А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



«Солнце в день морозный (Кустодиев)»: Молодая гвардия; 1978
Аннотация
Книга о жизни и творчестве русского советского художника - создателя первой картины, посвященной революции ("Большевик"). Жизнь художника может служить образцом высокого нравственного подвига.
Для среднего школьного возраста
Адель Ивановна Алексеева
Солнце в день морозный (Кустодиев)
Этого художника высоко ценили современники - Репин и Нестеров, Горький и Шаляпин. И мы спустя десятилетия с восхищением рассматриваем его полотна, - широкая панорама жизни старой Руси, мастерски запечатленная, встает перед нами.
Он родился 100 лет назад в Астрахани, городе, расположенном между Европой и Азией. Пестрый мир волжских ярмарок, шумных базаров, городских садов и тихих улочек, красочных церквей, народных обычаев и праздников, в детстве увиденный им, навсегда вошел в творчество художника. Кустодиев любил Россию - и спокойную, и ярую, и ленивую, и неугомонную.
Художник этот сложен, загадочен, противоречив. Он воссоединил в искусстве общее и частное, вечное и мгновенное; он мастер психологического портрета и автор монументальных, символических полотен. Его влекло уходящее прошлое, и вместе с тем никто так живо не откликался на события сегодняшнего дня. Первый из русских художников, он запечатлел события Февральской революции. Именно он создал полотно, наиболее обобщенно отразившее победу Октябрьской революции ("Большевик").
Кустодиев - верный продолжатель традиций великих русских реалистоз. Вместе с тем он принадлежит к могучей плеяде создателей советского изобразительного искусства.
Как человек Б. М. Кустодиев был необычайно привлекателен, поистине это человек высокого духа. На 33-м году жизни тяжелая болезнь сковала его, но художник продолжал самоотверженно трудиться. Более того, именно тогда он создает лучшие свои полотна ("Шаляпин", "Масленица" и др.). В этом смысле имя его невольно воскрешает другую героическую личность - Николая Островского.
Эта книга написана на основе воспоминаний родных и друзей художника (прежде всего его дочери), его писем и записей, на основе изучения трудов видных советских искусствоведов - В. Воинова, М. Эткинда, Е. Лебедевой, С. Каплановой и др. Вместе с тем она представляет собой художественное осмысление жизни художника, а избранная автором беллетристическая форма допускает элемент домысла.
Часть первая
В Астрахани, на Кутуме
...Утро началось. Ламповщики побежали по улицам, от фонаря к фонарю передвигая свои лесенки и гася свет.
Мулла прокричал в татарской части города.
К базарам потянулись скрипучие телеги.
Под гортанные понуканья калмыков шествовали верблюды, груженные коврами, сыром, шерстью. Следом безропотно плелись ослы, время от времени посылая в знойный воздух отчаянные вопли. Через час на обоих астраханских базарах земля будет ломиться от сентябрьского изобилия - помидоров, арбузов, яблок, рыбы всех видов, живых гусей, кур, уток...
Разноголосый звон колоколов зазвучал по всей Астрахани.
Богомолки мели подолами деревянные мостовые; по выжженной, как черепок, земле гулко стучали каблуки прохожих.
Хозяйки не спеша отпирали ставни, раскрывали запертые на ночь окна. Выгибали спины проснувшиеся кошки, потягивались собаки.
Обитатели маленького флигеля, который приютился за домом купца Догадина на Демидовской улице, этим утром проснулись раньше обычного. Сразу после завтрака вся семья окружила худенького белокурого мальчика лет девяти.
Мать, Екатерина Прохоровна, провела гребешком по светлым его волосам, оправила голубую косоворотку и перекрестила:
– Ну, с богом. Слушайся батюшку, учителям отвечай хорошо.
Она строго глянула в глаза сыну, прижала губы к его лбу и поднялась. Встала и сидевшая рядом няня. Она проворно сунула что-то мальчику в руку.
– Тут прянички тебе испекла, на казенных-то харчах радости мало. Как хорошую отметку дадут, глядишь, и съешь пряник-то...
А рядом стрекотали сестры:
– Боря, ты не забывай: в субботу будем домашний спектакль разыгрывать. Костюм тебе придумаем.
– А мы еще красного змея будем делать, - сказал младший брат Михаил, большой любитель мастерить.
Провожать Бориса за ворота дома вышло все семейство. Тут круглые щеки белоголового мальчика покраснели, глаза под выпуклым упрямым лбом заблестели.
– Ну чисто барашек новорожденный, - не удержалась няня.
Мальчик встретил строгий взгляд матери, коротко вздохнул и пошел от дома, направляясь в сторону духовного училища. Его взяли туда учиться после смерти отца, учителя словесности, за казенный счет.
...Здесь время измеряли звуки. Колокол, назойливо звеня, будил их в шесть часов утра. Раздавалось металлическое стуканье длинного рукомойника. Затем ровный гул голосов: читали молитву. И - уроки.
Густо звучал голос батюшки на уроке закона божьего.
– "В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух божий носился над водою...
И создал Господь Бог человека из праха земного и вдунул в лицо его дыхание жизни; и стал человек душою живою... И сказал Господь Бог: Не хорошо быть человеку одному, сотворим ему помощника, соответственно ему...
И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену и привел ее к человеку..."
Поп рассказывал историю о том, как бог привел Адаму жену его Еву и она родила ему сыновей Каина и Авеля.
– Уразумели? Повтори... Ну ты, Лимов.
– "И создал Господь Бог человека из праха земного и вдунул в лицо его жизнь..."
– Не жизнь, но дыхание жизни! - Батюшка поднял палец.
Сидевший впереди Бориса сумрачный, с жесткими длинными волосами Вася по фамилии Кучерявый басовито спросил:
– Батюшка! За семь дней бог создал мир, потом Адама, жену его Еву. Больше никого не создал. На ком же тогда женился Каин? Людей ведь иных не было.
Батюшка вскинул косматые брови. От резкого движения очки у него сползли на самый кончик носа.
– Это что же, Кучерявый, ты усомневаешься в библии? Ну-ка поди из класса, нечестивец болтливый!.. И на исповеди скажешь отцу Амвросию, какие сомнения неразумные тебя посещают, какая гордыня обуяла.
...Купола Астраханского собора блестели на солнце, желтая листва шелестела под ногами.
В церковный праздник - крестовоздвиженье - мальчиков духовного училища повели в главный собор Астрахани, располагавшийся в центре города, за кремлевскими стенами.
Сегодня сам епископ служил молебен. При входе в церковь уже расстелен богатый голубой ковер. Развеваются подолы длинных черных одеяний служителей. Сияют начищенные подсвечники. Долговязый семинарист держит огромную свечу. В дверях епископу поверх черной сутаны набрасывают белое одеяние. Потом он таинственно и долго находится в алтарной части. А выходит уже не в белом одеянии, а в голубом. Голос у него мощный и мягкий. Движения плавные, как у актера в опере "Жизнь за царя", что пел Сусанина. И вообще лицом походит на Ивана Сусанина. Так кажется Боре Кустодиеву. Переодевание, блеск парчи, сияние свечей, таинственный голос - все это как в театре.
Боря стоит рядом с Митей Лимовым, покладистым своим соседом, а с другой стороны Вася Кучерявый.
Митя то и дело шепчет: "Ой, как божественно!" Старший воспитатель не сводит с мальчиков глаз, и Вася мрачнеет с каждой минутой.
А Боря переводит взгляд с расшитой мантии на бархатную красную митру, с нее - на отраженный в золотом кресте багряный цвет.
Начались поклоны, сопровождаемые хором женских голосов. Чем ниже кланялся епископ, тем громче становились звуки, тем быстрее и быстрее произносились слова: "Господи, помилуй, господи, помилуй, господи..."
Вася попросил о чем-то старшего воспитателя. Тот вместо ответа дернул Кучерявого за ухо и что-то сердито ему зашептал. Боря обернулся, рассеянно взглянул на Кучерявого, но в этот момент епископ поравнялся с ними, и мальчик уже не мог оторвать глаз от серебряного паникадила. Серебро мерцало таинственно и холодно, как вода при луне. Лицо богоматери смотрело строго...
А поздно вечером, после службы, когда все разбрелись по комнатам, Боря уговорил Кучерявого про никнуть вместе с ним в домик, где днем работали иконописцы, - очень хотелось рассмотреть иконы. Вошли крадучись. Зажгли свечи. Со стен смотрели серьезные темные лица. Борис приблизился к одному из них, стал рассматривать... Переходы резкие - от черного цвета к розовому. Вот бы добавить сюда красноватого - от мерцанья огня или тусклого блеска серебра. Он осторожно дотронулся рукой до одежды богоматери и тут же отдернул руку, в страхе оглядываясь по сторонам. Большие глаза святых, казалось, пристально смотрели на мальчиков.
Неделя в училище тянется, как унылая арба по степи.
Зато воскресенье - долгожданный праздник, великий день. Рыбалка на Волге, пироги с рыбой - расстегаи, на улице игры в бабки, в лапту, в казаков-разбойников. У Догадиных музыка, танцы, а перед сном няня сказки рассказывает.
В это воскресенье все было немного по-другому. Утром Миша с Борисом доклеивали большого змея, да не обычного, а из красной бумаги.
А потом пришла дочь купеческая Настя Догадина звать Екатерину Прохоровну "играть на фортепианах": гости придут, мол, важные. Екатерина Прохоровна согласилась: платили Догадины хорошо, а в семье лишних денег не было.
Статная кареглазая Настя взяла Бориса за руку и повелительно сказала:
– Пойдем, посмотришь, как мы живем. Ты у нас еще никогда не был.
Рука его утонула в пухлой ладошке Насти. Ему было неловко, но освободить руку он стеснялся. И девушка повела его по комнатам. Сначала в боковые, тесные, небогато убранные.
– Тут мы всегда живем... - церемонно говорила Настя. - А в гостиной в светлые дни.
В гостиной чуть не всю стену занимала большая изразцовая печь. Затейливый зеленый рисунок покрывал белые изразцы. Боря заметил, что рисунки везде разные; хотелось ему рассмотреть каждый, но Настя тянула его дальше.
– Чего стоишь? Или не видал печку? Садись вот. В центре длинного стола - лампа-"молния", витая, бронзовая, голубой абажур с китайским рисунком. "Вот свету-то, наверно, от такой лампы!.. И как это, интересно, сделали такой рисунок на ней?" - подумал мальчик.
Рядом со столом - тяжелый дубовый буфет. Буфет, как крепость, и какой только посуды в нем нет! Рисуночки разные пестрые, стекло фигурное...
Когда они вышли в сенцы, потом во двор, там уже расставляли простые деревянные столы с недорогим угощением: рыба-сушь, каша гречневая, пироги капустные. Это готовили для нищих, монашек, бедных прихожан. Купец Догадин торговал самоварами, ведрами, скобяными товарами, имел твердый доход (не то что хлебная торговля, от урожая не зависел) и несколько раз в году кормил голодный люд, чтобы городская молва не забывала его.
Тут, возле кустодиевского флигеля Боря увидел Митю Лимова и Васю Кучерявого. Выпростав свою руку из Настиной, он побежал к мальчикам.
– Куда же ты, Борисушка? А угощение? - крикнула Настя.
Но его и след простыл.
...Они пускали раскрашенного змея. Змей медленно, словно раздумывая, взмывал в поднебесье. Митя, быстро перебирая руками, отпускал нитку.
– Вот красота! - шептал Вася. - Мне бы такой! Всех интересовало, на какую высоту поднимется змей, а Боря завороженными глазами смотрел на дивное красное пятно в небе. Это совсем не тот красный цвет, что в церкви, что у свечи... И у старшей сестры Кати нет такого цвета в наборе красок, а у нее и акварельные, и настоящие масляные есть...
Эх, как бы продлить воскресенье! Уже девять часов вечера. Мать еще не вернулась от Догадиных. Ее музыка хорошо слышится оттуда. Девочки расположились на ковре, играют с котятами. Миша строгает игрушечную лодку. Няня штопает, напевая. Скоро уже спать. Но как можно спать, если принесли два новых журнала - "Нива" и "Артист". В "Ниве" интересные картинки, в "Артисте" - рассказы про художников.
А как хочется нарисовать кого-нибудь живого, Васю, например, или продавца-сбитенщика с усами. Сколько лиц человеческих, и все разные! К одному Догадину вон сегодня сколько людей приходило - с узкими глазами и с темной кожей, и рыжие с веснушками, и старые, как орех, и такие красивые, как купеческая дочь Настя! Никогда еще он не пробовал живых людей рисовать. А что, если?..
Боря осторожно берет карандаш. Смотрит на задремавшую над шитьем няню.Прикрывает лист левой рукой, чтоб никто не подсмотрел. И водит карандашом по листу, наклоняя голову то вправо, то влево...
...И снова духовное училище! Приближается час исповеди, самый мучительный час. Надо признаваться в грехах, каяться.
На первой исповеди Боря так и простоял молча, глотая слезы. Он не знал за собой вины, не знал, в чем каяться: ведь он всегда говорил правду и старательно учился, не грубил старшим, не бил собак. В чем же его вина? Он не мог ничего "грешного" припомнить за собой и оттого плакал.
Теперь, на новой исповеди, верный своему прямодушному характеру, Борис сказал батюшке про иконописную мастерскую, как они проникли туда с Васей и обнаружили, что Христос похож на их воспитателя. Батюшка вскинул на него лохматые брови, недовольно проговорил: "Лукавый то вам подсказал, лукавый".
В классе Кучерявый сердито дернул Бориса:
– Это ты батюшке сказал про воспитателя и Христа?
– Да, на исповеди. Но это же тайна. А что?
– А то, что воспитатель уже знает...
Ночью, когда воспитанники уже легли спать, Боря долго лежал с закрытыми глазами... Вдруг сквозь веки он почувствовал какое-то движение света.
На белой каменной стене прыгали розовые языки! Сердце застучало. Подбежал к окну: за железной витой решеткой во дзоре пылал огонь. Небольшой деревянный дом, где была иконописная мастерская, горел. "Неужели это Вася поджег?" - с ужасом думал Боря, а сам не в силах был оторвать восхищенных глаз от желто-красных языков пламени...
Первый учитель
По городу разнеслась молва: в Астрахань из Москвы привезли картины. Вот событие! Картины на холстах, цветные, люди на них как живые - встанут сейчас и пойдут. А выставку называли "передвижной", значит, передвигают ее из города в город. И до Астрахани дошла очередь.
Возле картины Поленова "Христос и грешница" остановился мальчик в голубой косоворотке. Он не замечает, сколько времени уже прошло, не отрывает глаз от полотна. Его поражает печальное и строгое, усталое и спокойное лицо Христа. Оно совсем непохоже на те, что изображены на иконах. "Как же это нарисовать так можно? Видно даже, что воздух жаркий".
Подошел он и к другой картине. Прочел подпись: "Портрет Крамского". Как живой! Глаза маленькие, сидят глубоко и прямо тебе в душу смотрят. А какая фамилия у художника простая: "Репин", от слова "репа".
На другой день на уроке закона божьего, пока батюшка читал святое писание, Боря на последней странице тетради стал рисовать. Он не слышал, что говорил батюшка, и только последние слова, произнесенные с ударением, заставили его вздрогнуть. Батюшка пробасил: "И привалили ко гробу господню камень с кустодиею". Боря все еще не привык к созвучию своей фамилии с этим древнеславянским словом, означившим "стража".
Карандаш у него покатился на пол, батюшка вскинул из-под очков глаза и велел повторить. Боря знал наизусть это место из священного писания и, невинно моргая длинными ресницами, повторил. Давно он уже научился в училище ладить со всеми, усвоив одно: тут надо слушаться и учиться старательно, а мысли свои, увлечения не раскрывать.
То ли дело дома!.. Старшая сестра Катя все вечера рисует. Учится у настоящего художника, который закончил Академию в Петербурге. Вот бы и ему, Боре, учиться рисованию.,. И он мысленно покидает стены училища, видит себя с кистью в руках, за мольбертом, среди кремовых листов картона. Ах, скорей бы воскресенье!..
В осенний день смеркается рано. Из-за ненастной погоды Екатерина Прохоровна уже в девять часов приказала детям идти спать.
Со двора еще слышались песни: купец Догадин устроил соревнование для всех желающих на Кутуме. Лучшему певцу обещал шубу со своего плеча. И певцы старались.
Мать и няня тихо подпевали. Дети слушали.
Когда стихло, Миша попросил:
– Няня Паша, расскажи что-нибудь. Ты давно никаких сказок не рассказывала.
– И-и, милые, сколько сказывала, а вам все мало. Не знаю больше.
– Знаешь, знаешь! Ты еще про нечистую силу обещала, помнишь? Ну, пожалуйста.
– Обещала, обещала, когда это было-то? - вернливо говорила няня, а сама была довольна, что ее просят.
И она начала своим хрипловатым голосом:
– Сказку вам расскажу... Так вот. Повадилась нечистая сила в один купеческий дом. Крутит она и крутит купчихой. Чего она хочет? А чтобы человек на свет, на солнышко не смотрел. Потому что боится его, сразу теряет свою силу. Вот она и давай: купчиху спать заставляет ложиться рано, пока еще солнышко не зашло, утром ее манежит в постели допоздна. Та делать ничего не делает, только ест-спит и нелюдит-ся. Мамки, няньки не знают, что делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15