Старый маг прекрасно понимал, что именно он двойник, а не тот, что сейчас зовет себя бароном Ансеисом. И несмотря на то, что Ансеис отдал по одному ему ведомым причинам магическую сущность, он не погиб, как поначалу подумал Хамрай, а ведет образ жизни знатного рыцаря, знать не знающего о всевозможной магии и заклятье Алвисида. Впрочем, за Наследником Алвисида, почти собравшего поверженного бога, Ансеис присматривает на совесть, тут его шаху упрекнуть не в чем.
Невзирая на всю свою мощь, Хамрай понимал, что его собственное заклятие действует, отменить его невозможно и при встрече с Ансеисом один из них неизбежно погибнет. Хамрай предполагал, что он сам, поскольку был вторым, но возможно, что погибнет и барон, лишенный магической силы. В любом случае, проверять действие заклинания ни у того, ни у другого никакого желания не было. Потому Хамрай ни разу не вошел в Коридор Алвисида, хотя перстень (такой же, как у Ансеиса и шаха Балсара) красуется на безымянном пальце. В принципе, Хамраю и незачем встречаться с Ансеисом, но вдруг…
В тысячный раз обдумывая проклятые вопросы, Хамрай вдруг почувствовал, что что-то не так, вернее, сперва услышал странный звук, потом почувствовал. Натужно скрипнуло железо, и вдали, в конце коридора, послышались чьи-то быстро удаляющиеся шаги.
Хамрай мгновенно сообразил, что это означает. Впереди голодно прорычал шинийский лев, обожающий человечье мяса. Хамрай старался не заводить себе врагов во дворце шаха, мало с кем общаясь. В дворцовые интриги он не лез — коварные сановники и всемогущие фавориты приходят и уходят, политики Хамрай чурался как огня, на то у шаха существуют визири и советники. Вряд ли он перешел кому дорогу во дворце, скорее всего затевается очередная попытка переворота — слишком многие полагают, что зажился шах Балсар на этом свете. Посему надо первым делом уничтожить его друга и соратника, могущественного колдуна, чтобы не мешался под ногами. А как его возьмешь, если не врасплох…
Продумано заговорщиками все было весьма тщательно — повинуясь магическому усилию дверцы клеток послушно пошли обратно, но все как одна застряли, значит, были приготовлены заранее стопорящие немудреные устройства. Времени на размышления не было ни мгновения — если Хамрай не хотел быть сожранным тварями из собственного зверинца, надо было защищаться. Тварей было очень много, и большинство из них были крайне опасны. Но он знал сильные и слабые стороны своих подопечных.
Погнаться за убегающим злоумышленником означало самому сунуть голову в петлю — в начале коридора находились клетки с самыми устрашающими и опасными зверями, ближе к входу в башню были красивые и почти безопасные особи. Поэтому Хамрай бросился назад, к башне, на бегу входя в магическое подпространство и подавляя волю тех животных, которые могли использовать инстинктивную звериную магию.
В самой последней клетке содержалось наиболее опасное существо — магический скелет, погруженный в чародейский сон Хамраем много десятилетий назад.
Чувствуя, что за ним несется полуразумная шестилапая пантера из индийских джунглей, маг мог рассчитывать лишь на скорость ног — если тварь его догонит, то ни мгновения не будет цацкаться со своим мучителем (хоть и редко Хамрай производил над ней эксперименты и очень давно, она своим умишком запомнила его).
Дикий рев почувствовавших свободу тварей наполнил зверинец, и Хамрай даже успел подумать, что если хоть кто-то из животных удерет, то придется его отлавливать по всему дворцу, и даже представить страшно, сколько стражников на этой охоте будет насмерть загрызено или покалечено.
Шестиногая пантера в отчаянном броске, прорычав почти членораздельное ругательство на своем родном языке, бросилась на беглеца — но подобные саблям когти лишь пробороздили кровавые полосы на спине чародея, разорвав халат и рубашку.
Хамрай метнулся в клеть с прикованным к стене скелетом и вырвал клинок из неподвижных костяшек. Меч, хоть и покрылся слоем ржавчины, был непростым — еще до Великой Потери Памяти какой-то забытый ныне колдун произнес над ним несложные заклинания.
Поудобнее схватив древнее оружие, Хамрай выскочил из клетки и встретил новый прыжок разъяренной твари острым клинком. Издав дикий визг, пантера рухнула к его ногам, вырвав из ладони волшебный меч.
В правую ногу острыми зубками вцепился детеныш болотной сибры, за ним ползли остальные его собратья. Сибра была гермафродитом и раз в пять лет приносила потомство, старый Гудэрз топил приплод за ненадобностью, а Хамрай поленился. Из распахнутых клеток спешили к мучителю другие твари, не менее злобные, чем шестиногая пантера. Судя по всему, большинство из них уже оправилось от магической оплеухи, отвешенной Хамраем, но чтобы разобраться с таким количеством хищником на магическом уровне, надо, чтобы физическое его тело находилось в относительной безопасности!
Из последних сил, не пытаясь стряхнуть впившегося в ногу детеныша сибры, Хамрай рванулся к башне. Он накануне не забыл произнести запорное заклинание, что едва не стоило магу жизни, — на то, чтобы снять собственное колдовство, требуется время. Его спасло поистине чудо: жадный шинийский двухголовый лев, почувствовав другую добычу, бросился в последнее мгновение на двухметрового сиамского лешака, сплошь покрытого густой шерстью.
Хамрай захлопнул за собой дверь, задвинул тяжелый засов и перевел дух. Маленький детеныш сибры, похрюкивая от удовольствия, все больше впивался в мясо. Хамрай наклонился, с трудом оторвал его и со всей силы шмякнул о стену.
Тяжело ступая, тайлорс поднялся к себе на третий этаж. Магический колокольчик, оповещающий о желании пресветлого шаха видеть своего чародея, как ни странно, молчал. То ли Балсар просто соскучился по Хамраю и звал его без дела, то ли его что-то отвлекло, но больше он не звонил.
Хамрай разделся до пояса, стараясь привести мысли в порядок, и прошел в умывальню, чтобы обработать свежие раны. Надо было успокоиться и как следует все обдумать, но первым делом он вошел в магическое пространство и убедился, что злоумышленники не забыли накрепко запереть за собой двери и разъяренные твари не могут выбраться из коридора — двери надежные и крепкие.
Вот и есть теперь чем заняться до Большого Парада Планет, успеть бы. И сколько магической энергии, которая ох как необходима сегодня, придется потратить… Кому выгодно, чтобы Хамрай не использовал уникальную возможность во всей полноте? Только силам космическим известно. Впрочем, старый маг догадывался, что все объяснится гораздо проще…
Так и случилось.
Он с помощью магии по одному развел хищников по клеткам, потом мечом добил пораненных в свалке и, убедившись, что клетки хорошо заперты, наложил на каждую дверцу запорное заклятие. Было потрачено почти два часа. Пришлось принять кое-какие меры и против возможного гнева владыки. Когда Хамрай появился в покоях шаха, тот и не подозревал, что звал своего чародея и старого друга.
Балсар проводил очередное совещание с высшими сановниками. Обсуждалась отмена какого-то налога, и военачальники, соскучившиеся по хорошенькой заварушке, ибо на границах государства все было спокойно, а враги и голову не могли поднять, заметно скучали.
Хамрай спокойно прошел на место рядом с Балсаром, которое никто никогда не занимал даже в его отсутствие, и сел рядом. Войдя в магическое пространство, он убедился, что шах уже отравлен сильным медленно действующим ядом, и усмехнулся.
Наверное, есть где-нибудь в мире яды, о которых Хамрай ничего не знает и против которых будут бессильны его охраняющие чары. Но эта отрава не из таких и не нанесет здоровью солнцеподобного владыки ни малейшего вреда.
Как все глупо, скучно и неинтересно — первый визирь посчитал, что сможет управлять государством не хуже шаха Балсара, у которого к тому же нет наследника. Какой-то бродячий колдун уверил первого визиря в успехе. Теперь голова много возомнившего о себе сановника будет выставлена на колу у дворцовых ворот. Или не будет — как шах пожелает, но жить заговорщику осталось ровно столько, сколько будет молчать Хамрай.
То-то первый визирь не смог скрыть удивления при виде Хамрая — живого и невредимого, — и сейчас прячет взгляд. Чтобы прочувствовать его испуганно бьющиеся мысли, не надо было даже использовать магию. Но Хамрай использовал. Чтобы узнать имена всех заговорщиков.
Ну почему заговоры почти всегда устраивают первые визири? Да еще так бездарно? Сколько их тайлорс уже предотвратил и сколько их будет еще… Некоторые, поумнее, пытались подкупить Хамрая… Но нет на свете таких сокровищ, которые могли бы соблазнить старого мага — знания и полная личная свобода, вот неоценимые сокровища. А свободу он получит, только избавившись от заклятия Алвисида, хотя оно почти не мешает ему жить…
Тянуть время было бессмысленно. Магических сил на разбушевавшихся тварей он потратил не так много, как боялся, но их стоило поднакопить. К тому же Хамрай хотел поговорить с шахом наедине, а после выдвинутых обвинений повелитель не сразу сможет уединиться с ним для дружеской беседы.
Визирь сам себе подписал смертный приговор, задумав переворот, и ни малейшей пощады не заслуживал. Шах Балсар давно научился сдерживать ненужный гнев, и никто невинный наказан не будет, а виновные получат лишь то, что должно, без лишних жестокостей.
Хотя, надо признать, не самый плохой был первый визирь…
Глава третья
За дружбу старую — До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней.
Роберт Бернс
— Барон, ты — самый храбрый и достойный рыцарь из всех, что я встречал на своем жизненном пути! — воскликнул граф Камулодунский, переступая порог покоев хозяина замка. — И мне удивительно видеть тебя в таком виде!
Барон Ансеис вздохнул и сел на постели, кивнув слуге, чтобы подали халат.
— Скажи честно, граф, — барон посмотрел на гостя, — ты, наверное, сам не помнишь, какой раз по счету произносишь подобные слова?
— Какие слова? — опешил гость.
— Что я — якобы самый храбрый и достойный рыцарь. Ведь не мне первому ты это говоришь.
Граф, со свойственной ему непосредственностью и честностью, расхохотался:
— Действительно, бычья требуха, от твоей магии не скроешься…
— Я давным-давно не обладаю магией, — возразил хозяин замка, — и тебе это отлично известно. Но, силы космические, как я рад тебя видеть, граф! — Он посмотрел на себя, на разобранное ложе. — Какая постель?!! Вина мне и эля гостю!!! — приказал он слуге, готовому выполнить любое распоряжение господина.
— Вот, такой разговор мне по душе! — воскликнул гость. — А то, как мне сказали, что ты захворал, я не поверил собственным ушам. Что случилось, друг?
Барон с удивлением увидел на лице гостя истинное участие, тот не просто так задавал обычные дежурные вопросы — вежливые и затертые до блеска, как древко боевого копья.
Покои, в которые сразу же привели гостя, были личными помещениями барона и находились на верхнем этаже у южной башни недавно отстроенного замка, еще пахнущего известью и духом необжитости, присущим только новым зданиям. Впрочем, покои барона были уже вполне обжиты — кипы толстенных фолиантов возвышались где только возможно, круглый стол в центре комнаты был завален всяким хламом непонятного предназначения, что гостя отнюдь не удивило — ведь барон Ансеис всем был известен как маг и чародей, равного которому земля бриттов не видела со времен Мерлина.
С утра барон сказался больным, отказавшись разговаривать с кем бы то ни было, кроме личных слуг, даже с горячо возлюбленной супругой. Причина тому была проста, как оплывшая свеча: сегодня ночью — по иронии судьбы почти в полночь по местному времени — состоится грандиозное магическое событие, равного которому не было со времен Великой Потери Памяти. Сегодня в полночь — Большой Парад Планет. И барон Ансеис, некогда бывший магом Хамраем, не знал, как встретить это событие.
Лет пятнадцать назад он четко мог сказать, что будет делать утром этого грандиозного дня — ждать и готовиться. Как давно, несколько обычных людских жизней тому назад, он вычислил эту дату, как считал до нее десятилетия и годы… И вот, дождался.
Он никого не хотел видеть, ничего не хотел делать, решил весь день пролежать в кровати, как может позволить себе в столь великий для посвященных день знатный рыцарь, пусть и бывший маг. В крайнем случае, барон решил ближе к вечеру напиться — бочонок вина, привезенный им из последней поездки в родовые владения во Франции, дожидался своего часа; здесь, в Британии, по большей части предпочитали эль, и хотя барон давно привык пить горьковатый и коварный хмельной напиток не морщась, сердце его к элю не лежало, ну разве что только в хорошей компании.
Да, он никого не хотел видеть, ничего не желал делать — так барон думал вчера. Друг задушевный, старый турнирный противник и боевой товарищ, сэр Гловер, граф Камулодунский, сломал все планы. Да и к лучшему, наверное.
Слуги быстро смахнули пыль со стола, предназначенного для таких вот, крайне редких, случаев, когда барон принимал гостя в своих покоях, поставили кувшин и блюдо с закусками, разлили эль по кубкам. Барон запахнул халат, уселся, жестом предложив садиться гостю, взял бокал, чуть приподнял в знак приветствия и пригубил. Гость последовал его примеру, с той лишь разницей, что осушил кубок чуть ли не до дна.
— Так что случилось, друг? — повторил сэр Гловер.
— Да ничего не случилось, хандрю. Как мой Отлак?
Старшего сына барон Ансеис отдал в оруженосцы именно сэру Гловеру, оказав тем самым графу полное доверие и дружбу, что тот ценил по достоинству, не делая, впрочем, оруженосцу ни малейших послаблений, на что барон и рассчитывал.
— Наверное, сейчас в объятьях матушки. Славный парнишка, можешь гордиться, рвется в бой прямо на предстоящем турнире…
— Каком турнире? — нахмурился Ансеис, которому мысли о грядущем в полночь Большом Параде Планет заслонили все остальное.
— Ну как же, барон, через две недели пятнадцатая годовщина битвы у Рэдвэлла. Верховный король решил устроить грандиозный турнир и даже вызвал знатных тевтонских и сакских рыцарей, чтоб повторить знаменитое противостояние. Неужели, бычья требуха, тебе забыли послать приглашение?! — вдруг разгневался граф. — Ты же главный герой тех событий!!!
— Ну, отнюдь не главный, — усмехнулся барон. — И королевское приглашение давно пришло, я просто запамятовал, думая о другом.
— Как же не главный! — не унимался сэр Гловер. — Ведь если бы ты не был тогда в Камелоте…
— Граф, — прервал его барон, видя, что гость готов с удовольствием пуститься в воспоминания. — Что привело тебя в мой замок, где ты всегда желанный гость?
— Какому по счету ты говоришь мне, что я желанный гость в твоем замке? — расхохотался Гловер, поймав хозяина на его же собственной шутке.
— Говорю каждому, — ответил хозяин, ничуть не смутившись, — за исключением очень немногих. Рад же по настоящему — очень немногим, и ты в их числе.
— Да я не один приехал. Со мной сэр Бламур и еще навязались какие-то чудные рыцари из заморских восточных земель, как они говорят. Утверждают, что им срочно, до захода солнца, необходимо увидеться с тобой.
— Бламура сюда, — кинул хозяин слуге. — Что ж ты молчал? — укоризненно посмотрел на графа барон. — Нет, погоди, — остановил он слугу уже в дверях. — Разыщи его и тихонько приведи к нам. Скажи моему сенешалю, что я сегодня к столу не выйду, как и предупреждал, пусть займется гостями и устроит им подобающий обед.
— Но они утверждают, что им необходимо встретиться с тобой именно сегодня, — повторил Гловер. — Из-за них я и сорвался ни свет ни заря из Рэдвэлла, хотя собирался посмотреть твой замок дня через два-три. Бычья требуха, они очень хотят тебя видеть!!!
— А я не хочу, — сухо ответил барон, и граф понял, что спорить бессмысленно, да и оскорбительно.
Барон догадывался, кто эти посланцы и от кого. Регулярно шах Балсар и Хамрай, некогда бывший его, барона Ансеиса, бесправным двойником, но получивший всю магическую силу тайлорса, посылали к нему рыцарей и магов (а попросту — соглядатаев, ибо для срочных, экстренных случаев существовал Коридор Алвисида), чтобы узнать, как собирает Наследник Алвисида поверженного бога, не требуется ли какая помощь… Ансеис уже не раз отмечал, что его двойник, созданный чуть менее двух десятков лет назад, уже после года разлуки стал сильно отличаться от оригинала и не в лучшую, как рассчитывал барон, сторону. Двойник вновь выказал неуверенность в собственных силах: чем иначе объяснить, что посланники страстно стремятся видеть его именно в канун Большого Парада Планет? Двойник, получивший всю магическую силу, став одним из самых могущественных чародеев мира, хочет, чтобы и Ансеис помог ему своими знаниями, опытом, изворотливостью мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Невзирая на всю свою мощь, Хамрай понимал, что его собственное заклятие действует, отменить его невозможно и при встрече с Ансеисом один из них неизбежно погибнет. Хамрай предполагал, что он сам, поскольку был вторым, но возможно, что погибнет и барон, лишенный магической силы. В любом случае, проверять действие заклинания ни у того, ни у другого никакого желания не было. Потому Хамрай ни разу не вошел в Коридор Алвисида, хотя перстень (такой же, как у Ансеиса и шаха Балсара) красуется на безымянном пальце. В принципе, Хамраю и незачем встречаться с Ансеисом, но вдруг…
В тысячный раз обдумывая проклятые вопросы, Хамрай вдруг почувствовал, что что-то не так, вернее, сперва услышал странный звук, потом почувствовал. Натужно скрипнуло железо, и вдали, в конце коридора, послышались чьи-то быстро удаляющиеся шаги.
Хамрай мгновенно сообразил, что это означает. Впереди голодно прорычал шинийский лев, обожающий человечье мяса. Хамрай старался не заводить себе врагов во дворце шаха, мало с кем общаясь. В дворцовые интриги он не лез — коварные сановники и всемогущие фавориты приходят и уходят, политики Хамрай чурался как огня, на то у шаха существуют визири и советники. Вряд ли он перешел кому дорогу во дворце, скорее всего затевается очередная попытка переворота — слишком многие полагают, что зажился шах Балсар на этом свете. Посему надо первым делом уничтожить его друга и соратника, могущественного колдуна, чтобы не мешался под ногами. А как его возьмешь, если не врасплох…
Продумано заговорщиками все было весьма тщательно — повинуясь магическому усилию дверцы клеток послушно пошли обратно, но все как одна застряли, значит, были приготовлены заранее стопорящие немудреные устройства. Времени на размышления не было ни мгновения — если Хамрай не хотел быть сожранным тварями из собственного зверинца, надо было защищаться. Тварей было очень много, и большинство из них были крайне опасны. Но он знал сильные и слабые стороны своих подопечных.
Погнаться за убегающим злоумышленником означало самому сунуть голову в петлю — в начале коридора находились клетки с самыми устрашающими и опасными зверями, ближе к входу в башню были красивые и почти безопасные особи. Поэтому Хамрай бросился назад, к башне, на бегу входя в магическое подпространство и подавляя волю тех животных, которые могли использовать инстинктивную звериную магию.
В самой последней клетке содержалось наиболее опасное существо — магический скелет, погруженный в чародейский сон Хамраем много десятилетий назад.
Чувствуя, что за ним несется полуразумная шестилапая пантера из индийских джунглей, маг мог рассчитывать лишь на скорость ног — если тварь его догонит, то ни мгновения не будет цацкаться со своим мучителем (хоть и редко Хамрай производил над ней эксперименты и очень давно, она своим умишком запомнила его).
Дикий рев почувствовавших свободу тварей наполнил зверинец, и Хамрай даже успел подумать, что если хоть кто-то из животных удерет, то придется его отлавливать по всему дворцу, и даже представить страшно, сколько стражников на этой охоте будет насмерть загрызено или покалечено.
Шестиногая пантера в отчаянном броске, прорычав почти членораздельное ругательство на своем родном языке, бросилась на беглеца — но подобные саблям когти лишь пробороздили кровавые полосы на спине чародея, разорвав халат и рубашку.
Хамрай метнулся в клеть с прикованным к стене скелетом и вырвал клинок из неподвижных костяшек. Меч, хоть и покрылся слоем ржавчины, был непростым — еще до Великой Потери Памяти какой-то забытый ныне колдун произнес над ним несложные заклинания.
Поудобнее схватив древнее оружие, Хамрай выскочил из клетки и встретил новый прыжок разъяренной твари острым клинком. Издав дикий визг, пантера рухнула к его ногам, вырвав из ладони волшебный меч.
В правую ногу острыми зубками вцепился детеныш болотной сибры, за ним ползли остальные его собратья. Сибра была гермафродитом и раз в пять лет приносила потомство, старый Гудэрз топил приплод за ненадобностью, а Хамрай поленился. Из распахнутых клеток спешили к мучителю другие твари, не менее злобные, чем шестиногая пантера. Судя по всему, большинство из них уже оправилось от магической оплеухи, отвешенной Хамраем, но чтобы разобраться с таким количеством хищником на магическом уровне, надо, чтобы физическое его тело находилось в относительной безопасности!
Из последних сил, не пытаясь стряхнуть впившегося в ногу детеныша сибры, Хамрай рванулся к башне. Он накануне не забыл произнести запорное заклинание, что едва не стоило магу жизни, — на то, чтобы снять собственное колдовство, требуется время. Его спасло поистине чудо: жадный шинийский двухголовый лев, почувствовав другую добычу, бросился в последнее мгновение на двухметрового сиамского лешака, сплошь покрытого густой шерстью.
Хамрай захлопнул за собой дверь, задвинул тяжелый засов и перевел дух. Маленький детеныш сибры, похрюкивая от удовольствия, все больше впивался в мясо. Хамрай наклонился, с трудом оторвал его и со всей силы шмякнул о стену.
Тяжело ступая, тайлорс поднялся к себе на третий этаж. Магический колокольчик, оповещающий о желании пресветлого шаха видеть своего чародея, как ни странно, молчал. То ли Балсар просто соскучился по Хамраю и звал его без дела, то ли его что-то отвлекло, но больше он не звонил.
Хамрай разделся до пояса, стараясь привести мысли в порядок, и прошел в умывальню, чтобы обработать свежие раны. Надо было успокоиться и как следует все обдумать, но первым делом он вошел в магическое пространство и убедился, что злоумышленники не забыли накрепко запереть за собой двери и разъяренные твари не могут выбраться из коридора — двери надежные и крепкие.
Вот и есть теперь чем заняться до Большого Парада Планет, успеть бы. И сколько магической энергии, которая ох как необходима сегодня, придется потратить… Кому выгодно, чтобы Хамрай не использовал уникальную возможность во всей полноте? Только силам космическим известно. Впрочем, старый маг догадывался, что все объяснится гораздо проще…
Так и случилось.
Он с помощью магии по одному развел хищников по клеткам, потом мечом добил пораненных в свалке и, убедившись, что клетки хорошо заперты, наложил на каждую дверцу запорное заклятие. Было потрачено почти два часа. Пришлось принять кое-какие меры и против возможного гнева владыки. Когда Хамрай появился в покоях шаха, тот и не подозревал, что звал своего чародея и старого друга.
Балсар проводил очередное совещание с высшими сановниками. Обсуждалась отмена какого-то налога, и военачальники, соскучившиеся по хорошенькой заварушке, ибо на границах государства все было спокойно, а враги и голову не могли поднять, заметно скучали.
Хамрай спокойно прошел на место рядом с Балсаром, которое никто никогда не занимал даже в его отсутствие, и сел рядом. Войдя в магическое пространство, он убедился, что шах уже отравлен сильным медленно действующим ядом, и усмехнулся.
Наверное, есть где-нибудь в мире яды, о которых Хамрай ничего не знает и против которых будут бессильны его охраняющие чары. Но эта отрава не из таких и не нанесет здоровью солнцеподобного владыки ни малейшего вреда.
Как все глупо, скучно и неинтересно — первый визирь посчитал, что сможет управлять государством не хуже шаха Балсара, у которого к тому же нет наследника. Какой-то бродячий колдун уверил первого визиря в успехе. Теперь голова много возомнившего о себе сановника будет выставлена на колу у дворцовых ворот. Или не будет — как шах пожелает, но жить заговорщику осталось ровно столько, сколько будет молчать Хамрай.
То-то первый визирь не смог скрыть удивления при виде Хамрая — живого и невредимого, — и сейчас прячет взгляд. Чтобы прочувствовать его испуганно бьющиеся мысли, не надо было даже использовать магию. Но Хамрай использовал. Чтобы узнать имена всех заговорщиков.
Ну почему заговоры почти всегда устраивают первые визири? Да еще так бездарно? Сколько их тайлорс уже предотвратил и сколько их будет еще… Некоторые, поумнее, пытались подкупить Хамрая… Но нет на свете таких сокровищ, которые могли бы соблазнить старого мага — знания и полная личная свобода, вот неоценимые сокровища. А свободу он получит, только избавившись от заклятия Алвисида, хотя оно почти не мешает ему жить…
Тянуть время было бессмысленно. Магических сил на разбушевавшихся тварей он потратил не так много, как боялся, но их стоило поднакопить. К тому же Хамрай хотел поговорить с шахом наедине, а после выдвинутых обвинений повелитель не сразу сможет уединиться с ним для дружеской беседы.
Визирь сам себе подписал смертный приговор, задумав переворот, и ни малейшей пощады не заслуживал. Шах Балсар давно научился сдерживать ненужный гнев, и никто невинный наказан не будет, а виновные получат лишь то, что должно, без лишних жестокостей.
Хотя, надо признать, не самый плохой был первый визирь…
Глава третья
За дружбу старую — До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней.
Роберт Бернс
— Барон, ты — самый храбрый и достойный рыцарь из всех, что я встречал на своем жизненном пути! — воскликнул граф Камулодунский, переступая порог покоев хозяина замка. — И мне удивительно видеть тебя в таком виде!
Барон Ансеис вздохнул и сел на постели, кивнув слуге, чтобы подали халат.
— Скажи честно, граф, — барон посмотрел на гостя, — ты, наверное, сам не помнишь, какой раз по счету произносишь подобные слова?
— Какие слова? — опешил гость.
— Что я — якобы самый храбрый и достойный рыцарь. Ведь не мне первому ты это говоришь.
Граф, со свойственной ему непосредственностью и честностью, расхохотался:
— Действительно, бычья требуха, от твоей магии не скроешься…
— Я давным-давно не обладаю магией, — возразил хозяин замка, — и тебе это отлично известно. Но, силы космические, как я рад тебя видеть, граф! — Он посмотрел на себя, на разобранное ложе. — Какая постель?!! Вина мне и эля гостю!!! — приказал он слуге, готовому выполнить любое распоряжение господина.
— Вот, такой разговор мне по душе! — воскликнул гость. — А то, как мне сказали, что ты захворал, я не поверил собственным ушам. Что случилось, друг?
Барон с удивлением увидел на лице гостя истинное участие, тот не просто так задавал обычные дежурные вопросы — вежливые и затертые до блеска, как древко боевого копья.
Покои, в которые сразу же привели гостя, были личными помещениями барона и находились на верхнем этаже у южной башни недавно отстроенного замка, еще пахнущего известью и духом необжитости, присущим только новым зданиям. Впрочем, покои барона были уже вполне обжиты — кипы толстенных фолиантов возвышались где только возможно, круглый стол в центре комнаты был завален всяким хламом непонятного предназначения, что гостя отнюдь не удивило — ведь барон Ансеис всем был известен как маг и чародей, равного которому земля бриттов не видела со времен Мерлина.
С утра барон сказался больным, отказавшись разговаривать с кем бы то ни было, кроме личных слуг, даже с горячо возлюбленной супругой. Причина тому была проста, как оплывшая свеча: сегодня ночью — по иронии судьбы почти в полночь по местному времени — состоится грандиозное магическое событие, равного которому не было со времен Великой Потери Памяти. Сегодня в полночь — Большой Парад Планет. И барон Ансеис, некогда бывший магом Хамраем, не знал, как встретить это событие.
Лет пятнадцать назад он четко мог сказать, что будет делать утром этого грандиозного дня — ждать и готовиться. Как давно, несколько обычных людских жизней тому назад, он вычислил эту дату, как считал до нее десятилетия и годы… И вот, дождался.
Он никого не хотел видеть, ничего не хотел делать, решил весь день пролежать в кровати, как может позволить себе в столь великий для посвященных день знатный рыцарь, пусть и бывший маг. В крайнем случае, барон решил ближе к вечеру напиться — бочонок вина, привезенный им из последней поездки в родовые владения во Франции, дожидался своего часа; здесь, в Британии, по большей части предпочитали эль, и хотя барон давно привык пить горьковатый и коварный хмельной напиток не морщась, сердце его к элю не лежало, ну разве что только в хорошей компании.
Да, он никого не хотел видеть, ничего не желал делать — так барон думал вчера. Друг задушевный, старый турнирный противник и боевой товарищ, сэр Гловер, граф Камулодунский, сломал все планы. Да и к лучшему, наверное.
Слуги быстро смахнули пыль со стола, предназначенного для таких вот, крайне редких, случаев, когда барон принимал гостя в своих покоях, поставили кувшин и блюдо с закусками, разлили эль по кубкам. Барон запахнул халат, уселся, жестом предложив садиться гостю, взял бокал, чуть приподнял в знак приветствия и пригубил. Гость последовал его примеру, с той лишь разницей, что осушил кубок чуть ли не до дна.
— Так что случилось, друг? — повторил сэр Гловер.
— Да ничего не случилось, хандрю. Как мой Отлак?
Старшего сына барон Ансеис отдал в оруженосцы именно сэру Гловеру, оказав тем самым графу полное доверие и дружбу, что тот ценил по достоинству, не делая, впрочем, оруженосцу ни малейших послаблений, на что барон и рассчитывал.
— Наверное, сейчас в объятьях матушки. Славный парнишка, можешь гордиться, рвется в бой прямо на предстоящем турнире…
— Каком турнире? — нахмурился Ансеис, которому мысли о грядущем в полночь Большом Параде Планет заслонили все остальное.
— Ну как же, барон, через две недели пятнадцатая годовщина битвы у Рэдвэлла. Верховный король решил устроить грандиозный турнир и даже вызвал знатных тевтонских и сакских рыцарей, чтоб повторить знаменитое противостояние. Неужели, бычья требуха, тебе забыли послать приглашение?! — вдруг разгневался граф. — Ты же главный герой тех событий!!!
— Ну, отнюдь не главный, — усмехнулся барон. — И королевское приглашение давно пришло, я просто запамятовал, думая о другом.
— Как же не главный! — не унимался сэр Гловер. — Ведь если бы ты не был тогда в Камелоте…
— Граф, — прервал его барон, видя, что гость готов с удовольствием пуститься в воспоминания. — Что привело тебя в мой замок, где ты всегда желанный гость?
— Какому по счету ты говоришь мне, что я желанный гость в твоем замке? — расхохотался Гловер, поймав хозяина на его же собственной шутке.
— Говорю каждому, — ответил хозяин, ничуть не смутившись, — за исключением очень немногих. Рад же по настоящему — очень немногим, и ты в их числе.
— Да я не один приехал. Со мной сэр Бламур и еще навязались какие-то чудные рыцари из заморских восточных земель, как они говорят. Утверждают, что им срочно, до захода солнца, необходимо увидеться с тобой.
— Бламура сюда, — кинул хозяин слуге. — Что ж ты молчал? — укоризненно посмотрел на графа барон. — Нет, погоди, — остановил он слугу уже в дверях. — Разыщи его и тихонько приведи к нам. Скажи моему сенешалю, что я сегодня к столу не выйду, как и предупреждал, пусть займется гостями и устроит им подобающий обед.
— Но они утверждают, что им необходимо встретиться с тобой именно сегодня, — повторил Гловер. — Из-за них я и сорвался ни свет ни заря из Рэдвэлла, хотя собирался посмотреть твой замок дня через два-три. Бычья требуха, они очень хотят тебя видеть!!!
— А я не хочу, — сухо ответил барон, и граф понял, что спорить бессмысленно, да и оскорбительно.
Барон догадывался, кто эти посланцы и от кого. Регулярно шах Балсар и Хамрай, некогда бывший его, барона Ансеиса, бесправным двойником, но получивший всю магическую силу тайлорса, посылали к нему рыцарей и магов (а попросту — соглядатаев, ибо для срочных, экстренных случаев существовал Коридор Алвисида), чтобы узнать, как собирает Наследник Алвисида поверженного бога, не требуется ли какая помощь… Ансеис уже не раз отмечал, что его двойник, созданный чуть менее двух десятков лет назад, уже после года разлуки стал сильно отличаться от оригинала и не в лучшую, как рассчитывал барон, сторону. Двойник вновь выказал неуверенность в собственных силах: чем иначе объяснить, что посланники страстно стремятся видеть его именно в канун Большого Парада Планет? Двойник, получивший всю магическую силу, став одним из самых могущественных чародеев мира, хочет, чтобы и Ансеис помог ему своими знаниями, опытом, изворотливостью мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27