А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Лесков Николай Семёнович

Справедливый человек


 

Здесь выложена электронная книга Справедливый человек автора по имени Лесков Николай Семёнович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Лесков Николай Семёнович - Справедливый человек.

Размер архива с книгой Справедливый человек равняется 8.48 KB

Справедливый человек - Лесков Николай Семёнович => скачать бесплатную электронную книгу



Лесков Николай Семенович
Справедливый человек
Н. С. Лесков
Справедливый человек
ПОЛУНОЩНОЕ ВИДЕНИЕ
Я много раз слышал и не однажды читал, что он "исчез", - "справедливый человек" исчез, и исчез не только совершенно без следа, но даже нет и надежды снова отыскать его в России. Это было тяжело, и в то же время не хотелось этому верить. Может быть, дело зависит много от самих тех, кто ищет и не умеет найти "справедливою человека"... Мне припоминался старый водевиль "Спокойная ночь в Щербаковом переулке". Там, я помню, был куплет, что
И в Щербаковом переулке
Нашелся добрый человек.
Значит, умел же автор этой пиесы найти "доброго человека" даже в таком маленьком и затхлом переулке, а может ли быть, чтобы не нашлось справедливого человека во всей России? Какого рода справедливость требуется от "справедливого человека"? Требуется, чтобы он "при виде общественной несправедливости нашел в себе смелость и решимость во всеуслышание сказать людям: "Вы ошибаетесь и идете по пути заблуждений: вот где справедливость".
Я цитирую это место из статьи одного публичного органа, который нет надобности называть. Я ручаюсь за одно: что приведенные мною слова напечатаны и что они очень многим казались глубоко верными; но я имел против них предубеждение. Я верил, что справедливый человек еще где-то уцелел, и я его действительно вскоре встретил. Я его видел в борьбе с целым обществом, которое он стремился победить один и не сробел.
Это было минувшим летом. Я выехал из Петербурга с одним набожным приятелем, который взманил меня посмотреть одно большое религиозное торжество. Путь был не длинен и не утомителен: прохладным вечерком мы сели в вагон в Петербурге, а на следующее утро уже были на месте. Через полчаса мой набожный друг уже поссорился с соборным псаломщиком, который оказал ему какую-то непочтительность, а вечером, когда мой сопутник уселся в занятом нами номере писать в Петербург жалобу на псаломщика, я, в сопровождении одного легконравного артиста, прибывшего сюда "читать сцены", отправился подышать свежим воздухом и кстати посмотреть: чем здесь люди живы?
У нас в Петербурге в эти часы все порядочные люди живут, как известно, "при садовых буфетах", и здесь оказалось то же самое, а потому мы и попали без всяких недоразумений в общественный сад, где мой знакомый артист должен был показывать свои таланты.
Он здесь был не новичок и знал многих, и его знали многие.
Сад, куда мы пришли, был довольно большой для провинциального города, но более был похож на проходной бульвар. Впрочем, долевые входы в него по случаю происходившего в этот вечер платного концерта и представления были закрыты. Платящая публика входила только через один средний проход, сделанный в вогнутом полукруге. У ворот помещались дощатые будочки для продажи билетов, стояло несколько человек полицейских и несколько зевак, не имевших возможности пройти в сад по безденежью.
Перед этим входом в сад был маленький палисадничек, - неизвестно для чего здесь выращенный и огороженный. Он относился к саду, как передбанник к бане.
Артист прошел на "особом праве", а я взял билет, и мы вошли в ворота под звуки скобелевского марша, за которым следовало "ура" и опять новое требование того же марша.
Публики было много, и вся она жалась больше на небольшой лужайке, в одной стороне которой был деревянный ресторан, построенный в виде языческого храма. По бокам его с одной стороны возведен дощатый летний театр, где теперь шло представление, а потом должен был читать мой петербургский чтец; с другой "раковина", в которой помещался военный оркестр, исполняющий тот скобелевский марш.
Общество принадлежало, очевидно, к разнообразным слоям: были чиновники, офицеры армейского полка, купечество и "серый народ - мещанского звания". В более видных местах густел купец, а в отдалениях тучкой толокся полковой писарь с особенной дамой.
Утлые столики с грязными салфетками были наставлены очень часто один возле другого и все решительно заняты. Люди дружно производили публичное оказательство, чем они живы. В большом спросе были чай, пиво и "проствейн". Только в одном месте я заметил человека, который вел дело солиднее: перед ним стояла шампанская бутылка с коньяком и чайник с кипятком для пунша. Пустых стаканов возле него было несколько, но сидел он одиноко.
Гость этот имел замечательную наружность, которая бросалась в глаза. Он был огромного роста, с густою черною растительностью, по которой и в голове и в бороде уже струилась седина, и одет он был чрезвычайно вычурно, пестро и безвкусно. На нем была цветная, синяя холщовая рубашка с высокими, туго накрахмаленными воротничками коляской; шея небрежно повязана белым фуляром с коричневым горошком, на плечах манчестеровый пиджак, а на груди чрезвычайно массивная золотая цепь с бриллиантом и со множеством брелоков. Обут он был тоже оригинально: у него на ногах были такие открытые ботинки, что их скорее можно было принять за туфли, и между ними и панталонами сверкали яркие красные полосы пестрых шелковых носков, точно он расчесал себе до крови ноги.
Он сидел за самым большим столом, который помещался на самом лучшем месте - под большою, старою липою, и, казалось, был в возбуждении.
Сопровождавший меня артист при виде этого оригинала сжал мне потихоньку руку и заговорил:
- Ба-ба-ба! Вот неожиданность-то!
- Кто это такой?
- Это, матушка, сужект первого сорта.
- В каком смысле?
- В смысле самом любопытном. Это Мартын Иваныч - дровяник, купец, зажиточный человек и чудак. В просторечии между своих людей именуется "Мартын праведник", - любит всем правду сказывать. Его, как Ерша Ершовича, по всем русским рекам и морям знают. И он не без образования - Грибоедова и Пушкина много наизусть знает, и как выпьет, так и пойдет чертить из "Горя от ума" или из Гоголя. Да он как раз для нас и в ударе - без шляпы уже сидит.
- Жарко сделалось.
- Нет; у него под шляпою всегда другая бутылка, на тот случай, если из буфета больше подавать не станут.
Артист кликнул мимо пробегавшего лакея и спросил:
- У Мартына Ивановича под шляпой есть бутылка?
- Как же-с... прикрыта.
- Ну, значит, готов, и скоро будет представление какой-нибудь самой неожиданной и самой высокой справедливости! - Надо с ним повидаться.
Артист направился к Мартыну Ивановичу, а я побрел за ним и невдали наблюдал их встречу.
Артист остановился перед Мартыном и, сняв шляпу, с улыбкой молвил:
- Вашей справедливости почет.
Мартын Иванович в ответ на это протянул ему руку и, сразу бросив его на смежный пустой стул, отвечал:
- "Прошу, - сказал Собакевич".
- А я не хочу, - проговорил мой приятель, но в эту минуту перед ним уже стоял стакан пуншу, и Мартын опять повторил ту же присказку:
- "Прошу, - сказал Собакевич".
- Нет, право я не могу, - мне сейчас надо читать.
Мартын выплеснул пунш на землю и привел какую-то ноздревскую фразу.
Мне это не нравилось: я понял, почему все бежали от этого антика. Оригинал действительно был оригинален, но только мне казалось, что в нем сидит не один Собакевич, а и Константин Костанджогло, который рыбью шелуху варит. Только Костанджогло теперь подпил и с непривычки еще противнее хает весь свет. Он заговорил, что "все у нас подлецы"; и когда публика опять потребовала скобелевский марш, вдруг беспричинно встал и зашикал.
- Чего это он? - спросил я отошедшего от него приятеля.
- Переложил немножко справедливости. А впрочем, пора в театр.
Я ушел с приятелем и приютился у него в уборной. Пели, читали и опять вышли в сад.
Спектакль был кончен. Публика значительно редела и, расходясь, еще требовала скобелевский марш. Мы без затруднения нашли столик, но по счастию или по несчастию попались опять "visaвидом" с нашим Мартыном Ивановичем. Он за время нашего отсутствия еще успел повысить свою чувствительность, и его справедливость, видимо, требовала у него уже гласного оказательства. Он теперь уже не сидел, а стоял и декламировал, но не стихи, а прозаический отрывок, который действительно обязывал признать в нем весьма значительную для человека его среды начитанность. Он валял на память места из похвального слова Захарова Екатерине, которое находится в "Рассуждении о старом и новом слоге".
- "Суворов, рекла Екатерина, накажи! - Как бурный вихрь взвился он от стрегомых им границ турецких; как сокол ниспал на добычу. Кого увидел расточил; кого натек - победил; в кого бросил гром - истребил. Было и нет. Европа содрогнулась... и..."
Но в это время публика опять потребовала "Скобелева марш", и за исполнением этой пиесы оркестром стало не слышно, что вещал Мартын Иванович; только когда марш был кончен, разнеслось опять:
- "Надлежит чтити праотцев и неудобь себе точию высоко мыслити!"
- Чего этот человек добивается? - спросил я приятеля.
- А правды, правды, государь мой, он справедливости добивается.
- На что она ему теперь?
- Она ему необходима: праведен бо есть и правоты вид являет лице его. Вот он сейчас ее и явит! Глядите, глядите! - закончил рассказчик. И я увидал, что Мартын Иванович вдруг снялся с своего места и неверными, но скорыми шагами устремился к проходившему мимо пожилому человеку в военной форме.
Мартын Иванович нагнал этого незнакомца (который оказался капельмейстером игравшего оркестра), моментально схватил его сзади за воротник и закричал:
- "Нет, ты от меня не скроешься, - сказал Ноздрев".
Капельмейстер сконфуженно улыбался, но просил его оставить.
- Нет, я тебя не оставлю, - отвечал Мартын Иванович. - Ты меня измучил! - И он подвинул его к столу и закричал: - Пей за обиду оскорбленных праотцев и помрачение потомцев!
- Кого я обидел?
- Кого? Меня, Суворова и всех справедливых людей!
- И не думал, и не располагал.
- А для чего ты целый вечер скобелевский марш зудишь?
- Публика требует.
- Ты меня измучил этой несправедливостью.
- Публика требует.
- Презирай публику, если она несправедлива.
- Да в чем тут несправедливость?
- Отчего Суворову марша не играешь?
- Публика не требует.
- А ты ее вразумляй. Раз сыграй Скобелеву, а два раза Суворову, потому он больше воевал. Да! И вот я тебя теперь с тем и отпускаю: иди и сейчас греми марш Суворову.
- Не могу.
- Почему?
- Нет суворовского марша.
- Как нет марша Суворову? "Суворов, рекла Екатерина, накажи! Он взвился, ниспал, расточил, победил, Европу содрогнул!.." И ему марша нет!
- Нет.
- Почему?
- Публика не требует.
- Ага... так я же ей покажу!
И Мартын Иванович вдруг выпустил из своих рук капельмейстера, встал на стол и закричал:
- Публика! ты несправедлива, и... за то ты свинья!
Все зашумело и задвигалось, а возле стола, с которого держал речь Мартын справедливый, явился пристав и начал требовать, чтобы оратор немедленно спустился на землю. Мартын не сходил. Он отбивался ногами и громко продолжал укорять всех за несправедливость к Суворову и закончил вызовом, бросив вместо перчатки один башмак с своей ноги. Подоспевшие городовые схватили его за ноги, но не остановили смятения: в воздухе пролетела вторая ботинка, стол опрокинулся, зазвенела посуда, плеснули коньяк и вода, и началась свалка... У буфета по чьему-то распоряжению мгновенно погасили фонари, все бросились к выходу, а музыканты на эстраде нестройно заиграли финальное: "Коль славен наш господь в Сионе".
Мы с приятелем примкнули к небольшой кучке любопытных, которые не спешили убегать и ожидали развязки. Все мы теснились у того места, где полиция унимала расходившегося Мартына Ивановича, который мужественно отстаивал свое дело, крича:
- "Екатерина рекла: Суворов, накажи... Он взвился, ниспал, расточил, содрогнул".
И он замолк, или от того, что устал, или ему помешало что-нибудь иное.
В теперешней темноте было трудно разглядеть, кто как кого тормошит, но голос справедливого человека раздался снова:
- Не души: я сам иду за справедливость.
- Не здесь доказывают справедливость, - отвечал ему пристав.
- Я не вам, а всему обществу говорю!
- Пожалуйте в участок.
- И пойду - только дальше руки ваши.
- Пожалуйте!
- И пойду. Руки прочь! Нечего меня обнимать. Ничего мне не может быть за Суворова-Рымникского!
- Господа, посторонитесь - осадите.
- Я не боюсь... Почему Суворову марша нет?
- Мировому судье жалуйтесь.
- И пожалуюсь! Суворов больше!
- Судья разберет.
- Дурак ваш судья! Где ему, черту, разобрать.
- Ну вот!.. Это все в протокол.
- А я вашего судью не боюсь и иду! - выкрикнул Мартын. - Он раздвинул руками полицейских и пошел широкими шагами к выходу. Ботинок на нем не было - он шел в одних своих пестрых носках...
Полицейские от него не отставали и старались его окружать.
Из рядов остававшейся публики кто-то крикнул:
- Мартын Иванович, сапожки поищи... обуйся.
Он остановился, но потом махнул рукою и опять пошел, крикнув:
- Ничего... Если я справедливый человек, я так должен быть. Справедливость завсегда без сапог ходит.
У ворот Мартына посадили на извозчика и повезли с околоточным.
Публика пошла каждый кому куда надо.
- А ведь он, однако, и в самом деле справедливо рассуждал, - говорил, обгоняя нас, один незнакомец другому.
- В каком роде?
- Как хотите - Суворов ведь больше Скобелева воевал, - зачем ему в самом деле марша не играют.
- Положенья нет.
- Вот и несправедливость.
- А ты молчи, - не наше дело. Ему мировой-то, может быть, должен, а тебе нет, так и нечего справедливничать.
Приятель дернул меня за руку и шепнул:
- И если хотите знать - это настоящая правда!
Когда я раздевался в своем номере, по коридору прошли, тихо беседуя, двое проезжающих; у соседней двери они стали прощаться и еще перебросились словом:
- А ведь как вы хотите, в его пьяном бреде была справедливость!
- Да была-то она была, только черт ли в ней.
И они пожелали друг другу покойной ночи.
ПРИМЕЧАНИЯ
Печатается впервые, по рукописи, хранящейся в Центральном гос. архиве литературы и искусств (фонд 275, опись I, ед. хр. 50).
Другим изложением того же сюжета является рассказ "Дикая фантазия. Полунощное видение", опубликованный (также по рукописи, хранящейся в ЦГАЛИ под тем же номером) в журнале "Литературный современник", 1934, Л 12, с послесловием и примечаниями А. Н. Лескова.
"Справедливый человек" написан без всяких словесных совпадений с "Дикой фантазией", но с точно той же последовательностью событий; главы "Дикой фантазии" соответствуют разделам "Справедливого человека" (кроме глав II и III, которым соответствует второй раздел "Справедливого человека"). По-видимому, "Справедливый человек" является второй обработкой темы; можно думать, что "Дикую фантазию" Лесков забраковал за растянутость и написал рассказ заново, в более сжатой манере. Это предположение подтверждается характером рукописей. Рукопись "Дикой фантазии" - беловик, обращенный затем в черновик новой редакции; поправки (нанесенные красными чернилами) имеют одной из целей сокращение текста. Рукопись "Справедливого человека" также является беловиком (но с помарками), в дальнейшем заново переработанным, причем сделаны большие сокращения. По объему окончательных текстов "Справедливый человек" вдвое меньше "Дикой фантазии".
Действие рассказа относится к 1883 году. В тексте "Дикой фантазии" о "скобелевском марше" сказано: "Только у нас он гремел в 1882 году, а здесь держится еще на репертуаре и в 1883-м".
В упомянутом послесловии к "Дикой фантазии" А. Н. Лесков пишет: "По многим приметам оба варианта написаны в 83 - 84 годах".
А. Н. Лесков считает однако, что рассказ связан с впечатлениями поездки Лескова через Новгород в Старую Руссу летом 1880 года.
Стр. 305. Я цитирую это место из статьи одного публичного органа... По указанию А. Н. Лескова в примечаниях к "Дикой фантазии", имеется в виду "всего вероятнее, "Новое время". "Отношения с этим органом и его владельцем подвергались у Лескова резким изменениям, вплоть до полного, наконец, их разрыва... Лесков неоднократно делал злые выпады по отношению к "Новому времени", не остававшемуся у него в долгу. 1884 год был одним из "разрывных" периодов" ("Литературный современник", 1934, Л 12, стр. 89). Отметим, что текст цитаты в "Дикой фантазии" иной: "Нам (то есть России) нужен народный человек правдивой души и прямого, ясного толка, - не консерватор и не либерал, не самобытник и не западник, а просто человек с прямою, чистою натурою; человек, который не стремился бы ни к какой партии и не боялся бы где бы то ни было сказать в глаза увлекающейся толпе: осмотрись и сумей быть справедливою: вот где правда" (там же, стр. 89).
Стр. 306. ...с одним набожным приятелем. - Этой характеристике в "Дикой фантазии" соответствует яркое описание реакционного ханжи:
"Один из людей с таким высшим призванием нашелся и в не совсем тщательно отобранном кружке моих знакомых. Был он когда-то так же, как и мы, человек грешный, но в данную пору исправился и, можно сказать, прямо стал на настоящий путь.

Справедливый человек - Лесков Николай Семёнович => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Справедливый человек автора Лесков Николай Семёнович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Справедливый человек у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Справедливый человек своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Лесков Николай Семёнович - Справедливый человек.
Если после завершения чтения книги Справедливый человек вы захотите почитать и другие книги Лесков Николай Семёнович, тогда зайдите на страницу писателя Лесков Николай Семёнович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Справедливый человек, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Лесков Николай Семёнович, написавшего книгу Справедливый человек, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Справедливый человек; Лесков Николай Семёнович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн