Возможно, что начиналось это неразумное свойство с инстинкта, но переросло
в нечто, чем обладает только человек, и только он может такое чувство
переживать.
У Ханта это свойство было. Этот отчаявшийся человек искал в снегах
свою дочь, которая, если смотреть правде в глаза, забыла о нем и предала
его. Хант стал изгоем ради собственной дочери и ни секунды не жалел об
этом. Он даже и не думал на эту тему, желая спасти беглянку.
Он поднял руку в теплой рукавице.
- Вон там, - радостно закричал он. - Это они!
В золотисто-голубой мгле показалась черная точка. Когда снеговые сани
подползли поближе, точка превратилась в две маленькие фигурки, стоявшие,
прижавшись друг к Другу.
Они с вызовом смотрели на приближающиеся сани. Хант выключил
двигатель, и сани заскользили по гладкой поверхности - полозья как будто
шептали что-то снегу.
Девушка сорвала маску с лица (в Городе-Два все носили маски,
предохраняющие от холода) и подняла голову. Молодой человек и девушка
поцеловались. Потом юноша в отчаянии поднял нож. Он блеснул в свете сияния
ленточки и...
Бластер Кальхауна издал странный глухой звук, и лезвие ножа
заискрилось голубым огнем. Молодой человек выпустил ставшую вдруг
нестерпимо горячей ручку ножа, который с шипением упал в снег.
- Всегда в дрожь бросает, когда вижу драматическую развязку, - сказал
Кальхаун свирепо. - Но уверяю вас, что в любой ситуации лучше быть
разумными. Я полагаю, молодую леди зовут Ним. Имени молодого человека я не
знаю. Мы не были представлены друг другу. Отец Ним и я пришли, чтобы
передать вам технические средства двух цивилизаций в качестве первого шага
в лечении синдрома пандемической изоляции на этой планете. Эта изоляция
из-за тяжелых условий существования превратилась в "проблему Крузо", и
решать эту проблему надлежит медику.
Мургатройд усиленно пытался высунуться из парки под подбородком
Кальхауна - он слышал бластер и почувствовал, что происходит что-то
необычное. Наконец он высунул нос и старательно принюхался. Кальхаун
засунул его обратно под парку.
- Скажите им, Хант, - раздраженно попросил он. - Расскажите им, зачем
мы здесь и что вы уже сделали!
Отец девушки рассказывал обо всем неуверенно и почему-то застенчиво.
И под конец сказал, что реактивные сани прибыли, чтобы отвезти дочь и
молодого человека в теплые земли, где они по крайней мере не умрут от
холода. Кальхаун от себя добавил, что там, вероятно, не будет проблем и с
едой.
Дрожа и смущаясь, беглецы забрались в сани. Мотор взревел уже в
который раз, и сани повернули к теплым землям. Они помчались в золотом
сиянии ленточки, объяснить существование которой разумными аргументами
пока не представлялось возможным. Даже Кальхауну.

4
Действие - эти результат процесса мышления. Поскольку
мы не можем повернуть вспять действие, то у нас появляется
тенденция полагать, что эту мысль нельзя изменить. В
результате мы цепляемся за свои ошибки. Чтобы изменить
мировоззрение, необходимо заставить себя настоятельно и
срочно действовать в сообразии с новым мышлением без
прежних ошибочных идей. Мы можем очень тактично
распрощаться с прежними ошибками. Не надо никому говорить
о них. Даже самим себе.
Фицджеральд. Практическое мышление
Мургатройд спустился с дерева. Его защечные мешки были набиты
орехами. Кальхаун вставил палец ему в рот, и Мургатройд с готовностью
позволил вынуть и изучить результаты его вылазки на деревья. Кальхаун
вздохнул. У Мургатройда были другие, более важные способности в служении
здравоохранению, но именно здесь и сейчас его тонкий пищеварительный
аппарат был необходим. Его желудок был подобен человеческому, и если
Мургатройд что-либо ел, то это мог есть и Кальхаун, а Мургатройд не брал в
рот ничего, что могло бы вредно сказаться на его желудке.
Кальхаун не без иронии заметил вслух:
- Вместо заповеди врачу "исцели себя сам" мы смело можем сказать
"накорми себя сам", так как мы пересекли линию вечной мерзлоты, но и здесь
с питанием неважно. Мургатройд, я очень тебе благодарен.
"Чи", - с достоинством ответил Мургатройд.
- Ожидалось, что единственной выгодой для меня будет твоя приятная
компания в полете к звезде Мерида-2. Вместо этого какой-то невежда нажал
не ту кнопку на компьютере, и нам пришлось остановиться здесь, хотя не то
чтобы именно здесь, в этой холодрыге, но близко к этому. Я взял тебя с
корабля потому, что там никого не оставалось, кто бы мог кормить тебя, а
ты кормишь нас, по крайней мере указываешь на съедобные вещи, которые мы
вполне могли бы и не заметить.
"Чи", - сказал Мургатройд и гордо прошелся туда-сюда.
- Нет уж, не надо копировать этого Пата из Города-Три, хотя ему по
статусу полагается красоваться. Он ведь новоиспеченный муж. Но я возражаю
против того, чтобы ты принял его за объект для подражания. И зачем тебе
красоваться здесь, ведь рядом нет никого, кто мог бы для тебя сыграть роль
Ним и с неослабевающим восторгом смотреть на тебя во все глаза, а также
другими приятными способами выражать пламенную и в буквальном смысле слова
неземную любовь.
Мургатройд произнес с печалью: "Чи?" - и отвернулся.
Они оба стояли на покрытом листьями клочке земли, который полого
спускался в удивительно спокойный заливчик с незамутненной водой. Позади
над ними возвышались громадные горы. Над их головами сверкал ослепительной
белизной снег, за Наливом было видно широкое устье реки и снова горы, горы
и снежные равнины. Небольшой водопад журчал там, где в лучах теплого
солнца подтаивал ледник. Там, где не было снега, виднелась зеленая
растительность.
Хант, отец Ним, подошел к Мургатройду и Кальхауну. На Ханте не было
громоздкого плаща и рукавиц, которые так необходимы в Городе-Два. Сейчас
он был одет как цивилизованный человек, нов одной руке держал заостренную
палку, а в другой - связку вполне нормальных на вид рыб. На лице его было
выражение застывшего изумления. Изумление уже вошло у Ханта в привычку.
Кальхаун объяснил, что Мургатройд нашел еще один сорт съедобных
орехов, похоже, что они земного происхождения, как и большая часть живых
существ, которых они успели увидеть. По всей вероятности, сделал вывод
Кальхаун, растения и животные были вывезены с планеты Земля, правда, в
разное время.
Хант кивнул. Казалось, он хотел что-то спросить и все никак не
решался.
Наконец он сказал:
- Я разговаривал с Патом.
- А, зятек, который должен благодарить вас не только за дочь, за то,
что остался жив, но еще и за ваше положение в Городе-Два, которое дало вам
законные права провести свадебную церемонию, Полагаю, он выразил вам свое
уважение? - не удержался от ехидства Кальхаун.
Хант нетерпеливо махнул рукой.
- Он говорит, что вы ничего не хотите сделать, чтобы спасти его или
Ним от смерти.
Кальхаун кивнул:
- Да, это так.
- Но они же могут умереть! Они же умрут! Ним умрет от болезни,
распространенной в Городе-Три. Люди в Городе-Три всегда говорили, что у
нас тоже есть болезнь, смертельная для них и безопасная для нас, жителей
Города-Два. Они, в Городе-Три, умирали от нашей болезни.
- Что, видимо, является всего лишь историческим фактом. Однако как
это по-латыни? "Время проходит". Нынешняя важность этого исторического
факта состоит в том, что он является фактором "синдрома изоляции" и,
следовательно, решающим фактором в "проблеме Крузо". Я намеренно ничего не
давал Ним и Пату, чтобы доказать, что смертельная опасность болезней
Города-Два и Три уже канула в Лету.
Хант покачал головой:
- Я не понимаю.
- Я когда-нибудь нарисую диаграмму. Но это не очень сложная
диаграмма, - утешил его Кальхаун. - Кстати, вы спросили у Пата, что в
Городе-Три говорят о ленточке в небе? Мне кажется, она каким-то образом
связана с зелеными растениями и животными. Случайное появление орехов,
рыбы, белок, кроликов и голубей на этой планете исключено. Мне кажется,
здесь где-то кроется еще одна ошибка. Так что говорит Пат?
Хант пожал плечами.
- Когда я спрашиваю его, - добавил Кальхаун, - он не обращает на меня
внимания. Он лишь млеет, глядя на Ним. Но вы - его тесть. Он обязан быть
вежливым с вами!
Хант вдруг резко сел, положил свое самодельное копье под деревом и
посмотрел на связку рыбы. Он не привык к избытку еды, и температура
воздуха (Кальхаун прикинул: градусов пятьдесят по Фаренгейту) казалась ему
высокой. Хант задумчиво стал отделять одну рыбку от другой. Взяв одну из
них, он с новоприобретенным умением срезал филе. Дня два назад Кальхаун
показал, как это делать.
- Детей в Городе-Три учат, - глухо сказал Хант, - тому же, что и
детей в Городе-Два. Люди прибыли на планету работать в шахтах. Тогда была
такая компания, которая отправила их на шахты и время от времени присылала
корабли, чтобы вывезти продукты горнодобычи и привезти то, что было
необходимо жителям. Люди жили хорошо и счастливо. Компания вывесила эту
ленточку, чтобы создать искусственные теплые земли, где можно было бы
выращивать овощи и фрукты. Но шахты скоро уже не могли обеспечить
потребностей экспорта. Благодаря искусственному климату территория теплых
земель расширилась. Стало теплее, ледники начали таять и сползать с гор.
Они разрушили газо- и нефтепроводы между городами (их было трудно
отремонтировать). Компания объяснила, что в связи с тем, что шахты стали
нерентабельными, она больше не будет присылать звездолеты, чтобы вывезти
груз и привезти все необходимое для жителей.
Те, кто выразил желание уехать, воспользовались звездолетами
компании. Однако наши прапрадеды полюбили эту землю и решили остаться. У
них были дома, еда и тепло. Они ни за что не хотели уходить.
Хант умолк и принялся разглядывать розоватое филе форели, которое он
только что отделил от костей. Он откусил кусочек и стал задумчиво жевать.
- Поджаренная форель лучше на вкус, - мягко сказал Кальхаун.
- Но и так тоже вкусно, - ответил Хант и продолжил: - А потом корабли
больше не приходили. И пришла болезнь. Она пришла из Города-Один. Жители
Города-Два и Города-Три приходили в Город-Один и заразились этой болезнью.
Они разнесли инфекцию по своим городам, но оказалось, что каждый из
городов имел свою особую инфекцию, противостоять которой жители двух
других городов не могли. Город-Один передал болезнь Городу-Три. Говорят,
что в Городе-Два не было этой и своей инфекции. Так говорят в Городе-Два.
А в Городе-Три говорят, что именно они совершенно здоровы, и у них никогда
не было болезней.
Кальхаун молчал. Мургатройд пытался разгрызть один из орехов, которые
он собрал на дереве. Кальхаун взял два ореха, стукнул их друг о друга,
расколол и отдал Мургатройду, который с большим удовольствием их съел.
Хант поднял глаза на Кальхауна.
- Пат не передал Ним болезни Города-Три, - заметил он, - а Ним не
заразила его болезнью Города-Два. Здесь что-то не так.
Кальхаун, раздумывая, ответил:
- Это очень все сложно и запутанно. Болезнь может передаваться
носителем болезни: так, как вы всегда и думали. Носитель болезни может и
не знать, что он является ее источником. Люди, окружающие носителя
болезни, могут быть инфицированы: их кожа, их одежда являются носителями
микроба. Скоро все в городе привыкают к этой инфекции. У них появляется к
ней иммунитет, но вот кто-то из другого города приходит в это небольшое
сообщество и заражается. Микроб для него является смертельным.
Хант внимательно слушал.
- Значит, инфекция может быть на одежде? Инфекция передается от
носителя болезни на одежду?
Кальхаун кивнул.
- Разные носители разносят разные болезни. Например, человек
инфицирован болезнью в Городе-Один, и все жители привыкли к этой болезни и
не замечают ее потому, что приобрели иммунитет с рождения. В Городе-Два
может быть носитель совсем другой болезни, и так далее... В каждом городе
привыкали к своей особой болезни.
- Это понятно, - кивнул Хант, - но почему Пат не умирает или Ним?
Почему вы ничего не делаете, чтобы спасти их?
- Предположим, - пояснил Кальхаун, - что носитель болезни умирает.
Что происходит?
Хант снова откусил кусочек форели и начал жевать. Вдруг он
поперхнулся.
- Болезнь не распространяется с одежды носителя. У жителей города
больше нет той инфекции, которую они могли бы передать случайно в другой
город. Младенцы не приобретают ее при рождении! Не существует больше
болезни Города-Один, Города-Два или Города-Три!
- Да, остается лишь неистребимая уверенность в том, что болезни есть!
Вы были уверены в существовании такой болезни. Все остальные еще уверены в
этом потому, что города изолированы друг от друга, и выставляют часовых.
Они совершенно убеждены в том, что то, о чем они привыкли думать,
продолжает существовать. Они верят в то, что когда-то было правдой.
Когда-то! А такие люди, как Ним и Пат, убегают в снега и умирают там!
Хант проглотил кусочек форели и широко улыбнулся.
- Ну что же, - в его голосе звучало уважение к Кальхауну, который был
его гораздо моложе. - Мне это нравится! Мы не были дураками, когда верили
в то, что все это правда. Но мы будем ослами, если будем продолжать верить
тому, что перестало быть правдой. Кальхаун, как нам заставить людей
понять? Скажите мне! Я смогу объяснить своим людям. С ними можно прекрасно
ладить, если они не напуганы. Я могу заставить их сделать то, что считаю
правильным и мудрым, когда они не чувствуют страха. Но когда они боятся...
Хант заскрипел зубами. Он внимательно смотрел на Кальхауна. Кальхаун
почему-то вдруг вспомнил человека, на которого сейчас был похож Хант, -
президента одной высокоцивилизованной планеты. У того тоже был всегда
внимательный взгляд.
- Ну и как же мы их напугаем? Как сделать так, чтобы они поверили?
Хант развел руками. Кальхаун без всяких эмоций рассказал ему, что
надо делать. Слов будет недостаточно. Угрозы не помогут, а на обещание
вообще никто не обратит внимания.
- Синдром изоляции - невротическое состояние, а "проблема Крузо"
состоит в невротической ипохондрии (мнительности, депрессии). Вам удастся
решить эту сложную задачу. Вам, Ним и Пату.
Хант поморщился.
- Теперь я ненавижу холод. Но я сделаю все, что от меня зависит. Я
сделаю это! Если у меня будут внуки, то им нужны будут другие дети, чтобы
вместе играть. Мы отвезем вас на корабль?
- Да, пожалуйста, - сказал Кальхаун. - Кстати, как называется эта
планета?
Хант ответил.

Кальхаун проскользнул через пастбище в центр посадочной площадки и
осмотрел свой звездолет с внешней стороны. На нем были вмятины, но дверь
оказалась закрыта. При свете сияющей ленточки в небе он заметил, что
протоптанные следы находились на почтительном расстоянии от корабля.
Город-Один был озабочен прибытием корабля Медслужбы, но понятия не имел,
что с ним делать, и оставил его в покое, до поры...
Кальхаун открыл сложный замок, когда вдруг что-то подскочило возле
его ног. Он подпрыгнул от неожиданности, а Мургатройд удивленно спросил:
"Чи?" Кальхаун понял, что так напугало его. Он наконец открыл входной люк,
вошел и закрыл его за собой. Атмосфера в корабле казалась мертвой по
сравнению с той, в которой он провел некоторое время вне корабля. Он
включил внешние микрофоны и услышал осторожные шажки и недовольное
воркование. Это вызвало у него широкую улыбку.
Когда наступит утро, жители Города-Один увидят на пастбище маленьких
кроликов с Целыми хвостиками и воркующих голубей. Они отреагируют так, как
уже отреагировали жители Города-Два и Города-Три - паникой, страхом.
Паника заставит их подумать о самом главном - выживании, о их собственных
жизнях. Они подумают о редкой болезни, которую могут распространить эти
милые кролики. И страх перед неизвестной болезнью будет единственным
чувством и единственной мыслью. Потом с ними по рации свяжется Хант. Он
выразит озабоченность и сожаление, что партия новых животных для
Города-Два случайно попала в Город-Один. Он добавит также, что животные
инфицированы и что жителям Города-Один грозит эпидемия. Он даже назовет
симптомы болезни:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21