так со страху чего не покажется!
Не в спиритических надувательствах дело, а в том, зачем ей деньги Аделии.
Получается, что с помощью спиритки Аполония получила от сестры огромную сумму денег на свой пансион. Это ей сейчас очень кстати, дела Хорошевских пошли неважно после скандалов. Но что же тогда думать о самой Аполонии, коли она действует такими неблаговидными способами? И как тогда расценивать происшествия в пансионе? Может, она и карлик заодно? Может, исчезновение Андрея – ее рук дело? Но зачем, зачем?
Сердюков помрачнел. Из опыта работы в полиции он знал, что ответ может быть самым неожиданным. И то, что казалось белым, на поверку окажется черным. Ах, эти женщины! Их подлое коварство не знает границ! Бедный Андрей! Угораздило же тебя попасть в переделку! Стало быть, как Сердюков и подозревал, любви все же не существует. А ведь он уже было засомневался, глядя на семью товарища, ан нет!
И тут предательство, и тут подлые интриги! Но самое ужасное, что ОНА, богиня, оказалась замаранной чудовищными подозрениями. Отныне свет померк.
Мрачный и понурый, следователь явился в «Трущобную кошку». Заведение произвело на него странное впечатление. Посетителей было мало, кто-то слегка перебирал клавиши рояля, но как-то лениво, без чувства. Сердюков заказал чашку кофе с пирожным и принялся выискивать себе местечко поукромней. Но столы в зале оказались липкими, картина, у которой он собирался присесть, до невозможности непристойной. Полицейский двинулся в соседнюю комнату. Там он обнаружил одинокого человека, одетого явно не по летней погоде, в длинном черном засаленном пальто и шляпе. Незнакомец восседал на низкой скамеечке, подвернув под себя ноги. Перед ним красовался высокий кальян. Глаза посетителя были полузакрыты.
В комнате витало сладковатое благоухание. Сердюков устроился неподалеку. Его внимание привлек человек, которого он в первый момент не заметил. На полу рядом с хозяином расположился еж. Тут же стояло блюдце с недоеденным растаявшим мороженым, видимо, доставшееся ежу от какого-нибудь посетителя.
Желая привлечь внимание курильщика и вывести его из благостной дремы, Сердюков принялся дразнить ежа носком сапога. Еж зафырчал, его хозяин открыл глаза.
– Забавный зверь, – улыбнулся Сердюков.
Тот кивнул и хотел по обыкновению хлопнуть хлыстом, но его хлыста рядом не оказалось. Однако еж, видимо, выдрессированный настолько, что понимал всякое движение руки хозяина, тотчас же повернулся на спинку, смешно и неуклюже выполнил нечто вроде стойки, показывая Сердюкову маленькие, изящные лапки, окольцованные благородным металлом.
– Батюшки! Вот это да! – искренне восхитился следователь. – А я слышал, что ежи не поддаются дрессировке. Как это у вас получается?
– А черт его знает! – промолвил дрессировщик и выпустил из носа струю дыма. – Впрочем, если вас интересует, я могу вам сказать, что умение понимать животное – сродни мистическому дару госпожи П. Ведь вы знаете госпожу П.?
– Да конечно, конечно, – поспешно закивал головой Сердюков.
– Одно дело понимать мысли человека, другое – зверя! И не только понимать, а подчинить своей воле!
– Вы только ежей изволите дрессировать? – поинтересовался полицейский и пододвинул блюдце поближе к зверьку.
– О, мои возможности поистине были безграничны. Кто только мне не покорялся! Собаки, лошади. Был однажды лев, как говорится, царь природы. И тот лежал у моих ног! Но все в прошлом, в прошлом!
Дрессировщик втянул в себя порцию ароматного дыма. В расписном полупрозрачном кальяне забулькало. Еж принялся лизать мороженое.
– Не желаете присоединиться? – Дрессировщик протянул следователю змееобразный шланг кальяна, перевитый золотым шнуром.
– Благодарю. У меня слабые легкие.
Но аромат замечательный! А отчего вы не выступаете в цирке?
– В цирке? – вскинулся собеседник. – Я двадцать лет провел в цирке! Вся моя жизнь прошла там! Проклятый антрепренер! Вор, жулик! Разорил нас, все разбежались, кто куда. А какая была труппа, какие номера! Неужели вы не слышали? Афишами пестрел весь Петербург.
И он засыпал Сердюкова именами. Полицейский слушал, не перебивая.
– А лилипуты? Вы не видели их?
– Лилипуты?
– Ну да! Знаменитый Ромзин. Гуттаперчевый человек. Чего он только не вытворял под куполом цирка. И надо же, сорвался, разбился. Его вышвырнули как собаку. Пропал человек.
– И что с ним теперь? – последовал осторожный вопрос. Сердюков спросил непринужденно, делая вид, что его чрезвычайно занимает еж. Но с того момента, когда речь зашла о лилипутах, он весь превратился во внимание.
– Не знаю, одно время я встречал его, он даже захаживал сюда, но потом пропал, пропал окончательно. Ведь здешняя хозяйка, царица Леокадия, привечает всех, кто оказался отринут. Но она не занимается благотворительностью. Приходит тот, кто еще в состоянии платить. Зато на душевное тепло, можно рассчитывать сполна!
Собеседник снова затянулся и на некоторое время замолк. Полицейский терпеливо ждал. Разгадка тайны витала вокруг него в клубах кальянного дыма.
– А где сейчас госпожа Леокадия?
– Кто ее знает. В последнее время она нечасто сюда заглядывает. Забыла нас. Потеряла интерес. У нее теперь другое развлечение.
– Какое?
Но вопрос остался без ответа. Дрессировщик глубоко затянулся, да так и остался сидеть молча и неподвижно. Его колючий товарищ свернулся клубочком и затих.
Сердюков понял, что больше ему ничего не удастся выведать, и пошел к выходу. Проходя через зал, он увидел дородную даму, в которой, по описанию, признал госпожу П.
– Мадам, я наслышан о ваших особенных способностях. Прошу вас оказать и мне услугу. – Сердюков решил все же убедиться в мошенничестве. А вдруг еще что-нибудь да выплывет?
– Какого рода? – Она смотрела на него изучающим взглядом.
– У меня умерла жена. Я не нахожу себе места, я тоскую и хочу услышать ее голос. Вы сумеете мне помочь? – вдохновенно врал следователь!
Глаза собеседницы сузились. Она некоторое время сосредоточенно молчала, а потом решительно произнесла:
– Вы преследуете иные, враждебные цели. Вы не вдовец. У вас никогда не было жены. И не будет! – добавила госпожа П.
Развернулась и ушла, оставив Сердюкова в большом недоумении.
Глава двадцать восьмая
На железнодорожной станции Константин Митрофанович нашел начальника станции, полицейского и отдал им распоряжение полицейского начальства из Петербурга. Немедля при получении особого сообщения послать телеграмму в Петербург, в Департамент полиции и направить подмогу туда, куда следователь указал. От станции Сердюков ехал на телеге, хозяин которой взялся подвести горожанина до пансиона. Трясясь на деревянных ободах, полицейский не раз помянул добрым словом прогресс и мягкие рессоры. Но даже неудобство передвижения не могло испортить того впечатления, которое вызывал у путешественника окружающий пейзаж.
Мимо проплывал густой лес с буйным высоким папоротником и вьющимися, точно лианы, длинными растениями, названия которых следователь не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– И больше вы ничего об этих наследниках не слышали?
Аделия пожала плечами. На этом они и расстались. Сердюков отправлялся в пансионат и обещал Аделии, что непременно известит ее, если появятся новости. Хорошие или плохие. Но перед отъездом он решил посетить спиритический салон госпожи П.
Глава двадцать шестая
Осип Осипович Мелих уже как десять минут стучал в дверь директорской квартиры. В ответ – ни звука. Мелих уже начал беспокоиться. Наконец, когда учитель уже собрался звать на подмогу дворника Федора, послышались тяжелые шаги, и дверь отворилась. Мелих вздрогнул. Он поначалу решил, что перед ним незнакомая женщина.
– Аполония Станиславовна! – вскрикнул он в ужасе. – Вы ли это?
Хорошевская с длинными косматыми волосами, запавшими глазами, в наспех запахнутом капоте совершенно не была похожа на ту прежнюю, ухоженную, статную даму, с идеальной высокой прической, ласковой улыбкой на устах.
– Что еще приключилось? – в страхе прошептал Мелих, боязливо перешагивая порог квартиры.
– Теперь карлик явился мне и требует невозможного за жизнь Андрея Викторовича, – последовал глухой ответ.
– Не сочтите за любопытство…
– Меня, меня всю или по частям. Облегчение участи узника в зависимости от моей уступчивости.
– Боже милосердный! Какая пакость!
Но что же делать? – учитель затряс головой и присел на стул. – А я, грешным делом, забежал проститься, собрался уезжать. Что же теперь, как же быть?
Мелих пребывал в растерянности. Чувство долга не позволяло ему покинуть одинокую женщину, оставить ее одну в пустом пансионе перед лицом неведомого врага и в ожидании неминуемого насилия.
Но и оставаться здесь у него не было никакого желания. Еще свежо в памяти унижение, которое он пережил в гимнастическом зале, попав под подозрение полицейского.
– Поезжайте, – безучастно ответила Аполония. – Мне вы вряд ли сможете помочь. Поезжайте!
Мелих медлил. Мимо него бесшумной походкой прошел директорский кот и всеобщий любимец Жалей. Мелиху всегда было смешно видеть, как животное хромает на одну ногу, словно старый человек, мучимый подагрой или ревматизмом. Жалей принялся мурлыкать и тереться об ноги хозяйки, напоминая, что его еще не кормили.
К изумлению кота его госпожа на сей раз не бросилась по первому зову выполнять его прихоти, а легонько оттолкнула ногой.
Возмущенное животное вонзило когти сначала в ковер, потом в занавесь, а затем с сердитым урчанием кот полез в высокий шкаф с одеждой, чтобы там завершить свою месть.
Мелих только покачал головой. Экое баловство! Не его дело, но будь его воля, это животное стояло бы по стойке «смирно», выполняло команды и подавало голос как собака, когда прикажут. Между тем кот продолжал скрести в шкафу и мяукать.
– Жалей! Выходи оттуда! – устало произнесла хозяйка. – Не до тебя, голубчик.
Кот упорствовал. Тогда Аполония, невзирая на присутствие постороннего, распахнула шкаф. Осип Осипович крякнул и отвернулся. Неудобно рассматривать содержимое дамского гардероба. Хорошевская принялась вытаскивать Жалея и запуталась в собственных длинных платьях. В раздражении она схватила охапку одежды и швырнула на пол. В этот миг ей предстала странная картина: часть задней стенки огромного массивного шкафа, который никогда не передвигался, была отодвинута наподобие дверцы.
За ним открывалась щель в стене. Жалей, видимо, чуя мышь, скреб когтями и пытался просунуть голову в отверстие.
– Господи! – только и могла вымолвить Аполония. – Вот откуда он являлся!
Мелих подскочил на стуле и тоже замер.
– Вероятно, есть и другие лазейки в пансионе, если он появлялся в разных местах, – предположил он.
Осип Осипович попытался отодвинуть часть стенки шкафа и расширить проход, чтобы посмотреть вглубь, но ему этого не удалось сделать.
– Я бы, может, и пролез, а вот другой, более крепкой комплекции человек, вряд ли. Хотя и я бы застрял, наверняка бы застрял!
Аполония смотрела немигающим взглядом на таинственную щель.
– Он точно крыса из подземелья! – вымолвила Хорошевская. – Жаль, что Жалей не может задушить эту гадину!
– Если он подобен отвратительной крысе и замашки у него гнусные, крысиные, то мы поступим с ним соответственно, – заявил Мелих. – Как ловят крупных грызунов? Мышеловка им мала, поставим-ка мы тут капкан да набросаем вашего белья, чтоб незаметно было!
Аполония в первую секунду засомневалась. На живого человека капкан? Но тотчас жгучая мысль о мучениях Андрея и собственном грядущем бесчестии заставила ее отбросить все сомнения. Мелих уже и не упоминал, что собирался покидать пансион. Он живо направился искать сторожа Федора. Узнав, для какой цели капкан, Федор насупился. Видано ли дело, ловить человека капканом, точно он и впрямь зверь? Но, понукаемый учителем, сторож извлек из сарая капкан, который он иногда ставил на лесных тварей, подходивших слишком близко к пансиону. Капкан установили на полу шкафа и замаскировали его одеждой. Мелих выразил готовность находиться неподалеку. Даже в этой же комнате можно было спрятаться за расписными шелковыми ширмами, под высокой кроватью с вышитым бельем, за необъятными креслами или тяжелыми шторами.
Оставалось только ждать.
* * *
Обычно призраки и прочие мистические существа появляются ровно в полночь. Но так как карлик, видимо, не принадлежал к потустороннему миру, то он явился раньше, когда на высоких напольных часах гулко отбило половину одиннадцатого. За окном уже стояла темнота, да еще и прошедший день выдался пасмурный, поэтому тучи усугубляли сумрак ночи. Аполония, бледная и сосредоточенная, сидела в кресле, лицом к шкафу. Она хотела собственными глазами видеть, как все произойдет.
Мелих притаился за ширмами. Поначалу он тихонько подавал какие-то знаки, но уже в течение последнего часа его не было слышно, видимо, задремал. Глаза Аполонии тоже стали смыкать, сказалось напряжение пережитых дней. Она заставляла себя не спать. Но веки, точно каменные, сами закрывались. Когда она в очередной раз их открыла, гость уже был тут. Она вскрикнула. Капкан не сработал!
– Как я погляжу, вы меня ждете, – ухмыльнулся карлик. Его физиономия скривилась в отвратительной гримасе, которую лишь условно можно было назвать улыбкой.
– Где Андрей? Что с ним? Отвечайте! – вскричала Аполония.
– Сначала наш уговор. – И карлик двинулся к молодой женщине. – Вы не забыли наших условий?
Аполония сидела неподвижно. Она вцепилась в ручку кресла так, что пальцы ее побелели. Мерзкое существо приблизилось. Теперь она могла хорошенько его разглядеть, но все мутилось в ее голове.
Он остановился подле кресла, дотронулся до ее лица. Аполония невольно зажмурилась, и ее затошнило. Карлик отдернул руку.
– Так-то вы! – в голосе его звучало явное разочарование. – Что ж, если наш уговор вы не в силах исполнить, есть еще один, видимо, более доступный для вас способ спасти мужа.
Она, открыла глаза и смотрела на карлика в упор.
– Деньги и пансион. Вы откажетесь от владения этим домом и отпишете его и некую сумму на имя того человека, которого вам укажут.
– Кто укажет?
– Не торопите события. Тем более спешить нам некуда.
– Вы меня обманете. Откуда я знаю, что это поможет Андрею?
– К вам придет человек, которому вы поверите обязательно. Вы хорошо его знаете. Сейчас нужно ваше согласие. Вот предварительные бумаги. Прочтите.
И карлик деловито извлек из кармана сверток бумаг. Он положил их на колени Аполонии. Она взяла перо.
– Разве вы не будете даже читать?
– А разве у меня есть выбор? Или я могу что-то изменить? – Она обреченно пожала плечами.
– Не подписывайте! – раздался крик Мелиха. – Гнусный шантажист, я уничтожу тебя!
Осип Осипович с удивительной прытью выскочил из укрытия и бросился на соперника. В первую секунду он и впрямь ухватил его, но карлик извернулся, точно уж, и выскользнул из рук учителя. В один стремительный прыжок он долетел до спасительного шкафа и нырнул туда. Раздались щелчок, лязганье и ужасающий крик раненого существа.
Глава двадцать седьмая
Ничто в облике Сердюкова не выдавало его истинного занятия. Обычный с виду господин, облаченный в поношенный сюртук и светлую шляпу. Он постучался в дом, в котором не так давно Аделия участвовала в спиритическом сеансе. На стук появился лакей.
– Чего изволите? – спросил лакей, чуть приоткрыв дверь и бросив на незнакомца внимательный взгляд.
– Мадам у себя? Она принимает посетителей?
– Вы по договоренности? – Дверь приоткрылась чуть больше.
– Нет, по срочной надобности.
– Госпожа не принимает нынче в салоне, – последовал ответ.
– Но позвольте, у меня сведения, что совсем недавно она принимала и именно здесь!
– Здесь она принимает только особо важных персон, особо сложные случаи.
И по договоренности, а у вас ее нет.
Дверь стала закрываться.
– Постойте, постойте, но как же мне увидеться с госпожой П.? Ее клиентка, госпожа Липсиц, чрезвычайно хвалила мне способности мадам.
– Видите ли, мадам сейчас не принимает в салоне, но при особой срочности клиента, она делает исключения. Вы можете найти ее в «Трущобной кошке».
* * *
Дверь захлопнулась. Сердюков носом сапога поковырял тротуар. Он собирался осмотреть помещение под каким-нибудь предлогом, чтобы выявить мошенничество, а все оказалось так просто! Госпожа П. бывает в «Трущобной кошке», знакома с Леокадией и посему вполне могла оказаться в курсе не только текущих дел ее сестры, но и знания мелких домашних подробностей.
Вот и весь спиритизм! Ветерком подуть, голосом загробным позавывать – дело нехитрое. Устроил сквозняк, вот и могильный холод. А то, что голос усопшего слышался, так со страху чего не покажется!
Не в спиритических надувательствах дело, а в том, зачем ей деньги Аделии.
Получается, что с помощью спиритки Аполония получила от сестры огромную сумму денег на свой пансион. Это ей сейчас очень кстати, дела Хорошевских пошли неважно после скандалов. Но что же тогда думать о самой Аполонии, коли она действует такими неблаговидными способами? И как тогда расценивать происшествия в пансионе? Может, она и карлик заодно? Может, исчезновение Андрея – ее рук дело? Но зачем, зачем?
Сердюков помрачнел. Из опыта работы в полиции он знал, что ответ может быть самым неожиданным. И то, что казалось белым, на поверку окажется черным. Ах, эти женщины! Их подлое коварство не знает границ! Бедный Андрей! Угораздило же тебя попасть в переделку! Стало быть, как Сердюков и подозревал, любви все же не существует. А ведь он уже было засомневался, глядя на семью товарища, ан нет!
И тут предательство, и тут подлые интриги! Но самое ужасное, что ОНА, богиня, оказалась замаранной чудовищными подозрениями. Отныне свет померк.
Мрачный и понурый, следователь явился в «Трущобную кошку». Заведение произвело на него странное впечатление. Посетителей было мало, кто-то слегка перебирал клавиши рояля, но как-то лениво, без чувства. Сердюков заказал чашку кофе с пирожным и принялся выискивать себе местечко поукромней. Но столы в зале оказались липкими, картина, у которой он собирался присесть, до невозможности непристойной. Полицейский двинулся в соседнюю комнату. Там он обнаружил одинокого человека, одетого явно не по летней погоде, в длинном черном засаленном пальто и шляпе. Незнакомец восседал на низкой скамеечке, подвернув под себя ноги. Перед ним красовался высокий кальян. Глаза посетителя были полузакрыты.
В комнате витало сладковатое благоухание. Сердюков устроился неподалеку. Его внимание привлек человек, которого он в первый момент не заметил. На полу рядом с хозяином расположился еж. Тут же стояло блюдце с недоеденным растаявшим мороженым, видимо, доставшееся ежу от какого-нибудь посетителя.
Желая привлечь внимание курильщика и вывести его из благостной дремы, Сердюков принялся дразнить ежа носком сапога. Еж зафырчал, его хозяин открыл глаза.
– Забавный зверь, – улыбнулся Сердюков.
Тот кивнул и хотел по обыкновению хлопнуть хлыстом, но его хлыста рядом не оказалось. Однако еж, видимо, выдрессированный настолько, что понимал всякое движение руки хозяина, тотчас же повернулся на спинку, смешно и неуклюже выполнил нечто вроде стойки, показывая Сердюкову маленькие, изящные лапки, окольцованные благородным металлом.
– Батюшки! Вот это да! – искренне восхитился следователь. – А я слышал, что ежи не поддаются дрессировке. Как это у вас получается?
– А черт его знает! – промолвил дрессировщик и выпустил из носа струю дыма. – Впрочем, если вас интересует, я могу вам сказать, что умение понимать животное – сродни мистическому дару госпожи П. Ведь вы знаете госпожу П.?
– Да конечно, конечно, – поспешно закивал головой Сердюков.
– Одно дело понимать мысли человека, другое – зверя! И не только понимать, а подчинить своей воле!
– Вы только ежей изволите дрессировать? – поинтересовался полицейский и пододвинул блюдце поближе к зверьку.
– О, мои возможности поистине были безграничны. Кто только мне не покорялся! Собаки, лошади. Был однажды лев, как говорится, царь природы. И тот лежал у моих ног! Но все в прошлом, в прошлом!
Дрессировщик втянул в себя порцию ароматного дыма. В расписном полупрозрачном кальяне забулькало. Еж принялся лизать мороженое.
– Не желаете присоединиться? – Дрессировщик протянул следователю змееобразный шланг кальяна, перевитый золотым шнуром.
– Благодарю. У меня слабые легкие.
Но аромат замечательный! А отчего вы не выступаете в цирке?
– В цирке? – вскинулся собеседник. – Я двадцать лет провел в цирке! Вся моя жизнь прошла там! Проклятый антрепренер! Вор, жулик! Разорил нас, все разбежались, кто куда. А какая была труппа, какие номера! Неужели вы не слышали? Афишами пестрел весь Петербург.
И он засыпал Сердюкова именами. Полицейский слушал, не перебивая.
– А лилипуты? Вы не видели их?
– Лилипуты?
– Ну да! Знаменитый Ромзин. Гуттаперчевый человек. Чего он только не вытворял под куполом цирка. И надо же, сорвался, разбился. Его вышвырнули как собаку. Пропал человек.
– И что с ним теперь? – последовал осторожный вопрос. Сердюков спросил непринужденно, делая вид, что его чрезвычайно занимает еж. Но с того момента, когда речь зашла о лилипутах, он весь превратился во внимание.
– Не знаю, одно время я встречал его, он даже захаживал сюда, но потом пропал, пропал окончательно. Ведь здешняя хозяйка, царица Леокадия, привечает всех, кто оказался отринут. Но она не занимается благотворительностью. Приходит тот, кто еще в состоянии платить. Зато на душевное тепло, можно рассчитывать сполна!
Собеседник снова затянулся и на некоторое время замолк. Полицейский терпеливо ждал. Разгадка тайны витала вокруг него в клубах кальянного дыма.
– А где сейчас госпожа Леокадия?
– Кто ее знает. В последнее время она нечасто сюда заглядывает. Забыла нас. Потеряла интерес. У нее теперь другое развлечение.
– Какое?
Но вопрос остался без ответа. Дрессировщик глубоко затянулся, да так и остался сидеть молча и неподвижно. Его колючий товарищ свернулся клубочком и затих.
Сердюков понял, что больше ему ничего не удастся выведать, и пошел к выходу. Проходя через зал, он увидел дородную даму, в которой, по описанию, признал госпожу П.
– Мадам, я наслышан о ваших особенных способностях. Прошу вас оказать и мне услугу. – Сердюков решил все же убедиться в мошенничестве. А вдруг еще что-нибудь да выплывет?
– Какого рода? – Она смотрела на него изучающим взглядом.
– У меня умерла жена. Я не нахожу себе места, я тоскую и хочу услышать ее голос. Вы сумеете мне помочь? – вдохновенно врал следователь!
Глаза собеседницы сузились. Она некоторое время сосредоточенно молчала, а потом решительно произнесла:
– Вы преследуете иные, враждебные цели. Вы не вдовец. У вас никогда не было жены. И не будет! – добавила госпожа П.
Развернулась и ушла, оставив Сердюкова в большом недоумении.
Глава двадцать восьмая
На железнодорожной станции Константин Митрофанович нашел начальника станции, полицейского и отдал им распоряжение полицейского начальства из Петербурга. Немедля при получении особого сообщения послать телеграмму в Петербург, в Департамент полиции и направить подмогу туда, куда следователь указал. От станции Сердюков ехал на телеге, хозяин которой взялся подвести горожанина до пансиона. Трясясь на деревянных ободах, полицейский не раз помянул добрым словом прогресс и мягкие рессоры. Но даже неудобство передвижения не могло испортить того впечатления, которое вызывал у путешественника окружающий пейзаж.
Мимо проплывал густой лес с буйным высоким папоротником и вьющимися, точно лианы, длинными растениями, названия которых следователь не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19