На самом деле никаких лимузинов не было – Гуров заметил даже основательно побитый «Москвич», вызывавший исключительно ностальгические чувства. Над входом в клуб горели неоновые огни, но уже в десяти метрах за углом сгущался тревожный полумрак, и место от этого казалось слегка диковатым. Впрочем, в окрестных переулках царили тишина и порядок. Правда, у дверей клуба горячо спорили о чем-то трое подвыпивших мужчин в расстегнутых пиджаках, но, насколько мог понять Гуров, до рукопашной им было еще очень далеко, тем более что за спорящими индифферентно, но очень пристально наблюдал здоровенный детина в черной водолазке, сквозь которую выпирали уникальных размеров мускулы – видимо, местный вышибала, зорко стерегущий входные ворота.
Парковкой здесь нужно было заниматься самому, и Гуров потратил не менее десяти минут, прежде чем ему удалось втиснуть «Пежо» между серой «Калиной» и красным «Фольксвагеном». Когда он вернулся, спорщики уже исчезли. Вышибала посмотрел на него с великолепным равнодушием, которое можно было расценить, как благожелательность, и слегка дернул чугунным подбородком.
– Что-то я вашу личность не припоминаю. Кто пригласил или просто любопытствуете? – простодушно поинтересовался он, но тут же торопливо добавил. – У нас без церемоний. Геи к нам не заглядывают, конечно, – только нормальные мужики. А так все демократично.
– Если демократично, то для чего эти вопросы? – в свою очередь полюбопытствовал Гуров.
Детина махнул огромной ручищей.
– Это чисто типа мониторинга, – прилежно выговорил он непростое словечко. – Не обращайте внимания.
– Хорошо, не буду, – сказал Гуров. – Меня, собственно, другое интересует. Если я, например, захочу найти в клубе определенного человека, это будет не слишком сложно сделать? Вот мои документы, – и он сунул охраннику под нос удостоверение.
Благодушное настроение у того точно ветром сдуло. Детина нахмурился, и принялся внимательно изучать документ, но вскоре его грубое лицо просветлело. Он поднял глаза и кивнул Гурову как родному.
– А я вас ждал! – сообщил он. – У меня для вас записочка имеется! Где же она?..
Он принялся с озабоченным видом рыться по карманам. Гуров тут же засыпал его вопросами:
– Что за записочка? От кого? Кто вам ее передал? Что при этом сказал?
Вышибала достал из кармана скомканный листочек бумаги, бережно передал его Гурову. Тот развернул его и удивленно посмотрел на собеседника.
– Шутите, что ли? – спросил он. – Тут пусто.
Листок и в самом деле был девственно чист. Вышибала озадаченно посмотрел на предъявленное ему доказательство и почесал стриженый затылок.
– В натуре! – огорченно сказал он. – Ну, петросяны! Извиняюсь, товарищ полковник! Я не знал... Ах, ты, засада! – он вдруг шлепнул себя по лбу и радостно сообщил. – Так это... Он же мне на словах передал отвести вас в наш синий кабинет! Точно! Чуть не забыл! Записка запиской, но сказал: «А полковника отведи в кабинет...»
– Что за кабинет? – насторожился Гуров. – И кто вам это велел?
– Есть у нас тут кабинет для тихих бесед, – пояснил вышибала. – Не беспокойтесь, комфорт полный. Даже если понадобится куда выйти – там своя дверка имеется... И вообще. Пойдемте?
– Ну, пойдемте, – согласился Гуров. – Только вы мне объясните все-таки, что за человек с вами разговаривал.
– Затрудняюсь сказать, – ответил охранник, распахивая перед Гуровым дверь. – Личность незнакомая. Но мужик однозначно представительный – вроде вас. И в наших порядках разбирается. И вообще, заморочил он мне голову с этой запиской... Нет, вы видали, чтобы нормальный мужик другому пустой листок передавал?
– А кто у вас сейчас в синем кабинете? – спросил Гуров, с любопытством оглядывая помещение, в которое его впустили. – Случайно, не господин Василевский? Не слышали о таком?
Физиономия охранника выразила искреннее недоумение.
– Затрудняюсь сказать, – повторил он. – Мое дело – на стреме стоять. Фейс-контроль, короче. За кабинет у нас Михалыч отвечает. Сейчас вас отведу и его найду тоже. Он вам все, наверное, объяснит. А про такого, как вы сказали, про Василевского я не слышал – это точно...
Они прошли через небольшой и, как показалось Гурову, грязноватый холл и нырнули куда-то вниз, в подвал. На площадке двое мрачных электриков в темно-синей униформе ковырялись в распределительном щитке. Один из них посмотрел на Гурова и спросил сигарету.
– Не курю, – пожал тот плечами.
– И тебе лучше не курить, – хмыкнул на ходу вышибала. – А то не вырастешь.
Электрик был маленького роста. Шутка его, однако, не обидела.
– А мне расти некуда, – хладнокровно ответил он. – У меня квартира малогабаритная.
Охранник этих слов уже не слышал – он был внизу. Гуров спустился за ним по звенящим ступеням и оказался в довольно мрачном коридорчике с голыми кирпичными стенами. Его спутник обернулся и сказал виновато:
– Я вас тут повел, чтобы побыстрее. Подумал, что вам ни к чему будет в толпе толкаться... А тут мигом и без помех...
Они опять прошли по лестнице и оказались в другом коридоре – просторном и ярко освещенном. Вышибала распахнул перед Гуровым неприметную дверь, и они вступили в уютную тихую комнату, стены которой были обтянуты синей тканью. Хрустальные светильники распространяли вокруг рассеянный умиротворяющий свет. На столике отсвечивали аккуратно расставленные приборы и бокалы, белели накрахмаленные салфетки, серебром поблескивали ножи и вилки.
– Выпить хотите? – заботливо спросил детина. – Я пойду намекну, чтобы вам принесли что-нибудь.
Гуров хотел запротестовать, но потом посмотрел в простодушные, незамутненные глаза охранника и понял, что разговаривать с ним бесполезно.
«Попробую сам разобраться, – решил он. – Осмотрюсь».
Вышибала кивнул, будто мог прочесть мысли Гурова, и тут же исчез. Гуров обошел комнату, пощупал пальцами обшивку стены, выглянул в коридор, убедившись, что тот по-прежнему пуст, и остановился напротив зеркала в богатой, отделанной под бронзу раме, гадая, не является ли это массивное, намертво укрепленное в стене изделие потайным окном для наблюдения за посетителями кабинета. Такое не казалось ему фантастическим. Ощущение легкой тревоги становилось все отчетливее. Гуров никак не мог догадаться, что за сюрприз приготовили ему в этом подозрительном заведении.
Минута шла за минутой, но в кабинете никто не появлялся. Даже обещанной выпивки никто не нес.
«Хорошего понемножку, – решил Гуров. – Нужно уносить ноги. А завтра непременно проверить эту богадельню. Все это кажется странным до безобразия. Хуже всего, что я не могу сообразить, для чего меня сюда выманили».
Вдруг некая безумная, но устрашающая мысль обожгла его мозг. Гуров вздрогнул и поспешно извлек из кармана мобильник. Он набрал номер своего домашнего телефона и стал с нетерпением ждать ответа.
Однако аппарат молчал. Гуров сделал еще один вызов – мобильного телефона Марии. Тот не отвечал тоже.
Бледнея, Гуров принялся названивать по обоим номерам. Потом сунул трубку в карман и бросился к двери. Та была заперта.
Не сразу осознав этот простой факт, Гуров с раздражением врезался в дверь плечом. Но не было никаких сомнений – замок заперли с противоположной стороны. Чертыхнувшись, Гуров метнулся назад к столу, схватил нож и попытался поддеть язычок дверного замка. Нож был необычный – изящный, с вытянутым узким лезвием, сделанный из прочной, но гибкой стали, с тяжелой серебряной рукояткой. Однако Гурову было не до аксессуаров. Перед его мысленным взором вставали картины одна другой страшнее. Он крыл себя за непростительную глупость. Как можно было клюнуть на эту немудрящую уловку и оставить Марию одну без защиты! Ведь с самого начала было ясно, что его элементарно водят за нос.
Гуров яростно орудовал кончиком ножа, и его усилия вскоре увенчались успехом. Замок щелкнул, и дверь распахнулась. Гуров отшвырнул в сторону нож и выскочил в коридор. Там по-прежнему было пусто. Откуда-то доносился ровный умиротворяющий шум, похожий на звук отдаленного прибоя – то ли гул многих голосов, то ли негромкая музыка. Гуров метнулся к лестнице. И тут погас свет.
Погас разом и, похоже, во всем заведении. Вокруг стало темно, точно в погребе. Липкая бархатная темнота липла на кожу лица, как паутина. Гуров с разбегу остановился от неожиданности и скрипнул зубами. Странные настораживающие события продолжались одно за другим. Он подумал, что свет погас неспроста, и тут же вспомнил про электриков, возившихся у распределительного щитка. Гуров побежал вниз, пробрался вдоль кирпичной стены на ощупь и снова поднялся наверх. Здесь на лестничной площадке отчетливо слышались испуганные крики многих людей, но никаких электриков не было и в помине. Гуров побежал дальше.
Разыскивать кого-то в кромешной темноте было бессмысленно. Он торопился домой. Добежав до машины, Гуров одной рукой отпер дверцу, а другой выхватил мобильник. На его вызов ни один телефон не ответил. Во время поездки Гуров с настойчивостью обреченного названивал и названивал домой, уже окончательно поняв, что проиграл.
«Кто не успел, тот опоздал, – тупо билась в голове единственная мысль. – Кто не успел, тот опоздал».

Глава 2

После внезапного ухода мужа Мария почувствовала себя плохо. Для нее тихий семейный вечер был таким же долгожданным чудом, как и для Гурова. Оставшись в одиночестве, Мария почувствовала себя обманутой. Оставив на кухне незаконченный ужин, она ушла в спальню и бессильно опустилась на кровать. Обида была настолько глубокой, что Мария едва удерживалась от слез.
Она была вполне самостоятельной женщиной, сама себя с полным на то основанием считала «железной леди», уже давно добившейся известности, успеха, благополучия, избалованной вниманием поклонников, режиссеров и продюсеров. Это ощущение постоянной востребованности помогало ей чувствовать себя уверенно в любой ситуации, помогало преодолевать невероятные трудности, а их в ее жизни было не так мало, как могло показаться со стороны. Просто Мария давно научилась прятать свои невзгоды от публики. Зрители не любят, когда от их кумиров отворачивается удача, и она привыкла быть везучей.
Даже свадьба с полковником Гуровым, имя которого ничего не говорило широкой публике, не нанесла ущерба ее имиджу. В этом поступке поклонники увидели то, что хотели увидеть, и то, что позволила им увидеть Мария – эпатаж, авантюру, с налетом некоторой загадочности и даже опасности, эдакие парижские тайны, сценарий плаща и шпаги. Только она сама да самые близкие люди знали, что на самом деле представляет из себя этот сдержанный, атлетически сложенный мужчина, с широким разворотом плеч и благородной сединой на висках. А он являлся для Марии воплощением надежности и силы. Он занимался действительно опасным и грубым делом, оставаясь при этом человеком большой души и удивительного такта. Вместе с ним в ее мир, отчасти эфемерный и призрачный, ворвалось дыхание настоящей жизни, дыхание горячее и резкое, иногда обжигающее до боли. Вряд ли можно было назвать ее положение уютным, зато Гуров и в самом деле оказался мужчиной, на плечо которого можно было опереться в любую минуту. Да Мария и не искала уюта. И к тому же она просто любила Гурова.
Любила до сих пор, несмотря на то что муж разочаровывал ее слишком часто. Нет, он тоже любил ее, но работу свою он любил все-таки больше. Мария говорила себе, что она выше ревности. Тем более что ревность эта относилась не к живой сопернице, а к мужскому делу, к ремеслу, которому муж отдал большую часть жизни. Но стать выше удавалось не всегда. Например, сегодня это никак не получалось. Слишком велико и неожиданно было разочарование.
Мария понимала, что муж не мог оставить ее в такой вечер одну из-за каких-нибудь пустяков. Раз он решился на такой шаг, значит, причина действительно была серьезной. Но осознание этого нисколько не помогало. В довершение всего Мария начала фантазировать, что могло вызвать мужа из дома в такую минуту – и фантазии эти с каждым разом делались все страшнее. Мария уже просто не могла находиться на одном месте. Она решительно поднялась и направилась к платяному шкафу.
Куда она пойдет, Мария еще не решила. Никаких планов у нее не было. Просто она больше не могла находиться в замкнутом пространстве. Уходить далеко тоже не стоило – Гуров мог вернуться в любую минуту. Мария решила подождать его на улице. Она просто прогуляется под кронами ночных деревьев, подышит прохладным воздухом, посмотрит на звезды – это успокоит ее. Если ожидание затянется, то она позвонит. До сих пор Мария не собиралась беспокоить мужа звонками – она уже знала, что для оперативника нежданный звонок бывает так же неприятен, как и для актера. О, эти деловые люди, не расстающиеся со своими навороченными трубками, пищащими и хрюкающими в самый драматический момент спектакля!
Нет, она не станет отвлекать мужа до тех пор, пока не поймет, что дело принимает серьезный оборот. В конце концов, за ней еще ужин.
Мария собралась, взяла телефон, сумочку, ключи и вышла из квартиры. По ступенькам она почти бежала, точно кто-то ждал ее внизу к назначенному часу. На лестнице ей никто не встретился. За солидными, с толстой обивкой дверями было тихо. Во всяком случае, так казалось Марии, и она завидовала этой благостной домашней тишине.
На крыльце ей в лицо сразу ударил ветер, пахнущий влагой и листьями. Судя по всему, погода вот-вот должна была испортиться. В воздухе уже порхали почти невесомые бисеринки дождя. Мария с беспокойством посмотрела на небо. О зонте она, конечно, не подумала, но и сейчас мысли ее были не о себе, а о муже. Если он задержится, то наверняка попадет под дождь, подумала Мария. Кто знает, будет ли он в этот момент в машине?
Раздумывая над тем, куда мог отправиться Гуров, Мария сошла с крыльца и повернула налево. И почти сразу же во двор навстречу ей, сверкая фарами, въехала машина «Скорой помощи».
Мария невольно остановилась. Появление белого автомобиля с красной полосой показалось ей сейчас дурным знаком, тоже как-то связанным с мужем. Разум подсказывал, что никакой связи быть не может, потому что Гуров далеко, и «Скорая помощь» не может разыскивать его здесь, какая бы катастрофа ни случилась. Это было очевидно, но тем не менее при виде неотложки Мария почувствовала почти физическую дурноту.
Машина ослепила ее фарами и проскочила мимо, остановившись напротив подъезда. Мария обернулась, ожидая увидеть озабоченных медиков, торопливо выскакивающих из дверей. Но машина, тихо урча, стояла у подъезда, и только мошкара вилась в лучах фар. Никто не выходил.
В этот момент Мария услышала за спиной легкие шаги, а потом деловитый мужской голос.
– Мария Строева, если не ошибаюсь?
Голос был совершенно незнаком. Звучал он достаточно приятно, но что-то в нем заставило Марию вздрогнуть. Она снова обернулась, резко и испуганно. Незнакомый человек, коренастый и широкоплечий, стоял напротив нее, слегка подавшись вперед, словно готовился в любую секунду подхватить Марию, если та лишится чувств.
– Да, это я, – сдавленным голосом произнесла Мария. – Вы кто? Что-то случилось?!
– Увы, – скорбно пробормотал незнакомец. – С вашим мужем случилось несчастье. Мы приехали за вами.
Где-то в уголке мозга мелькнула мысль, что никакой машины поблизости, кроме «Скорой», не видно, а между тем этот человек из нее не выходил, и все это выглядело очень странно, но рассуждать здраво в эту минуту было слишком тяжело. Мария пошатнулась и, действительно, едва не упала на руки незнакомого мужчины.
– Где он? – отрывисто спросила она. – Он жив? Что... Что с ним? Говорите же!
Мужчина предупреждающе поднял руку.
– Успокойтесь! – заботливо сказал он. – Не нужно впадать в панику. Я уверен, все будет хорошо. Но мы подумали, что вы захотите увидеть мужа...
– Разумеется, я хочу его видеть! – сердито бросила Мария. – Но прежде я хочу знать, что с ним...
Кровь бросилась ей в лицо, в груди потеплело. Весть о том, что Гуров все-таки жив, придала сил, но будто опьянила ее. Коренастый осторожно взял ее под руку.
– Прошу в машину, – сказал он. – Я сейчас все вам объясню.
Он все-таки повел Марию к санитарной машине. Она шла точно во сне. Ей казалось, что она ступает по болотным кочкам, которые колышутся под ногами и каждую секунду грозят кануть на дно. Если бы не заботливая поддержка незнакомца, она бы не прошла эти несколько метров.
– Я вас не помню, – сказала Мария. – Вы работаете вместе с мужем? В главке? Вы из какого отдела?
Сослуживцев Гурова она многих знала, но этот был ей определенно незнаком. Когда свет упал на его лицо, Мария обнаружила, что ее спутник обладает ничем не примечательной внешностью – такого увидишь в толпе и тут же забудешь.
1 2 3 4