Так закончилась первая встреча Фафхрда и его друга с Нингоблем
Семиоким.
Через дюжину ударов сердца Серый Мышелов выхватил свой тонкий, в
полторы руки величиной, меч Скальпель, которым он привык с хирургической
точностью отворять людям кровь, и устремился вслед за его посверкивающим
кончиком в скальный проход. Ступал он неторопливо, но решительно. Фафхрд
двинулся следом, но не без колебаний и еще более осторожно, держа свой
Серый Прутик почти у самой земли и, несмотря на его увесистость, легко
поводя им из стороны в сторону. Семь лениво покачивающихся огоньков очень
напоминали ему головы громадных кобр, изготовившихся к прыжку. Он решил,
что пещерные кобры, если таковые существуют, могут фосфоресцировать точно
так же, как глубоководные угри.
Они продвинулись в глубь прохода немного дальше, чем сумел Фафхрд в
первый раз - благодаря медленному шагу глаза их лучше приспосабливались к
полутьме, - когда кончик Скальпеля вдруг тонко взвизгнул, упершись в
скалу. Молча выждав, пока их глаза еще лучше освоятся с полумраком, друзья
убедились, не прибегая к помощи меча, что коридор тут и кончается; в
гладкой стене не было ни одной дыры, в которую могла бы проскользнуть
говорящая змея, не говоря уж о существах, действительно наделенных даром
речи. Мышелов в нескольких местах нажал на каменную стену, а Фафхрд раз и
другой бросился на нее всем телом, но она даже не шелохнулась, как и
подобает скале в недрах горы. На обратном пути друзья осматривались с
удвоенным вниманием, пытаясь обнаружить какой-нибудь боковой ход, пусть
даже самый узкий, колодец или отверстие в потолке, но не нашли ничего
подобного.
Убедившись, что их лошади продолжают мирно пощипывать жухлую травку у
входа в пещеру, друзья вновь растянулись на одеялах, и Фафхрд внезапно
заявил:
- Это мы слышали эхо.
- Откуда возьмется эхо без голоса? - раздраженно поинтересовался
Мышелов. - Это все равно, что хвост без кошки. Живой хвост.
- Маленькая снежная змея очень напоминает оживший хвост белой
домашней кошки, - невозмутимо ответил Фафхрд. - И она тоже кричит тонким
дрожащим голосом.
- Ты хочешь сказать?..
- Разумеется, нет. Так же, как, по-моему, и ты, я полагаю, что в
скале есть дверь, пригнанная так плотно, что мы не смогли отыскать ни
одной щели. Мы же слышали, как она закрывалась. А значит он, или она, или
оно воспользовалось ею.
- Тогда к чему эта болтовня насчет эха и снежных змей?
- Следует рассмотреть все возможности.
- Он, или она - и так далее - назвало нас сыновьями, - задумчиво
проговорил Мышелов.
- Некоторые считают змея самым мудрым и древним созданием, даже отцом
всего сущего, - рассудительно заметил Фафхрд.
- Опять ты о пресмыкающихся! Ну ладно, ясно только одно: слушаться
советов змеи, не говоря уже о семи змеях, - чистой воды безумие.
- И тем не менее он - считай, что остальные местоимения я тоже сказал
- был в чем-то прав. За исключением этого непонятного западного континента
мы объездили весь Невон вдоль и поперек. Что же остается, если не Ланкмар?
- Пропади ты пропадом со своими местоимениями! Мы поклялись туда не
возвращаться - или ты забыл, Фафхрд?
- Не забыл, но я умираю от скуки. А сколько раз я клялся больше не
пить вина!
- Но Ланкмар меня задушит! Его дым, ночной смог, крысы, грязь!
- Сейчас, Мышелов, мне плевать, жив я или умер, и где, и когда, и
как.
- А, в ход уже пошли глаголы и союзы! Слушай, тебе надо выпить!
- Мы ищем полного забвения. Говорят, чтобы утихомирить призрака,
нужно отправиться на место его смерти.
- Вот-вот, и он станет являться к тебе еще чаще.
- Чаще, чем сейчас, уже невозможно.
- Какой стыд! Позволить змее спросить, не боимся ли мы!
- А может, так оно и есть?
Спор продолжался недолго и закончился - это нетрудно было предвидеть
- тем, что Фафхрд и Мышелов, минуя Илтхмар, доскакали до каменистого
берега, который заканчивался причудливо истертым невысоким обрывом. Там
они прождали сутки, пока из вод, соединяющих Восточное и Внутреннее моря,
взволновав их, не показались Зыбучие Земли. Друзья быстро, но осторожно
пересекли их кремнистую дымящуюся - стоял жаркий солнечный день -
поверхность и снова поехали по Насыпной дороге, но на сей раз в сторону
Ланкмара.
На севере, над Внутренним морем, и на юге, над Великой Соленой Топью,
бушевали далекие грозы, когда Фафхрд и Серый Мышелов приближались к этому
чудовищному городу и перед ними начали вырисовываться из громадной шапки
смога его башни, шпили, храмы и высокие зубчатые стены, чуть освещаемые
лучами заходящего солнца, которое из-за дыма и тумана превратилось в
тусклый серебряный диск.
В какой-то момент Мышелову и Фафхрду почудилось, что среди ястребиных
деревьев они видят закругленный сверху и плоский снизу предмет на длинных
невидимых ногах и слышат хриплый голос: "Говорил я вам! Говорил! Говорил!"
- но волшебная хижина Шильбы и его голос, если это были и впрямь они,
оставались вдалеке, как и обе грозы.
Вот так Фафхрд и Серый Мышелов, вопреки данной клятве, снова
очутились в городе, который презирали и по которому тосковали. Забвения
они там не нашли, призраки Иврианы и Вланы не успокоились, однако
поскольку какое-то время все же прошло, уже меньше докучали обоим героям.
Их ненависть к Цеху Воров не разгорелась с новой силой, а скорее поутихла.
В любом случае Ланкмар показался им не хуже других мест Невона и
значительно интереснее, чем большинство из них. Поэтому, осев там на
какое-то время, они снова сделали его штаб-квартирой своих похождений.

2. ДРАГОЦЕННОСТИ В ЛЕСУ
Был год Бегемота, месяц Дикобраза, день Жабы. Горячее солнце шедшего
на убыль лета клонилось к закату над унылыми и обильными нивами Ланкмара.
Трудившиеся на бескрайних полях крестьяне подняли от земли перепачканные
лица и отметили, что пора приниматься за подсобные работы на фермах.
Пасшийся на стерне скот начал понемногу тянуться к дому. Потные купцы и
лавочники решили подождать еще чуть-чуть, прежде чем предаться прелестям
ванны. Воры и астрологи беспокойно заворочались во сне, чувствуя
приближение вечера, а значит, и работы.
У южной границы страны Ланкмар, в сутках езды от деревушки Сорив,
там, где пашни уступали место буйным кленовым и дубовым лесам, по узкой
пыльной дороге лениво ехали два всадника. Они были совершенно непохожи
друг на друга. Более дородный был одет в тунику из небеленого полотна,
туго перепоясанную широким кожаным поясом. От солнца его голову защищал
полотняный клобук. На боку у него болтался длинный меч с золоченым
навершием в форме граната. На правом плече висел колчан со стрелами, из
седельной сумки торчал мощный тисовый лук со спущенной тетивой. По сильным
удлиненным мускулам, белой коже, медно-рыжим волосам, зеленым глазам и,
прежде всего, по приятному, но диковатому крупному лицу в нем можно было
признать уроженца страны более холодной, суровой и варварской, нежели
Ланкмар.
Если весь облик здоровяка напоминал о девственной природе, то вид его
менее рослого спутника, а он был значительно ниже, наводил на мысль о
городе. Его смуглое лицо невольно напоминало лицо шута: пронзительные
черные глаза, вздернутый нос, пальцы фокусника, у рта - иронические
складки. Ладная жилистая фигура свидетельствовала о том, что ее обладатель
весьма опытен в уличных потасовках и кабацких драках. Он был с головы до
ног одет в мягкий редкотканый серый шелк. Тонкий меч, покоившийся в ножнах
из мышиных шкурок, на конце чуть-чуть загибался. У пояса висела праща и
мешочек со снарядами для нее.
Несмотря на столь многочисленные различия, было очевидно, что
всадники - добрые друзья, что их объединяют узы тонкого взаимопонимания,
сплетенные из грусти, чувства юмора и многих других нитей. Коротышка ехал
верхом на серой в яблоках кобыле, верзила - на гнедом мерине.
Они приближались к месту, где подъем узкой дороги заканчивался и она,
после небольшого поворота, сбегала в следующую долину. С обеих сторон
дорогу обступали стены зеленой листвы. Жара была довольно сильной, но не
чрезмерной. Она наводила на мысль о дремлющих на укромных полянах сатирах
и кентаврах.
Внезапно серая кобыла, которая шла чуть впереди, заржала. Натянув
поводья, коротышка быстро и встревоженно оглядел лес по обе стороны
дороги. Послышался тихий скрип, словно дерево терлось о дерево.
Не сговариваясь, всадники пригнулись и, мгновенно съехав с седел
набок, вцепились в подпруги. И тут же, словно прелюдия к какому-то лесному
концерту, мелодично зазвенели спущенные тетивы, и несколько стрел сердито
прожужжали там, где секунду назад были тела всадников. А еще через секунду
кобыла и мерин, обогнув поворот, уже неслись как ветер, вздымая копытами
клубы пыли.
Позади послышались возбужденные возгласы: началась погоня. В засаде
оказалось человек семь-восемь приземистых, крепко сбитых головорезов,
одетых в кольчуги и железные шишаки. Не успели кобыла и мерин оторваться
от них на полет камня, как те уже неслись следом; возглавлял их человек на
вороной лошади, за ним летел чернобородый всадник.
Однако преследуемые не теряли времени зря. Привстав в стременах,
великан выхватил из сумки тисовый лук. Упоров его в стремя левой рукой,
правой он накинул петлю тетивы на место. Затем его левая рука сжала лук
посередине, а правая потянулась за спину, к колчану. Продолжая управлять
лошадью с помощью колен, он привстал еще выше, обернулся и выпустил назад
стрелу с оперением из орлиных перьев. Тем временем его приятель вложил в
пращу небольшой свинцовый шарик, раскрутил ее над головой, так что она
пронзительно зажужжала, и выпустил снаряд.
Стрела и шарик поразили свои цели одновременно. Стрела пронзила плечо
первого из всадников, а шарик, угодив второму прямо по шишаку, выбил его
из седла. Задние лошади налетели на пятящихся передних, и погоня
остановилась. Вызвавшая это замешательство парочка друзей тоже
остановилась у следующего поворота дороги и оглянулась назад.
- Клянусь Дикобразом, - мерзко ухмыльнувшись, проговорил коротышка, -
что теперь они хорошенько подумают, прежде чем снова станут играть в
засаду.
- Неуклюжие полудурки, - отозвался великан. - Неужто они никогда не
научатся стрелять на скаку? Говорю тебе, Серый Мышелов: только варвары
умеют как следует воевать верхом.
- Если не считать меня, да еще кое-кого, - отозвался его приятель,
носивший кошачье прозвище Серый Мышелов. - Гляди-ка, Фафхрд, эти мошенники
уходят и забирают с собою раненых, а один ускакал уже далеко вперед. Ха!
Неплохо я залепил чернобородому по кумполу! Болтается на своей кляче,
словно куль соломы. Знай он, кто мы такие, так лихо в погоню он не
помчался бы.
В этом хвастовстве была и доля истины. Имена Серого Мышелова и
Северянина Фафхрда были довольно известны в окрестностях Ланкмара, да и в
самом высокомерном Ланкмаре. Их пристрастие к необычайным приключениям,
таинственные исчезновения и возвращение, а также своеобразное чувство
юмора ставили в тупик многих.
Фафхрд ловко спустил с лука тетиву и повернулся.
- Должно быть, это и есть долина, которую мы ищем, - заявил он. -
Смотри, вон два двугорбых холма, все, как там сказано. Давай-ка прочтем
еще раз, чтобы проверить.
Серый Мышелов сунул руку в свой объемистый кожаный мешок и извлек
оттуда лист толстого пергамента, причудливо позеленевшего от времени. Три
края листа были сильно обтрепаны, четвертый край свидетельствовал о том,
что лист этот совсем недавно вырезала откуда-то чья-то твердая рука. Он
был испещрен замысловатыми ланкмарскими иероглифами, написанными
чернильной жидкостью каракатицы. Однако Мышелов начал читать не их, а
несколько выцветших строчек, написанных на полях крошечными буквами:
"Пусть короли набивают свои сокровищницы до потолка, пусть сундуки
купца ломятся от накопленных денег, и пусть глупцы завидуют им. Мое
сокровище намного ценнее всего, чем они владеют. Это бриллиант величиною с
человеческий череп. Двенадцать рубинов размером с кошачий череп.
Семнадцать изумрудов величиною с череп крота. А также множество кристаллов
хрусталя и слитков желтой меди. Пусть правители расхаживают с головы до
ног в драгоценностях, пусть королевы увешивают себя самоцветами, и пусть
глупцы восхищаются ими. Мое сокровище будет долговечнее, чем все их
драгоценности. Я построил для него надежное хранилище в далеком южном
лесу, где, словно спящие верблюды, горбятся два холма, в сутках пути от
деревни Сорив.
Эта громадная сокровищница с высокой башней достойна быть обиталищем
королей, однако ни один король не будет в ней жить. Прямо под замковым
камнем главного купола спрятано мое сокровище, вечное, как сверкающие на
небесах звезды. Оно переживет меня и мое имя, имя Ургаана Ангарнджийского.
В нем моя власть над будущим. Пусть глупцы ищут его. Но они его не
получат. Пусть кажется башня моя пустою, и нет рядом будки с пантерой
цепною, ни грозного стража под каждой стеною, пусть нет в башне люков с
кипящей смолою, ловушек с пружиною нет потайною, не пляшут в ней трупы
зловонной гурьбою, не скалится череп улыбкою злою, не брызжет змея
ядовитой слюною, - все ж башню я стражей снабдил колдовскою. Пусть мудрый
поймет: в башне скрыто такое, что лучше оставить ее в покое".
- Этого типа, похоже, заклинило на черепах, - пробормотал Мышелов. -
Должно быть, он был гробовщиком или некромантом.
- А может, архитектором, - задумчиво добавил Фафхрд. - В давние
времена храмы украшались резными изображениями человеческих и звериных
черепов.
- Может быть, - согласился Мышелов. - Во всяком случае начертание
букв и чернила достаточно древние. Надпись сделана по крайней мере во
времена Столетней войны с Востоком, это пять человеческих поколений.
Мышелов был крупным специалистом в подделывании - как почерков, так и
предметов искусства. Он знал, что говорит.
Довольные, что цель их поисков уже близка, друзья принялись
рассматривать долину через просвет в листве. Формой она напоминала
раскрытый гороховый стручок - неглубокая, длинная и узкая. Друзья стояли в
одном из ее концов. По бокам долины возвышались два холма причудливой
формы, а вся она была сплошь зеленой от буйной листвы дубов и кленов, если
не считать небольшой прогалины посредине. Должно быть, там стоит лачуга
какого-нибудь крестьянина, а вокруг расчищено немного места под огороды,
подумал Мышелов.
Позади прогалины над верхушками деревьев виднелось что-то квадратное
и темное. Мышелов обратил внимание спутника на это пятно, но они так и не
смогли решить, действительно ли это упомянутая в документе башня или
просто странная тень, а может, и вовсе гигантский ствол высохшего и
лишенного ветвей дуба. Было слишком уж далеко.
- Прошло уже достаточно времени, - сказал после паузы Фафхрд, - чтобы
один из этих поганцев сумел подкрасться к нам по лесу снова. Скоро вечер.
Друзья шепнули что-то своим лошадям и не спеша тронулись в путь. Они
старались не упустить из виду похожее на башню темное пятно, однако едва
дорога пошла под гору, как оно тут же скрылось за верхушками деревьев.
Теперь, чтобы увидеть его снова, нужно было подъехать к нему совсем
близко.
Мышелов чувствовал, как его понемногу охватывает легкое возбуждение.
Скоро они выяснят, есть там какие-то сокровища или нет. Бриллиант
величиною с человеческий череп... рубины... изумруды... Он наслаждался
предвкушением, ему хотелось продлить эту последнюю и неторопливую стадию
их поисков. А недавняя засада послужила лишь острой приправой к
приключению.
Мышелов ехал и вспоминал о том, как ому удалось вырезать
заинтересовавшую его страницу из древней книги по архитектуре, которая
находилась в библиотеке алчного и властного лорда Раннарша. О том, как он
отыскал и расспросил полушутя нескольких мелких торговцев с юга, как нашел
одного, который недавно проезжал через деревушку Сорив. О том, как тот
рассказал ему о каменном строении в лесу к югу от Сорива, которое
крестьяне называют домом Ангарнджи и считают, что он давным-давно
заброшен. Торговец сам видел высокую башню, торчащую над верхушками
деревьев.
1 2 3 4 5