Оторваться от него, прибавив скорость, мы не имели права, приказ Ставки! Сжав зубы, крепились, смирившись с тем, что машина с Г. К. Жуковым возглавляла, а бронетранспортер заключал нелепую процессию.
К счастью, долго это не продолжалось, такого рода приказы Ставки быстро изживали себя. Фронт не терпел несообразностей.
Н. Я.: Решение о роковой поездке Ватутина поддержал Крайнюков. Жуков, учитывая объем работы в связи с предстоявшим наступлением, был против отлучки комфронта. О чем и написал в своих "Воспоминаниях"; цензоры ГлавПУРа, оберегая честь мундира, изъяли упоминание об этом из их текста.
Крайнюков в своих мемуарах дал волю фантазии. Умолчав о своей роли в организации поездки, он в героических (для себя!) тонах описал обстоятельства ранения Ватутина. Оказывается, "факелом вспыхнул легковой автомобиль командующего, подожженный зажигательными пулями".
А. Б.: Это был тот самый "форд", на котором Саша Богомолов возил Ватутина, я потом видел машину. Никак не обгоревшую, правда, несколько пулевых пробоин, отнюдь не от зажигательных пуль. Откуда они у бандитов!
Н. Я.: Слушайте дальше: "Мы бросились к командующему и положили его в уцелевший "газик". Под обстрелом врага открытая машина проехала немного и остановилась. Видимо, был поврежден мотор. Тогда мы понесли Николая Федоровича на руках, спеша доставить его в укрытие".
А. Б.: Чушь! Повторяю: Саша Богомолов получил орден Красного Знамени именно за то, что вывез раненого из-под огня. Единственный намек на правду "форд" слегка смахивал на "газик", и этот намек с головой выдает сочинителя небылиц - он уже успел "сжечь" автомобиль комфронта ("факелом вспыхнул"!), а теперь на нем, уже несуществующем, вывозят раненого генерала.
Н. Я.: Ко всему этому честолюбие непомерное. О ранении Ватутина Крайнюков якобы докладывал по телефону и письменным донесением никак не меньше как Сталину, выслушивал его упреки и т. д. Тогда как по прискорбному инциденту со Сталиным говорил Г. К. Жуков, который принял командование 1-м Украинским фронтом. Сталин согласился с ним, но одновременно Ставка взяла управление 2-м Украинским фронтом на себя. Сталин продолжал опекать драгоценного Конева.
А. Б.: У нас любят обращаться к победной весне, как поется, "весна 45-го года", а по мне незабываемы март - апрель 1944 года на 1-м Украинском. Трудно выделить какую-нибудь одну причину, наверное, главное - молодость, избыток сил. Избыток сил и в армии. Как пошли 4 марта на запад, так не остановились, пока перед нами не выросли Карпаты.
Впервые в Великой Отечественной дорогу матушке-пехоте прокладывали три танковые армии. Перед бронированным тараном нельзя было устоять, тем не менее немцы попытались. Фронт дрался с нашим старым противником генерал-фельдмаршалом Манштейном. Жуков, в единоборстве с которым уже потеряли лицо лучшие немецкие генералы, весной 1944 года добил репутацию последнего, оставшегося у рейха стратега Манштейна. Под бездонным куполом весеннего неба середины марта кипело грандиозное танковое сражение.
Георгий Константинович выезжал на наблюдательные пункты армий. Ему докладывали командиры-танкисты прямо с поля боя, они приезжали на НП как были, в комбинезонах, перепачканные маслом, иной раз кровью, пропахшие порохом. Докладывали повышенными голосами - от грохота орудий в тесных башнях танков мудрено было не оглохнуть. Г. К. Жуков был в своей стихии - шло наступление.
Мне, как водителю, не было времени любоваться голубым небом, все внимание - дороге. Казалось чудом, что они поддерживались в рабочем состоянии. Чудо творилось руками людей, простой лопатой. Население мобилизовали для ремонта дорог, восстановления мостов, иногда встречались обозы - на лошадях и волах местные жители везли ящики и мешки с военными грузами. Работали не из-под палки, с охотой, радостью. Красная Армия принесла конец фашистской ночи. Поближе к передовой крестьяне взваливали на плечи патронные ящики и снаряды, помогали доставлять их войскам. Для проталкивания грузов к фронту использовалось все - бочки с дизельным топливом доставлялись даже на танках!
Как в калейдоскопе, мелькали названия городов и деревень, освобождаемых нашими войсками. Вопреки всему тылы не отставали, ибо быстро перешивалась железнодорожная колея и среди первых составов проталкивался жуковский спецпоезд. Хотя регулярного движения по советской колее еще не было, спецпоезд успевал продвинуться так, что мы обычно могли к ночи добраться до него. Г. К. Жукову обеспечивались сносные условия для работы, пусть на колесах. Сносные и потому, что немцы так и не сумели засечь наш состав, маскировать который на весенней голой земле было нешуточным делом.
В конце марта, когда штаб фронта перебрался к городишку Славута, пришлось расстаться с верным "хорьхом": машина выслужила все мыслимые и немыслимые сроки. Из уважения к ветерану я уговорил отправить "хорьх" в Москву на ремонт. Автомобиль погрузили в кузов грузовика, закрепили, и скоро машина с бесценным для меня грузом скрылась за поворотом. Я очень переживал расставание с "хорьхом", который воспринимал чуть ли не как живое существо. К глубокому прискорбию, "хорьх" сгинул в авторемонтных мастерских и следы его затерялись.
Тыловики предлагали Жукову другие машины для разъездов по фронтовым дорогам. Но одни не нравились ему, другие мне. На несколько дней задержался у нас "мерседес", однако машина оказалась непригодной для фронтовых дорог. В результате Георгий Константинович прочно оседлал "виллис". На юрком американском вездеходике мы уже наездились достаточно, но обычно на небольшие расстояния - уж очень он был тряский и неустойчивый, хотя с отличной проходимостью. Выбора не было, и "виллис" с самодельным кузовом из фанеры (погода еще не установилась) на много месяцев стал основным средством передвижения маршала по фронтовым дорогам.
Трагический случай с Н. Ф. Ватутиным еще был свеж в памяти, и, когда наша фанерная коробочка подскакивала на колдобинах и ныряла в ямы под носом у тысяч и тысяч местных жителей, ремонтировавших дороги, порой приходили невеселые мысли. Красная Армия вступила в земли, где под немцами получили свободу для расправ с народом украинские националисты. Они принесли много горя. Главари бандитов бежали с оккупантами, но они оставили агентуру. Хорошо вооруженную и законспирированную. Кто мог поручиться, что какой-нибудь негодяй, для вида лениво орудующий лопатой, не стеганет очередью в машину маршала, разбрызгивающую грязь в метре-другом от него? Что успеет сделать бронетранспортер, шлепающий по колее позади?
В светлые недели нашего великого наступления к Карпатам, а в сущности, к госгранице, я почти не слышал о вылазках бандеровцев и прочей нечисти. Не считая трагедии Ватутина, конечно. Если припомнить их злодеяния на исходе войны и в первые послевоенные годы, это кажется удивительным. Разгадка проста: они были подавлены мощью Красной Армии, на их глазах бившей немцев. Поля загадили сотни подбитых и сожженных немецких танков. Батареи и дивизионы немцев, накрытые нашим артиллерийским огнем. Вдоль дорог выставка поверженной немецкой техники от штабных автобусов до громадных грузовиков и мощных тягачей. Среди остатков касок, винтовок, канистр, каких-то ящиков и прочего мусора войны - трупы, тысячи трупов немецких солдат, часто страшно изуродованных - прошли танки.
Как мы били захватчиков в тех самых местах, где три года назад они самоуверенно вторглись в нашу страну! Били и числом и умением. Уничтожали немцев в больших и малых "котлах". Куда им теперь было равняться по мастерству с нашими командирами. Немецких генералов переигрывали на каждом шагу, даже не давали отступать по дорогам, танкисты перехватывали их, и немецкая солдатня бежала по колено в грязи через леса и поля. Снова и снова я безмерно гордился тем, что сижу рядом с тем, кто председательствовал на великом празднике войны - маршалом Жуковым. Это его воля двигала танковые армии. Это он указывал, куда и как нанести удар, чтобы достичь максимальных результатов.
Как сейчас у меня перед глазами советский чудо-богатырь, солдат эпилога Великой Отечественной. В ладно пригнанной шинели или защитной ватной куртке повыше колен, кирзовых сапогах, еще зимней шапке, с ППШ, неизменным "сидором" за плечами и ложкой за голенищем. Идущий на первый взгляд неторопливо, не придерживаясь строя, со смехом или, целой группой оседлав танк, горланящий песни. Но внутренне собранный и настороженный. При первых выстрелах с вражеской стороны или в подозрительных местах моментально занимал место в цепи и вперед - сторожкой перебежкой, где нужно, по-пластунски. Вот только особенно молодые почти всегда без касок, не любили наши ребята тяжесть на голове. Оттого нередко напрасно гибли...
Пока боевые части Красной Армии были рядом, бандит-бандеровец не только не смел поднять оружия, но и глаз, боясь, чтобы по ним не опознали волка в человеческом обличье. Поэтому кажущееся спокойствие в ближнем тылу наступающих войск. Любая вылазка была бы пресечена быстрым и беспощадным образом. Оуновец отнюдь не стремился пополнить собой горы трупов немецких хозяев, смердившие под весенним солнцем. Эта мразь хорошо понимала силу оружия и знала, что от бойцов Красной Армии пощады не жди. Уничтожат на месте.
Подсохла земля, зазеленели поля, покрылись молодой листвой придорожные рощи, и на горизонте наконец засинели Карпаты. Штаб фронта в двадцатых числах апреля перебрался из Славуты в село Токи, что за рекой Збруч. Это в Тернопольской области. Освободили Черновцы. Жуков без особого интереса объехал Черновцы, город, который он хорошо знал, когда до войны командовал Киевским Особым военным округом. В это весеннее наступление Георгий Константинович в разъездах по фронту нет-нет да бросал короткие замечания. Он узнавал и не узнавал места, которые помнил еще с довоенных времен. Немцы, где успевали, разрушали или предавали огню все. Но мы так умело шли вперед - с обходами и охватами, что враг был вынужден бежать, нередко даже не успев приступить к своему черному делу.
Я уже предвкушал побывать в Карпатах, гор в жизни не видел. Прикидывал, как водить машину по горным дорогам. Расспрашивал сведущих людей, среди солдат старших возрастов обнаружились воевавшие в этих местах еще в первую мировую войну под знаменами генерала Брусилова. Из их рассказов вырисовывалось - нам предстоят суровые испытания. Война в горах не шутка. Кое-кто из них недобрым словом помянул мадьяр, вояк никудышных, но злых и подлых в расправах с мирными жителями. Мы выходили к границе с Венгрией, и предстояла новая встреча и с ними в бою. Первые ласточки появились - в войсках смеялись: немцы погнали на нас венгров, которых наш фронт уже бил. В пору бессмертного Сталинградского сражения.
О многом переговорили в те дни мои товарищи по службе и я. Все были на большом подъеме - немцев и путавшихся под ногами мадьяр вышвыривали за пределы Отечества. Что Карпаты, подумаешь, горный хребет в Европе, мы были готовы штурмовать, образно говоря, Гималаи и Анды. В успехе не сомневались. Русский солдат с маршалом Жуковым пройдет везде, как в свое время Суворов прошел Альпы. В это истово верили все мы без исключения, тогдашняя военная молодежь.
За неделю до 1 Мая я оказался не в Карпатах, а на московских улицах за рулем "паккарда". Жукова внезапно и срочно вызвали в Москву. Мы улетели с полевого аэродрома вблизи Токи.
Н. Я.: Жизнь была очень щедрой к вам, ибо вам довелось участвовать в эпохальном наступлении, одной из классических жуковских операций. В западной военной литературе подчеркивают: "Армии русских шли лавиной". Панический страх обгонял их. Гитлер вытолкал в отставку Манштейна из-за возмутительной в глазах фюрера истории - 200 наших танков разогнали две свежие дивизии вермахта. Взяли и разогнали! Просто сказать! Нужен был математически точный расклад: знать место и время, куда ударить. Жуков знал. За это наступление войска Жукова прошли 350 километров, а вступив в предгорье Карпат, разрезали германский фронт, создав невыносимые трудности для обеспечения его южного крыла.
1-й Украинский фронт лидировал в эпохальной операции освобождения Правобережной Украины. Во всем блеске в который раз заявил о себе полководческий дар Г. К. Жукова. Он был награжден вновь учрежденным орденом "Победа". Орденский знак за No 1. Крайнюков в мемуарах проскрипел: "Чего греха таить, порой и желаемое выдавалось за действительность. Маршал Жуков... слишком оптимистично смотрел на обстановку". Этот, вопреки известной русской поговорке, взялся судить победителей. Так кто же ответствен за громадный успех? "Наше весеннее наступление, - разъяснил Крайнюков, - увенчалось не только победой советского оружия, но в блестящей победой советской стратегии, советской военной мысли, основанной на ленинской науке побеждать". Вот так!
А. Б.: Не слышали мы на фронте о такой "ленинской науке". Это я как фронтовик говорю. Знали - к победе ведет великий полководец, народный герой Г. К. Жуков.

На Берлин!
Казалось, должна была исполниться моя мечта - встретить хоть какой-нибудь праздник за семейным столом. Наученный горьким опытом, я передвинул для нашей семьи праздник на несколько дней вперед. Где-то 25-26 апреля мы уселись за стол, как должны были собраться вместе на Старопанском 1 Мая - мама, братья Алексей и Виктор, Зина с мужем. Яств особых не было, стол был по-военному скромный, выделялась разве банка американской тушенки, сбереженная мною из фронтового пайка. Помянули отца и Сережу, выпили за скорую Победу. Для меня ничего, кроме воды, я был на работе: отвез Георгия Константиновича в Генштаб и отпросился на несколько часов. В любой момент мог последовать вызов. Жуков почти все время проводил в Кремле и Генштабе. Безошибочный признак - предстоит новая крупная операция.
Моя предусмотрительность полностью оправдалась. Перед самым 1 Мая Жуков неожиданно вернулся на 1-й Украинский фронт. Пробыл там почти до десятого мая. Георгий Константинович приказал мне собрать и погрузить кой-какое немудреное имущество в машины и подготовить их к долгой дороге.
С того же аэродрома у Токи мы опять улетели в Москву. Потекли обычные будни. Я жил дома и не мог досыта наговориться с родными. Скоро в Москву доставили наш фронтовой "паккард", "виллисы", "Додж 3/4". Пока я возил Жукова на отполированном до зеркального блеска московском "паккарде", остальные машины прошли профилактику и ремонт в автобазе Наркомата обороны. Меня предупредили: выезд на фронт не за горами. Машины пойдут своим ходом. "А поезд?" - спросил я, памятуя об удобном вагоне-гараже. Поезда не будет. Потом выяснилось, что то была военная хитрость - спецпоезд остался на 1-м Украинском фронте. Его узел связи вел интенсивный обмен шифрограммами, имитируя работу штаба комфронта. Немецкую разведку провели за нос. На самом деле Г. К. Жуков направился на другое направление - координировать действия 1-го и 2-го Белорусских фронтов. Пришла пора освобождать Белоруссию.
В начале июня Жуков с группой маршалов и генералов прибыл на 1 -й Белорусский фронт. С ним представители Ставки, помогавшие Г. К. Жукову по своим вопросам, - маршал авиации А. А. Новиков, маршал артиллерии Н. Д. Яковлев, генерал С. М. Штеменко. По Минскому шоссе, содержавшемуся в большом порядке, перегнали вместе с жуковским и их автомобили. Примерно с месяц у нас функционировало совместное "автохозяйство": группа этих военачальников объезжала войска фронта, иной раз добираясь до переднего края. В штабах и на пунктах управления армий Жуков с ними и командирами на местах разбирал предстоявшие операции. 100
Караваном в 10-15 "виллисов" с маршалами, генералами и охраной мы следовали по дорогам, простреливаемым вражеской артиллерией, попадали под артналеты. К счастью, обошлось. Если уместно такое выражение применительно к маршалу Жукову, то он сиял, весь светился радостью. Кажется, я понимал причины. Завершалась подготовка грандиозной операции, если угодно, уже на берлинском направлении, хотя до столицы разбойничьего гнезда еще предстояло идти и идти. Войска накапливались на исходных позициях. Леса забиты танками и САУ, горы снарядов, всякого рода довольствия. Солдаты и офицеры выглядели браво, порядок на дорогах отменный. Где бы внезапно ни появлялся Жуков в окружении свиты с большими погонами, никакого замешательства. Четкие доклады, все заняты делом.
Перед нами, разделявшими "виллис" с ним, помолодевший маршал, пожалуй, даже хвастался, а иногда озорничал. Он прослужил в этих местах многие годы до войны, как выразился, "исходил все вдоль и поперек", лесистые, болотистые места. Страстный охотник, Г. К. Жуков во время этих разъездов коротко объяснял - здесь он бил уток, а здесь кишит боровая дичь. Хотя я точно не помню охотничьих рассказов порой благодушного маршала, думаю, что он не был серьезен, а на несколько минут отвлекался от дум о войне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32