Только коту все простилось, даже не наказали его за испорченные вещи. Жекина мама сказала, что Барсик, это кота так зовут, не может с ней разлуку ни на час вынести, она у него, Барсика, прощения за это просила. Так что кот там главный в доме, какая уж тут собака может быть…
Жеку домой позвали ужинать, потом и за мной папа пришел. Мы с ним немного около Динки еще посидели, но так ничего и не дождались. Я ей спокойной ночи пожелала, приду завтра, как только проснусь, без меня не начинай…
Ночь пролетела совсем незаметно, хотя я и собиралась сбегать среди ночи проверить как там Динка себя чувствует, но проспала. Слишком уж день был все-таки длинным. Мама меня разбудила, когда папа уже на работу ушел.
— Ну вот!… Проспала же я! Она же меня ждет давно!
— Никуда без завтрака не пойдешь, — строго сказала мама.
Спорить было бесполезно. У нашей мамы, как папка говорит: «Война — войной, а обед по распорядку!», поэтому я быстренько проглотила кашу, прихватила мисочку с приготовленной для Динки едой, чуть не сбила с ног, входившую в квартиру Галкину бабушку, обругавшую меня «угорелой кошкой», и помчалась в соседний двор.
Динка мне навстречу не вышла. Последнее время она всегда меня поджидала и при моем появлении выходила из-под ящиков. Внутри меня все сжалось в ожидании чего-то нехорошего. Опоздала!!!…
— Диночка, лапочка моя… где ты, я тебе вкусненького принесла… смотри, у меня и чернослив есть…
Да где же она? Обычно на слово «чернослив» она откуда угодно вылезала… Там, где мы с мамой ей одеяло подстелили, нет никого…
И вдруг, из-под ящиков в самом дальнем углу, раздались какие-то странные звуки… не просто звуки даже, а кряхтение и тоненький такой всхлип, как-будто кто-то очень маленький хотел заплакать, а потом передумал…
— Это ты, Диночка? Что ж ты меня не встречаешь, обиделась, да? Я и правда, проспала, извини меня,… ну не сердись,… ладно? — приговаривала я и одновременно старалась пролезть между ящиками в самый угол.
— Ага, вот ты где, глупышка, как же ты сюда протиснулась-то со своим животом?
Ящики были уложены штабелями и пространство между ними было настолько узким, что я могла только стоять, тщетно стараясь рассмотреть, что происходило под самым нижним из них. Я видела Динкин бок, она лежала, повернувшись ко мне спиной, как будто стараясь скрыть что-то. Или кого-то?!!!
— Диночка, у тебя там что же, детки?!!! Ты не думай, я ведь, только посмотреть хочу… а как же ты… и без мамы даже… а с тобой все в порядке? — приговаривала я, стараясь тем временем хоть как-то протиснуться между ящиков, хоть одной рукой дотянуться до нее, хоть потрогать нос…
Динка вняла моим стараниям и просьбам, подняла голову, коснулась моей ноги холодным влажным носом и лизнула в коленку. Я замерла от счастья. Не сердится!
Тут я услышала, как меня мама зовет. Тоже ведь волнуется, хотя и виду не показывает.
— Мам, они здесь, только я дотянуться не могу… как же они одни здесь будут… а Динка не сердится, она меня лизнула даже!
— Думаю, что тебе стоит оставить их в покое, она сама решит, когда ей их поближе перенести нужно будет, а тем более показать.
— Нет, я ей нужна… она без меня не сможет!
— Это ты без нее не сможешь, но уж потерпи, у нее теперь дети, так что подружка твоя важным делом занята, некогда ей.
— Я же только помочь хочу, мы и дежурства договорились организовать, и еду…, как же теперь?
— Еда ей теперь очень даже понадобиться, она ведь теперь кормящая мама у нас.
Ишь ты, у нас… очень меня это «у нас» обрадовало. Значит мама теперь тоже на нашей стороне, а это, как Галкина бабушка говорит «дорогого стоит»! Галкина бабушка маму мою очень уважает. Вон зять ее, Галкин папа, хоть и врач, а советов медицинских она у мамы моей спрашивает, хотя та только еще на медсестру учится. Мама ей и уколы всегда делает, когда та ни попросит. Мне так кажется, что бабушка Соня просто лечиться очень любит, ну каждый день, как она сама говорит у нее «то нос, то хвост…». Только мама на кухне появиться, бабушка Соня — тут как тут, и давай ей свои «симптомы» рассказывать! Так что, пока я ем, чего только не наслушаюсь, я уже приспособилась уши «отключать» и про свои какие-нибудь дела думать.
Эх, сколько же их там, щенулек этих, ну никак ни разглядеть! Мама вылезать велела и собаку не беспокоить. Легко сказать, не беспокоить… если ни о чем больше и думать невозможно!
Пока я там за ящиками пыхтела и изворачивалась, все девчонки пришли и Жека с Сашкой.
— Ну???!!!! Что там?
— Щенки ночью родились! Динка их под самые дальние ящики спрятала, никак не разглядеть… и сама не выходит… мама велела не беспокоить ее, Динка теперь «кормящая мама».
— Ух тыыыыыыыыыы!!!!!!! — заорал Сашка, — а я вот сейчас ее пугну чем-нибудь, она выскочит, мы щенков хвать… и все!
— Только попробуй, — поднесла я к его носу кулак, — я тогда тебя так поколочу, на всю свою разнесчастную жизнь запомнишь!
— Это еще посмотрим, кто кого… да я тебя — одной левой…
Тут такой шум поднялся, все Сашку ругать принялись, он стал оправдываться, что ничего плохого он и не хотел, что только бы посмотрел, а потом и на место… а чего она сразу… Понял в общем свою ошибку.
Только ведь посмотреть все равно хочется всем, да еще и самое главное, узнать, сколько же их там, малышей?
Жека предложил папин бинокль принести и хотя бы издали попытаться рассмотреть, сколько же их там родилось? Да ведь и за Динкой присмотр нужен будет. Предложение всем очень понравилось. Часа два мы в бинокль пытались щенков сосчитать! Только потом оставили это безнадежное занятие, потому что чуть окончательно все не перессорились. Попробуй-ка, пересчитай, когда на Динке пятнышки разные и щеночки, похоже, тоже в пятнышках, или просто разноцветные все! А в бинокле только по несколько пятнышек за раз помещается! Так что количество опять у всех разное получилось.
Постепенно у всех дела какие-то нашлись, разошлись все. Только мы с Наташей остались. Ее бабушка Динке молока прислала. Мы решили налить молока в мисочку, оставить его на видном месте и спрятаться, чтобы Динка хотя бы поела немножко. Ну и еще нам, конечно же очень хотелось хоть издали на нее поглядеть. Оставив молоко рядом с ящиками, мы зашли за дом и стали осторожно из-за угла подглядывать. Только Динка, наверное, знала, что мы совсем не ушли, потому что ждали мы довольно долго. В конце концов голод пересилил ее страх и она показалась из-под ящиков. Какая же она, оказывается, на самом деле худая, бедняжка! На молоко набросилась прямо таки, пьет, захлебывается! Потом мою котлету взяла и собой унесла. Нет, не щенкам конечно, это она просто надолго малышей своих оставить не может, около них котлету съест.
— Знаешь, — сказала Наташа, — наверное это не очень-то хорошо, что мы все время здесь толчемся, она еще больше беспокоится, а ведь ей и поспать тоже нужно. Я думаю, что это нелегкое дело, детей рожать. Когда в прошлом году мой брат родился, мы к маме два дня в роддом приходили, а она все спала и спала, устала очень. А еще он и по ночам спал плохо, не только маме, всем нам спать не давал.
— Да… это он еще один был, а тут — неизвестное количество! Один какой-нибудь проснулся беспокойный — и всех разбудил! Бедная Динка, как же она сама-то спать будет!
Радостное событие вдруг обернулось совсем другой стороной, заставив нас призадуматься…
— Хорошо, что у людей не бывает сразу неизвестного количества детей, — сказала я, — представляешь, какой кошмар бы был? Один накормлен, другой кричит, пока следующего разворачиваешь, уже забудешь, с какого вообще начинала…
Теперь мы смотрели в Динкину сторону не только с беспокойством, но и с уважением. Нет, не обойтись ей без нашей помощи, у нее ведь даже бабушки никакой нет, как у Наташиной мамы, чтобы с детьми посидеть, если что. Дома я к маме с вопросами пристала по всем очень интересующим меня поводам — про детей, мам, а еще про что это были за науки такие по которым у нее пятерка на экзамене. И как эти науки могли нашей Динке помочь. Только мама не стала почему-то долго со мной разговаривать, а отправила руки с мылом мыть «как следует» и в комнате прибирать. Ну ладно, я потом, как-нибудь эти ее книжки сама полистаю, а еще лучше во двор потихоньку вынесу, там мы с девчонками сами во всем разберемся. Или можно еще папу расспросить, он никогда не говорит мне, что я еще маленькая и на любые вопросы отвечает. Мы с ним и книжки вслух не мои «для детей» читаем, а его, интересные — про путешествия разные и смелых людей. Жалко у папки сегодня опять «аврал» на работе, поздно придет домой и усталый очень. Надо его утром не прокараулить, пока он будет завтракать, я ему свои вопросы и задам.
Ирина Васильевна Турчина
А вам не нужен щенок? Он хороший…
… А утром ко мне Сашка прибежал, я только умыться успела. Он такой шум поднял, звонил в звонок и одновременно стучал в дверь ногами. Мы все в коридор выскочили, пожар думали или землетрясение случилось.
— Ирка! — заорал он с порога, — ой, здрасьте, только нам бежать надо, Динку со щенками спасать… там сегодня машина с утра придет, ящики от магазина увозить, мне Сережкина мама сказала…
Можно было не продолжать, картина была ясной! Я повернулась с умоляющим лицом к обитателям нашей коммунальной квартиры…???
— Разносчиков всякой заразы в квартире не потерплю! — сразу же сказал Галкин папа, — И ты, Галя, чтобы и прикасаться к этой собаке не смела.
И так он это жестко сказал, что всем стало ясно, что разговаривать с ним об этом не только бесполезно, но и захотелось отодвинуться от него подальше, что-то недоброе почудилось нам в его глазах.
— Бежим!
Мы собрали всех у ящиков. Нужно было срочно решать, что же теперь делать. По разным причинам, но Динку к себе домой взять никто не мог.
— Эх, жалко, Сережку к бабушке в деревню отправили, он бы точно придумал что-нибудь!
— Можно щенков по одному разобрать по домам, уж одного-то можно спрятать! — предложил толстый Вовка.
— Ага, а кормить ты его как будешь? Они же еще ничего есть не могут, кроме Динкиного молока.
— Есть захотят и суп будут! Голод — не тетка… — не сдавался Вовка.
— Это тебе — не тетка, ты вообще можешь есть что угодно и в любое время, хоть посреди ночи тебя разбуди, а эти маленькие просто умереть могут… — сказала Наташа.
Мы приуныли, а тут еще Динка к нам вышла поздороваться и поесть. Только вид у нее был очень озабоченный и она то и дело посматривала в сторону щенков.
— Может быть мы их в наш подвал перенесем, к двери в бомбоубежище, там ее никто не увидит, а гулять она в нашем дворе будет?
— А как же дворник? Помнишь, как он Рыжуху выбросить хотел?
— Ну ведь не выбросил же… да и Рыжуху теперь в деревню с Сережкой отправили, она у его бабушки будет жить.
— Да, повезло Рыжухе…
— С дворником можно будет договориться, если мы ему во дворе что-нибудь делать поможем.
— Я поливать двор могу! — обрадовался Сашка.
— Так он тебе и позволит, помнишь, что в прошлый раз было, после этого он тебя и близко к воде не подпустит! Нет, вы с Вовкой лучше ему и на глаза не показывайтесь…
Для поливки двора дворник пользовался длинным резиновым шлангом. Сверкающая струя воды с тихим шипением вырывалась из шланга, сверкала на солнце фантастической аркой и разбивалась о землю, разлетаясь на миллионы радужных брызг. Зрелище было настолько завораживающим, что являлось предметом зависти и мечтаний каждого обитателя нашего двора. И я говорю не только о детях, мы-то не скрывали наших восторгов. Сколько раз я видела, как самые занятые взрослые замедляли шаги, а то и просто останавливались, завороженные. Правда, они всегда пытались, видимо, самим себе объяснить неожиданность таких поступков, и старались давать дворнику советы о том, как лучше поливать асфальт или цветы. Иногда они просто про погоду с ним разговаривали, но взгляд у них при этом был одинаково остановившимся, следовавшим только за струей воды. Через некоторое время, они, опомнившись, опять спешили по своим взрослым делам…
Однажды дворника срочно к телефону позвали, что-то там случилось. И он так быстро убежал, что даже воду не закрыл, она осталась течь под большое дерево посредине двора. Конечно же, эту возможность упустить было нельзя! Сашка с Вовкой кинулись одновременно к шлангу с водой и стали его друг у друга из рук вырывать… борьба шла с переменным успехом, они при этом громко орали друг на друга и совсем не замечали, что вода из шланга тугой струей била вверх и во все стороны, поливая все и всех вокруг на большущем расстоянии! Они даже и дворника-то заметили только тогда, когда он, мокрый с ног до головы, взял их за уши… Да, с поливкой двора лучше к нему и не подходить…
— А может с ним просто поговорить нужно, — задумчиво сказала Наташа, — может он и поймет, что некуда бедной Динке сейчас с детьми деться.
— Поймет он, как же… я вон ему сколько раз про стекло объяснить пытался, что нечаянно оно разбилось, так он все равно — тут же к родителям бежит!
— Ты, Вовка, сам виноват. Ну кто из двери в подъезд футбольные ворота делает, опять и опять, мог бы и с первого раза выводы сделать.
Нашего дворника все взрослые звали Кузьмичем, а мы — дяденькой Кузьмичем. Порядок в нашем дворе всегда был образцовый, на зависть соседним. Даже бабульки с Кузьмичем всегда считались. Семьи у него не было, жил он один в комнатке на первом этаже, не знаю, бывал ли он когда-нибудь в отпуске, потому что он был во дворе всегда. Летом, еще сквозь сон, обитатели нашего двора слышали шуршание метлы, зимой — лопаты для снега. Он же, чинил столы и скамейки для доминошников и шахматистов, сажал цветы и мыл лестницы в подъездах.
— Ну, тогда вы, девчонки и разговаривайте с ним, у него на вас меньше жалоб было, он разве что Ирку пару раз с деревьев гонял.
— Это ничего, он не по-вредному гонял, я ж понимаю…
Решили, что с дяденькой Кузьмичем Наташа будет разговаривать. Во-первых, она со взрослыми лучше всех разговаривает, а во-вторых, ее бабушка с Кузьмичем дружат. Они иногда чай у них на кухне пьют и знакомые у них какие-то общие есть.
— Пойдем со мной, а? — оглянулась на меня Наташа.
— Ладно.
Дворник чинил стол для домино посередине двора, с этим столом постоянно что-то происходило. Доставалось ему от доминошников по вечерам, они с такой силой колотили по нему черными костяшками, как будто весь смысл игры был в том, чтобы запугать противника ударами и криками. Мы подошли поближе и остановились в нерешительности, не зная с чего начать разговор. С погоды, может быть, как обычно все взрослые начинают?
— Здравствуйте, дяденька Кузьмич, — вежливо поздоровались мы.
— Ну здравствуйте, — дворник посмотрел на нас с интересом.
— Как вы думаете, дяденька Кузьмич, будет завтра дождик? Что-то кости ломит, — добавила я непременную бабушки Сонину примету для пущей убедительности.
— Кости, говоришь… ну тогда точно будет, — очень серьезно ответил дворник.
— Это ведь хорошо, когда дождик, правда же? И работы во дворе поменьше будет, поливать не надо ничего, зачем, дождик же все и польет… — что-то я с этим дождиком застряла, не знаю, что и говорить дальше.
Дворник молча смотрел на нас, прервав работу. Ну хоть бы уже Наташа что-нибудь сказала, видит же, как я мучаюсь с этой погодой!
— Мы, вообще-то посоветоваться с Вами хотели, — сказала Наташа, — только мы вот не знаем, с чего и начать прямо…
— Так с самого важного и начните, а то у подружки твоей и впрямь кости заломит, смотри, как у нее ноги переплелись, она теперь, поди, правую от левой-то и не отличит…
Я посмотрела на свои ноги, а они у меня от волнения и вправду местами поменялись — правая нога обернулась сзади вокруг левой и стоит не со своей стороны. Интересно, когда это я успела?
— Это еще что, я еще и не так могу, а я, может и еще раз смогу вокруг…
— Ты не отвлекайся, мы по делу пришли, — строго сказала Наташа.
Да не забыла я, что по делу, только как вот про это дело разговор начать?
— Дяденька Кузьмич, а у вас когда-нибудь была собака? Ну может быть, когда маленьким были?
— Собака?… Была один раз… только не у меня одного, а в Детском доме нашем была, приблудился щенок, маленький такой… только мы все думали, что он большим вырастет и будет злым, защищать нас будет… Лютым его назвали… а пока маленький был, мы его Лютиком решили звать… он смешной такой был, желтый, пушистый…, — улыбнулся Кузьмич, продолжая прибивать оторвавшуюся от стола доску.
Мы с Наташей переглянулись, надо же, он маленького щенка до сих пор помнит, а ведь было-то это лет… сто назад! Может и не безнадежное наше дело.
— А что же дальше-то? Большим вырос Лютик, что с ним потом было?
— А ничего и не было… удавил его наш завхоз ночью, директорша приказала…
— Каааааааак?!! Так нельзя же… он же живой… а как же… а вы что же?… Да я бы ее…!!!
— Ну и что бы ты ее?… Лютика нашего уже все равно не было… тошно мне там стало, убег я на другую ночь…, а больше собак и не хотел заводить, прикипаешь к ним душой, а потом…
Страшная эта история, рассказанная ровным, спокойным голосом, казалась от этого еще страшнее.
1 2 3 4 5 6 7
Жеку домой позвали ужинать, потом и за мной папа пришел. Мы с ним немного около Динки еще посидели, но так ничего и не дождались. Я ей спокойной ночи пожелала, приду завтра, как только проснусь, без меня не начинай…
Ночь пролетела совсем незаметно, хотя я и собиралась сбегать среди ночи проверить как там Динка себя чувствует, но проспала. Слишком уж день был все-таки длинным. Мама меня разбудила, когда папа уже на работу ушел.
— Ну вот!… Проспала же я! Она же меня ждет давно!
— Никуда без завтрака не пойдешь, — строго сказала мама.
Спорить было бесполезно. У нашей мамы, как папка говорит: «Война — войной, а обед по распорядку!», поэтому я быстренько проглотила кашу, прихватила мисочку с приготовленной для Динки едой, чуть не сбила с ног, входившую в квартиру Галкину бабушку, обругавшую меня «угорелой кошкой», и помчалась в соседний двор.
Динка мне навстречу не вышла. Последнее время она всегда меня поджидала и при моем появлении выходила из-под ящиков. Внутри меня все сжалось в ожидании чего-то нехорошего. Опоздала!!!…
— Диночка, лапочка моя… где ты, я тебе вкусненького принесла… смотри, у меня и чернослив есть…
Да где же она? Обычно на слово «чернослив» она откуда угодно вылезала… Там, где мы с мамой ей одеяло подстелили, нет никого…
И вдруг, из-под ящиков в самом дальнем углу, раздались какие-то странные звуки… не просто звуки даже, а кряхтение и тоненький такой всхлип, как-будто кто-то очень маленький хотел заплакать, а потом передумал…
— Это ты, Диночка? Что ж ты меня не встречаешь, обиделась, да? Я и правда, проспала, извини меня,… ну не сердись,… ладно? — приговаривала я и одновременно старалась пролезть между ящиками в самый угол.
— Ага, вот ты где, глупышка, как же ты сюда протиснулась-то со своим животом?
Ящики были уложены штабелями и пространство между ними было настолько узким, что я могла только стоять, тщетно стараясь рассмотреть, что происходило под самым нижним из них. Я видела Динкин бок, она лежала, повернувшись ко мне спиной, как будто стараясь скрыть что-то. Или кого-то?!!!
— Диночка, у тебя там что же, детки?!!! Ты не думай, я ведь, только посмотреть хочу… а как же ты… и без мамы даже… а с тобой все в порядке? — приговаривала я, стараясь тем временем хоть как-то протиснуться между ящиков, хоть одной рукой дотянуться до нее, хоть потрогать нос…
Динка вняла моим стараниям и просьбам, подняла голову, коснулась моей ноги холодным влажным носом и лизнула в коленку. Я замерла от счастья. Не сердится!
Тут я услышала, как меня мама зовет. Тоже ведь волнуется, хотя и виду не показывает.
— Мам, они здесь, только я дотянуться не могу… как же они одни здесь будут… а Динка не сердится, она меня лизнула даже!
— Думаю, что тебе стоит оставить их в покое, она сама решит, когда ей их поближе перенести нужно будет, а тем более показать.
— Нет, я ей нужна… она без меня не сможет!
— Это ты без нее не сможешь, но уж потерпи, у нее теперь дети, так что подружка твоя важным делом занята, некогда ей.
— Я же только помочь хочу, мы и дежурства договорились организовать, и еду…, как же теперь?
— Еда ей теперь очень даже понадобиться, она ведь теперь кормящая мама у нас.
Ишь ты, у нас… очень меня это «у нас» обрадовало. Значит мама теперь тоже на нашей стороне, а это, как Галкина бабушка говорит «дорогого стоит»! Галкина бабушка маму мою очень уважает. Вон зять ее, Галкин папа, хоть и врач, а советов медицинских она у мамы моей спрашивает, хотя та только еще на медсестру учится. Мама ей и уколы всегда делает, когда та ни попросит. Мне так кажется, что бабушка Соня просто лечиться очень любит, ну каждый день, как она сама говорит у нее «то нос, то хвост…». Только мама на кухне появиться, бабушка Соня — тут как тут, и давай ей свои «симптомы» рассказывать! Так что, пока я ем, чего только не наслушаюсь, я уже приспособилась уши «отключать» и про свои какие-нибудь дела думать.
Эх, сколько же их там, щенулек этих, ну никак ни разглядеть! Мама вылезать велела и собаку не беспокоить. Легко сказать, не беспокоить… если ни о чем больше и думать невозможно!
Пока я там за ящиками пыхтела и изворачивалась, все девчонки пришли и Жека с Сашкой.
— Ну???!!!! Что там?
— Щенки ночью родились! Динка их под самые дальние ящики спрятала, никак не разглядеть… и сама не выходит… мама велела не беспокоить ее, Динка теперь «кормящая мама».
— Ух тыыыыыыыыыы!!!!!!! — заорал Сашка, — а я вот сейчас ее пугну чем-нибудь, она выскочит, мы щенков хвать… и все!
— Только попробуй, — поднесла я к его носу кулак, — я тогда тебя так поколочу, на всю свою разнесчастную жизнь запомнишь!
— Это еще посмотрим, кто кого… да я тебя — одной левой…
Тут такой шум поднялся, все Сашку ругать принялись, он стал оправдываться, что ничего плохого он и не хотел, что только бы посмотрел, а потом и на место… а чего она сразу… Понял в общем свою ошибку.
Только ведь посмотреть все равно хочется всем, да еще и самое главное, узнать, сколько же их там, малышей?
Жека предложил папин бинокль принести и хотя бы издали попытаться рассмотреть, сколько же их там родилось? Да ведь и за Динкой присмотр нужен будет. Предложение всем очень понравилось. Часа два мы в бинокль пытались щенков сосчитать! Только потом оставили это безнадежное занятие, потому что чуть окончательно все не перессорились. Попробуй-ка, пересчитай, когда на Динке пятнышки разные и щеночки, похоже, тоже в пятнышках, или просто разноцветные все! А в бинокле только по несколько пятнышек за раз помещается! Так что количество опять у всех разное получилось.
Постепенно у всех дела какие-то нашлись, разошлись все. Только мы с Наташей остались. Ее бабушка Динке молока прислала. Мы решили налить молока в мисочку, оставить его на видном месте и спрятаться, чтобы Динка хотя бы поела немножко. Ну и еще нам, конечно же очень хотелось хоть издали на нее поглядеть. Оставив молоко рядом с ящиками, мы зашли за дом и стали осторожно из-за угла подглядывать. Только Динка, наверное, знала, что мы совсем не ушли, потому что ждали мы довольно долго. В конце концов голод пересилил ее страх и она показалась из-под ящиков. Какая же она, оказывается, на самом деле худая, бедняжка! На молоко набросилась прямо таки, пьет, захлебывается! Потом мою котлету взяла и собой унесла. Нет, не щенкам конечно, это она просто надолго малышей своих оставить не может, около них котлету съест.
— Знаешь, — сказала Наташа, — наверное это не очень-то хорошо, что мы все время здесь толчемся, она еще больше беспокоится, а ведь ей и поспать тоже нужно. Я думаю, что это нелегкое дело, детей рожать. Когда в прошлом году мой брат родился, мы к маме два дня в роддом приходили, а она все спала и спала, устала очень. А еще он и по ночам спал плохо, не только маме, всем нам спать не давал.
— Да… это он еще один был, а тут — неизвестное количество! Один какой-нибудь проснулся беспокойный — и всех разбудил! Бедная Динка, как же она сама-то спать будет!
Радостное событие вдруг обернулось совсем другой стороной, заставив нас призадуматься…
— Хорошо, что у людей не бывает сразу неизвестного количества детей, — сказала я, — представляешь, какой кошмар бы был? Один накормлен, другой кричит, пока следующего разворачиваешь, уже забудешь, с какого вообще начинала…
Теперь мы смотрели в Динкину сторону не только с беспокойством, но и с уважением. Нет, не обойтись ей без нашей помощи, у нее ведь даже бабушки никакой нет, как у Наташиной мамы, чтобы с детьми посидеть, если что. Дома я к маме с вопросами пристала по всем очень интересующим меня поводам — про детей, мам, а еще про что это были за науки такие по которым у нее пятерка на экзамене. И как эти науки могли нашей Динке помочь. Только мама не стала почему-то долго со мной разговаривать, а отправила руки с мылом мыть «как следует» и в комнате прибирать. Ну ладно, я потом, как-нибудь эти ее книжки сама полистаю, а еще лучше во двор потихоньку вынесу, там мы с девчонками сами во всем разберемся. Или можно еще папу расспросить, он никогда не говорит мне, что я еще маленькая и на любые вопросы отвечает. Мы с ним и книжки вслух не мои «для детей» читаем, а его, интересные — про путешествия разные и смелых людей. Жалко у папки сегодня опять «аврал» на работе, поздно придет домой и усталый очень. Надо его утром не прокараулить, пока он будет завтракать, я ему свои вопросы и задам.
Ирина Васильевна Турчина
А вам не нужен щенок? Он хороший…
… А утром ко мне Сашка прибежал, я только умыться успела. Он такой шум поднял, звонил в звонок и одновременно стучал в дверь ногами. Мы все в коридор выскочили, пожар думали или землетрясение случилось.
— Ирка! — заорал он с порога, — ой, здрасьте, только нам бежать надо, Динку со щенками спасать… там сегодня машина с утра придет, ящики от магазина увозить, мне Сережкина мама сказала…
Можно было не продолжать, картина была ясной! Я повернулась с умоляющим лицом к обитателям нашей коммунальной квартиры…???
— Разносчиков всякой заразы в квартире не потерплю! — сразу же сказал Галкин папа, — И ты, Галя, чтобы и прикасаться к этой собаке не смела.
И так он это жестко сказал, что всем стало ясно, что разговаривать с ним об этом не только бесполезно, но и захотелось отодвинуться от него подальше, что-то недоброе почудилось нам в его глазах.
— Бежим!
Мы собрали всех у ящиков. Нужно было срочно решать, что же теперь делать. По разным причинам, но Динку к себе домой взять никто не мог.
— Эх, жалко, Сережку к бабушке в деревню отправили, он бы точно придумал что-нибудь!
— Можно щенков по одному разобрать по домам, уж одного-то можно спрятать! — предложил толстый Вовка.
— Ага, а кормить ты его как будешь? Они же еще ничего есть не могут, кроме Динкиного молока.
— Есть захотят и суп будут! Голод — не тетка… — не сдавался Вовка.
— Это тебе — не тетка, ты вообще можешь есть что угодно и в любое время, хоть посреди ночи тебя разбуди, а эти маленькие просто умереть могут… — сказала Наташа.
Мы приуныли, а тут еще Динка к нам вышла поздороваться и поесть. Только вид у нее был очень озабоченный и она то и дело посматривала в сторону щенков.
— Может быть мы их в наш подвал перенесем, к двери в бомбоубежище, там ее никто не увидит, а гулять она в нашем дворе будет?
— А как же дворник? Помнишь, как он Рыжуху выбросить хотел?
— Ну ведь не выбросил же… да и Рыжуху теперь в деревню с Сережкой отправили, она у его бабушки будет жить.
— Да, повезло Рыжухе…
— С дворником можно будет договориться, если мы ему во дворе что-нибудь делать поможем.
— Я поливать двор могу! — обрадовался Сашка.
— Так он тебе и позволит, помнишь, что в прошлый раз было, после этого он тебя и близко к воде не подпустит! Нет, вы с Вовкой лучше ему и на глаза не показывайтесь…
Для поливки двора дворник пользовался длинным резиновым шлангом. Сверкающая струя воды с тихим шипением вырывалась из шланга, сверкала на солнце фантастической аркой и разбивалась о землю, разлетаясь на миллионы радужных брызг. Зрелище было настолько завораживающим, что являлось предметом зависти и мечтаний каждого обитателя нашего двора. И я говорю не только о детях, мы-то не скрывали наших восторгов. Сколько раз я видела, как самые занятые взрослые замедляли шаги, а то и просто останавливались, завороженные. Правда, они всегда пытались, видимо, самим себе объяснить неожиданность таких поступков, и старались давать дворнику советы о том, как лучше поливать асфальт или цветы. Иногда они просто про погоду с ним разговаривали, но взгляд у них при этом был одинаково остановившимся, следовавшим только за струей воды. Через некоторое время, они, опомнившись, опять спешили по своим взрослым делам…
Однажды дворника срочно к телефону позвали, что-то там случилось. И он так быстро убежал, что даже воду не закрыл, она осталась течь под большое дерево посредине двора. Конечно же, эту возможность упустить было нельзя! Сашка с Вовкой кинулись одновременно к шлангу с водой и стали его друг у друга из рук вырывать… борьба шла с переменным успехом, они при этом громко орали друг на друга и совсем не замечали, что вода из шланга тугой струей била вверх и во все стороны, поливая все и всех вокруг на большущем расстоянии! Они даже и дворника-то заметили только тогда, когда он, мокрый с ног до головы, взял их за уши… Да, с поливкой двора лучше к нему и не подходить…
— А может с ним просто поговорить нужно, — задумчиво сказала Наташа, — может он и поймет, что некуда бедной Динке сейчас с детьми деться.
— Поймет он, как же… я вон ему сколько раз про стекло объяснить пытался, что нечаянно оно разбилось, так он все равно — тут же к родителям бежит!
— Ты, Вовка, сам виноват. Ну кто из двери в подъезд футбольные ворота делает, опять и опять, мог бы и с первого раза выводы сделать.
Нашего дворника все взрослые звали Кузьмичем, а мы — дяденькой Кузьмичем. Порядок в нашем дворе всегда был образцовый, на зависть соседним. Даже бабульки с Кузьмичем всегда считались. Семьи у него не было, жил он один в комнатке на первом этаже, не знаю, бывал ли он когда-нибудь в отпуске, потому что он был во дворе всегда. Летом, еще сквозь сон, обитатели нашего двора слышали шуршание метлы, зимой — лопаты для снега. Он же, чинил столы и скамейки для доминошников и шахматистов, сажал цветы и мыл лестницы в подъездах.
— Ну, тогда вы, девчонки и разговаривайте с ним, у него на вас меньше жалоб было, он разве что Ирку пару раз с деревьев гонял.
— Это ничего, он не по-вредному гонял, я ж понимаю…
Решили, что с дяденькой Кузьмичем Наташа будет разговаривать. Во-первых, она со взрослыми лучше всех разговаривает, а во-вторых, ее бабушка с Кузьмичем дружат. Они иногда чай у них на кухне пьют и знакомые у них какие-то общие есть.
— Пойдем со мной, а? — оглянулась на меня Наташа.
— Ладно.
Дворник чинил стол для домино посередине двора, с этим столом постоянно что-то происходило. Доставалось ему от доминошников по вечерам, они с такой силой колотили по нему черными костяшками, как будто весь смысл игры был в том, чтобы запугать противника ударами и криками. Мы подошли поближе и остановились в нерешительности, не зная с чего начать разговор. С погоды, может быть, как обычно все взрослые начинают?
— Здравствуйте, дяденька Кузьмич, — вежливо поздоровались мы.
— Ну здравствуйте, — дворник посмотрел на нас с интересом.
— Как вы думаете, дяденька Кузьмич, будет завтра дождик? Что-то кости ломит, — добавила я непременную бабушки Сонину примету для пущей убедительности.
— Кости, говоришь… ну тогда точно будет, — очень серьезно ответил дворник.
— Это ведь хорошо, когда дождик, правда же? И работы во дворе поменьше будет, поливать не надо ничего, зачем, дождик же все и польет… — что-то я с этим дождиком застряла, не знаю, что и говорить дальше.
Дворник молча смотрел на нас, прервав работу. Ну хоть бы уже Наташа что-нибудь сказала, видит же, как я мучаюсь с этой погодой!
— Мы, вообще-то посоветоваться с Вами хотели, — сказала Наташа, — только мы вот не знаем, с чего и начать прямо…
— Так с самого важного и начните, а то у подружки твоей и впрямь кости заломит, смотри, как у нее ноги переплелись, она теперь, поди, правую от левой-то и не отличит…
Я посмотрела на свои ноги, а они у меня от волнения и вправду местами поменялись — правая нога обернулась сзади вокруг левой и стоит не со своей стороны. Интересно, когда это я успела?
— Это еще что, я еще и не так могу, а я, может и еще раз смогу вокруг…
— Ты не отвлекайся, мы по делу пришли, — строго сказала Наташа.
Да не забыла я, что по делу, только как вот про это дело разговор начать?
— Дяденька Кузьмич, а у вас когда-нибудь была собака? Ну может быть, когда маленьким были?
— Собака?… Была один раз… только не у меня одного, а в Детском доме нашем была, приблудился щенок, маленький такой… только мы все думали, что он большим вырастет и будет злым, защищать нас будет… Лютым его назвали… а пока маленький был, мы его Лютиком решили звать… он смешной такой был, желтый, пушистый…, — улыбнулся Кузьмич, продолжая прибивать оторвавшуюся от стола доску.
Мы с Наташей переглянулись, надо же, он маленького щенка до сих пор помнит, а ведь было-то это лет… сто назад! Может и не безнадежное наше дело.
— А что же дальше-то? Большим вырос Лютик, что с ним потом было?
— А ничего и не было… удавил его наш завхоз ночью, директорша приказала…
— Каааааааак?!! Так нельзя же… он же живой… а как же… а вы что же?… Да я бы ее…!!!
— Ну и что бы ты ее?… Лютика нашего уже все равно не было… тошно мне там стало, убег я на другую ночь…, а больше собак и не хотел заводить, прикипаешь к ним душой, а потом…
Страшная эта история, рассказанная ровным, спокойным голосом, казалась от этого еще страшнее.
1 2 3 4 5 6 7